Лимузин развернулся и помчался в обратном направлении. Кэрри, глубоко вздохнув, потерла ушибленный затылок. Боль убедила ее, что это не сон. Она в самом деле едет в шикарном лимузине Карлоса Виэйра. В ближайшие сорок восемь часов можно не беспокоиться о том, что есть и где спать. Виэйра, сказочный богач и знаменитый благотворитель, пожалел бедную бездомную девочку и дал ей приют.
Все существо Кэрри содрогнулось при этой унизительной мысли. За последние месяцы она упала, казалось, на самое дно, но все же не потеряла гордость. Нет, она не станет бесполезной приживалкой! Она приложит все силы, чтобы отплатить мистеру Виэйра за его щедрость и доброту. Но это потом... а пока, думая о том, что на несколько дней свободна от забот о еде и жилье, Кэрри ощущала себя так, будто с плеч ее свалился тяжкий груз.
Как же могла она пасть так низко? Это произошло не вдруг, но, конечно, первой и величайшей Кэрри ошибкой стала связь с Грэмом Риджвеем...
Кэрри выросла в Небраске, на ферме, где ее отец возделывал клочок земли. Ее родители поженились поздно: Кэрри родилась, когда матери было уже под сорок, и больше детей у Мастертонов не было. Родители очень хотели сына, чтобы отцу было с кем разделить тяжелый фермерский труд, но обрадовались и дочери.
Детство Кэрри было счастливым: дома она жила как в раю. Пожалуй, можно даже сказать, что родители избаловали ее и не подготовили к жизненным трудностям. Они хотели, чтобы дочка поступила в колледж и получила образование; но Кэрри не терпелось стать самостоятельной – вот почему, едва окончив восемь классов, она устроилась на работу в близлежащем городке.
У нее появились собственные деньги и новые подруги. Два года пробежали легко и незаметно: Кэрри наслаждалась жизнью, ни к чему особенно не стремясь, интересы ее ограничивались нарядами из местного магазинчика и молодыми людьми. К сожалению, местные парни не представляли себе отношений с девушкой без секса – а Кэрри была воспитана в строгих правилах и твердо усвоила, что порядочные девушки до свадьбы этого не делают. Так что ее отношения с молодыми людьми ограничивались несколькими походами в кино да парой случайных поцелуев.
Ей едва исполнилось восемнадцать, когда в ее жизнь вошел Грэм – совсем взрослый (двадцать пять лет, подумать только!), обаятельный, с белозубой улыбкой и сверкающей спортивной машиной. Красавец-инструктор из городского бассейна, по нему сходили с ума все подруги Кэрри. Когда он впервые пригласил ее на ужин, Кэрри едва не упала в обморок от восторга. Приглашение следовало за приглашением, и через неделю она была уже по уши влюблена. Впрочем, до постели дело пока не доходило. По правде сказать, сексуальная сторона любви не особенно привлекала Кэрри: она предпочитала романтику – гулять вместе, держаться за руки, слушать рассказы Грэма о его грандиозных планах (он разослал резюме в несколько нью-йоркских спортклубов и фитнесс-центров) и мечтать о свадьбе и долгой счастливой жизни вместе.
– Уж слишком он шикарный, – заметила, познакомившись с Грэмом, ее мать.
– Любит пыль в глаза пустить, – вздохнул отец. – И намного старше тебя. Лучше бы тебе встречаться с ровесником.
Пару раз Кэрри узнавала, что Грэм ходит на свидания и с другими девушками – но всякий раз он просил прощения, клялся, что любит только ее, и она забывала обиду. Наконец настал великий день: Грэм получил положительный ответ на одно из своих резюме и засобирался в Нью-Йорк.
На прощальную вечеринку пришли все его друзья – в том числе, конечно, и Кэрри. Сердце ее разрывалось от тревоги и страха перед неизбежной разлукой. Бутылки на столе выстроились в ряд, Грэм уговаривал Кэрри «не быть занудой» и выпить хоть рюмку. Он во всеуслышание называл ее «своей девушкой» и клялся, что вызовет ее к себе, как только обзаведется в Нью-Йорке работой и жильем. Слушая его, Кэрри готова была рыдать от счастья.
– Ты нужна мне, Кэрри, – шептал он, обнимая ее и привлекая к себе. – По-настоящему нужна. Я хочу, чтобы ты была моей всегда. Переночуй сегодня у меня – ведь мы почти что муж и жена!
Она поверила ему. А потом беззвучно плакала в темноте, скрипя зубами от боли, унижения и стыда. Пресловутый «первый раз» стал для нее пыткой: трудно ожидать иного, когда юная девушка ложится с мужчиной в постель не по зову сердца, но из одного желания доказать, что она уже не маменькина дочка, а взрослая самостоятельная женщина, способная любить и быть любимой.
