Ради всего святого, бомбу! Их нужно как-то остановить, иначе будет поздно!
– Бомб больше нет, – ровным голосом, не отрываясь от своего занятия, произнес Жоаннес. Он был спокоен и сосредоточен. Казалось, предводитель повстанцев вообще не замечал, что происходит вокруг.
Наконец он поднял голову.
– Все! Теперь стойте здесь и не двигайтесь!
Захватив все необходимое, Жоаннес пошел вглубь пещеры. Товарищи молча провожали его со страхом и надеждой. Никея спокойно продолжала наполнять нитроглицерином две бутылки.
Сообщение третьего наблюдателя было еще хуже, чем первые два.
– Они навели мост! Начали переправу!
К гроту уже бежали остальные, оставив редут под натиском противника.
Турки! Турки! Спасайтесь! Они сейчас будут здесь!
Глаза Никеи вспыхнули. Лицо побледнело. Зажав в каждой руке по бутылке со взрывчатым веществом, она кинулась к пропасти.
Мост действительно был переброшен, и турки уже вступили на него. Они шли по четыре человека в ряд.
Девушка стиснула зубы.
– Так это взрывается при ударе?! Ну что же, сейчас проверим! – прошептала она и смело выступила навстречу врагам.
Кто-то узнал отважную красавицу, и сейчас же раздался громкий повелительный голос: «Возьмите ее живой! Тысяча кошельков тому, кто приведет ее живой!»
В ответ Никея гордо расхохоталась и, рискуя быть тут же на месте убитой, размахнулась изо всех сил и одну за другой швырнула бутылки.
Сразу же последовали два оглушительных взрыва, и мост заволокло густым дымом. Всех, кто был на нем, смело, как ураганом. Почти ничего не видя от сильного волнения, девушка побежала назад.
В тот же момент гора содрогнулась от вершины до основания, словно вот-вот рухнет. Мощный взрыв сотряс скалы, вызвав камнепад. Разнесся радостный возглас: «Динамит! Динамит! Сработало!»
Подбежав, Никея увидела радостную толпу, устремившуюся к входу в пещеру, откуда клубами вырывался удушливый дым. У самого входа стоял Жоаннес. Он был бледен, утомлен, но лицо светилось от радости. Следовало подождать, пока рассеется дым, но уже по возникшему потоку воздуха было ясно, что с противоположной стороны появился проход, а значит, и возможность бежать.
Движимые желанием спастись, все бросились в пещеру. Там, в глубине, сияло пятно дневного света. К нему тянуло как магнитом. Образовалась толкучка.
– Стойте! – резко крикнул Жоаннес. – Разобраться по двое! Сначала пойдут женщины, потом раненые…
Устыдившись своего порыва, все остановились, образовали колонну. Впереди шли Никея и Елена с ребенком на руках. За ними следовал Михаил. Рука его была на перевязи, и он осторожно поддерживал ее. Затем еще несколько человек, получивших ранения, потом все остальные. Замыкал шествие Жоаннес. Он, как и положено командиру корабля, терпящего бедствие, покидал его последним.
Идти следовало быстро, в любую минуту могли догнать турки. Когда подошли к проему, всех поразила мощность взрыва. Около трех метров гранитной стены оказалось начисто снесено, и сквозь эту брешь лился солнечный свет, сияло голубое небо. Взору недавних узников открылся широкий простор с полями, лугами, рощицами и невдалеке маленький симпатичный городок, амфитеатром расположенный на склонах живописных гор. Крыши домов скрывала листва деревьев, бушевавшая всеми красками осени.
Чудесная земля Болгарии! Долгожданная свобода! В этот момент люди забыли даже о мучительном чувстве голода. Жизнь опять показалась им прекрасной.
Наконец появился Жоаннес, тот, чьи ум и храбрость вновь вызволили их из беды, уберегли от смертельной опасности. Все лица обратились к нему, и в каждом взгляде были любовь, восхищение и благодарность.
Юноша стоял в проеме, ослепленный солнцем и переполненный тем же радостным чувством, что и остальные. Он вскинул руку и громко крикнул:
– Да здравствует Македония! Да здравствует…
Но договорить не успел. В пещере послышались крики, раздались выстрелы… Жоаннес вздрогнул и пошатнулся… Пуля ударила ему в спину!
Лицо юноши как-то странно застыло, а взгляд, полный невыразимой нежности и сожаления, обратился к Никее. Он словно прощался с нею. В отчаянии девушка бросилась к нему и подхватила на руки.
