Он ужаснулся, вспомнив свое жестокое прошлое. Но надо было жить. Оставаться в Неймлессе, где все грубо насмехались над ним из-за его поражения, оскорбляли и провоцировали, было нельзя. Почувствовав себя вдруг как бы уменьшенным в размерах, Канон понял, что никогда не образумит своих бывших подельщиков.
Он покинул Неймлесс и обосновался здесь в надежде зарабатывать себе на жизнь, приютив несколько сумасшедших парней, привлеченных шумихой. Они мечтали открыть тайну старого покинутого прииска.
А теперь Том стал бояться своей клиентуры. Здешней, и особенно той, о приезде которой ему объявили. Он опасался этих мерзких банд, у них было лишь одно на уме: грабить и убивать.
Домик, который построил Канон, обошелся ему недорого, был он снабжен лишь двумя длинными столами и скамьями, а освещался дымившим фонарем, подвешенным к одной из балок.
Шестеро мужчин, среди которых был и Ла Грифай, сидели за столом и время от времени прислушивались к шуму, доносившемуся снаружи. И действительно, поднялся ветер, глухой шепот мало-помалу ширился и постепенно превратился в рокот. И вот уже лес загудел, прогрохотал гром, красные сполохи прорезали небо и бросали в окна таверны адские отсветы. Дождя не было. Но такие сухие бури еще страшнее: яркие вспышки, громовые раскаты, похожие на щелканье гигантских пулеметов, — это впечатляло.
Каторжники интуитивно замолчали, охваченные мистической тревогой.
Раздался сильный удар, сотрясший землю до самых ее недр.
Дверь отворилась, словно вырванная невидимой рукой. В проеме появился человек. Его зловещий силуэт четко выделялся на темном фоне при свете молний.
Король каторги!
— Встать, проклятые пьяницы! — крикнул он страшным голосом. — Всем выйти! Час настал!
— Я проломлю башку первому, кто посмеет не повиноваться! — пронзительно выкрикнул Маль-Крепи.
Каторжники вскочили, услышав голос вожака, и бросились наружу.
Оцепеневший Том Канон не шелохнулся, понимая, что готовится страшное преступление. Но что он мог сделать? При вспышке молнии бывший боксер увидел во дворе группу людей более чем в пятьдесят человек, их карабины сверкали сталью. Канон выглянул наружу. Толпа уже исчезла, спрятавшись в лесу, что окружал таверну… Это была засада. Но для кого?
Вдруг кто-то коснулся его руки. Он живо обернулся и увидел худенькое существо, которое тоненьким голоском спросило:
— Месье, вы — негодяй?
И так как Том ответил лишь удивленным вскриком, человечек быстро продолжал:
— Те бандиты хотят убить честных людей. Вы с ними заодно или нет?
— Я никого не собираюсь убивать, — ответил ошеломленный хозяин таверны.
В это время свет фонаря упал на лицо человечка.
— Мустик! —узнал его Том.
— Как! Ты знаешь меня? Это могло бы помочь. А ты кто? Том Канон?
— Да, да, это я!.. Но скажи быстрее, зачем ты здесь? Уходи, спасайся! Сейчас начнется ужасная резня!
— Знаю. А кто эти подонки?
— Беглые каторжники под предводительством Короля каторги.
— А-а! Я так и думал. И правильно сделал, что опередил.
— Опередил кого?
— Ах, это слишком долго объяснять: почему да как… Скажи-ка, ты знаешь Мадьяну?
— Конечно. Прекрасное, доброе создание, она заботилась обо мне как о порядочном человеке.
— А Железную Руку?
— Да, и его знаю. Это он покалечил меня. Но я больше не сержусь на него. Наоборот…
— А-а! Тогда скажи, нет ли тут Железной Руки или Мадьяны?
— Нет!
— Уф, это уже хорошо. Теперь скажу тебе, что достославные убийцы ждут месье де Сен-Клера, отца Мадьяны.
— Отца Мадьяны? Как? Хозяина Митараки?..
— Да. Они вызвали его сюда поддельным письмом. Король каторги заманивает его в ловушку.
