Фею, которая сможет опознать своего убийцу. Но дело даже не в этом. Май стала нам просто родной за короткое время. Эта тихая феечка олицетворяла семейный уют, мир и благоденствие – то, чего так не хватало мне и тете с нашими постоянными переездами и волнениями.
И – слава святой Вальпурге! – Май выжила. Конечно, ее обезобразили ужасные шрамы, и она лежала в постели, едва дыша, замотанная в бинты, но главное – жизнь не ушла от нее. Знахарь, похоже, не впервые лечил фею. Тетя так была ему благодарна, так растрогалась, что даже солидная сумма, которую потребовал знахарь за лечение, не стала для нее новым огорчением.
Когда мы поняли, что опасность миновала и Май будет жить, мы проводили знахаря и снова налили себе коньяку. Ночь действительно оказалась бесконечной и полной злоключений, и мы с тетей всерьез от этого устали.
Я отправила тетю спать, проверила замки на двери и подновила охранные заклятия. После чего допила прямо из бутылки остатки коньяка и отправилась караулить Май. Я понимала, что в эту ночь мне не заснуть.
И все-таки меня сморило. А коньяк навеял на меня такой сон!
Просто жуть какая-то, а не сон.
Нет, в принципе ничего ужасающего в этом сне не было. Снилось мне, что отдыхаю я на каком-то роскошном берегу большого озера с водопадом. Кругом потрясающая зелень – пальмы всякие, баньяны, лианы и прочая, прочая… Мне так хорошо, что и словами не высказать. Полная неги, я лежу среди высокой травы и любуюсь ослепительно голубым небом.
И тут мне на нос, как в сказке Пушкина, садится шмель.
И только пять секунд спустя я понимаю, что это не шмель, а колибри.
А еще минуту спустя я понимаю, что это за колибри.
Это писательница, на которой я опробовала мощное заклинание для превращения человека в птицу.
И тут меня начинает грызть совесть.
– Я вас сейчас расколдую, – говорю я несчастной колибри и произношу обратное заклинание.
Искры, дым, запах озона…
И передо мной сидит полненькая, длинноволосая и очень сердитая женщина лет этак тридцати пяти. На ней надето балахонистое платье крикливой расцветки, полдюжины ниток бус и кокетливая шляпка из соломки.
– Неужели! – грозя мне кулаком, кричит женщина. – Неужели я вас наконец нашла!!!
– Спокойно, – отвечаю я, отодвигаясь от кулака. – Не теряйте лица, Надежда. Вам оно еще пригодится.
– Юля, вы, вы… Вы хуже интернетовских критиков, которые раздраконивают мои романы! Как вы могли превратить меня в птицу!
– Ну как…
– Я имею в виду не заклинание, Юлия! Я имею в виду вашу вопиющую бестактность!
– То есть?
– То есть почему вы это превращение не согласовали со мной?! Я все-таки заинтересованное лицо!
– Ну разве вы Согласились бы… Я не понимаю, из-за чего вы так нервничаете. Надежда, вам, в отличие от прочих писателей, выпала счастливая возможность побыть птицей, да еще такой изящной, как колибри! Я поняла бы ваше возмущение, если б превратила вас в ворону, например. А так… Ну разве не волшебную жизнь вы вели в образе птички? Летай да пей нектар целыми днями! Не надо сочинять романы, думать о том, как они будут приняты издательством и читателями… И гонорары, кстати, тоже не нужны! Сколько сразу проблем отпадает. А помните, когда мы с вами встретились, вы жаловались на жуткую депрессию?! Скажите, сейчас у вас есть депрессия?
– В общем нет, но…
– Никаких «но», Надежда! Я могу вам авторитетно заявить, что за время пребывания в образе колибри вы приобрели здоровый цвет лица, прекрасную кожу и изящный тонкий нос. Разве не так?
– Так, – хмурится Надежда. – Но, если вы заметили, я так и не похудела. Этот нектар… Постоянный приток глюкозы и фруктозы… Не помогало даже то, что я целыми днями носилась как угорелая над цветами!
