«Ну нет, этому не бывать! Не будь я Марко, бей Косова! Надо немедленно, любой ценой покончить и с восстанием, и с его вдохновителем!»
Сейчас, потерпев очередное поражение, албанец заявил:
«Я поставлю под ружье дополнительно еще двадцать пять тысяч человек, и через неделю мне приволокут этого наглеца связанным по рукам и ногам! Клянусь, я добьюсь этого!»
Когда Марко шел к своей цели, для него все средства были хороши. Он немедленно разослал во все концы несколько приказов, отдал необходимые распоряжения. Телеграф работал без передышки. Проводили дополнительную мобилизацию, формировали новые пехотные и кавалерийские части, подтягивали артиллерию. Людей набирали столько, словно сражаться предстояло с целой регулярной армией.
Десять тысяч должны прибыть из Ускуба, пятнадцать тысяч – из Приштины. Первым предстояло сосредоточиться возле болгарской границы, вторым – возле сербской. Частям предписывалось оцепить район, занять все переходы, взять под наблюдение горные тропы, расставить посты в каждой деревне, то есть сделать так, чтобы, как говорилось в приказе, «и мышь не проскочила».
Войска пройдут маршем с востока на запад, жестоко подавляя на своем пути все очаги сопротивления по линии Приштина – Ускуб, где предполагалось сосредоточить значительные силы. Командирам частей и подразделений снизу доверху приказано безжалостно убивать любого, у кого найдут оружие, и уничтожать их жилища.
Все смерти надлежало подробно фиксировать, а соответствующие данные передавать вышестоящему начальству. В случае невозможности установить личность убитого следовало отрубать голову и отправлять ее в главный город вилайета. За это обещалось вознаграждение.
Таким образом, если патриотам удалось бы все-таки проникнуть сквозь такой двойной заслон, в опустошенных деревнях они нашли бы только фанатично настроенных мусульман, те сразу выдали бы их властям, тем более что и это хорошо оплачивалось.
Гонимые отовсюду, обложенные со всех сторон, мятежники оказались бы в безвыходном положении. Для паши, обладавшего неограниченными возможностями, их скорое поражение являлось уже почти свершившимся фактом. Это был лишь вопрос времени. Задуманное выполнялось быстро и четко. Марко-бей умел заставить людей повиноваться. Он, как всегда, широко пользовался двумя проверенными средствами, которые никогда не подводили его: подкуп и террор!
Войска оповестили о том, что офицер, унтер-офицер или солдат, отпустивший вооруженного мятежника, будет тотчас же повешен.
Зато схвативший патриота с оружием получал немалое вознаграждение. Если это сделал рядовой солдат, то его непосредственный начальник получал такую же сумму.
Нетрудно догадаться, какое воздействие оказывали на жадных и жестоких людей подобные предписания.
Однако вернемся к Жоаннесу.
Только что с глубокой скорбью он простился со своими друзьями, так рано ушедшими из жизни. Тела обрученных со смертью положили в одну из расселин. Прочитали молитву. Взорванная часть скалы погребла их под своими обломками. На лицах у всех была невыразимая печаль. Жоаннес кинжалом выцарапал на камне имена влюбленных: Михаил – Елена, а сверху крест. Раздались возгласы: «Отомстим! Смерть Марко!»
– Да, друзья мои, ваше требование справедливо, – сказал Жоаннес, глядя на боевых товарищей и нервно сжимая в руках карабин. – Марко – воплощение жестокости и фанатизма мусульман. Такому бандиту нет места среди людей! Я сам приведу приговор в исполнение.
– А как же мы?
– А вам на время придется исчезнуть, зарыться в землю!
– Послушай, как же так?! Мы тоже хотим драться и отомстить за товарищей! – возразил за всех озадаченный Рислог.
– Терпение, друзья! Очень скоро так и будет. Но сегодня вы должны стать невидимками. Нужна предельная осторожность. Это приказ. Во имя родины, во имя будущего нашей революции, во имя победы! Вы солдаты и должны уметь повиноваться!
– Мы исполним твой приказ, как бы горько это ни было. Но скажи нам, что ты собираешься делать.
– Отправиться в Приштину, взяв с собой небольшой отряд человек в двадцать, дождаться появления Марко, выследить его и убить! Извините, друзья, но времени на разговоры больше нет. Рислог, ты примешь командование вместо Михаила! Идите как можно скорее на соединение с отрядом Паницы и вместе укройтесь в пещерах Кара-Дага. Провизии у вас будет месяца на три, впрочем, я рассчитываю, что вы останетесь там не больше двух недель. Употребите это время на производство бомб и снарядов. Уходите немедленно. У меня предчувствие большой беды, нависшей над нами.