— Надо помешать его появлению здесь. Сколько человек у Сен-Клера?
— Двенадцать, но стоят двадцати.
— Да, но не стоят пятидесяти, а может, и сотни… Дом окружен. Если Сен-Клер придет сюда, ему грозит смерть.
— О, они еще далеко! На просеке. Там пока в безопасности. Мы условились, что они не продвинутся ни на шаг без моего сигнала. Я должен им свистнуть один раз, если можно прийти, и два, если они должны ждать моего возвращения.
— Тогда ты можешь еще спасти их! Свистни два раза. Но погоди. Еще одно слово. Ты мне говорил про Мадьяну и Железную Руку.
— А! Их, без сомнения, тоже заманили в ловушку. С минуты на минуту они могут появиться здесь.
— Тогда они погибли! Ах, черт! Я, Том Канон, должник мадемуазель Мадьяны, не хочу этого! И как бы я ни был глуп, но проведу этих чудовищ! Давай свисти два раза и беги что есть мочи.
— Да, Канон! Какая все-таки удача, что я тебя встретил! Ладно, вперед, мои ноги!
Подросток подбежал к двери, вышел из дома и свистнул так пронзительно, что ночной воздух задрожал.
— Теперь второй раз.
Мальчик собирался свистнуть еще раз, но тут появилась чья-то тень с ножом в руке… Мустик, получивший удар в грудь, раскинув руки, опрокинулся навзничь.
Убийцей был Король каторги.
Он услышал шум в доме, прислушался и узнал об условленном сигнале. Два свистка, чтобы спасти Сен-Клера, один — заманить его и бросить на съедение врагам. Мустик успел свистнуть лишь раз!
Сзади бандита толпились люди.
— А этого скота, который предал нас, — сказал человек без имени, — схватите его и размозжите eму голову камнями! Но ни одного выстрела!
Четверо бандитов бросились к Тому Канону. Но он успел отбежать назад, к нему будто вновь вернулись прежние силы. Своим единственным кулаком он убил двоих из нападавших. Двое других повисли на нем, пытаясь опрокинуть. Однако в Каноне опять пробудился атлет. Он встряхнулся, как делает кабан, когда на него нападает свора собак.
Невдалеке послышался стук копыт. Это Сен-Клер со своими людьми, невольно обманутый Мустиком, выехал из леса.
Однако Том поклялся спасти отца Мадьяны! И он спасет его!
Круша всех, кто повис на нем, богатырь добрался до двери.
— Месье Сен-Клер! — крикнул он во всю силу своих легких. — Спасайтесь! Здесь Король каторги…
Выстрел прервал его. Человек без имени размозжил Тому голову.
Гигант покачнулся и упал как подкошенный.
Король каторги бросился наружу. Он вытащил из кармана электрический фонарь, который тремя слабыми белыми полосами прочертил темноту ночи.
При свете фонаря бандит увидел в нескольких метрах от себя группу Сен-Клера… Отец Мадьяны слышал голос Тома Канона, но в шуме грозы, которая все еще не прекратилась, не понял обращенных к нему слов. Решив, что путь свободен, группа двинулась к дому.
Вдруг со всех сторон показались люди-демоны , они накинулись на всадников, и началась резня.
Удивленные спутники Сен-Клера пытались защищаться, но нападающих было пять на одного… Ужасные крики, хрипы, вой…
Сен-Клер отъехал от основной группы на несколько шагов вперед. На него накинулись четыре человека; выстрелом из револьвера он уложил одного, но его опутали веревками, скрутили, стащили с лошади… Король каторги бесстрастно наблюдал эту ужасную сцену расправы. Десять человек Сен-Клера лежали на земле: одни уже были убиты, другие — агонизировали… Человек без имени вошел в дом.
Отца Мадьяны крепко привязали к столбу, ведь каторжники — мастера в играх с веревками.
— Ха, ха, ха! Мэтр Сен-Клер! — воскликнул Король каторги. — Наконец он в моей власти. Сен-Клер, отец прекрасной девушки. На этот раз ты не ускользнешь. Наконец мы с тобой — лицом к лицу.
