Ведь они занимались крадеными машинами, что им ещё нужно? Те шелестели бумажками и спрашивали без остановки. То, что я не мог вспомнить каких-то дат по машине, казалось им решающим доводом в пользу моей виновности. Наконец, я сказал:
– Хорошо, здесь дело только в проверке. Когда вы проверите, то убедитесь, что я говорю правду и машина моя. Спорить я с вами не собираюсь, убеждать тоже. Разумеется, если хотите заставить меня сознаться в краже машины, я сознаюсь. Но ведь когда проверите, круто облажаетесь.
– Мы проверим, не беспокойся.
Лягушка аккуратно сложил документы по машине и отодвинул их в сторону. Сцапал конверт, посмотрел на адрес и почтовый штемпель. Потом вытащил письмо, перечитал про себя, затем вслух, пропуская всё, что не касалось шмали. Положив его на стол, посмотрел на меня:
– А ты оказывается не только балуешься травкой, но ещё и торгуешь… У тебя ведь партия где-то припрятана. – Заглянул в письмо. – Около сорока фунтов. Лучше тебе, парень, выкладывать всё начистоту.
Я промолчал. Тут прорвало ирландца:
– Все они одного поля ягоды. Молчат, пока их не возьмут за жабры, мать их так. Тогда сразу начинают шевелить языком с превеликой радостью.
– Сейчас мы произведем у вас обыск, – сказал лягуха. – И если что-нибудь найдём, то ваша жена отправится за решетку вслед за вами. Как насчёт детей, не знаю. Их куда-нибудь отдадут.
– А почему бы тебе не договориться с этим парнем? – предложил, внезапно смягчаясь, ирландец.
Я понимал, что если они устроят обыск, то продукт найдут.
– Позвоните в Федеральное управление, и я вам всё покажу сам. Но дайте слово, что дело передадут федералам, а мою жену оставят в покое.
Лягушка кивнул:
– Отлично, по рукам, – и повернулся к своему напарнику. – Иди, позвони Роджерсу.
Ирландец вернулся через несколько минут:
– Роджерса в городе нет и не будет до завтрашнего утра, а Уильямс болен.
– Ну ладно, покличь Хаузера.
Мы вышли из участка и сели в машину, главный рядом со мной, напарник за рулем.
– Это здесь, – сказал главный водиле, показывая какой-то дом.
Тот притормозил и засигналил. Из дома вылез человек с трубкой, тоже сел на заднее сиденье, просверлил меня глазами и отвернулся, попыхивая трубкой. В темноте он казался довольно молодым, но при свете проносящихся мимо фонарей я увидел, что его лицо было испещрено морщинами, под глазами – чёрные круги. Гладко выбритое лицо американского мальчика. Лицо, которое стареет, но не взрослеет. Я решил, что это и есть федеральный агент.
Проехали несколько кварталов, а он всё молча посасывал трубку. Вдруг отложил её и обратился ко мне:
– У кого сейчас покупаешь?
– Сейчас трудно найти продавцов… Почти все съехали отсюда.
Стал расспрашивать, кого я знаю и услышал имена людей, которые уже скрылись. Казалось, его радует эта никчемная информация. Просто если ты не колешься, легавые начинают трясти тебя на всю катушку. Они хотят, чтобы ты хоть что-то им дал, абсолютно неважно, принесет ли это существенную пользу или окажется полным бредом. Спросил, сколько раз я сидел, и получил историю с рецептами в Нью-Йорке.
– Сколько тебе дали тогда?
– Нисколько. В Нью-Йорке это считается мелким проступком. Закон об охране общественного здоровья, статья 334-я, насколько я помню.
– А он здорово подкован, – заметил водитель.
Начальник объяснил агенту, что у меня похоже особые причины боятся суда штата и он, разобравшись со мной, передаёт дело федералам.
– Отлично, – сказал агент. – Начальник своё дело сделал. Ты с ним по– хорошему, и он с тобой.
Затянулся сигаретой. Мы были уже на пароме в «Алжир».
– Кто как умеет, – добавил он.
Когда подъехали к дому и стали вылезать, «главный» вдруг схватил меня сзади за ремень:
– Кроме жены, есть кто-нибудь в доме?
– Никого.
Вошли внутрь, чувак с трубкой показал моей жене жестяную блямбу и двинулся в комнату. Я отдал им фунт марихуаны, который хранил здесь, несколько пакетиков Эйча. Начальник явно ждал большего… Хотел свои сорок фунтов.
– Слушай, Билл, кончай, неси остальное. Давай, давай, – твердил он. – Мы же договорились, без всяких напрягов, по-хорошему.
Я сказал, что больше ничего нет. Человек с трубкой смотрел на меня не отрываясь.
– Нам нужно всё, – проговорил он.