Турки все-таки настигли партизан! Своим героическим поступком молодая женщина задержала врагов на какое-то время и этим обеспечила отступление. Но наступающим наконец удалось преодолеть незащищенный мост и ринуться вслед за беглецами. Через какую-то минуту люди Марко появятся здесь, и тогда никому не будет пощады.
Все замерли в немом ожидании. Но в этот момент произошло нечто невероятное.
Совсем рядом раздался звук боевой трубы, он звал в атаку, и из-за скалы, окружавшей небольшую площадку, где стояли патриоты, показался воинский отряд. Это были болгарские солдаты. Их вел капитан, с саблей в правой руке и револьвером в левой. Они быстро приближались.
В тот же момент в проеме, образовавшемся после взрыва, показались первые турки.
Увидев безжизненное тело Жоаннеса на руках у Никеи, болгарский офицер воскликнул:
– Мы все-таки опоздали!
Болгары кольцом окружили выход из пещеры, и капитан, направив револьвер на остановившихся в нерешительности преследователей, сурово пригрозил:
– Назад! Первый, кто тронется с места, будет убит!
И уже совсем другим тоном, обращаясь к патриотам, добавил:
– Добро пожаловать, братья! Рады приветствовать вас на нашей земле!
Часть третья
ТОВАРИЩИ ПО ОРУЖИЮ
ГЛАВА 1
Страна роз. – Караван. – Хорошо охраняемая застава. – Из Болгарии в Македонию. – Опять взятки. – Тревога. – Два погонщика. – На заводе. – Содержимое корзин. – Под розами. – Винтовки. – Тайник. – Странная новость.
Мрачная зима долго свирепствовала на Балканах и наконец закончилась. Лишь на отдельных горных вершинах еще лежал снег, но в долинах уже радовалась и радовала людей весна. Она сверкала и переливалась всем многоцветьем, наполняла воздух нежнейшим ароматом. Развеселый птичий гомон, лихой полет бабочек и повсюду, насколько хватало глаз, неописуемые плантации роз.
В этом благословенном солнечном крае разведение роз – целая индустрия, весьма прибыльное дело. Из благоухающих лепестков получают очень ценный продукт – розовое масло, каждая капля его ценится на вес золота. Сбор урожая был в самом разгаре. Крепкие загорелые люди с просветленными счастливыми лицами ловко вершили свое дело. Напевая, они переходили от куста к кусту, собирали прекрасные нежно-розовые лепестки – на них еще блестели капельки росы – и складывали в корзины. Труд явно доставлял им удовольствие. Слышались смех, шутки.
Неподалеку в ожидании стояли серые ослики, их использовали для перевозки ценного груза. К седлу животного с обеих сторон прикрепляли большие глубокие корзины с плоским дном.
Когда плетенки сборщиков наполнялись до краев, их опоражнивали в эти емкости. При этом каждый норовил дружески похлопать серого симпатягу по спине, а те, поддаваясь всеобщему веселому возбуждению, отзывались громкими радостными криками.
Нагрузив всех осликов, их выстраивали цепочкой и отправляли одних – домой к хозяину, если он сам производил розовое масло, других – на ближайший перегонный завод, где у сборщиков закупали продукцию.
Платят за работу не много, но скромным людям, привыкшим жить экономно, этого хватает. А в качестве справки добавим, что для производства одного килограмма эфирного масла требуется не менее трех килограммов и двухсот граммов лепестков роз.
Итак, в то прекрасное майское утро, о котором мы ведем речь, а именно 15 мая 1903 года, недалеко от македонской границы сформировался довольно длинный караван из таких осликов, навьюченных тяжелыми корзинами. Они шли гуськом, размеренным шагом. Впереди всех, гордо позвякивая колокольчиками, выступала красивая ослица белой масти.
Поля, где уже был собран урожай, находились ниже местечка Гавасева, расположенного на самой окраине болгарской территории, вблизи дороги, ведущей от Костандила в Болгарии до Куманова в Македонии. Патриоты, теснимые турками, прорвались с помощью взрыва на болгарскую сторону примерно в километре от Гавасева.
Вместо того чтобы направиться на перегонные заводы Костандила, караван с цветочным грузом поднялся вверх по дороге, повернул налево и решительно зашагал в сторону македонской границы. Рядом с белой ослицей тяжело ступал пожилой человек весьма преклонного возраста. Грязные лохмотья, перепачканное лицо, седая нечесаная борода, глубоко натянутая на уши меховая шапка.