– У вас еще все впереди, – принялась я успокаивать злосчастную писательницу. – Разве вы не хотели бы снова стать птицей? Вспомните Катерину Кабанову из «Грозы» Островского! Вспомните: «Отчего люди не летают так, как птицы!» Вы, и только вы, Надежда, получили уникальный шанс отбросить все человеческие проблемы и стать вольной беспечной птахой. Ну посудите сами: нектар всегда под носом, климат тропический, кругом простор, свобода, восторг полета!
– А мой муж?!
– А что ваш муж?
– Вы думаете, он был в восторге от того, что я превратилась в птичку? Да он немедленно завел себе кого-то на стороне! Как я подозреваю.
– С мужем мы разберемся. А впрочем, Надежда, скажите по совести, нужен он вам, муж-то, если каждый самец колибри просто счастлив, когда вы обратите на него внимание! Признайтесь, Надежда, вы ведь, будучи колибри, наверняка заводили легкие интрижки с птицами своего вида?
– Почему только своего? – гордо удивляется писательница. – Как-то я крутилась под носом у павлина, и он был просто заворожен моим полетом и расцветкой перьев!
– Вот видите! Значит, я недаром превратила вас!
– Нет, я не сдам своих позиций! Юля, человек – это звучит гордо, как известно. А колибри? Колибри, как это звучит? И потом… У меня все-таки есть поклонники из числа читателей. Они ждут моих романов. А я, понимаете ли, попархиваю с цветка на цветок! Нехорошо. Бестактно.
– Надежда, да бросьте вы зудеть о писательстве. Таких писателей, как вы, миллион в периоде. Вам так хочется пополнять эти нестройные ряды? Тиражи у вас средненькие, популярность тоже… так себе.
– Юля, как вам не стыдно! Как вы можете говорить такие вещи!
– Могу. Кто ж вам еще правду скажет? Я имею в виду ваших персонажей. Я – единственный литературный герой, живущий в реальном мире. Я этим и пользуюсь.
– Я вижу, как вы пользуетесь! Наговорили мне гадостей…
Писательница всхлипывает. Мне даже во сне становится ее жалко. Я же вижу, какая она одинокая, неуверенная в себе, измученная вечной борьбой за тиражи и гонорары, страдающая от неврозов и перемен погоды…
– Надежда, я только хотела вам помочь. – Я говорю это искренне.
Писательница пуще заливается слезами.
– Надежда, я вовсе не злая ведьма. Я действительно хочу, чтобы вы были счастливы.
– Тогда оставьте меня в покое! – выкрикивает писательница.
– Что значит «оставить в покое»? Я по-человечески вам сочувствую, а вы предлагаете мне забыть о вас, так? Предлагаете позволить вам и дальше скатываться в пучину астено-депрессивного синдрома и при этом писать слабее и слабее? Почему вы не цените себя?
– Юля, я вас не понимаю.
– Тут и пятилетний ребенок все поймет! Я отправила вас в творческий отпуск, предоставила вам возможность взглянуть на мир иными глазами, прояснить сознание, очистить карму, раскрыть чакры.
– Ой, Юля, не надо про карму и про чакры.
– Но разве я не права? Вот если бы я Акунину или Чередниченко предложила пожить несколько месяцев в птичьем облике, да они бы… Они бы весь мир перевернули ради меня!
– Вы уверены?
– Абсолютно! Ни один писатель не упустил бы шанса помахать крыльями. А если брать менеджеров среднего звена или специалистов по логистике, то они бы просто в очередь выстраивались, чтобы я превратила их в стайку голубей!
– Вы… вы очень убедительны, Юля.
– Что есть, то есть, – скромно говорю я. – Ну что? Вы больше на меня не сердитесь?
Писательница улыбается и вытирает слезы бумажным платком.
– Мир?
– Мир.
– Кстати, теперь вы можете приниматься за очередной роман. Вы расколдованы. Более того, я могу сказать заклинание, которое лишит вас воспоминаний о жизни в птичьем виде. Хотите?
– Нет, не хочу. А знаете что, Юля?
– Что?