Главарь бандитов вновь зажег электрический фонарь и поставил его на стол. Бледный свет осветил комнату. Стала видна голова Сен-Клера, благородная, с энергичными чертами и длинной, шелковистой бородой.
Король каторги подошел к нему как бы для того, чтобы лучше его рассмотреть, а на самом деле — с целью потешиться над противником.
Сен-Клер воскликнул:
— Вы мой друг, мой компаньон, мой брат! Возможно ли, чтобы вы предали меня? Де Тресм, это гнусно!
— Де Тресм? — бандит, лицо его искривилось и стало бледным, как у мертвеца. — Кто произнес это имя? Это ложь! Меня зовут Король каторги.
Его словно обуяло безумие: блуждающий взгляд, несвязные движения.
— Король каторги! Ха, ха, ха! Это мое настоящее лицо, моя слава. Я человек без имени, проклятый демон!.. Я — сама ненависть, само преступление.
И, бросившись к Сен-Клеру, он схватил его за горло.
— Мерзкий старик, зачем ты произнес имя де Тресма?..
Сен-Клер во время этого приступа ярости не отводил глаз от лица убийцы.
Да, Мустик сказал правду: Король каторги — живой портрет Пьера де Тресма, но сейчас перед пленником был не он! Извивающийся человек, с лихорадочным блеском глаз… Это маска не того человека, которого он знал и любил. И Сен-Клер сказал:
— Я ошибся, месье, сходство разительное, но вы не Пьер де Тресм, не тот достойный человек…
— Пьер де Тресм! Вы его знаете? И подумали, что это я?
— Пьер де Тресм — мой самый надежный друг, компаньон и участник в деле. И я прошу у него прощения за то, что хоть только на секунду, но усомнился в нем!..
Король каторги расхохотался зловещим смехом.
— Да, да, он — честный человек! Полубог. А меня зовут Жан де Тресм. Я его брат, но — чудовище. Да, чудовище! Принимаю это прозвище и горжусь им. С самых нежных, юных лет я ненавижу брата. Ненавижу его, кроткого, мягкого, с охотой подчиняющегося всем требованиям отцовской воли. Да, я — чудовище, ненавижу своего отца!
— Ваш отец умер! — сурово сказал Сен-Клер.
— Умер. И что же? Вы думаете, я буду оплакивать его? Зачем он хотел связать меня, загубить мою свободу? Зачем вмешивался в мою жизнь? Да, я люблю золото, хочу жить широко и весело. Меня хотели обуздать, лишали пищи. Надеялись привести к повиновению, заставив голодать. И тогда, чтобы удовлетворить свои желания, я начал красть, убивать! Подло, постыдно, испытывая высшее наслаждение оттого, что я им чужой! Я совершенно забыл их… Будто никогда не знал своей семьи. С презрением к ним на суде присяжных я не захотел назваться их именем.
Мне достаточно было сказать лишь несколько слов: сын месье де Тресма, одного из наиболее высокопоставленных лиц Франции — и следователь, прокуратура склонили бы перед этим именем головы. Меня отпустили бы, но я не захотел от них милостыни, не пожелал никакой протекции . Я остался человеком без имени, каторжником. Я хотел быть обязанным только самому себе и стать номером таким-то, перестав быть человеком. Я поклялся, что возвышусь, покорю общество, которое меня преследовало. Мой брат тоже решил попытать счастья! И преуспел. У него есть теперь золото. И что же? Раз он стоит на моем пути, тем хуже для него. Остаюсь человеком без имени, зато Королем каторги. А теперь — довольно разговоров! Вы в моей власти. И посмотрим, сможет ли мой брат, этот честный человек, вырвать вас из моих когтей!
— Презренный! — Сен-Клер.
— Глупец! — грубо ответил бандит.
Он вышел за дверь и несколько раз свистнул. Потом, возвысив голос, крикнул:
— Десять человек, чтобы сопровождать пленника! Все на лошадей! И во весь опор… на прииск Митарака.
Ему ответили радостными восклицаниями. Сен-Клера схватили и посадили на лошадь, привязав к ней.