В середине колонны шел молодой симпатичный паренек, тоже грязный и бедно одетый. На шее у него висел кнут. Оба молчали. Было видно, что и людям и животным дорога эта хорошо знакома.
Вскоре караван приблизился к заставе, пропускному пункту, окруженному высоким забором. Раздался окрик: «Стой! Кто идет?» Но ответа не последовало. Объявились двое турецких часовых, албанцы высокого роста, с ружьями наперевес.
– Да это старый Тимош, грязная тупая скотина, и с ним Андрейно.
– Позови капитана!
С начала зимы турки установили здесь заставу, охраняемую ротой пехоты. Построили два редута. В километре от этого места соорудили форт, охраняемый второй пехотной ротой, в распоряжении ее было шесть пушек. Командовал всем турецкий полковник. Теперь свободно ходить по дороге не разрешалось, во всяком случае, не вступив в переговоры с пограничниками.
Наконец появился капитан. Голубой мундир, на голове феска. Он был явно в плохом настроении и нетерпеливо пощелкивал хлыстом.
Еще издали признав обоих погонщиков, офицер недовольно пробурчал себе под нос: «Опять эти грязные болгарские свиньи со своими ослами, нагруженными розами! До чего же мне все надоело! Две недели уже ходят туда и обратно через границу, а ты проверяй! Что за дурацкая работа!»
Вначале караван тщательно осматривали. Проверяли содержимое корзин и даже переворачивали их, высыпая нежные цветы прямо на землю. При этом солдаты очень веселились, глядя, как погонщики часами подбирали потом цветочные лепестки, смешанные с гравием и ослиным навозом.
Ничего подозрительного таможенники не обнаруживали. Впрочем, при одном взгляде на этих грязных оборванных крестьян, с глупыми лицами и всегда молчаливых, сама мысль о контрабанде казалась невозможной.
Однако грубые и не дающие результатов обыски сильно портили товар, и хозяин перегонного завода в Эгри-Паланке предпочел избежать досмотров.
Для этого существовало лишь одно, хорошо известное средство – дать взятку начальнику заставы. Получив солидную сумму, полковник смягчился и стал менее придирчив. Контроль груза производился, но более спокойно и аккуратно. Солдаты наугад проверяли несколько корзин, и на этом все заканчивалось. Но товар был настолько нежным, что даже такая умеренная проверка наносила существенный вред его качеству. Следовало добиться того, чтобы к цветам никто не прикасался. Поэтому капитан пограничников тоже получил свое от хозяина завода. Пришлось уплатить также младшим офицерам и солдатам.
В результате вот уже два дня, как цветочный поезд беспрепятственно следовал туда и обратно лишь под взглядами бдительных стражей.
Не заметив ничего необычного, офицер небрежно бросил: «Ладно. Проходите!» – и, то ли из-за плохого своего настроения, то ли просто так, из глупой бравады, сильно стегнул хлыстом белую ослицу. От неожиданности и боли животное вскинулось и резко дернулось назад. В корзине под розовыми лепестками что-то звякнуло. Пожилой погонщик смутился. Он бегло взглянул на своего спутника. Однако тут же его лицо приобрело прежнее безразлично-идиотское выражение.
– Что это? – живо отреагировал капитан.
– Ничего особенного, обычная военная контрабанда…
Погонщик спокойно подошел к корзине и приподнял крышку, как бы приглашая офицера заглянуть внутрь. Тот засунул руку в пахучие лепестки и нащупал маленький железный сундучок. Турок вытащил его и с интересом открыл. Шкатулка была наполовину заполнена золотыми цехинами.
При виде воистину королевского подарка, какой посылал ему его величество случай, капитан расплылся в широкой улыбке. Пожилой погонщик жестом предложил офицеру встряхнуть железную коробку. Раздался металлический звон монет. Сам он стоял рядом с безразличным видом, не говоря ни слова, в ожидании разрешения следовать дальше. Казалось, золото совсем не занимало его, да и вряд ли этот бестолковый крестьянин знал ему истинную цену.
Капитан был несколько смущен. «Такая сумма может предназначаться лишь полковнику, – подумал он. – А впрочем, какое мое дело? Кто нашел, тот и хозяин, – тут же решил турок. – Пусть старый Тимош сам выпутывается. Плевал я на эти тонкости!» Он поднял руку и крикнул:
– Отправляйтесь!