Отдав последние распоряжения и отобрав с собой два десятка лучших воинов, Жоаннес углубился вместе с ними по тропинке в горы.
Через пять минут остальная часть отряда тоже тронулась в путь, но в другом направлении.
Наступила ночь. Турки ревностно исполняли распоряжения Марко. Сверху хорошо было видно, как то тут, то там в долине вспыхивали подожженные крестьянские дома. В темноте это выглядело особенно зловеще.
Жоаннес, как всегда в такие минуты, когда он чувствовал себя бессильным, не имея возможности немедленно прийти на помощь, стиснул зубы.
– Ну, Марко! Это тоже войдет в твой счет, по которому ты мне вскоре дорого заплатишь!
Однако в полной мере картина происходящего предстала перед ним лишь на следующий день. Чутье военного человека подсказало юноше, что у противника происходит крупное движение войск. Словно страшный смертоносный вал катился от самой границы, сметая все на своем пути, сея повсюду огонь и смерть, оставляя за собой лишь обугленные остатки жилищ и исковерканные трупы.
Между тем патриоты так быстро, как только это было возможно, продвигались по направлению к Приштине. Они шли, не слишком скрываясь, избегая скопления воинских частей, следуя по крутым горным тропинкам и никого не встречая на своем пути.
Их было, как сказано, двадцать, включая Жоаннеса и Никею. У каждого в вещевом мешке лежало по четыре бомбы и четыре динамитные шашки. На голове у всех были красные фески с черными кисточками – маленькая хитрость предусмотрительного командира македонцев. В своих полуцивильных, полувоенных костюмах, с такими головными уборами македонцев вполне могли принять за солдат резерва Марко.
На первый взгляд решение Жоаннеса идти в Приштину, буквально наводненную турецкими солдатами и полицией, было чистым безумием. Но не стоит забывать, что у борцов за независимость повсюду имелись верные, преданные общему делу друзья. Они могли бы оказать в случае необходимости действенную помощь и дать надежное укрытие.
Главная трудность – добраться до места. Предстояло проделать пешком километров шестьдесят. Привыкшие к ходьбе, они рассчитывали пройти это расстояние за двенадцать – пятнадцать часов, если не случится ничего непредвиденного.
Большую часть пути преодолели спокойно, без происшествий, как вдруг недалеко от Жаньеро, прямо в горах, натолкнулись на довольно многочисленный воинский отряд.
Солимана выслали вперед в качестве разведчика. Он вернулся очень взволнованный.
– Албанцы! – тихо сказал он Жоаннесу. – Плохая встреча, командир.
– Сколько их?
– Сотни две, не меньше, и все отлично вооружены. Отборные солдаты паши.
– Они тебя не видели?
– Нет, капитан. Они ни о чем не догадываются.
– Хорошо. Нужно сделать крюк влево и выйти поближе к железной дороге.
Гуськом, стараясь ничем себя не обнаружить, спустились в овраг и, укрывшись под густыми кронами карликовых каштанов, переждали с четверть часа. Все было спокойно. Затем снова тронулись в путь.
В трех километрах от этого места начиналась долина Косова. Издали уже виднелась Приштина. Минареты ее мечетей сверкали на солнце.
Сквозь заросли кустарника патриоты внимательно осматривали местность. Идти дальше по открытому пространству нельзя. На всех направлениях выставлены посты. Чуть ли не метрах в двадцати – тридцати от них в засаде сидели несколько часовых.
Жоаннес озабоченно покачал головой.
– Их тут, пожалуй, сотни три. А пройти совершенно необходимо! Никак нельзя задерживаться здесь, нас в любую минуту могут обнаружить! Вот если бы у нас были лошади!
– Можно поискать, – серьезно сказал Солиман. – Хотите, я попробую?
– Иди, но будь предельно осторожен.
Оставив карабин, чтобы не мешал, и зажав в зубах кинжал, парень, быстро передвигаясь по-пластунски, исчез из виду. Остальные затаились.
В томительном ожидании прошло полчаса. Все уже начинали отчаиваться, как вдруг послышался легкий шелест, и появилась голова Солимана. Лицо изодрано колючками, руки кровоточили.
– Ну как, удалось? – тревожно спросил Жоаннес.