Поначалу Грэм звонил, как и обещал, два раза в неделю. Кэрри писала ему длинные трогательные письма. Лишь через четыре месяца после его отъезда она поняла, что беременна. Когда Грэм позвонил в очередной раз, Кэрри попросила его приехать на выходные – такую новость, понимала она, лучше сообщать не по телефону. Грэм сухо ответил, что это слишком дорого. Больше он не звонил; а несколько недель спустя, когда Кэрри изнывала от тревоги и из последних сил скрывала свою беременность от родителей, одно из ее писем вернулось с пометкой «адресат выбыл». С тех пор она видела Грэма только один раз – когда нашла его в Нью-Йорке...
От тягостных воспоминаний Кэрри отвлек порыв холодного ветра. Она вдруг заметила, что лимузин остановился и водитель, отворив дверцу, ждет, пока она выйдет.
Перед ней возвышался внушительных размеров особняк. На подъездной аллее хватило бы места для десятка машин, едущих в ряд. Дом окружали высокие, аккуратно подстриженные вечнозеленые деревья.
– Мисс Мастертон! Я – Дженнаро Тенди.
Кэрри робко подняла взгляд на немолодого, крепко сбитого человека с суровыми темными глазами.
– Очень приятно.
Дженнаро обратился к привратнику на не понятном Кэрри языке, а потом взмахнул рукой, приглашая следовать за ним. Чувствуя себя незваной гостьей, Кэрри робко вошла в дом. Невероятных размеров холл, фантастическая лестница и картины на стенах повергли ее в трепет.
– Сюда, пожалуйста, мисс Мастертон, – пригласил Дженнаро.
– На каком языке вы сейчас говорили? – спросила она, чтобы прервать молчание.
– На испанском.
Он провел ее в кабинет, решила Кэрри – хотя до сей поры ей не приходилось видеть кабинетов с роскошными бархатными диванами и мраморными каминами. В камине весело трещало пламя. На глаза Кэрри навернулись слезы – она живо вспомнила зимние вечера, проведенные с родителями у очага в скромной и уютной деревенской кухоньке...
Дженнаро протянул ей блокнот и ручку.
– Не хотите ли составить список необходимых вещей для себя и дочери?
– Необходимых вещей?
– Всего, что вам может потребоваться.
Кэрри покраснела до корней волос.
– Но... у меня нет денег.
– Это не проблема.
Смутившись, Кэрри опустила глаза и начала торопливо писать. Подгузники, детское питание, чашка с носиком для малышки... вот, пожалуй, и все. Для себя Кэрри ничего не попросила. Может быть, она и нищая, но жить за чужой счет не станет. Правда, из одежды у нее осталось лишь то, что на ней, – но, наверное, где-нибудь здесь можно постирать!
– И это все? – недоверчиво спросил Дженнаро.
Кэрри кивнула. Ей было тяжело просить даже о самом необходимом. Довольно и того, что Карлос Виэйра приютил их с Долли.
Дженнаро повел ее по широкой лестнице, устланной ковром. С каждым шагом Кэрри все яснее чувствовала, насколько она чужая здесь, в этом великолепном дворце. Да, иначе как дворцом жилище Карлоса Виэйра не назовешь! Дженнаро проводил ее в сказочную комнату для гостей, снабженную отдельной ванной и туалетом: была здесь и детская, где уже стояла кроватка. Кроватка и детские игрушки, на вид совсем новые, поразили Кэрри. В первый раз ей пришло в голову, что Карлос Виэйра, возможно, женат и имеет детей. Странно взволнованная этой мыслью, Кэрри немедленно спросила об этом у Дженнаро.
– Нет, босс... одинок, – после некоторого колебания ответил телохранитель. – Просто у него здесь часто останавливаются родственники с детьми. Виэйра – большая и дружная семья.
Едва Дженнаро вышел, Кэрри взглянула на себя в зеркало – и ахнула от ужаса. На кого она похожа! Немытые свалявшиеся волосы, опухшие от слез глаза, одежда в грязи после вчерашнего падения. Достав из кроватки пару игрушек, она отнесла Долли в ванную, посадила на разостланное полотенце и заняла игрушками, а сама, наполнив ванну горячей водой, разделась донага, бросила туда всю одежду и шагнула в душевую кабинку. Не задвигая дверцу до конца, чтобы присматривать за дочерью – Долли еще не ходила, но уползти могла далеко, – Кэрри включила воду и с наслаждением подставила обнаженное тело под горячие струи.