Впрочем, глаза его ничего сильно не хотели. Он встал так, что свет падал ему прямо на лицо. Оно не просто состарилось, оно сгнило. Агент был похож на человека, безмерно страдающего от неизлечимой болезни. Я повторил, что отдал последнее. Он рассеянно огляделся и отправился шарить в ванной и туалете. Откопал несколько старых писем, которые незамедлительно прочел, присев на корточки. «Странно», – подумал я – «почему бы ему на стул не сесть?». Видимо излишний комфорт при чтении чужих писем его угнетал. Два фараона из «Краденых автомобилей» заскучали. Наконец, они сгребли траву, дозняки и револьвер 38-го калибра, который я также держал дома, и собрались уходить.
– Теперь Дядюшка Сэм о нём позаботится, – сказал «главный» моей жене на прощание.
Они прикатили обратно во Второй участок и отправили меня в камеру, на этот раз в другую. Пэт и Маккини сидели напротив. Пэт окликнул меня, спросив, в чем дело.
– Круто, – бросил он, выслушав мой рассказ.
Пэт передал адвокату-«выручале» десять долларов, чтобы его выпустили из этого гостеприимного места к утру.
* * *
Я оказался в камере с четырьмя незнакомцами, трое из них наркоманы. Скамья была только одна, да и та занята, так что остальные стояли или лежали на полу. Я прилег рядом с человеком по имени Маккарти, видел его раньше в городе. Он уже досиживал положенные третьи сутки. Периодически слегка постанывал, а один раз тихо сказал:
– Это ли не ад?
Джанки функционируют по своему джанк-времени. Когда контакт с продуктом внезапно обрывается, стрелки часов бегут всё медленнее и вскоре замирают. Единственное, что остаётся джанки, это зависнуть и ждать, когда заработает механизм обезджанкованного бимбара. Истощенному джанки не скрыться от бега внешнего времени, негде спрятаться. Он может только ждать.
Коул рассказывал о Йокагаме:
– А все эти клевые Генри с Чарли… Когда их вкалываешь вместе, можешь даже вдыхать кайф, обволакивающий всё тело.
Маккарти глухо проныл с пола:
– Парень, не говори об этой дряни.
На следующее утро всех повезли на «линейку» – смотрины бытия. Первым номером программы был стоявший перед нами мальчишка-эпилептик. Легавые очень долго потешались над этим придурковатым персонажем.
– Сколько ты пробыл в Новом Орлеане?
– Тридцать пять дней.
– И что ты делал всё это время.
– Тридцать три дня я провел в кутузке.
Фараонам показалось это забавным до чёртиков, минут пять не могли успокоиться. Подошла наша очередь. Фараон, заведовавший всем этим действом, ознакомил остальных с производственными подробностями. – Сколько раз ты сюда попадал? – спросили Пэта.
Один из легавых заржал:
– Да уж не меньше сорока.
Интересовались, сколько раз каждого из нас арестовывали, и какие срока мы отсидели. Добравшись до меня, выясняли, сколько я получил в Нью-Йорке.
– Ничего, – говорю. – Был осужден условно.
– Ничего, – передразнил «линейщик». – Ну вот здесь и получишь первый. Как пить дать получишь.
В коридоре вдруг раздался дикий визг и звуковая гамма наподобие проблевных потуг. Я сперва подумал, что легавые работают над эпилептиком, но когда вышел в коридор, увидел того бьющимся в судорогах на полу, а над ним зависли два детектива, пытаясь реанимировать его речевые способности. Кто-то отправился за врачом.
Нас снова заперли в камере. Вошел толстый сыщик, который похоже знал Пэта и встал в дверях.
– Этот парень – псих, – объявил он. – Говорит теперь: «Отведите меня к моему начальнику». Психопат. Я послал за врачом.
Через пару часов нас отвезли в родной участок, где мы прождали ещё кучу времени. Днём прикатил чувак с трубкой, с ним ещё один, и часть арестантов, в том числе и меня, забрали в Федеральное управление. Новый целитель душ был молод и тучен, с сигарой вместо соски. Коул, Маккарти, я и два безымянных негра забрались на заднее сидение. Чувак с сигарой сидел за рулем. Вынув её, наконец, из пасти, повернулся ко мне:
– Так чем же вы занимаетесь, мистер Ли?– спросил он вежливо, как подобает человеку образованному.
– Фермой, – я был предельно краток.
Парень с трубкой усмехнулся:
– С травкой, посеянной между грядок. Что, не так?.
Любитель сигар покачал головой:
– Не-а. Если сажать среди других культур, то ничего путного не выйдет. Она сама по себе должна расти, – и заговорил с Маккарти, на него не глядя, через плечо.
– А тебя я собираюсь отправить в исправительную колонию в «Анголе».
– За что же, мистер Мортон? – спросил Маккарти.