– Да, капитан. Вернее, я знаю, где лошади, но их еще нужно отбить.
– Это уже не так трудно. Веди!
– Следуйте за мной!
Начали спускаться. Двигались друг за другом в полном молчании, стараясь не шуметь. Наконец вышли к небольшому плато, где стояло домов пятьдесят.
Невдалеке они заметили около тридцати лошадей под седлом, но разнузданных! Животные отдыхали и жадно жевали траву. Кони находились под охраной четверых. Солдаты развалились на траве, кое-кто похрапывал, рядом лежали остатки пищи.
А в домах хлопали двери, распахивались окна, с криками выскакивали люди. Ошалевшая скотина бросалась наутек, ее догоняли солдаты в красных мундирах…
Жоаннес не сдержался:
– Албанцы! Опять эти бандиты занимаются грабежом! Забирают; скот у крестьян на свои нужды. Когда это только кончится?!
Все сгрудились вокруг командира.
– Действовать надо быстро, чтобы не успели опомниться. Стрелять нельзя! Применять только холодное оружие. Готовы?
– Да.
– Тогда вперед!
Через несколько секунд все было кончено. Никто из четырех охранников даже вскрикнуть не успел.
Солдаты возле домов заметили партизан, но приняли за своих. Да и кому бы пришло в голову заподозрить присутствие повстанческого отряда в самом центре расположения турецкой дивизии?!
Обстановка между тем все больше накалялась. Крестьяне сопротивлялись, не желали отдавать скот. Уже пролилась кровь, пылало несколько домов.
Здоровенный солдат занес саблю над седым стариком. Но в этот момент клинок Жоаннеса пронзил его грудь.
– Все, бандит! Больше ты уже никого не убьешь! – произнес молодой человек удовлетворенно.
Завязалась рукопашная. За последние дни патриотам столько раз приходилось наблюдать, не имея возможности вмешаться, картины грабежа, насилия, людского горя, что сейчас они дрались с особым ожесточением, словно хотели выместить на этих солдатах весь накопившийся гнев. Враги же, застигнутые врасплох и подавленные столь бурным натиском, не смогли оказать должного сопротивления. Сверкали штыки, мелькали кинжалы…
Операция прошла удачно, без всякого шума. Но только Жоаннес с облегчением подумал об этом, как со стороны ближнего дома грянул выстрел, и один из повстанцев упал с раздробленным черепом. Кто-то из недобитых албанцев, собрав последние силы, сумел-таки дотянуться до револьвера.
Жоаннес вскрикнул от огорчения и досады. Еще один боевой товарищ убит! Выстрел, конечно, услышат и дадут сигнал тревоги. Прибудут новые части. Надо немедленно уходить!
– По коням! – крикнул он.
Тут ему в голову пришла спасительная мысль.
– Возьмите каждый по плащу!
Все облачились в широкие красные накидки – принадлежность униформы албанских бойцов – и вскочили в седла. Никея была отличной наездницей и восседала на лошади не хуже мужчин. Жоаннес оглядел свое воинство. Да, он был прав, эти плащи и фески будут им хорошей маскировкой.
– Вперед!
И отряд, уменьшившись на одного воина, галопом помчался по Косовской долине.
Злополучный выстрел действительно услышали. Наблюдатели на аванпостах подняли тревогу. Пехотные и кавалерийские подразделения моментально привели в состояние боевой готовности и ждали только приказа.
Вдалеке показался конный отряд в красных плащах, развевающихся по ветру… Албанцы напряженно вглядывались, стараясь получше разглядеть всадников.
– У них нет сабель! – крикнул кто-то.
Это вызывало беспокойство. Тут же послышались командные окрики: «Стой! Стой! Остановиться!» Заиграли горны, запели фанфары, подавая тот же сигнал. Слыша привычные звуки, лошади стали сбиваться с ритма, делая попытку замедлить ход. Но всадники резко пришпорили и вновь понеслись вперед. Вслед зазвучали выстрелы, но отряд был уже слишком далеко.
В это время к месту событий прибыл верхом высокий человек в пышных одеждах. Сбоку бежал ручной леопард, сзади ехала свита.
Раздались приветственные возгласы: «Да здравствует паша! Да здравствует Марко!»
Бей сразу обратил внимание на удалявшихся во весь опор всадников. Что-то в том, как были наброшены плащи, показалось ему подозрительным. Он и сам не смог бы объяснить, что именно.