Вскоре воцарилась тишина. Каторжники уехали завоевывать золото…
ГЛАВА 6
Железная Рука и Мадьяна. — Слишком поздно! — Мустик не умер. — Бедный Сен-Клер. — Вперед!
Гроза прошла. Гром умолк, облака почти тотчас же рассеялись. Вслед за конвульсиями природы наступил абсолютный покой.
На полу хижины в луже крови лежало бездыханное тело. Ничего не могло быть мрачнее этой темной ночи, где все было мертво. Прошел час, другой… Вдруг вспыхнул свет. Казалось, лес вдруг ожил; легкий шелест пробежал по деревьям, чей-то голос раздался в тишине, жизнь возвращалась, начинался новый день.
День! Заря как-то сразу разорвала темную кисею неба, и хлынул свет. Это как будто послужило сигналом; раздался конский топот. Уж не бандиты ли вернулись? Может, они подумали, что не завершили свое темное дело?
Топот приближался. И вот на опушке — на засеке, как говорят в Гвиане, — у которой стояла хижина, показались всадники.
— Прииск Сан-Эспуар! — крикнул кто-то. — Наконец-то! Мы прибыли вовремя! Может, нам позволят отдохнуть здесь немного?
— Ах, хорошо бы! — жалобный голос. — У меня совершенно затекли ноги.
Один из всадников соскочил с лошади и подбежал к другому со словами:
— Мадьяна! Моя дорогая Мадьяна! Идите ко мне! — И он протянул к девушке руки. — Наверное, измучились?
— Нет, нет, мой друг! — ответила девушка, легко спрыгивая на землю.
Она была одета в мужской костюм: трапперский камзол , на ногах — высокие гамаши , черные волосы подвязаны индейским платком.
Фишало, любуясь красотой девушки, воскликнул:
— Поглядите! Как мадемуазель была бы эффектна на Итальянском бульваре!
И вот уже все соскочили на землю: Генипа, Башелико и Ломи, превратившиеся из лодочников в бесстрашных наездников. А во главе — Железная Рука, вновь обретший свою силу, исполненный счастья и доверия к тем, кого любил.
— Эй, — крикнул он своим сильным, звучным голосом, — есть кто-нибудь в доме? Хорошо ли здесь принимают путников?
Ответа не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Он покинул Неймлесс и обосновался здесь в надежде зарабатывать себе на жизнь, приютив несколько сумасшедших парней, привлеченных шумихой. Они мечтали открыть тайну старого покинутого прииска.
А теперь Том стал бояться своей клиентуры. Здешней, и особенно той, о приезде которой ему объявили. Он опасался этих мерзких банд, у них было лишь одно на уме: грабить и убивать.
Домик, который построил Канон, обошелся ему недорого, был он снабжен лишь двумя длинными столами и скамьями, а освещался дымившим фонарем, подвешенным к одной из балок.
Шестеро мужчин, среди которых был и Ла Грифай, сидели за столом и время от времени прислушивались к шуму, доносившемуся снаружи. И действительно, поднялся ветер, глухой шепот мало-помалу ширился и постепенно превратился в рокот. И вот уже лес загудел, прогрохотал гром, красные сполохи прорезали небо и бросали в окна таверны адские отсветы. Дождя не было. Но такие сухие бури еще страшнее: яркие вспышки, громовые раскаты, похожие на щелканье гигантских пулеметов, — это впечатляло.
Каторжники интуитивно замолчали, охваченные мистической тревогой.
Раздался сильный удар, сотрясший землю до самых ее недр.
Дверь отворилась, словно вырванная невидимой рукой. В проеме появился человек. Его зловещий силуэт четко выделялся на темном фоне при свете молний.
Король каторги!
— Встать, проклятые пьяницы! — крикнул он страшным голосом. — Всем выйти! Час настал!
— Я проломлю башку первому, кто посмеет не повиноваться! — пронзительно выкрикнул Маль-Крепи.
Каторжники вскочили, услышав голос вожака, и бросились наружу.
