Видимо, полковника окликнул его ангел-хранитель, потому что внезапно он обернулся и увидел бросившегося на него с полубака офицера с безумными глазами. У него хватило времени, чтобы приготовиться отразить удар: он отпрыгнул назад, сделал выпад, отступил, но его противник оказался опытным фехтовальщиком, и с восторгом и страхом Сент-Саймон понял, что ему предстоит настоящий бой.
Тем временем Габриэль отбивался от целой толпы матросов, вооруженных ножами и дубинками. Палаш великана сверкал в солнечном свете, он размахивал им и крошил врагов, испуская воинственный клич и загоняя противников в угол палубы. Там они и побросали оружие, и сдались, поверив утверждению, что битва все равно проиграна и нет смысла больше увечиться.
Габриэль выиграл свою схватку. Полковник же все еще сражался с французским лейтенантом, и противник теснил его, но он не сдавался и был полон решимости продолжать бой. Наконец противник Сент-Саймона поскользнулся в луже крови и упал на колено.
Джулиан опустил оружие и ждал, пока француз снова поднимется. Мужчины посмотрели друг на друга, потом лейтенант пожал плечами и отвесил поклон, а затем отдал свое оружие — рукоятью вперед — английскому полковнику.
Джулиан церемонно прикоснулся к сабле, учтивым жестом давая понять, что противник может сохранить оружие. Француз снова поклонился и спрятал саблю в ножны, и они забыли, как только что были врагами, и стояли рядом, два усталых воина.
На квартердеке Хьюго Латтимер принял капитуляцию капитана «Дельфина» с такой же учтивостью и также настоял на том, чтобы побежденный сохранил оружие. Считалось недостойным унижать противника, если тот сражался отважно и честно. Бог всегда мог смешать карты, и никто не имел гарантии, что не окажется назавтра поверженным.
Джулиан прошел на квартердек. Хьюго приветствовал его усталой улыбкой.
— Полковник Сент-Саймон, разрешите представить вам капитана Делора…
Они пожали друг другу руки, и капитан назвал имена остальных офицеров. Все вели себя в высшей степени цивилизованно и учтиво, как если бы и не было смертоубийства последнего часа, стонов покалеченных, поломанных рангоутов и рваных снастей на окровавленной палубе, — ничто не напоминало о недавнем бое.
— Я награжу людей Уилла Коннота и отдам французский корабль под его командование, — сказал Хьюго. — Мы погрузим на него всех раненых. И как только «Дельфин» немного залатают, Коннот отведет корабль назад, в Лиссабон.
Глядя на плененное судно, Латтимер не мог скрыть своей гордости. Французский фрегат был хорошей добычей, и он надеялся, что захват корабля поможет получить столь желанные средства, и команда «Изабеллы» также не останется внакладе… Эти мысли делали дальнейшее путешествие веселым и приятным.
Джулиан предоставил ему строить радужные планы и, перебравшись через абордажные сети, вернулся на «Изабеллу».
— Он знает, что делает, этот капитан Латтимер, — заметил Габриэль, приземляясь на палубу рядом с полковником. — А где малышка?
— Думаю, она все еще трудится.
Они двинулись в центральную часть корабля, где начал устанавливаться хоть какой-то порядок. Тэмсин стояла на коленях возле раненого, ожидавшего очереди к хирургу. Он потерял палец, но казался относительно спокойным. Единственное, что его огорчало, — рана была недостаточно серьезной, чтобы его отправили домой.
— Все кончилось? — Тэмсин подняла голову и посмотрела на Джулиана и Габриэля, шедших по палубе.
— Похоже на то. — Джулиан внимательно приглядывался к ее закопченному лицу. — Ты в порядке?
— Да. — Она поднялась, устало выпрямляя затекшие ноги. — Хотя и не понимаю, как это получилось. Не знаю, как вообще можно уцелеть среди подобного ада. Это было ужасно. Хуже я ничего не видела.
Джулиан не ответил. Он не собирался оспаривать ее заявление, но они оба — солдаты, а ужасы битвы были неотъемлемой частью солдатской жизни.
— Хосефа помогает хирургу, — сказала Тэмсин Габриэлю. — Врач говорит, что она гораздо ловчее и опытнее его помощников. — Тэмсин повернулась лицом к рубке, но нога ее попала в бухту каната, и она упала плашмя на палубу.
«Должно быть, она до крайности измучена», — подумал Джулиан и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.
Тэмсин лежала неподвижно, и он наклонился над ней, поднял на ноги и спросил, стараясь скрыть беспокойство:
— Ты совсем обессилела, девочка?
Казалось, Тэмсин не слышит его. Она не сводила глаз с зазубренного осколка, воткнувшегося ей в ногу. Из ранки сочилась кровь.