«Без причины так не удирают! – подумалось ему. – А что, если это он!..» И, не раздумывая больше ни секунды, паша скомандовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Сейчас, потерпев очередное поражение, албанец заявил:
«Я поставлю под ружье дополнительно еще двадцать пять тысяч человек, и через неделю мне приволокут этого наглеца связанным по рукам и ногам! Клянусь, я добьюсь этого!»
Когда Марко шел к своей цели, для него все средства были хороши. Он немедленно разослал во все концы несколько приказов, отдал необходимые распоряжения. Телеграф работал без передышки. Проводили дополнительную мобилизацию, формировали новые пехотные и кавалерийские части, подтягивали артиллерию. Людей набирали столько, словно сражаться предстояло с целой регулярной армией.
Десять тысяч должны прибыть из Ускуба, пятнадцать тысяч – из Приштины. Первым предстояло сосредоточиться возле болгарской границы, вторым – возле сербской. Частям предписывалось оцепить район, занять все переходы, взять под наблюдение горные тропы, расставить посты в каждой деревне, то есть сделать так, чтобы, как говорилось в приказе, «и мышь не проскочила».
Войска пройдут маршем с востока на запад, жестоко подавляя на своем пути все очаги сопротивления по линии Приштина – Ускуб, где предполагалось сосредоточить значительные силы. Командирам частей и подразделений снизу доверху приказано безжалостно убивать любого, у кого найдут оружие, и уничтожать их жилища.
Все смерти надлежало подробно фиксировать, а соответствующие данные передавать вышестоящему начальству. В случае невозможности установить личность убитого следовало отрубать голову и отправлять ее в главный город вилайета. За это обещалось вознаграждение.
Таким образом, если патриотам удалось бы все-таки проникнуть сквозь такой двойной заслон, в опустошенных деревнях они нашли бы только фанатично настроенных мусульман, те сразу выдали бы их властям, тем более что и это хорошо оплачивалось.
Гонимые отовсюду, обложенные со всех сторон, мятежники оказались бы в безвыходном положении. Для паши, обладавшего неограниченными возможностями, их скорое поражение являлось уже почти свершившимся фактом. Это был лишь вопрос времени. Задуманное выполнялось быстро и четко. Марко-бей умел заставить людей повиноваться. Он, как всегда, широко пользовался двумя проверенными средствами, которые никогда не подводили его: подкуп и террор!
Войска оповестили о том, что офицер, унтер-офицер или солдат, отпустивший вооруженного мятежника, будет тотчас же повешен.
Зато схвативший патриота с оружием получал немалое вознаграждение. Если это сделал рядовой солдат, то его непосредственный начальник получал такую же сумму.
Нетрудно догадаться, какое воздействие оказывали на жадных и жестоких людей подобные предписания.
Однако вернемся к Жоаннесу.
Только что с глубокой скорбью он простился со своими друзьями, так рано ушедшими из жизни. Тела обрученных со смертью положили в одну из расселин. Прочитали молитву. Взорванная часть скалы погребла их под своими обломками. На лицах у всех была невыразимая печаль. Жоаннес кинжалом выцарапал на камне имена влюбленных: Михаил – Елена, а сверху крест. Раздались возгласы: «Отомстим! Смерть Марко!»
– Да, друзья мои, ваше требование справедливо, – сказал Жоаннес, глядя на боевых товарищей и нервно сжимая в руках карабин. – Марко – воплощение жестокости и фанатизма мусульман. Такому бандиту нет места среди людей! Я сам приведу приговор в исполнение.
– А как же мы?
– А вам на время придется исчезнуть, зарыться в землю!
– Послушай, как же так?! Мы тоже хотим драться и отомстить за товарищей! – возразил за всех озадаченный Рислог.
– Терпение, друзья! Очень скоро так и будет. Но сегодня вы должны стать невидимками. Нужна предельная осторожность. Это приказ. Во имя родины, во имя будущего нашей революции, во имя победы! Вы солдаты и должны уметь повиноваться!
– Мы исполним твой приказ, как бы горько это ни было. Но скажи нам, что ты собираешься делать.
– Отправиться в Приштину, взяв с собой небольшой отряд человек в двадцать, дождаться появления Марко, выследить его и убить! Извините, друзья, но времени на разговоры больше нет. Рислог, ты примешь командование вместо Михаила! Идите как можно скорее на соединение с отрядом Паницы и вместе укройтесь в пещерах Кара-Дага. Провизии у вас будет месяца на три, впрочем, я рассчитываю, что вы останетесь там не больше двух недель. Употребите это время на производство бомб и снарядов. Уходите немедленно. У меня предчувствие большой беды, нависшей над нами.