Оцепеневший Том Канон не шелохнулся, понимая, что готовится страшное преступление. Но что он мог сделать? При вспышке молнии бывший боксер увидел во дворе группу людей более чем в пятьдесят человек, их карабины сверкали сталью. Канон выглянул наружу. Толпа уже исчезла, спрятавшись в лесу, что окружал таверну… Это была засада. Но для кого?
Вдруг кто-то коснулся его руки. Он живо обернулся и увидел худенькое существо, которое тоненьким голоском спросило:
— Месье, вы — негодяй?
И так как Том ответил лишь удивленным вскриком, человечек быстро продолжал:
— Те бандиты хотят убить честных людей. Вы с ними заодно или нет?
— Я никого не собираюсь убивать, — ответил ошеломленный хозяин таверны.
В это время свет фонаря упал на лицо человечка.
— Мустик! —узнал его Том.
— Как! Ты знаешь меня? Это могло бы помочь. А ты кто? Том Канон?
— Да, да, это я!.. Но скажи быстрее, зачем ты здесь? Уходи, спасайся! Сейчас начнется ужасная резня!
— Знаю. А кто эти подонки?
— Беглые каторжники под предводительством Короля каторги.
— А-а! Я так и думал. И правильно сделал, что опередил.
— Опередил кого?
— Ах, это слишком долго объяснять: почему да как… Скажи-ка, ты знаешь Мадьяну?
— Конечно. Прекрасное, доброе создание, она заботилась обо мне как о порядочном человеке.
— А Железную Руку?
— Да, и его знаю. Это он покалечил меня. Но я больше не сержусь на него. Наоборот…
— А-а! Тогда скажи, нет ли тут Железной Руки или Мадьяны?
— Нет!
— Уф, это уже хорошо. Теперь скажу тебе, что достославные убийцы ждут месье де Сен-Клера, отца Мадьяны.
— Отца Мадьяны? Как? Хозяина Митараки?..
— Да. Они вызвали его сюда поддельным письмом. Король каторги заманивает его в ловушку.
— Надо помешать его появлению здесь. Сколько человек у Сен-Клера?
— Двенадцать, но стоят двадцати.
— Да, но не стоят пятидесяти, а может, и сотни… Дом окружен. Если Сен-Клер придет сюда, ему грозит смерть.
— О, они еще далеко! На просеке. Там пока в безопасности. Мы условились, что они не продвинутся ни на шаг без моего сигнала. Я должен им свистнуть один раз, если можно прийти, и два, если они должны ждать моего возвращения.
— Тогда ты можешь еще спасти их! Свистни два раза. Но погоди. Еще одно слово. Ты мне говорил про Мадьяну и Железную Руку.
— А! Их, без сомнения, тоже заманили в ловушку. С минуты на минуту они могут появиться здесь.
— Тогда они погибли! Ах, черт! Я, Том Канон, должник мадемуазель Мадьяны, не хочу этого! И как бы я ни был глуп, но проведу этих чудовищ! Давай свисти два раза и беги что есть мочи.
— Да, Канон! Какая все-таки удача, что я тебя встретил! Ладно, вперед, мои ноги!
Подросток подбежал к двери, вышел из дома и свистнул так пронзительно, что ночной воздух задрожал.
— Теперь второй раз.
Мальчик собирался свистнуть еще раз, но тут появилась чья-то тень с ножом в руке… Мустик, получивший удар в грудь, раскинув руки, опрокинулся навзничь.
Убийцей был Король каторги.
Он услышал шум в доме, прислушался и узнал об условленном сигнале. Два свистка, чтобы спасти Сен-Клера, один — заманить его и бросить на съедение врагам. Мустик успел свистнуть лишь раз!
Сзади бандита толпились люди.
— А этого скота, который предал нас, — сказал человек без имени, — схватите его и размозжите eму голову камнями! Но ни одного выстрела!
Четверо бандитов бросились к Тому Канону. Но он успел отбежать назад, к нему будто вновь вернулись прежние силы. Своим единственным кулаком он убил двоих из нападавших. Двое других повисли на нем, пытаясь опрокинуть. Однако в Каноне опять пробудился атлет. Он встряхнулся, как делает кабан, когда на него нападает свора собак.