– Я тут подумала… Идей для нового романа у меня все равно нет. Кроме того, не хочется снова идти к психотерапевту и пить антидепрессанты. Превратите меня в птицу, Юля. Снова.
– Вот как?
– Да. Где-нибудь на год. Вы правы: надо менять обстановку и даже менять себя. И вы – мой единственный шанс.
– Мне приятно это слышать. Так что, опять в колибри?
– Нет, мне хотелось что-нибудь… посолиднее, что ли. Колибри так легко прихлопнуть. Я все время опасалась за свою жизнь.
– Хорошо, давайте рассмотрим варианты. Орлица вас устроит?
– Нет, ну не до такой же степени! Я хотела бы что-нибудь домашнее, уютное, спокойное. И классическое проверенное временем…
– Погодите, дайте подумать… О, тут даже и думать нечего! Хотите стать аистихой? Самый что ни на есть классический образ. Будете вить гнездо у кого-нибудь на крыше, приносить детей в капусту…
Надежда смеется:
– Да, аистиха подойдет. К тому же они такие стройные! Может быть, я наконец буду довольна своей фигурой!
– Вот-вот. Видите, сколько открывается заманчивых перспектив! Решаетесь?
– Решаюсь!
– Тогда… – Я произношу заклинание.
Снова искры, вспышка ослепительного света, треск, словно кто-то наступил на пакет с чипсами…
И передо мной стоит прелестная стройная аистиха.
– Счастливых полетов, – говорю я ей.
В ответ она благодарно теребит клювом мое плечо.
– Да ладно, не благодарите. Да ладно вам! Да оставьте вы мое плечо в покое!..
…И тут я понимаю, что сон закончился и меня за плечо теребит не кто иной, как моя тетя.
– Юля, просыпайся!
– О-о-о…
Сразу заболело все тело, будто его молотили цепами или пропускали через соковыжималку.
– Что случилось, тетя?
– Новый день случился. Тебе скоро на работу.
– О-о-оу…
– У тебя здорово получается вот это «оу». Но, может, ты перестанешь зевать, если я скажу тебе, что пришли вести из Дворца Ремесла?
Я выскочила из постели, как гренок из тостера, и закричала:
– Кто? Мальчик или девочка?
– Девочка, – радостно засмеялась тетя. – Родилась в шесть тридцать две по местному времени, вес четыре двести. Говорят, хорошенькая, как пасхальный херувимчик.
– А с госпожой Дарьей все нормально?
– Да, она родила безо всяких стимуляторов и чар. Чувствует себя просто отлично. Опять-таки, по сведениям из ОВС, Госпожа Ведьм после родов отдохнула всего два часа, а потом принялась качать пресс.
– Она с ума сошла!
– Да там, во Дворце, все обезумели от счастья. И я их понимаю.
– Нам обязательно надо отправить поздравления.
– Уже, – сообщила тетя. – Я отправила кристалл-каблограмму во Дворец. От тебя и от меня.
– Тетя, вы прелесть.
Я подошла к шкафу и достала из него махровый халат.
– Пойду в ванную и побыстрее на работу. Там наверняка все гудит от такой новости! Кстати, мне такой сон забавный приснился!
– О чем же?
– Будто я расколдовала писательницу Надежду Первухину, а потом опять заколдовала.
– Да уж, сон… Напомни мне как следует отругать тебя за то, что ты сделала с бедной писательницей… Не хочешь узнать, как Май?
– Хочу. Как Май?
– Гораздо лучше. Она выпила шесть чашек молока с сахаром и сейчас спокойно спит. Похоже, она вне опасности. Раны затягиваются с удивительной скоростью. Все-таки фея…
– Я ужасно рада!
– Это хорошо, только не шуми так. Повторяю: Май спит.
– Поняла, поняла. А что сегодня на завтрак?
– Печенье с ореховым маслом, гурьевская каша и крем-брюле.
– Тетя, с такими завтраками мне скоро придется не летать на помеле, а ходить пешочком.
– Не волнуйся. У тебя отличный углеводный обмен. Но довольно разговоров! Марш в ванную!