Отдав последние распоряжения и отобрав с собой два десятка лучших воинов, Жоаннес углубился вместе с ними по тропинке в горы.
Через пять минут остальная часть отряда тоже тронулась в путь, но в другом направлении.
Наступила ночь. Турки ревностно исполняли распоряжения Марко. Сверху хорошо было видно, как то тут, то там в долине вспыхивали подожженные крестьянские дома. В темноте это выглядело особенно зловеще.
Жоаннес, как всегда в такие минуты, когда он чувствовал себя бессильным, не имея возможности немедленно прийти на помощь, стиснул зубы.
– Ну, Марко! Это тоже войдет в твой счет, по которому ты мне вскоре дорого заплатишь!
Однако в полной мере картина происходящего предстала перед ним лишь на следующий день. Чутье военного человека подсказало юноше, что у противника происходит крупное движение войск. Словно страшный смертоносный вал катился от самой границы, сметая все на своем пути, сея повсюду огонь и смерть, оставляя за собой лишь обугленные остатки жилищ и исковерканные трупы.
Между тем патриоты так быстро, как только это было возможно, продвигались по направлению к Приштине. Они шли, не слишком скрываясь, избегая скопления воинских частей, следуя по крутым горным тропинкам и никого не встречая на своем пути.
Их было, как сказано, двадцать, включая Жоаннеса и Никею. У каждого в вещевом мешке лежало по четыре бомбы и четыре динамитные шашки. На голове у всех были красные фески с черными кисточками – маленькая хитрость предусмотрительного командира македонцев. В своих полуцивильных, полувоенных костюмах, с такими головными уборами македонцев вполне могли принять за солдат резерва Марко.
На первый взгляд решение Жоаннеса идти в Приштину, буквально наводненную турецкими солдатами и полицией, было чистым безумием. Но не стоит забывать, что у борцов за независимость повсюду имелись верные, преданные общему делу друзья. Они могли бы оказать в случае необходимости действенную помощь и дать надежное укрытие.
Главная трудность – добраться до места. Предстояло проделать пешком километров шестьдесят. Привыкшие к ходьбе, они рассчитывали пройти это расстояние за двенадцать – пятнадцать часов, если не случится ничего непредвиденного.
Большую часть пути преодолели спокойно, без происшествий, как вдруг недалеко от Жаньеро, прямо в горах, натолкнулись на довольно многочисленный воинский отряд.
Солимана выслали вперед в качестве разведчика. Он вернулся очень взволнованный.
– Албанцы! – тихо сказал он Жоаннесу. – Плохая встреча, командир.
– Сколько их?
– Сотни две, не меньше, и все отлично вооружены. Отборные солдаты паши.
– Они тебя не видели?
– Нет, капитан. Они ни о чем не догадываются.
– Хорошо. Нужно сделать крюк влево и выйти поближе к железной дороге.
Гуськом, стараясь ничем себя не обнаружить, спустились в овраг и, укрывшись под густыми кронами карликовых каштанов, переждали с четверть часа. Все было спокойно. Затем снова тронулись в путь.
В трех километрах от этого места начиналась долина Косова. Издали уже виднелась Приштина. Минареты ее мечетей сверкали на солнце.
Сквозь заросли кустарника патриоты внимательно осматривали местность. Идти дальше по открытому пространству нельзя. На всех направлениях выставлены посты. Чуть ли не метрах в двадцати – тридцати от них в засаде сидели несколько часовых.
Жоаннес озабоченно покачал головой.
– Их тут, пожалуй, сотни три. А пройти совершенно необходимо! Никак нельзя задерживаться здесь, нас в любую минуту могут обнаружить! Вот если бы у нас были лошади!
– Можно поискать, – серьезно сказал Солиман. – Хотите, я попробую?
– Иди, но будь предельно осторожен.
Оставив карабин, чтобы не мешал, и зажав в зубах кинжал, парень, быстро передвигаясь по-пластунски, исчез из виду. Остальные затаились.
В томительном ожидании прошло полчаса. Все уже начинали отчаиваться, как вдруг послышался легкий шелест, и появилась голова Солимана. Лицо изодрано колючками, руки кровоточили.
– Ну как, удалось? – тревожно спросил Жоаннес.
– Да, капитан. Вернее, я знаю, где лошади, но их еще нужно отбить.
