Бывшего бригадира не оказалось среди убитых. Тот факт, что самый заклятый враг семейства Герреро остался жив, причинял всем определенное беспокойство.
Зато радовало, что Железный Жан и индейцы — Быстрый Лось и Солнечный Цветок — были практически здоровы.
Однажды утром бледная и заплаканная Хуана прибежала к своему спасителю. Предчувствуя недоброе, тот спросил:
— Сеньорита! Что случилось? У вас такой несчастный вид!
— Жан! — прошептала молодая женщина. — Мистер Джонс попросил у отца моей руки.
Ковбой вздрогнул, словно получил пулю в самое сердце. Сделав отчаянное усилие, он преодолел секундную слабость и погасшим голосом произнес:
— Вы, сеньорита… Жена этого иностранца! Но что сказал ваш отец?
— Ах! Разумеется, он безмерно рад! А я просто убита! Я и не думала о мистере Джонсе!
— Ох! Сеньорита, вы возвращаете меня к жизни! — воскликнул молодой человек, только сейчас осознав глубину своей любви к Хуане.
До сих пор эти два больших ребенка испытывали радость от взаимного общения, близости, одинаковости вкусов, интересов. Но они еще никогда не говорили о любви.
При мысли о расставании, о том, что они больше не увидятся, их сердца распахнулись.
Молодые люди долго, печально и молча смотрели друг на друга, лишь сейчас осознав, насколько жестокой бывает жизнь, только-только приоткрывшая им свои двери.
Однако, решительный по натуре, Жан недолго предавался мучительным размышлениям.
— Сеньорита! Я страстно хочу постоянно видеть вас, на коленях готов стоять… каждую минуту выказывая переполняющие меня преданность и любовь. О! Навсегда стать вашим верным и скромным другом… угадывать ваши желания… дать все самое лучшее… окружить нежной лаской… я уже мечтал обо всем этом.
— И я, Жан! Вы вошли в мою жизнь, причем в самые ее ужасные мгновения! Воспоминания о них до сих пор холодят сердце.
— Благодарю вас за эти слова. Они дают мне силу и надежду! Сеньорита! Время не терпит… я это чувствую. Позвольте мне сейчас же пойти к дону Бласу и, в свою очередь, попросить у него вашей руки.
— Да, Жан! И знайте, что бы ни случилось, я буду принадлежать только вам.
Стремительно, не дав молодому человеку возможности ответить, она вышла из комнаты, охваченная сладостным волнением.
Дон Блас находился один в бывшем салоне. Он ходил взад-вперед, дымя сигаретой и бросая время от времени взгляд на разбитые стекла, оборванные портьеры, поломанную мебель, размышлял: «Наконец-то, скоро прекратится этот кошмар. Как все удачно складывается… моя дочь выйдет замуж за миллиардера… я стану могущественней самого Президента и смогу претендовать на все».
Услышав звон шпор, плантатор поднял голову и остановился. В помещение вошел и вежливо поклонился Жан.
— Смотри! — дон Блас. — Железный Жан! К вашим услугам, мой мальчик.
Молодой человек серьезно и торжественно ответил:
— Прошу, дон Блас, уделить мне несколько минут. Я хочу сказать вам нечто очень важное.
— Охотно… мы одни, я никого не жду. Говорите. Собравшись с духом, Жан медленно, слегка дрожащим от волнения голосом произнес:
— Сеньор дон Блас, я беден. У меня только оружие и мой конь. Но я чувствую в себе достаточно сил, чтобы покорить весь мир.
Еще не осознав, о чем пойдет речь, дон Блас прервал молодого человека:
— Я буду очень рад помочь вам.
— Сеньор дон Блас, я не прошу милостыню! Кроме того, позвольте заметить следующее: я не какой-нибудь бродяга, каковым могу показаться. Я прекрасно помню своих родителей… свое происхождение. Я — выходец из благороднейшей французской семьи, и мое имя заслуживает всяческого уважения.
— Верю, мой мальчик! Но какое это все имеет ко мне отношение?
— Сейчас узнаете, — твердо ответил Жан. — Я испытываю к донне Хуане самые искренние, исполненные почтения чувства… и пришел просить у вас ее руки!
Эти слова оглушили плантатора подобно выстрелу. Он вздрогнул, напрягся, прикусил губы и наконец насмешливо ответил:
— Я не ожидал такой чести с вашей стороны. Простите мне минутное замешательство… Надеюсь, вы не сочтете за нескромность, если я спрошу, как же на самом деле звучит ваше имя?
— Мой отец — французский офицер — служил в штабе императора Максимилиана. Его звали Антуан Вальдес.
При упоминании этого имени доном Бласом овладело странное возбуждение. Лицо как-то передернулось, глаза налились кровью, он задрожал от ярости. Взмахнув рукой, плантатор сдавленно воскликнул:
— Вальдес! Вы говорите, Антуан Вальдес?