Я сделала не просто «марш», а «марш-марш» и даже «марш-марш-марш»! Настроение было самое праздничное, весь мир окрысился, то есть нет, окрасился самыми яркими красками. И даже тот факт, что мне придется идти на работу, а спала я перед этим пару часов от силы, не мог испортить мне настроения.
– Тетя, я хочу одеться празднично! – крикнула я из ванной.
– Кто же спорит… – появилась в дверях ванной тетя. Она выглядела просто ослепительно в своей косметической маске из свежих огурцов и клубники.
– Как вы думаете, мне надеть палевое платье или белое?
Тетя поправила огурцы, чтобы не сползали со щек.
– Я думаю, что палевое, – сказала тетя. – Ты в нем смотришься просто шикарно. Белое – это уж слишком свадьбой отдает…
– Как скажете. – Я выметнулась из ванной, предоставив тете возможность расстаться с кашицей из огурцов и клубники.
На завтрак у нас осталось совсем немного времени, но мы были в самом приподнятом настроении. Я заглянула в комнату, где лежала Май, увидела, что она по-прежнему сладко спит, и мысленно пожелала ей скорейшего выздоровления. Весь завтрак мы с тетей провели в остроумной, слегка бесшабашной беседе, и эта беседа крутилась вокруг Госпожи Ведьм и ее новорожденной дочки. Мы просто не могли думать ни о чем другом, честно!
– Юля, у меня для тебя сюрприз, – сказала тетя, когда мы покончили с завтраком.
– Что такое?
– Идем в гараж.
Мы отправились в гараж, и я увидела новехонькое помело, аккуратно висевшее в полуметре от земли. Черенок метлы был украшен разноцветными лентами и сатиновыми цветами.
– Ух ты! – сказала я. – Отличная метла! Только выглядит очень пестро. Когда вы успели купить ее, тетя?
Анна Николаевна усмехнулась:
– Пока ты спала, я сделала срочный заказ в гипермаркет ОВС, который, как известно, работает круглосуточно. Помело прислали через полчаса…
– Святая Вальпурга, вы, наверное, отдали за доставку больше денег, чем стоит сама метла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
И – слава святой Вальпурге! – Май выжила. Конечно, ее обезобразили ужасные шрамы, и она лежала в постели, едва дыша, замотанная в бинты, но главное – жизнь не ушла от нее. Знахарь, похоже, не впервые лечил фею. Тетя так была ему благодарна, так растрогалась, что даже солидная сумма, которую потребовал знахарь за лечение, не стала для нее новым огорчением.
Когда мы поняли, что опасность миновала и Май будет жить, мы проводили знахаря и снова налили себе коньяку. Ночь действительно оказалась бесконечной и полной злоключений, и мы с тетей всерьез от этого устали.
Я отправила тетю спать, проверила замки на двери и подновила охранные заклятия. После чего допила прямо из бутылки остатки коньяка и отправилась караулить Май. Я понимала, что в эту ночь мне не заснуть.
И все-таки меня сморило. А коньяк навеял на меня такой сон!
Просто жуть какая-то, а не сон.
Нет, в принципе ничего ужасающего в этом сне не было. Снилось мне, что отдыхаю я на каком-то роскошном берегу большого озера с водопадом. Кругом потрясающая зелень – пальмы всякие, баньяны, лианы и прочая, прочая… Мне так хорошо, что и словами не высказать. Полная неги, я лежу среди высокой травы и любуюсь ослепительно голубым небом.
И тут мне на нос, как в сказке Пушкина, садится шмель.
И только пять секунд спустя я понимаю, что это не шмель, а колибри.
А еще минуту спустя я понимаю, что это за колибри.
Это писательница, на которой я опробовала мощное заклинание для превращения человека в птицу.
И тут меня начинает грызть совесть.
– Я вас сейчас расколдую, – говорю я несчастной колибри и произношу обратное заклинание.
Искры, дым, запах озона…
И передо мной сидит полненькая, длинноволосая и очень сердитая женщина лет этак тридцати пяти. На ней надето балахонистое платье крикливой расцветки, полдюжины ниток бус и кокетливая шляпка из соломки.