— Посмотрите! Я порезалась. У меня течет кровь! — Она подняла на него глаза, и он заметил, что они полны мучительного ужаса, под слоем грязи лицо ее было смертельно бледным.
— Полковник, держите ее! — Эта резкая и не допускающая возражений команда исходила от стоявшего позади Габриэля.
Тэмсин покачнулась, у нее подогнулись колени. Джулиан сделал движение как раз вовремя и подхватил ее, чуть не рухнувшую на палубу.
— В чем, черт возьми, дело?
Он смотрел на бесчувственное тело у него на руках, потом перевел взгляд на Габриэля.
— Похоже, она неудачно упала на осколок, но рана не так уж страшна.
— Кровь, — сказал Габриэль невозмутимо. — На малышку это всегда так действует.
— Но ведь она вся покрыта кровью, — ответил Джулиан недоверчиво.
— Да, но то не ее кровь, — пояснил Габриэль. — Девчушка не выносит вида своей крови. Когда она была совсем маленькой, она поднимала крик на весь дом из-за булавочного укола… а уж если случалось что посерьезнее, то и говорить не приходится, она просто выходила из себя. Уж чего только Барон не делал, чтобы отучить ее, но потом отчаялся и бросил эту затею.
— Боже мой, — пробормотал Джулиан. — Кто бы мог представить такое! Она скакала верхом, как казак, сражалась, как горный лев, ее не пугали неудобства и лишения, но от булавочного укола она способна упасть в обморок!
Сент-Саймон подумал о ноже Корнише и понял, чего ей стоило устоять перед лицом такого испытания.
— Давайте-ка побыстрее удалим этот осколок, — сказал он, — Крови, правда, будет много.
— Я позову Хосефу.
Джулиан отнес Тэмсин в дневную каюту капитана, и, когда он положил ее на один из рундуков, покрытых подушками, веки ее дрогнули.
— Что случилось? О Боже, моя нога! В голосе слышалась паническая нотка.
— Все будет хорошо, — ответил он спокойно. — Это всего лишь заноза. Должно быть, ты на нее упала, когда споткнулась о канат.
— Но оно торчит из моего тела! Вся моя кровь вытечет!
— Тэмсин, не говори глупостей! — Ситуация была настолько нелепой, что он испытывал желание расхохотаться, но ее отчаяние было неподдельным и непоказным. Он вытащил из-за пояса кинжал и разрезал бриджи.
— А теперь не смотри, — распорядился Сент-Саймон. Тэмсин жалобно постанывала, с ужасом косясь на осколок и кровь, все сильнее струившуюся из ранки.
— Я слышал, вам требуется моя помощь. — Голос хирурга, появившегося в этот момент в каюте все в том же запачканном кровью переднике, звучал бодро. Его сопровождали Хосефа и Габриэль.
— Какой большой! — сказал он тем же мажорным тоном. — Сейчас удалим, — Нет! — закричала Тэмсин. — Я сделаю это сама. — Она попыталась сесть и дотянуться до ноги.
— Ну уж нет! А ну-ка перестань валять дурака! — Джулиан сел позади нее и положил ее голову к себе на колени. Он держал ее за плечи, не давая подняться. — Веди себя спокойно. Одно мгновение — и все будет сделано.
Хосефа суетилась вокруг своей питомицы: держала ее руки в своих, поглаживала их, что-то нежно ворковала. Хирург же в это время ловко выдернул осколок. Кровь забила фонтаном. Тэмсин застонала и снова лишилась чувств.
— Боже милостивый, да что здесь такое происходит? — послышался безмерно удивленный голос капитана Латтимера, нашедшего свою каюту до отказа заполненной людьми. В обычное время присутствие посторонних в данном помещении не приветствовалось.
— У нас туг небольшая неприятность, — пояснил Джулиан, и в голосе его дрожал смех. Он покачал головой, продолжая удерживать Тэмсин за плечи и все еще не совсем веря в происходящее. — Эта невероятная девушка ведет себя, как кисейная барышня, потому что занозила ногу осколком.
— Бог мой! — воскликнул Хьюго. — И это после всего, что она делала во время боя! По словам лейтенанта Годфри, ничто не могло ее остановить!
— Нет ничего более странного, чем люди, — философски заметил Сэмюэль со свойственной йоркширцам картавостью, подавая доктору миску с горячей водой. — Сейчас принесу бинты.
Когда хирург промывал рану, Тэмсин снова пришла в себя. Она со страхом взглянула на Джулиана:
— Кровь перестала течь?
