Теперь даже бледно-фиолетовое пятнышко на небе исчезло. Значит, они точно приблизились к «Устам Смерти». Прошло еще несколько минут, и вдруг издалека до них донеслись ужасные стоны и завывания:
– Ууууууиииииууууииииооооо!
Звучали они настолько зловеще, что описать невозможно. Если самому не услышать, то и представить себе это тоже нельзя. Звук был негромким, но таким жалобным в этом черном одиночестве, что казался почти невыносимым.
– Боже милосердный! – пролепетал Джим. – Думаю, лучше будет, если опять залепить уши воском.
Но огарок свечки от холода стал твердым как камень, и размять его было нельзя.
Поэтому друзьям пришлось терпеть безутешные стенания.
– Аааааууууу! – жалобно стонало снаружи, теперь уже гораздо ближе.
Лукас и Джим стиснули зубы.
В этот момент Эмма остановилась и издала длинный, полный отчаяния свист. Она неизвестно как отклонилась от прямого курса и внезапно почувствовала, что прямо под ее колесами зияет бездна.
– Черт возьми! – выругался Лукас и один за другим опробовал несколько рычагов.
Но Эмма только задрожала и отказалась ехать дальше.
– Что с ней такое? – спросил Джим с широко раскрытыми от ужаса глазами.
– Понятия не имею, – буркнул Лукас. – Она не хочет дальше. Вероятно, мы сбились с прямого пути.
– И что теперь будет? – прошептал Джим.
Лукас не отвечал. Но Джим-то знал, какое лицо бывает у него в минуты наибольшей опасности. Тогда рот превращается в нитку, скулы выдаются вперед, а глаза становятся как щели.
– В любом случае нельзя, чтобы огонь погас, – наконец сказал он, – иначе мы погибнем.
– Но мы же не можем вот так запросто здесь оставаться, – возразил Джим.
Лукас пожал плечами. Джим больше не задавал вопросов. Ведь если даже Лукас не знает, как быть, тогда дела их наверняка совсем плохи.
Теперь ветер завывал почти злорадно. Словно бы «Уста Смерти» зловеще хохотали:
– Хохохо-хахаха-хохохо!
– Не унывай, старина! – утешил Лукас. Однако звучало это не слишком убедительно.
Они все ждали и ждали и при этом напряженно думали о том, что следует предпринять. Выходить наружу нельзя из-за холода. Да и что снаружи сделаешь?.
Дать задний ход тоже не годилось, потому что Эмма не отваживалась ни на малейшее движение – ни вперед, ни назад. Что же делать? А делать было нечего. Но предпринять что-то необходимо! Каждая потерянная секунда приближала тот момент, когда кончится уголь.
Пока друзья молча ломали головы, в которые так ничего и не приходило, снаружи готовилось их спасение. Пар, поднимаясь из эмминой трубы, замерзал в ледяном воздухе и выпадал снегом. Ветер с воем гонял перед собой белые хлопья, и они мало-помалу покрывали окрестности.
Белые вихри опустились на черные скалы, и там, где выпал снег, они больше не могли поглощать свет, поэтому сразу стал узнаваемым путь. В середине черного НИЧТО внезапно повис кусочек белой дороги.
Первым это заметил Джим. Он продышал дырочку в морозных узорах окна и попробовал вглядеться в нее.
– Эй, Лукас! – позвал он. – Посмотри-ка!
Лукас выглянул наружу. Потом он поднялся, серьезно кивнул Джиму, сделал глубокий вдох и сказал:
– Мы спасены.
А потом раскурил новую трубку.
Тут и Эмма согласилась ехать дальше. Она опять нашла прямой путь, и вновь покатили они во мрак цвета угля, смолы и воронового крыла одновременно.
– Ууууоооохохохохох! – стонал ветер. Это звучало так, словно они прямиком въезжали в раскрытую пасть смерти.
– Ооооооаааааххххх! – зевала она. Но тут друзья выехали на другую сторону скалистых ворот и миновали «Уста Смерти».
– Хьюююююю! – глухо вздохнуло еще раз позади них, но звучало это уже гораздо безопаснее. А потом жалобные стоны отозвались эхом в дали.
Теперь у них оставалось всего лишь десять лопат угля. Но, к счастью, путь пошел под уклон, потому что «Уста Смерти» находились в самом высоком месте. Каждую минуту Лукас бросал в топку по одной лопате угля: одна минута – две минуты – три минуты – четыре – пять – шесть – семь минуть – восемь – девять – и – десять минут – вот и сгорела последняя лопата угля. Но светлее не становилось.
Локомотив катился все медленнее. Вот-вот остановится…
Но тут, в самый последний момент, они словно проскользнули через какой-то занавес. Свет проник сквозь заледеневшие окна, яркий солнечный свет. Эмма остановилась.