Дорога на Македонию была свободна. Тимош присвистнул, и успокоенная ослица тронулась в путь, позванивая колокольчиками, а за ней двинулся весь караван. Впереди был довольно крутой спуск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Бомб больше нет, – ровным голосом, не отрываясь от своего занятия, произнес Жоаннес. Он был спокоен и сосредоточен. Казалось, предводитель повстанцев вообще не замечал, что происходит вокруг.
Наконец он поднял голову.
– Все! Теперь стойте здесь и не двигайтесь!
Захватив все необходимое, Жоаннес пошел вглубь пещеры. Товарищи молча провожали его со страхом и надеждой. Никея спокойно продолжала наполнять нитроглицерином две бутылки.
Сообщение третьего наблюдателя было еще хуже, чем первые два.
– Они навели мост! Начали переправу!
К гроту уже бежали остальные, оставив редут под натиском противника.
Турки! Турки! Спасайтесь! Они сейчас будут здесь!
Глаза Никеи вспыхнули. Лицо побледнело. Зажав в каждой руке по бутылке со взрывчатым веществом, она кинулась к пропасти.
Мост действительно был переброшен, и турки уже вступили на него. Они шли по четыре человека в ряд.
Девушка стиснула зубы.
– Так это взрывается при ударе?! Ну что же, сейчас проверим! – прошептала она и смело выступила навстречу врагам.
Кто-то узнал отважную красавицу, и сейчас же раздался громкий повелительный голос: «Возьмите ее живой! Тысяча кошельков тому, кто приведет ее живой!»
В ответ Никея гордо расхохоталась и, рискуя быть тут же на месте убитой, размахнулась изо всех сил и одну за другой швырнула бутылки.
Сразу же последовали два оглушительных взрыва, и мост заволокло густым дымом. Всех, кто был на нем, смело, как ураганом. Почти ничего не видя от сильного волнения, девушка побежала назад.
В тот же момент гора содрогнулась от вершины до основания, словно вот-вот рухнет. Мощный взрыв сотряс скалы, вызвав камнепад. Разнесся радостный возглас: «Динамит! Динамит! Сработало!»
Подбежав, Никея увидела радостную толпу, устремившуюся к входу в пещеру, откуда клубами вырывался удушливый дым. У самого входа стоял Жоаннес. Он был бледен, утомлен, но лицо светилось от радости. Следовало подождать, пока рассеется дым, но уже по возникшему потоку воздуха было ясно, что с противоположной стороны появился проход, а значит, и возможность бежать.
Движимые желанием спастись, все бросились в пещеру. Там, в глубине, сияло пятно дневного света. К нему тянуло как магнитом. Образовалась толкучка.
– Стойте! – резко крикнул Жоаннес. – Разобраться по двое! Сначала пойдут женщины, потом раненые…
Устыдившись своего порыва, все остановились, образовали колонну. Впереди шли Никея и Елена с ребенком на руках. За ними следовал Михаил. Рука его была на перевязи, и он осторожно поддерживал ее. Затем еще несколько человек, получивших ранения, потом все остальные. Замыкал шествие Жоаннес. Он, как и положено командиру корабля, терпящего бедствие, покидал его последним.
Идти следовало быстро, в любую минуту могли догнать турки. Когда подошли к проему, всех поразила мощность взрыва. Около трех метров гранитной стены оказалось начисто снесено, и сквозь эту брешь лился солнечный свет, сияло голубое небо. Взору недавних узников открылся широкий простор с полями, лугами, рощицами и невдалеке маленький симпатичный городок, амфитеатром расположенный на склонах живописных гор. Крыши домов скрывала листва деревьев, бушевавшая всеми красками осени.
Чудесная земля Болгарии! Долгожданная свобода! В этот момент люди забыли даже о мучительном чувстве голода. Жизнь опять показалась им прекрасной.
Наконец появился Жоаннес, тот, чьи ум и храбрость вновь вызволили их из беды, уберегли от смертельной опасности. Все лица обратились к нему, и в каждом взгляде были любовь, восхищение и благодарность.
Юноша стоял в проеме, ослепленный солнцем и переполненный тем же радостным чувством, что и остальные. Он вскинул руку и громко крикнул:
– Да здравствует Македония! Да здравствует…
Но договорить не успел. В пещере послышались крики, раздались выстрелы… Жоаннес вздрогнул и пошатнулся… Пуля ударила ему в спину!
Лицо юноши как-то странно застыло, а взгляд, полный невыразимой нежности и сожаления, обратился к Никее. Он словно прощался с нею. В отчаянии девушка бросилась к нему и подхватила на руки.