– А за то, что ты наркоман чёртов, вот за что.
– Только не я, мистер Мортон.
– А следы от уколов как же?
– Сифилис у меня, мистер Мортон.
– У всех джанки сифилис, – отрезал Мортон холодным, снисходительно-отвлеченным голосом.
«Трубка» безуспешно пытался подколоть одного из негров по прозвищу Лапа, из-за искалеченной руки.
– Ну что, оседлала тебя Старая Обезьяна? – спросил он.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – отозвался Лапа. Шутка и в самом деле была неуместной. Лапа вовсе не дерзил, он действительно не сидел и держался соответствующе.
Они припарковались напротив Федерального управления и потащили нас на четвертый этаж. Мы остались ждать в предбаннике. Внутрь, для допроса, вызывали по одному. И вот пробил мой час, я вошел, за столом сидел «Сигара». Знаком пригласил меня сесть.
– Меня зовут мистер Мортон, – представился он. – Я – федеральный агент «Отдела по борьбе с наркотиками». Хотите дать показания? Как вы знаете, у вас есть законное право отказаться. Разумеется, в случае отказа от дачи показаний мы продержим вас дольше и всё равно предъявим обвинения.
Я сказал, что буду давать показания. «Трубка» был тут как тут:
– Билл сегодня себя неважно чувствует. Может немного героина его взбодрит?
– Может быть, – огрызнулся я.
Он стал задавать мне вопросы порой настолько тупые, что я ушам своим не верил. Настоящий полицейский нюх у него напрочь отсутствовал. Совершенно не понимал, что важно, а что нет.
– Кто ваши поставщики в Техасе?
– Никто, – это было правдой.
– Хотите увидеть свою жену за решеткой?
Я утер носовым платком пот с лица.
– Нет, не хочу.
– Ну так она туда и отправится. Она употребляла бензедрин. Это похуже, чем джанк. Ваш брак официально зарегистрирован?
– А-а, неписаный закон…
– Я спрашиваю, зарегистрирован ли брак официально?
– Нет.
– Вы изучали психиатрию?
– Что?
– Я спрашиваю, вы изучали психиатрию?
Он уже успел прочитать письма моего друга-психиатра, как наверняка и остальные; все мои старые письма, которые он уволок с собой после обыска.
– Да нет, не изучал, это вроде хобби, если можно так выразиться.
– Какие-то странные у вас хобби.
Мортон откинулся на спинку стула и откровенно зевнул. Неожиданно «трубка» сжал кулак и стукнул себя в грудь:
– Я – полицейский, понятно? И вокруг меня сплошь одни полицейские, мои партнеры. Твой бизнес – наркотики. И ежу понятно, что ты знаешь кучу людей в своём деле. И такими, как ты, мы занимаемся не раз в месяц, а валандаемся каждый день. И ты работаешь не один. У тебя люди в Нью-Йорке, Техасе, здесь
– в Новом Орлеане. Теперь, думаю, у тебя в мозгах кое-что отложилось? Достаточно для чего-то существенного?
– Я думаю, если этот фермер не заговорит, мы отправим его фермерствовать и дальше, в «Анголу», – процедил Мортон.
– А как насчёт автомобильной шайки? – спросил «трубка», неизвестно к кому обращаясь, дефилируя по комнате за моей спиной.
– Какой ещё шайки? – я был просто ошарашен этим вопросом. Потом уже я вспомнил про письмо пятилетней давности, где вскользь упоминалось об угнаных машинах. «Трубка» с завидным упорством гнул своё дальше, утирая потный лоб и, горделиво вышагивал по комнате. Неожиданно, Мортон резко его оборвал:
– Как я понял, мистер Ли, свою вину вы готовы признать, никого больше не впутывая. Точная формулировка?
– Совершенно верно, – поддакнул я, и он с чувством глубокого удовлетворения затянулся сигарой.
– Ладно, на сегодня хватит. Сколько их там ещё?
В дверь просунулась голова фараона:
– Человек пять.
Мортона аж передернуло:
– Времени нет. Мне к часу нужно быть в суде. Запускайте сразу всех. Оставшиеся вошли и выстроились перед столом. Мортон спешно перелистывал бумаги. Взглянул на Маккарти и повернулся к молодому агенту с кондовым ежиком на голове:
– Нашли у него что-нибудь?
Тот усмехнулся, покачал головой и приподнял ногу:
– Видишь это, засранец? – спросил он Маккарти. – Так бы и сунул тебе в глотку, да поглубже.
– Я и не балуюсь этим дерьмом, мистер Мортон, – залепетал Маккарти, – потому что в колонию не хочу попасть.
– А какого чёрта ты тогда забыл на углу с этими джанки?
– Так просто мимо шёл. Регалил я, мистер Мортон (имелось в виду «Королевское пиво»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25