– Неужели! – грозя мне кулаком, кричит женщина. – Неужели я вас наконец нашла!!!
– Спокойно, – отвечаю я, отодвигаясь от кулака. – Не теряйте лица, Надежда. Вам оно еще пригодится.
– Юля, вы, вы… Вы хуже интернетовских критиков, которые раздраконивают мои романы! Как вы могли превратить меня в птицу!
– Ну как…
– Я имею в виду не заклинание, Юлия! Я имею в виду вашу вопиющую бестактность!
– То есть?
– То есть почему вы это превращение не согласовали со мной?! Я все-таки заинтересованное лицо!
– Ну разве вы Согласились бы… Я не понимаю, из-за чего вы так нервничаете. Надежда, вам, в отличие от прочих писателей, выпала счастливая возможность побыть птицей, да еще такой изящной, как колибри! Я поняла бы ваше возмущение, если б превратила вас в ворону, например. А так… Ну разве не волшебную жизнь вы вели в образе птички? Летай да пей нектар целыми днями! Не надо сочинять романы, думать о том, как они будут приняты издательством и читателями… И гонорары, кстати, тоже не нужны! Сколько сразу проблем отпадает. А помните, когда мы с вами встретились, вы жаловались на жуткую депрессию?! Скажите, сейчас у вас есть депрессия?
– В общем нет, но…
– Никаких «но», Надежда! Я могу вам авторитетно заявить, что за время пребывания в образе колибри вы приобрели здоровый цвет лица, прекрасную кожу и изящный тонкий нос. Разве не так?
– Так, – хмурится Надежда. – Но, если вы заметили, я так и не похудела. Этот нектар… Постоянный приток глюкозы и фруктозы… Не помогало даже то, что я целыми днями носилась как угорелая над цветами!
– У вас еще все впереди, – принялась я успокаивать злосчастную писательницу. – Разве вы не хотели бы снова стать птицей? Вспомните Катерину Кабанову из «Грозы» Островского! Вспомните: «Отчего люди не летают так, как птицы!» Вы, и только вы, Надежда, получили уникальный шанс отбросить все человеческие проблемы и стать вольной беспечной птахой. Ну посудите сами: нектар всегда под носом, климат тропический, кругом простор, свобода, восторг полета!
– А мой муж?!
– А что ваш муж?
– Вы думаете, он был в восторге от того, что я превратилась в птичку? Да он немедленно завел себе кого-то на стороне! Как я подозреваю.
– С мужем мы разберемся. А впрочем, Надежда, скажите по совести, нужен он вам, муж-то, если каждый самец колибри просто счастлив, когда вы обратите на него внимание! Признайтесь, Надежда, вы ведь, будучи колибри, наверняка заводили легкие интрижки с птицами своего вида?
– Почему только своего? – гордо удивляется писательница. – Как-то я крутилась под носом у павлина, и он был просто заворожен моим полетом и расцветкой перьев!
– Вот видите! Значит, я недаром превратила вас!
– Нет, я не сдам своих позиций! Юля, человек – это звучит гордо, как известно. А колибри? Колибри, как это звучит? И потом… У меня все-таки есть поклонники из числа читателей. Они ждут моих романов. А я, понимаете ли, попархиваю с цветка на цветок! Нехорошо. Бестактно.
– Надежда, да бросьте вы зудеть о писательстве. Таких писателей, как вы, миллион в периоде. Вам так хочется пополнять эти нестройные ряды? Тиражи у вас средненькие, популярность тоже… так себе.
– Юля, как вам не стыдно! Как вы можете говорить такие вещи!
– Могу. Кто ж вам еще правду скажет? Я имею в виду ваших персонажей. Я – единственный литературный герой, живущий в реальном мире. Я этим и пользуюсь.
– Я вижу, как вы пользуетесь! Наговорили мне гадостей…
Писательница всхлипывает. Мне даже во сне становится ее жалко. Я же вижу, какая она одинокая, неуверенная в себе, измученная вечной борьбой за тиражи и гонорары, страдающая от неврозов и перемен погоды…
– Надежда, я только хотела вам помочь. – Я говорю это искренне.