Турки все-таки настигли партизан! Своим героическим поступком молодая женщина задержала врагов на какое-то время и этим обеспечила отступление. Но наступающим наконец удалось преодолеть незащищенный мост и ринуться вслед за беглецами. Через какую-то минуту люди Марко появятся здесь, и тогда никому не будет пощады.
Все замерли в немом ожидании. Но в этот момент произошло нечто невероятное.
Совсем рядом раздался звук боевой трубы, он звал в атаку, и из-за скалы, окружавшей небольшую площадку, где стояли патриоты, показался воинский отряд. Это были болгарские солдаты. Их вел капитан, с саблей в правой руке и револьвером в левой. Они быстро приближались.
В тот же момент в проеме, образовавшемся после взрыва, показались первые турки.
Увидев безжизненное тело Жоаннеса на руках у Никеи, болгарский офицер воскликнул:
– Мы все-таки опоздали!
Болгары кольцом окружили выход из пещеры, и капитан, направив револьвер на остановившихся в нерешительности преследователей, сурово пригрозил:
– Назад! Первый, кто тронется с места, будет убит!
И уже совсем другим тоном, обращаясь к патриотам, добавил:
– Добро пожаловать, братья! Рады приветствовать вас на нашей земле!
Часть третья
ТОВАРИЩИ ПО ОРУЖИЮ
ГЛАВА 1
Страна роз. – Караван. – Хорошо охраняемая застава. – Из Болгарии в Македонию. – Опять взятки. – Тревога. – Два погонщика. – На заводе. – Содержимое корзин. – Под розами. – Винтовки. – Тайник. – Странная новость.
Мрачная зима долго свирепствовала на Балканах и наконец закончилась. Лишь на отдельных горных вершинах еще лежал снег, но в долинах уже радовалась и радовала людей весна. Она сверкала и переливалась всем многоцветьем, наполняла воздух нежнейшим ароматом. Развеселый птичий гомон, лихой полет бабочек и повсюду, насколько хватало глаз, неописуемые плантации роз.
В этом благословенном солнечном крае разведение роз – целая индустрия, весьма прибыльное дело. Из благоухающих лепестков получают очень ценный продукт – розовое масло, каждая капля его ценится на вес золота. Сбор урожая был в самом разгаре. Крепкие загорелые люди с просветленными счастливыми лицами ловко вершили свое дело. Напевая, они переходили от куста к кусту, собирали прекрасные нежно-розовые лепестки – на них еще блестели капельки росы – и складывали в корзины. Труд явно доставлял им удовольствие. Слышались смех, шутки.
Неподалеку в ожидании стояли серые ослики, их использовали для перевозки ценного груза. К седлу животного с обеих сторон прикрепляли большие глубокие корзины с плоским дном.
Когда плетенки сборщиков наполнялись до краев, их опоражнивали в эти емкости. При этом каждый норовил дружески похлопать серого симпатягу по спине, а те, поддаваясь всеобщему веселому возбуждению, отзывались громкими радостными криками.
Нагрузив всех осликов, их выстраивали цепочкой и отправляли одних – домой к хозяину, если он сам производил розовое масло, других – на ближайший перегонный завод, где у сборщиков закупали продукцию.
Платят за работу не много, но скромным людям, привыкшим жить экономно, этого хватает. А в качестве справки добавим, что для производства одного килограмма эфирного масла требуется не менее трех килограммов и двухсот граммов лепестков роз.
Итак, в то прекрасное майское утро, о котором мы ведем речь, а именно 15 мая 1903 года, недалеко от македонской границы сформировался довольно длинный караван из таких осликов, навьюченных тяжелыми корзинами. Они шли гуськом, размеренным шагом. Впереди всех, гордо позвякивая колокольчиками, выступала красивая ослица белой масти.
Поля, где уже был собран урожай, находились ниже местечка Гавасева, расположенного на самой окраине болгарской территории, вблизи дороги, ведущей от Костандила в Болгарии до Куманова в Македонии. Патриоты, теснимые турками, прорвались с помощью взрыва на болгарскую сторону примерно в километре от Гавасева.
Вместо того чтобы направиться на перегонные заводы Костандила, караван с цветочным грузом поднялся вверх по дороге, повернул налево и решительно зашагал в сторону македонской границы. Рядом с белой ослицей тяжело ступал пожилой человек весьма преклонного возраста. Грязные лохмотья, перепачканное лицо, седая нечесаная борода, глубоко натянутая на уши меховая шапка.