Лицо ее было смертельно бледным, оно выражало робость и страх, она казалась уязвимой, как ребенок. Вся жизнерадостность, решительность, присущие ее натуре, сейчас куда-то исчезли, и она стремилась опереться на Джулиана, обрести в нем защиту, удивляя доверием, которого он не смог бы обмануть.
Он улыбнулся и отвел волосы с ее лба — ему давно хотелось это сделать.
— Уже почти не течет. Сейчас доктор перевяжет рану, и через день-другой ты будешь как новенькая.
— Рана была не слишком глубокой, мисс Тэмсин, — сказал хирург, посыпая царапину басиликоновым порошком, — Теперь можно не опасаться заражения, — говорил он, перевязывая ногу, а его пациентка уже лежала спокойно, и бледность ее постепенно проходила, на лице проступал румянец.
— Хотя, возможно, она еще будет болеть. Хотите принять лауданума?
— Я не боюсь боли, — уточнила Тэмсин. — Я боюсь кровотечения.
— Ну, оно скоро прекратится. — Хирург отряхнул порошок, с ладоней и встал. — Я вам советую день-другой не бегать. Пусть рана сначала заживет.
— Простите, — сказала Тэмсин жалобно. — Я очень скверно себя вела? — Она обращалась к Джулиану, и во взгляде ее читалось смущение и беспокойство.
Если Сент-Саймон жаждал мести, то сейчас для этого был самый подходящий случай. Но он им не воспользовался. Девушка обратилась к нему за помощью с такой же простотой и доверием, с каким она предложила ему свое тело.
— Я бы выбрал для этого другое слово, — Ответил Джулиан. — Скорее неожиданно. — Он приподнял ее и посадил к себе на колени так, чтобы она могла на него опереться. — Но мы все не без слабостей.
— Я чувствую себя очень странно, — объявила Тэмсин, устраиваясь поудобнее и делая это самым естественным образом. — Я чувствую себя слабой и неуверенной.
— Вам помогла бы хорошая ванна, — сказал Сэмюэль. — И хорошая порция молока с ромом.
— Тогда позаботься 6 горячей воде, Сэмюэль, — сказал Хьюго. — Пусть это будет здесь, здесь больше места. И возьми все, что требуется, из моих запасов. Оставим мисс Тэмсин наедине с ее дуэньей.
Проявив подобное благородство, капитан Латтимер покинул свое святилище, чтобы вернуться к делам, и только когда дошел до квартердека, понял, что за ним последовали все, кроме полковника.
Повернувшись и глядя на закрытую дверь оставленной им каюты, Хьюго поднял бровь. (Там, на обычном месте, уже стоял часовой — морской пехотинец.) «Интересно, — подумал он, — но вовсе не удивительно». Он повернулся ко второму лейтенанту, принявшему обязанности Уилла Коннота, — тот теперь командовал на взятом в плен «Дельфине».
— Мы выдадим команде дополнительную порцию рома, мистер Денни. Ребята это заслужили, — сказал капитан.
Когда эта команда была отдана, раздались нестройные одобрительные возгласы, и Хьюго кивнул, удовлетворенный. В эту минуту он командовал кораблем, где все были довольны.
Пока Сэмюэль нагревал дождевую воду, взятую из бочки на палубе, и наполнял ею ванну, Тэмсин все еще оставалась в надежных и успокоительных объятиях Джулиана. В аналогичных ситуациях Барон всегда держал ее на коленях, и это казалось ей естественным и очень успокаивало. Она все еще чувствовала неловкость из-за своего нелепого поведения, хотя и не могла точно припомнить, что она при этом говорила. Помнила только, что ее охватила ужасная паника при мысли о том, что ее кожа разорвана и что течет ее кровь. Она понимала, что ведет себя чертовски глупо, но ничего не могла с собой поделать, как нельзя заставить реку повернуть вспять.
Хосефа все еще суетилась в каюте, переговариваясь с Сэмюэлем на испанском и давая ему многословные указания, которые он в основном пропускал мимо ушей, делая все по-своему.
Как только Сэмюэль вышел, Сент-Саймон сказал:
— Хосефа, принеси ночную рубашку и халат и оставь нас. Он не собирался говорить ничего подобного. Хотел лишь аккуратно опустить свою ношу на подушки и оставить девушку в надежных и умелых руках няньки. Тем не менее он сказал именно эти слова.
Хосефа хотела было возразить, но вид полковника был столь решителен, а ее питомица не протестовала…
Собственно говоря, глаза Тэмсин были закрыты, и казалось, что она задремала.
— Увы мне, — пробормотала Хосефа по своему обыкновению и поспешила в соседнюю каюту — принести то, что ей было велено. Затем она вернулась и аккуратно разложила вещи на стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60