Писательница пуще заливается слезами.
– Надежда, я вовсе не злая ведьма. Я действительно хочу, чтобы вы были счастливы.
– Тогда оставьте меня в покое! – выкрикивает писательница.
– Что значит «оставить в покое»? Я по-человечески вам сочувствую, а вы предлагаете мне забыть о вас, так? Предлагаете позволить вам и дальше скатываться в пучину астено-депрессивного синдрома и при этом писать слабее и слабее? Почему вы не цените себя?
– Юля, я вас не понимаю.
– Тут и пятилетний ребенок все поймет! Я отправила вас в творческий отпуск, предоставила вам возможность взглянуть на мир иными глазами, прояснить сознание, очистить карму, раскрыть чакры.
– Ой, Юля, не надо про карму и про чакры.
– Но разве я не права? Вот если бы я Акунину или Чередниченко предложила пожить несколько месяцев в птичьем облике, да они бы… Они бы весь мир перевернули ради меня!
– Вы уверены?
– Абсолютно! Ни один писатель не упустил бы шанса помахать крыльями. А если брать менеджеров среднего звена или специалистов по логистике, то они бы просто в очередь выстраивались, чтобы я превратила их в стайку голубей!
– Вы… вы очень убедительны, Юля.
– Что есть, то есть, – скромно говорю я. – Ну что? Вы больше на меня не сердитесь?
Писательница улыбается и вытирает слезы бумажным платком.
– Мир?
– Мир.
– Кстати, теперь вы можете приниматься за очередной роман. Вы расколдованы. Более того, я могу сказать заклинание, которое лишит вас воспоминаний о жизни в птичьем виде. Хотите?
– Нет, не хочу. А знаете что, Юля?
– Что?
– Я тут подумала… Идей для нового романа у меня все равно нет. Кроме того, не хочется снова идти к психотерапевту и пить антидепрессанты. Превратите меня в птицу, Юля. Снова.
– Вот как?
– Да. Где-нибудь на год. Вы правы: надо менять обстановку и даже менять себя. И вы – мой единственный шанс.
– Мне приятно это слышать. Так что, опять в колибри?
– Нет, мне хотелось что-нибудь… посолиднее, что ли. Колибри так легко прихлопнуть. Я все время опасалась за свою жизнь.
– Хорошо, давайте рассмотрим варианты. Орлица вас устроит?
– Нет, ну не до такой же степени! Я хотела бы что-нибудь домашнее, уютное, спокойное. И классическое проверенное временем…
– Погодите, дайте подумать… О, тут даже и думать нечего! Хотите стать аистихой? Самый что ни на есть классический образ. Будете вить гнездо у кого-нибудь на крыше, приносить детей в капусту…
Надежда смеется:
– Да, аистиха подойдет. К тому же они такие стройные! Может быть, я наконец буду довольна своей фигурой!
– Вот-вот. Видите, сколько открывается заманчивых перспектив! Решаетесь?
– Решаюсь!
– Тогда… – Я произношу заклинание.
Снова искры, вспышка ослепительного света, треск, словно кто-то наступил на пакет с чипсами…
И передо мной стоит прелестная стройная аистиха.
– Счастливых полетов, – говорю я ей.
В ответ она благодарно теребит клювом мое плечо.
– Да ладно, не благодарите. Да ладно вам! Да оставьте вы мое плечо в покое!..
…И тут я понимаю, что сон закончился и меня за плечо теребит не кто иной, как моя тетя.
– Юля, просыпайся!
– О-о-о…
Сразу заболело все тело, будто его молотили цепами или пропускали через соковыжималку.
– Что случилось, тетя?
– Новый день случился. Тебе скоро на работу.
– О-о-оу…
– У тебя здорово получается вот это «оу». Но, может, ты перестанешь зевать, если я скажу тебе, что пришли вести из Дворца Ремесла?