– Ну, Джим, – сказал Лукас. – Как насчет небольшой передышки?
– Идет, – ответил Джим с глубоким вздохом облегчения.
Они с трудом сняли с запора толстый слой льда и открыли дверь. Им навстречу заструился теплый воздух. Друзья выбрались наружу, чтобы отогреть на солнышке окоченевшие суставы.
Глава девятнадцатая,
в которой друзья ремонтируют небольшой вулканчик, а Эмма получает другое обличье
Широко расставив ноги и засунув руки в карманы, стояли друзья перед локомотивом и обозревали окрестности. Перед ними тысячами тысяч огнедышащих гор всех размеров раскинулась «Страна Тысячи Вулканов». Одни возвышались не ниже домов в четыре этажа, другие были совсем маленькими, примерно с кротовий холмик. Многие как раз действовали, то есть изрыгали огонь и искры, другие только потихоньку дымили. Из некоторых текала вниз раскаленная лава, и они выглядели как горшки с переваренной кашей.
Земля непрерывно сотрясалась, и в воздухе то нарастали, то затихали гул и грохот. Внезапно раздался мощный толчок, и в земле с громким шумом образовалась глубокая трещина. Стоящие вокруг вулканы закипели, и раскаленная каша постепенно заполнила эту трещину. Но в другом месте тут же возникла новая. Вдали возвышалась одна-единственная огромная вершина. Высота ее была, пожалуй, больше тысячи метров. Из нее тоже курился дымок. Лукас и Джим очень долго молча рассматривали эту малоуютную местность.
– Хотел бы я знать, – заговорил наконец Джим, – что произойдет, если во-он из той большой горы посередке, да польется через край? Тогда, наверное, вся страна покроется раскаленной кашей. Как по-твоему, Лукас?
– Вполне возможно, – ответил Лукас. Его в этот момент занимали совсем другие мысли.
– Стало быть, где-то здесь должен находиться Дракон-город, – бормотал он, – но где?
– Да, а где? – подхватил Джим. – Неплохо бы узнать.
– Даже если бы мы знали где, – продолжал Лукас, – нам бы это особенно не помогло. А как бы мы туда попали?
– Да, а как? – опять подхватил Джим. – Здесь дальше не поедешь. Или застрянешь в раскаленной каше, или провалишься в трещину. Неизвестно, в каком месте вдруг треснет.
– Даже если бы мы и это знали, – откликнулся Лукас, – все равно бы ничего не вышло. Дальше ехать не получится, потому что угля-то у нас больше нету.
– Ох! – в испуге ответил Джим. – Об этом я вовсе не подумал. Неприятная история!
– Чертовски неприятная, – буркнул Лукас, – дров здесь, похоже, тоже нигде нет.
Во всяком случае ничего, что выглядело бы похожим или отдаленно похожим на дерево, я найти не могу.
Для начала они присели и закусили парой бутербродов, запивая их чаем из золотого термоса царя Миндальского. Было что-то около четырех часов пополудни, самое время для чаепития. К тому же они все равно изрядно проголодались, потому что так и не обедали. После еды, когда Лукас раскуривал трубку, а Джим завинчивал крышку термоса, обоим вдруг показалось, что они уловили какой-то шум.
– Тсс! – сказал Джим. – Послушай-ка!
Оба прислушались. Шум повторился. Звук был такой, словно где-то повизгивал маленький поросенок.
– Похоже на голос, – прошептал Джим.
– Верно, – согласислся Лукас, – как будто поросенок или кто-то вроде него.
Пойдем-ка поглядим, что там такое.
Друзья встали и пошли на голос. Вскоре они нашли то место. Жалобный плач доносился из вулкана неподалеку. Но этот вулкан казался погасшим. Он не выбрасывал огня, из него не вытекало раскаленной каши, он даже не дымился.
Джим с Лукасом вскарабкались на холм величиной с маленький домишко и заглянули в отверстие кратера. Теперь плач стал слышен совершенно отчетливо. Друзья даже смогли понять несколько слов:
– Ой, не могу я больше, не могу и все! Ооо-хо-хо, бедненькая я козявочка!…
Но ничего нельзя было разглядеть: внутри вулкана царила непроглядная тьма.
– Эй! Алё! – крикнул Лукас вниз. – Есть там кто-нибудь?
Теперь вдруг наступила гробовая тишина. Плакать тоже перестали.
– Эй! Алё! Эй! – крикнул Джим своим звонким голосом. – Кто там? Кто говорил про «бедную козявочку»?
Поначалу все было тихо, но внезапно послышался ужаснейший визг. Внутри вулкана что-то страшно загрохотало и загремело. Оба друга немного отступили назад на случай, если оттуда все-таки покажется огонь или польется раскаленная лава.