Невдалеке послышался стук копыт. Это Сен-Клер со своими людьми, невольно обманутый Мустиком, выехал из леса.
Однако Том поклялся спасти отца Мадьяны! И он спасет его!
Круша всех, кто повис на нем, богатырь добрался до двери.
— Месье Сен-Клер! — крикнул он во всю силу своих легких. — Спасайтесь! Здесь Король каторги…
Выстрел прервал его. Человек без имени размозжил Тому голову.
Гигант покачнулся и упал как подкошенный.
Король каторги бросился наружу. Он вытащил из кармана электрический фонарь, который тремя слабыми белыми полосами прочертил темноту ночи.
При свете фонаря бандит увидел в нескольких метрах от себя группу Сен-Клера… Отец Мадьяны слышал голос Тома Канона, но в шуме грозы, которая все еще не прекратилась, не понял обращенных к нему слов. Решив, что путь свободен, группа двинулась к дому.
Вдруг со всех сторон показались люди-демоны , они накинулись на всадников, и началась резня.
Удивленные спутники Сен-Клера пытались защищаться, но нападающих было пять на одного… Ужасные крики, хрипы, вой…
Сен-Клер отъехал от основной группы на несколько шагов вперед. На него накинулись четыре человека; выстрелом из револьвера он уложил одного, но его опутали веревками, скрутили, стащили с лошади… Король каторги бесстрастно наблюдал эту ужасную сцену расправы. Десять человек Сен-Клера лежали на земле: одни уже были убиты, другие — агонизировали… Человек без имени вошел в дом.
Отца Мадьяны крепко привязали к столбу, ведь каторжники — мастера в играх с веревками.
— Ха, ха, ха! Мэтр Сен-Клер! — воскликнул Король каторги. — Наконец он в моей власти. Сен-Клер, отец прекрасной девушки. На этот раз ты не ускользнешь. Наконец мы с тобой — лицом к лицу.
Главарь бандитов вновь зажег электрический фонарь и поставил его на стол. Бледный свет осветил комнату. Стала видна голова Сен-Клера, благородная, с энергичными чертами и длинной, шелковистой бородой.
Король каторги подошел к нему как бы для того, чтобы лучше его рассмотреть, а на самом деле — с целью потешиться над противником.
Сен-Клер воскликнул:
— Вы мой друг, мой компаньон, мой брат! Возможно ли, чтобы вы предали меня? Де Тресм, это гнусно!
— Де Тресм? — бандит, лицо его искривилось и стало бледным, как у мертвеца. — Кто произнес это имя? Это ложь! Меня зовут Король каторги.
Его словно обуяло безумие: блуждающий взгляд, несвязные движения.
— Король каторги! Ха, ха, ха! Это мое настоящее лицо, моя слава. Я человек без имени, проклятый демон!.. Я — сама ненависть, само преступление.
И, бросившись к Сен-Клеру, он схватил его за горло.
— Мерзкий старик, зачем ты произнес имя де Тресма?..
Сен-Клер во время этого приступа ярости не отводил глаз от лица убийцы.
Да, Мустик сказал правду: Король каторги — живой портрет Пьера де Тресма, но сейчас перед пленником был не он! Извивающийся человек, с лихорадочным блеском глаз… Это маска не того человека, которого он знал и любил. И Сен-Клер сказал:
— Я ошибся, месье, сходство разительное, но вы не Пьер де Тресм, не тот достойный человек…
— Пьер де Тресм! Вы его знаете? И подумали, что это я?
— Пьер де Тресм — мой самый надежный друг, компаньон и участник в деле. И я прошу у него прощения за то, что хоть только на секунду, но усомнился в нем!..
Король каторги расхохотался зловещим смехом.
— Да, да, он — честный человек! Полубог. А меня зовут Жан де Тресм. Я его брат, но — чудовище. Да, чудовище! Принимаю это прозвище и горжусь им. С самых нежных, юных лет я ненавижу брата. Ненавижу его, кроткого, мягкого, с охотой подчиняющегося всем требованиям отцовской воли. Да, я — чудовище, ненавижу своего отца!
— Ваш отец умер! — сурово сказал Сен-Клер.