Я выскочила из постели, как гренок из тостера, и закричала:
– Кто? Мальчик или девочка?
– Девочка, – радостно засмеялась тетя. – Родилась в шесть тридцать две по местному времени, вес четыре двести. Говорят, хорошенькая, как пасхальный херувимчик.
– А с госпожой Дарьей все нормально?
– Да, она родила безо всяких стимуляторов и чар. Чувствует себя просто отлично. Опять-таки, по сведениям из ОВС, Госпожа Ведьм после родов отдохнула всего два часа, а потом принялась качать пресс.
– Она с ума сошла!
– Да там, во Дворце, все обезумели от счастья. И я их понимаю.
– Нам обязательно надо отправить поздравления.
– Уже, – сообщила тетя. – Я отправила кристалл-каблограмму во Дворец. От тебя и от меня.
– Тетя, вы прелесть.
Я подошла к шкафу и достала из него махровый халат.
– Пойду в ванную и побыстрее на работу. Там наверняка все гудит от такой новости! Кстати, мне такой сон забавный приснился!
– О чем же?
– Будто я расколдовала писательницу Надежду Первухину, а потом опять заколдовала.
– Да уж, сон… Напомни мне как следует отругать тебя за то, что ты сделала с бедной писательницей… Не хочешь узнать, как Май?
– Хочу. Как Май?
– Гораздо лучше. Она выпила шесть чашек молока с сахаром и сейчас спокойно спит. Похоже, она вне опасности. Раны затягиваются с удивительной скоростью. Все-таки фея…
– Я ужасно рада!
– Это хорошо, только не шуми так. Повторяю: Май спит.
– Поняла, поняла. А что сегодня на завтрак?
– Печенье с ореховым маслом, гурьевская каша и крем-брюле.
– Тетя, с такими завтраками мне скоро придется не летать на помеле, а ходить пешочком.
– Не волнуйся. У тебя отличный углеводный обмен. Но довольно разговоров! Марш в ванную!
Я сделала не просто «марш», а «марш-марш» и даже «марш-марш-марш»! Настроение было самое праздничное, весь мир окрысился, то есть нет, окрасился самыми яркими красками. И даже тот факт, что мне придется идти на работу, а спала я перед этим пару часов от силы, не мог испортить мне настроения.
– Тетя, я хочу одеться празднично! – крикнула я из ванной.
– Кто же спорит… – появилась в дверях ванной тетя. Она выглядела просто ослепительно в своей косметической маске из свежих огурцов и клубники.
– Как вы думаете, мне надеть палевое платье или белое?
Тетя поправила огурцы, чтобы не сползали со щек.
– Я думаю, что палевое, – сказала тетя. – Ты в нем смотришься просто шикарно. Белое – это уж слишком свадьбой отдает…
– Как скажете. – Я выметнулась из ванной, предоставив тете возможность расстаться с кашицей из огурцов и клубники.
На завтрак у нас осталось совсем немного времени, но мы были в самом приподнятом настроении. Я заглянула в комнату, где лежала Май, увидела, что она по-прежнему сладко спит, и мысленно пожелала ей скорейшего выздоровления. Весь завтрак мы с тетей провели в остроумной, слегка бесшабашной беседе, и эта беседа крутилась вокруг Госпожи Ведьм и ее новорожденной дочки. Мы просто не могли думать ни о чем другом, честно!
– Юля, у меня для тебя сюрприз, – сказала тетя, когда мы покончили с завтраком.
– Что такое?
– Идем в гараж.
Мы отправились в гараж, и я увидела новехонькое помело, аккуратно висевшее в полуметре от земли. Черенок метлы был украшен разноцветными лентами и сатиновыми цветами.
– Ух ты! – сказала я. – Отличная метла! Только выглядит очень пестро. Когда вы успели купить ее, тетя?
Анна Николаевна усмехнулась:
– Пока ты спала, я сделала срочный заказ в гипермаркет ОВС, который, как известно, работает круглосуточно. Помело прислали через полчаса…
– Святая Вальпурга, вы, наверное, отдали за доставку больше денег, чем стоит сама метла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41