Но ничего подобного не произошло, а перед ними возникла большая голова с круглыми глазищами, отдаленно напоминавшая голову бегемота, только усеянная желто-синими крапинами. Голова была посажена на слабенькое тельце с длинным тоненьким хвостиком, как у крокодильчика-подростка. Необычное существо встало перед Джимом и Лукасом, широко расставив задние лапки, и, уперев передние в бока, свирепо заверещало изо всех силенок:
– Я дррракон! У-у-ух!
– Очень приятно, – ответил Лукас. – Я – Лукас-машинист.
– А я Джим Кнопка, – добавил Джим.
Дракон озадаченно поглядел на обоих друзей своими круглыми глазищами, а потом спросил писклявым поросячьим голоском:
– Вы что, совсем меня не боитесь?
– Нет, – ответил Лукас. – А почему? Надо, что ли?
Тут дракон всерьез разревелся, и большие слезы градом покатились из его выпуклых глаз.
– Уху-уху-уху! – рыдало маленькое чудовище. – Этого мне только не хватало! Даже у людей я не считаюсь взаправдашним драконом! Ну что за неудачный день сегодня!
Уху-уху-ухууууу!
– Нет, конечно, мы верим, что ты взаправдашний дракон, – успокаивающе сказал Лукас. – Да и кого нам на всем свете бояться, как не тебя. Ведь правда, Джим?
При этом он подмигнул своему другу.
– Конечно, – подтвердил мальчик, – но так получилось, что мы никого не боимся. А то мы бы знаешь как тебя боялись?
– О-хо-хо, – запричитал дракон и сглотнул слезу в печали, – вы просто хотите меня утешить.
– Нет, правда, – заверил Лукас, – ты выглядишь жутким чудищем.
– Да, – подтвердил Джим, – совершенно мерзким и ужасным.
– Честно? – спросил дракон, и его большое лицо засияло от радости.
– Честно-пречестно, – сказал Джим, – а что, кто-то считает тебя не взаправдашним драконом?
– Да, уууууууууууууу! – ответил дракон и опять горько разрыдался. – Чистопородные драконы не впускают меня к себе, в Дракон-город. Они утверждают, что я всего лишь полудракон. И это только потому, что мама моя была гиппопотамшей! Зато мой папа был настоящий дракон.
Друзья обменялись многозначительными взглядами, которые означали следующее:
«Ага! Так этот полудракон наверняка сможет нам рассказать, как ехать дальше.»
– Поэтому ты такой несчастный? – спросил Лукас.
– Ах, нет, – сопя, ответил дракон. – Но сегодня день у меня и впрямь неудачный.
Мой вулкан потух, а зажечь его снова не получается. Я уже все перепробовал, ничего не помогает.
– А ну, дай-ка нам взглянуть! – предложил Лукас. – Мы машинисты и знаем толк в том, что горит.
Полудракон тут же вытер слезы и сделал круглые глаза.
– Во, здорово-то как! – хрюкнул он. – Буду вам жутко благодарен. Для нас такой стыд, если вулкан гаснет.
– Понимаю, – сказал Лукас.
– Да, кстати, – с воодушевлением продолжал полудракон. – Я еще и не представился. Меня зовут Непомук.
– Красивое имя, – сказал Лукас.
– Правда, это человеческое имя, – заметил Джим. – А оно подходит для дракона?
– Моя мама гиппопотамша, – отвечал Непомук, – так меня окрестила. Она жила в зоопарке и много общалась с людьми. Оттуда и имя. А драконов чаще зовут по-другому.
– А-а, вона как! – сказал Джим.
Потом они друг за другом спустились через кратер внутрь вулкана. Когда они попали вниз, Лукас зажег спичку и осмотрелся. Они стояли в просторной пещере.
Одну ее половину занимала огромная угольная куча, а на другой стояла большая открытая печь. Над ней на цепи висел внушительных размеров котел. Все было покрыто копотью, удушающе воняло серой и чем-то еще.
– У тебя здесь очень мило, Непомук, – вежливо сказал Лукас и задумчиво посмотрел на угольную кучу.
– Но у тебя же нет никакой кровати! – удивленно заметил Джим.
– Ах, вы знаете, – отвечал полудракон Непомук, – больше всего я люблю спать в угле. Становишься таким грязным, смотреть приятно, и не нужно каждое утро специально мараться заново.
Как раз у драконов все не как у людей. Люди по утрам и вечерам умываются, чтобы всегда быть опрятными чистюлями, а драконы по утрам и вечерам пачкаются, чтобы всегда быть отменными грязнулями. Таковы драконовские порядки.
А Лукас тем временем орудовал у большой печки. В считанные минуты он уже обнаружил неполадку.
– Вот оно что! – сказал Лукас. – Решетка вывалилась, и дымоход засорился.
– А много надо времени, чтобы все починить? – спросил Непомук, кажется, опять собираясь разреветься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26