– Это уже не так трудно. Веди!
– Следуйте за мной!
Начали спускаться. Двигались друг за другом в полном молчании, стараясь не шуметь. Наконец вышли к небольшому плато, где стояло домов пятьдесят.
Невдалеке они заметили около тридцати лошадей под седлом, но разнузданных! Животные отдыхали и жадно жевали траву. Кони находились под охраной четверых. Солдаты развалились на траве, кое-кто похрапывал, рядом лежали остатки пищи.
А в домах хлопали двери, распахивались окна, с криками выскакивали люди. Ошалевшая скотина бросалась наутек, ее догоняли солдаты в красных мундирах…
Жоаннес не сдержался:
– Албанцы! Опять эти бандиты занимаются грабежом! Забирают; скот у крестьян на свои нужды. Когда это только кончится?!
Все сгрудились вокруг командира.
– Действовать надо быстро, чтобы не успели опомниться. Стрелять нельзя! Применять только холодное оружие. Готовы?
– Да.
– Тогда вперед!
Через несколько секунд все было кончено. Никто из четырех охранников даже вскрикнуть не успел.
Солдаты возле домов заметили партизан, но приняли за своих. Да и кому бы пришло в голову заподозрить присутствие повстанческого отряда в самом центре расположения турецкой дивизии?!
Обстановка между тем все больше накалялась. Крестьяне сопротивлялись, не желали отдавать скот. Уже пролилась кровь, пылало несколько домов.
Здоровенный солдат занес саблю над седым стариком. Но в этот момент клинок Жоаннеса пронзил его грудь.
– Все, бандит! Больше ты уже никого не убьешь! – произнес молодой человек удовлетворенно.
Завязалась рукопашная. За последние дни патриотам столько раз приходилось наблюдать, не имея возможности вмешаться, картины грабежа, насилия, людского горя, что сейчас они дрались с особым ожесточением, словно хотели выместить на этих солдатах весь накопившийся гнев. Враги же, застигнутые врасплох и подавленные столь бурным натиском, не смогли оказать должного сопротивления. Сверкали штыки, мелькали кинжалы…
Операция прошла удачно, без всякого шума. Но только Жоаннес с облегчением подумал об этом, как со стороны ближнего дома грянул выстрел, и один из повстанцев упал с раздробленным черепом. Кто-то из недобитых албанцев, собрав последние силы, сумел-таки дотянуться до револьвера.
Жоаннес вскрикнул от огорчения и досады. Еще один боевой товарищ убит! Выстрел, конечно, услышат и дадут сигнал тревоги. Прибудут новые части. Надо немедленно уходить!
– По коням! – крикнул он.
Тут ему в голову пришла спасительная мысль.
– Возьмите каждый по плащу!
Все облачились в широкие красные накидки – принадлежность униформы албанских бойцов – и вскочили в седла. Никея была отличной наездницей и восседала на лошади не хуже мужчин. Жоаннес оглядел свое воинство. Да, он был прав, эти плащи и фески будут им хорошей маскировкой.
– Вперед!
И отряд, уменьшившись на одного воина, галопом помчался по Косовской долине.
Злополучный выстрел действительно услышали. Наблюдатели на аванпостах подняли тревогу. Пехотные и кавалерийские подразделения моментально привели в состояние боевой готовности и ждали только приказа.
Вдалеке показался конный отряд в красных плащах, развевающихся по ветру… Албанцы напряженно вглядывались, стараясь получше разглядеть всадников.
– У них нет сабель! – крикнул кто-то.
Это вызывало беспокойство. Тут же послышались командные окрики: «Стой! Стой! Остановиться!» Заиграли горны, запели фанфары, подавая тот же сигнал. Слыша привычные звуки, лошади стали сбиваться с ритма, делая попытку замедлить ход. Но всадники резко пришпорили и вновь понеслись вперед. Вслед зазвучали выстрелы, но отряд был уже слишком далеко.
В это время к месту событий прибыл верхом высокий человек в пышных одеждах. Сбоку бежал ручной леопард, сзади ехала свита.
Раздались приветственные возгласы: «Да здравствует паша! Да здравствует Марко!»
Бей сразу обратил внимание на удалявшихся во весь опор всадников. Что-то в том, как были наброшены плащи, показалось ему подозрительным. Он и сам не смог бы объяснить, что именно.
«Без причины так не удирают! – подумалось ему. – А что, если это он!..» И, не раздумывая больше ни секунды, паша скомандовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34