— Да!
— Я бы охотнее отдал свою дочь несчастному без имени и без копейки за душой. Но она никогда не будет принадлежать сыну предателя! Иуды, продавшего своего хозяина! О нет, никогда!
— Дон Блас! Берегитесь!
— Я сказал правду! Соучастник Лопеса… продавший Хуаресу императора Максимилиана! Да, его звали Антуан Вальдес!
При этих страшных словах львиный рык вырвался из горла Жана, яростно блеснули глаза. Вот-вот Железный Жан бросится и сотрет в порошок человека, посмевшего так оскорбить его.
Невероятным усилием воли он остановил себя. Огонь в глазах погас, рука опустилась.
Бледный, дрожа всем телом, он глухо произнес:
— Если бы на вашем месте был другой, я бы убил его. На сей раз своей жизнью вы обязаны дочери, которую я люблю и буду любить до последнего дыхания. Дон Блас!
Мой отец был достойным человеком. Какой-то негодяй оклеветал его. И я вам докажу его невиновность!
Не говоря больше ни слова, Жан стремительно вышел из комнаты. Оказавшись в вестибюле, он что есть мочи заорал:
— Джо! Джо! По коням! Черт побери! По коням!
— Я здесь, браток! — ответил метис, находившийся возле индейцев.
— Уходим! Быстро! Уходим! Оставим этот дом! Иначе, боюсь, убью кого-нибудь!
Преодолев в два прыжка ступеньки, Жан подбежал к конюшне, быстро взнуздал Боба. Джо, ничего не понимая и ни о чем не спрашивая, наскоро попрощался с Солнечным Цветком, Быстрым Лосем, надел сбрую на лошадь, отбитую у индейцев, и вскочил ей на спину.
Жан уже был в седле. Отпустив поводок, он пришпорил Боба, и тот с диким ржанием пустился вперед. Джо устремился следом за своим другом.
Обогнув дом, они намеревались выехать на широкую аллею, где несколько дней назад Жан спас Хуану.
Молодой человек поднял голову. В окне на первом этаже он заметил свою возлюбленную. Она протягивала ему цветок.
Когда всадники вихрем пронеслись мимо окна, Хуана поднесла цветок к губам, затем бросила и тихо прошептала:
— Господи! Сохрани и верни его! Он уносит мою душу!
Жан на лету схватил цветок, повернулся и воскликнул:
— До свидания, сеньорита! Я им докажу, что достоин вас!
Два дня спустя молодая женщина, еще не пришедшая в себя после отъезда возлюбленного, с сожалением обнаружила исчезновение Быстрого Лося и Солнечного Цветка, под покровом ночи сбежавших из дома. Она успела привязаться к юной индианке, и это бегство сильно огорчило ее.
О Жане как будто забыли. Либо дон Блас что-то подозревал, либо посчитал молодого человека слишком незначительным, чтобы говорить о нем.
Оказавшись в полном одиночестве, молодая женщина замкнулась в себе, с надеждой думая о будущем.
После двухдневного перехода и двух ночей, проведенных под открытым небом, Жан и Джо прибыли в Жаралито.
— Это здесь проживает твоя мать? — Жан у своего друга.
— Да! И, как ты знаешь, я не видел ее шесть лет.
— Жаралито!.. Жаралито! Это название мне ничего не говорит, я никогда не бывал здесь. И все-таки тут есть что-то до боли знакомое.
— Ба! — беззаботно ответил Джо. — Все здешние поселения похожи друг на друга. Те же фруктовые сады, беседки из виноградных лоз. А на полях — кукуруза, перец, тыква и картофель — везде одно и то же!
Перед друзьями предстала широкая улица, обсаженная по бокам манговыми деревьями. В конце возвышалась небольшая церквушка с длинным фасадом и невысокой башенкой, где звенел колокол.
— Я уверен, что знаю эту деревню, — прошептал Жан. — Смотри! Я могу с закрытыми глазами дойти до низенького, кирпичного, как и церковь, домика. Он немного в стороне, на краю площади, окружен оградой. Во дворе имеется колодец. Так ведь?
— Точно! И никто лучше меня не знает этот дом! — остолбеневший Джо. — Ты сейчас его увидишь.
Друзья пустили лошадей в галоп и через пять минут оказались возле строения, только что описанного Жаном. Привлеченная топотом копыт и кудахтаньем встревоженных кур, лаем разбуженных собак, хрюканьем свиней, у ворот появилась красивая мулатка. Она с любопытством посмотрела на двух молодых людей. Джо спрыгнул на землю и бросился ей на шею:
— Мама! Это я! Твой сын… твой маленький Джо!
— Боже мой! Это ты! Дорогой! Неужели я схожу с ума? Как ты красив! Такой большой! Дай, еще, еще раз расцелую тебя!
Взволнованный Жан молча и с завистью взирал на эту трогательную сцену. Он еще острее почувствовал свое одиночество.