В середине колонны шел молодой симпатичный паренек, тоже грязный и бедно одетый. На шее у него висел кнут. Оба молчали. Было видно, что и людям и животным дорога эта хорошо знакома.
Вскоре караван приблизился к заставе, пропускному пункту, окруженному высоким забором. Раздался окрик: «Стой! Кто идет?» Но ответа не последовало. Объявились двое турецких часовых, албанцы высокого роста, с ружьями наперевес.
– Да это старый Тимош, грязная тупая скотина, и с ним Андрейно.
– Позови капитана!
С начала зимы турки установили здесь заставу, охраняемую ротой пехоты. Построили два редута. В километре от этого места соорудили форт, охраняемый второй пехотной ротой, в распоряжении ее было шесть пушек. Командовал всем турецкий полковник. Теперь свободно ходить по дороге не разрешалось, во всяком случае, не вступив в переговоры с пограничниками.
Наконец появился капитан. Голубой мундир, на голове феска. Он был явно в плохом настроении и нетерпеливо пощелкивал хлыстом.
Еще издали признав обоих погонщиков, офицер недовольно пробурчал себе под нос: «Опять эти грязные болгарские свиньи со своими ослами, нагруженными розами! До чего же мне все надоело! Две недели уже ходят туда и обратно через границу, а ты проверяй! Что за дурацкая работа!»
Вначале караван тщательно осматривали. Проверяли содержимое корзин и даже переворачивали их, высыпая нежные цветы прямо на землю. При этом солдаты очень веселились, глядя, как погонщики часами подбирали потом цветочные лепестки, смешанные с гравием и ослиным навозом.
Ничего подозрительного таможенники не обнаруживали. Впрочем, при одном взгляде на этих грязных оборванных крестьян, с глупыми лицами и всегда молчаливых, сама мысль о контрабанде казалась невозможной.
Однако грубые и не дающие результатов обыски сильно портили товар, и хозяин перегонного завода в Эгри-Паланке предпочел избежать досмотров.
Для этого существовало лишь одно, хорошо известное средство – дать взятку начальнику заставы. Получив солидную сумму, полковник смягчился и стал менее придирчив. Контроль груза производился, но более спокойно и аккуратно. Солдаты наугад проверяли несколько корзин, и на этом все заканчивалось. Но товар был настолько нежным, что даже такая умеренная проверка наносила существенный вред его качеству. Следовало добиться того, чтобы к цветам никто не прикасался. Поэтому капитан пограничников тоже получил свое от хозяина завода. Пришлось уплатить также младшим офицерам и солдатам.
В результате вот уже два дня, как цветочный поезд беспрепятственно следовал туда и обратно лишь под взглядами бдительных стражей.
Не заметив ничего необычного, офицер небрежно бросил: «Ладно. Проходите!» – и, то ли из-за плохого своего настроения, то ли просто так, из глупой бравады, сильно стегнул хлыстом белую ослицу. От неожиданности и боли животное вскинулось и резко дернулось назад. В корзине под розовыми лепестками что-то звякнуло. Пожилой погонщик смутился. Он бегло взглянул на своего спутника. Однако тут же его лицо приобрело прежнее безразлично-идиотское выражение.
– Что это? – живо отреагировал капитан.
– Ничего особенного, обычная военная контрабанда…
Погонщик спокойно подошел к корзине и приподнял крышку, как бы приглашая офицера заглянуть внутрь. Тот засунул руку в пахучие лепестки и нащупал маленький железный сундучок. Турок вытащил его и с интересом открыл. Шкатулка была наполовину заполнена золотыми цехинами.
При виде воистину королевского подарка, какой посылал ему его величество случай, капитан расплылся в широкой улыбке. Пожилой погонщик жестом предложил офицеру встряхнуть железную коробку. Раздался металлический звон монет. Сам он стоял рядом с безразличным видом, не говоря ни слова, в ожидании разрешения следовать дальше. Казалось, золото совсем не занимало его, да и вряд ли этот бестолковый крестьянин знал ему истинную цену.
Капитан был несколько смущен. «Такая сумма может предназначаться лишь полковнику, – подумал он. – А впрочем, какое мое дело? Кто нашел, тот и хозяин, – тут же решил турок. – Пусть старый Тимош сам выпутывается. Плевал я на эти тонкости!» Он поднял руку и крикнул:
– Отправляйтесь!
Дорога на Македонию была свободна. Тимош присвистнул, и успокоенная ослица тронулась в путь, позванивая колокольчиками, а за ней двинулся весь караван. Впереди был довольно крутой спуск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34