Какое же это счастье – наконец как следует помыться! Воспользовавшись туалетными принадлежностями из шкафчика, она вымыла голову, а затем в первый раз за много месяцев высушила волосы феном. Наконец, вымывшись сама и выстирав вещи, Кэрри хотела развесить их на батареях... но, к большому своему разочарованию, обнаружила, что батарей в ванной нет. В эту минуту раздался стук в дверь спальни.
Завернувшись в полотенце, Кэрри открыла дверь. Перед ней стоял Дженнаро с большой матерчатой сумкой в руках.
– Где у вас батареи? – спросила она.
– Батарей у нас нет. Отопительная система проложена под полом.
– А-а...
– В этой сумке одежда, оставленная здесь другими гостями, – объяснил Дженнаро. – Может быть, что-то из этого подойдет вам и Долли.
– Но я не могу надевать чужую одежду... хозяева рассердятся...
– Это очень богатые люди. Забыв где-нибудь платье или брюки, они не переживают, а просто идут и покупают себе новые, – мягко объяснил Дженнаро. – Я оставлю сумку за дверью.
– Спасибо, Дженнаро, – пробормотала Кэрри, чувствуя, как что-то сжимает ей горло.
– Не за что. – Он кашлянул. – Если позволите, хочу дать вам маленький совет. Постарайтесь не попадаться на глаза боссу. Он сейчас не в себе и может, сам того не желая, задеть ваши чувства.
Не в себе? Может задеть ее чувства? Господи, это еще что значит? Лицо Кэрри вспыхнуло жарким румянцем; осознав, что краснеет, она потерялась окончательно. Что, если Дженнаро заметил ее смущение и решил, будто она, словно глупая девчонка-школьница, по уши втрескалась в его босса? Может быть, в этом смысл его предупреждения?
О Боже, во что же она ввязалась? И что ей теперь делать?
3
– Что-что она делает? – недоверчиво переспросил Карлос.
– Моет пол в кухне, босс, – со вздохом повторил Дженнаро. – А перед этим целый день чистила, скоблила и драила весь дом. Помешать я ей не мог – разве что связать и запереть. Боюсь, еще немного – и она свалится с ног от переутомления...
– В кухне, значит! – прорычал Карлос и, не тратя слов попусту, бросился вниз по лестнице в подвал, где располагались служебные помещения.
Он очень давно там не бывал и потому, свернув не в ту сторону, оказался вместо кухни в бойлерной – что, конечно, не улучшило его настроения.
Добравшись наконец до собственной кухни, Карлос увидел восседающую на детском стульчике Долли. Малышка дремала, уронив головку на поднос и сжимая крохотной ручонкой чашку с носиком – этакий «пьяный моряк» в миниатюре.
Обогнув детский стульчик, Карлос окинул взглядом просторную кухню. Свирепый взор его мгновенно наткнулся на Кэрри: стоя на коленях спиной к нему, она самозабвенно драила пол тряпкой, словно какая-нибудь горничная из позапрошлого века! Карлос застыл, пораженный зрелищем ее аккуратной, округлой, необычайно женственной попки, туго обтянутой зеленым платьем.
И вдруг, без предупреждения, все тело его напряглось от внезапного и яростного желания. Черт побери, этого еще не хватало! Какая-то неделя без секса – и он уже превратился в зверя, готового броситься на первую попавшуюся женщину! Сжав сильные руки в кулаки, усилием воли Карлос заставил свое взбунтовавшееся естество вновь обрести покой.
– А ну-ка встаньте! – гневно приказал он.
Испуганно обернувшись, Кэрри задела ведро с водой, и оно с грохотом опрокинулось. Потоки грязной мыльной воды заструились по полу.
– Смотрите, что вы наделали! – сердито воскликнула она.
– Какого черта вы драите мои полы?! – взревел Карлос.
Кэрри устало поднялась на ноги. Зеленое платье с широким вырезом – оно явно было ей великовато – сползло, обнажив хрупкое белоснежное плечо. Сам того не желая, Карлос заметил, какая белая и нежная у нее кожа, – и еще заметил, что Кэрри бледна от утомления и едва держится на ногах.
Кэрри молча смотрела на него. В груди у нее словно била крыльями сотня крошечных бабочек. Казалось, сумрачный темно-золотистый взор Карлоса Виэйра разжигает огонь где-то глубоко, в самой сердцевине ее существа.
– Простите, – смущенно пробормотала она, ссутулив худенькие плечи, – я думала...
Почувствовав, что она вот-вот грохнется в обморок, Карлос перешагнул лужу на полу и подхватил Кэрри на руки.
– Ну можно ли быть такой глупышкой? Думаете, я для того пригласил вас к себе, чтобы вы здесь надрывались?
– Я просто хотела как-то вас отблагодарить...
Прильнув щекой к мягкой шерсти его пиджака, Кэрри впивала запах Карлоса – тонкий, едва уловимый, и все же сильный и мужественный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19