Молодой человек спрыгнул на землю, и Джо, взяв его за руку, обратился к своей матери:
— Мама! Это Жан — знаменитый следопыт Хуан де Гиерро! Он спас мне жизнь. Ты его полюбишь, как меня.
Она долго и пристально смотрела на Жана. Затем, подняв руки, побледнела и пронзительно воскликнула:
— Тоньо! Ты Тоньо Вальдес! О! Я узнаю тебя. Сын святой, которая так любила и так мучилась от страданий!
У тебя ее глаза! О! Ее дорогие глаза, такие красивые, нежные! Они пролили столько слез! И у тебя ее губы! Только она никогда не улыбалась… Да! Конечно, ты Тоньо! Вылитый отец, храбрый и доблестный.
В голове молодого человека совершалась медленная мучительная работа. Он узнал дом, который, как ему казалось, никогда прежде не видел, голос, напомнивший давно забытые нежность и любовь. Жан узнал эту женщину, протягивающую ему руки. В памяти всплыло ласковое детское имя кормилицы.
Дрожащим от волнения голосом, заикаясь, ковбой произнес:
— Мамита! Это ты! О! Мамита!
Вне себя от радости, наш герой бросился к ней и, не выдержав, взахлеб зарыдал. Он, наводящий ужас на всех вокруг!
Наконец прерывающимся голосом Жан продолжил:
— А мама, моя другая мама, которую ты так любила?
— Она умерла на моих руках от горя. Через год после того, как тебя выкрали. Но ты не один, Тоньо. Проходи, этот дом принадлежит и тебе. Мы поговорим о ней, вспомним и твоего отца. Сядь сюда, между твоей мамитой и твоим братом.
ГЛАВА 9
Убийца. — Андрее Ромеро, отец. — Подлинный предатель. — Цена крови. — Изгнанники. — Ужасная нищета. — Сокровища. — План. — Метки. — Еще одна жертва. — Обокраденный. — Скалы. — Тревога. — На крючке. — Несчастная мать!
— Какой же у тебя печальный вид, Тоньо! — Кормилице нравилось называть ковбоя детским именем.
— Да, мамита, мне очень плохо, — ответил Железный Жан.
— У тебя действительно кислая физиономия. Хотя ты всегда был душой компании и мог развеселить любого, — вмешался Джо.
Жан подробно рассказал о своих бедах, перемежающихся со злоключениями Джо, вплоть до того момента, когда вместе с молочным братом покинул «Прибежище беглеца». Затем, после некоторой паузы, сделав усилие, он продолжил:
— Я не рассказал про самое последнее… ужасное слово… оскорбление, нанесенное доном Бласом памяти моего отца. И я не мог ответить, потому что имел дело с родителем той, которую безумно люблю.
— Ах! Мне кажется, я знаю, чем он так тебя огорчил! — воскликнула мулатка. — Твой отец отчаянно переживал. Он как раз собирался ответить на эту гнусную клевету. Но не успел, его убили.
— У него же были доказательства невиновности?
— Да… они существуют.
— И где же они?
— Увы, этого я не знаю, дорогой мой мальчик!
— Ох, как жаль, что я не могу поставить на место этого надменного плантатора… опровергнуть его ложь… рассказать всю правду! Ладно, время еще придет! Один вопрос, мамита!
— Говори, дорогой!
— Тебе известно имя бандита, убившего моего отца?
— Да. Его зовут Андрее Ромеро, племянник президента Хуареса.
— Почему он убил отца?
— Чтобы обокрасть его.
— Я достану из-под земли этого негодяя!
— Увы! Он умер ужасной смертью. Его замучили индейцы.
— Ты говоришь, Ромеро… Андрее. Так, так… Андрее… так же зовут того, кто организовал нападение на имение дона Бласа.
— Убийца твоего отца оставил сына… такого же мерзавца и с таким же именем, примерно твоего возраста. Он работал у какого-то плантатора, может быть дона Бласа. В наших краях его хорошо знают. Самый настоящий разбойник с большой дороги.
— Это он! Я чувствую. Устроил засаду, пожар, учинил бойню… он-то не уйдет от меня! Расскажи-ка мне лучше о моем отце. Все, что тебе известно. Постарайся не упустить ни малейшей детали. Потом я доведу эту правду до сведения тех, кто осмелился запятнать безупречное имя Вальдеса. Я добьюсь этого любой ценой. Это будет целью моей жизни!
— Можешь положиться на меня! — решительно сказал Джо.
— Спасибо, брат! Мы хорошо знаем друг друга, видели в деле и вдвоем стоим целой армии. Нам нипочем любые трудности и даже смерть! А теперь рассказывай, мамита…
— Мне придется начать издалека. Ты должен знать, что связывало меня с твоими родителями… и я буду счастлива вспомнить вместе с тобой эти столь дорогие для меня события.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34