— Умер. И что же? Вы думаете, я буду оплакивать его? Зачем он хотел связать меня, загубить мою свободу? Зачем вмешивался в мою жизнь? Да, я люблю золото, хочу жить широко и весело. Меня хотели обуздать, лишали пищи. Надеялись привести к повиновению, заставив голодать. И тогда, чтобы удовлетворить свои желания, я начал красть, убивать! Подло, постыдно, испытывая высшее наслаждение оттого, что я им чужой! Я совершенно забыл их… Будто никогда не знал своей семьи. С презрением к ним на суде присяжных я не захотел назваться их именем.
Мне достаточно было сказать лишь несколько слов: сын месье де Тресма, одного из наиболее высокопоставленных лиц Франции — и следователь, прокуратура склонили бы перед этим именем головы. Меня отпустили бы, но я не захотел от них милостыни, не пожелал никакой протекции . Я остался человеком без имени, каторжником. Я хотел быть обязанным только самому себе и стать номером таким-то, перестав быть человеком. Я поклялся, что возвышусь, покорю общество, которое меня преследовало. Мой брат тоже решил попытать счастья! И преуспел. У него есть теперь золото. И что же? Раз он стоит на моем пути, тем хуже для него. Остаюсь человеком без имени, зато Королем каторги. А теперь — довольно разговоров! Вы в моей власти. И посмотрим, сможет ли мой брат, этот честный человек, вырвать вас из моих когтей!
— Презренный! — Сен-Клер.
— Глупец! — грубо ответил бандит.
Он вышел за дверь и несколько раз свистнул. Потом, возвысив голос, крикнул:
— Десять человек, чтобы сопровождать пленника! Все на лошадей! И во весь опор… на прииск Митарака.
Ему ответили радостными восклицаниями. Сен-Клера схватили и посадили на лошадь, привязав к ней.
Вскоре воцарилась тишина. Каторжники уехали завоевывать золото…
ГЛАВА 6
Железная Рука и Мадьяна. — Слишком поздно! — Мустик не умер. — Бедный Сен-Клер. — Вперед!
Гроза прошла. Гром умолк, облака почти тотчас же рассеялись. Вслед за конвульсиями природы наступил абсолютный покой.
На полу хижины в луже крови лежало бездыханное тело. Ничего не могло быть мрачнее этой темной ночи, где все было мертво. Прошел час, другой… Вдруг вспыхнул свет. Казалось, лес вдруг ожил; легкий шелест пробежал по деревьям, чей-то голос раздался в тишине, жизнь возвращалась, начинался новый день.
День! Заря как-то сразу разорвала темную кисею неба, и хлынул свет. Это как будто послужило сигналом; раздался конский топот. Уж не бандиты ли вернулись? Может, они подумали, что не завершили свое темное дело?
Топот приближался. И вот на опушке — на засеке, как говорят в Гвиане, — у которой стояла хижина, показались всадники.
— Прииск Сан-Эспуар! — крикнул кто-то. — Наконец-то! Мы прибыли вовремя! Может, нам позволят отдохнуть здесь немного?
— Ах, хорошо бы! — жалобный голос. — У меня совершенно затекли ноги.
Один из всадников соскочил с лошади и подбежал к другому со словами:
— Мадьяна! Моя дорогая Мадьяна! Идите ко мне! — И он протянул к девушке руки. — Наверное, измучились?
— Нет, нет, мой друг! — ответила девушка, легко спрыгивая на землю.
Она была одета в мужской костюм: трапперский камзол , на ногах — высокие гамаши , черные волосы подвязаны индейским платком.
Фишало, любуясь красотой девушки, воскликнул:
— Поглядите! Как мадемуазель была бы эффектна на Итальянском бульваре!
И вот уже все соскочили на землю: Генипа, Башелико и Ломи, превратившиеся из лодочников в бесстрашных наездников. А во главе — Железная Рука, вновь обретший свою силу, исполненный счастья и доверия к тем, кого любил.
— Эй, — крикнул он своим сильным, звучным голосом, — есть кто-нибудь в доме? Хорошо ли здесь принимают путников?
Ответа не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31