Совратить девочку четырнадцати лет – и не в том вопрос, насколько она созрела физически, – было не только безнравственно, но и отвратительно, и бессердечно. Девочке более чувствительной, чем Марион (которую вообще ничего не волнует, кроме собственной безопасности), это могло бы нанести неизлечимую психологическую травму. Правда, что он вернул ее к сожительству силой, твердо решив продолжать их связь во что бы то ни стало. Но правда и то, что она тоже того желала. Насилие, которое он проявлял, когда терял голову, более всего привлекало ее. Она жаловалась на то, что ей недостает этого в других мужчинах. Припоминаете, что еще произошло, когда мы с вами говорили в субботу вечером в гостиной Бетти?
– Что-нибудь особенное?
– Вы ходили взад и вперед перед камином, а на каминной полке стояло несколько фотографий. Я случайно указал на фотографию, на которой Бетти изображена вместе с Глинис. Вы повернулись посмотреть на нее, совершенно так же, как полковник Селби сделал это здесь, в моем кабинете…
– А! И это напомнило…
– Именно этого звена мне недоставало. Это было то, из-за чего он убежал из моего кабинета. Он уже достаточно проявил свой характер. Если бы он был сильно напуган, то не задумываясь убил бы. «Если бы Бланш заподозрила…» сказал он в этой комнате. Заметьте, именно вы сообщили мне, что они оба, и полковник Селби, и миссис Монтегю, в субботу были в Фэрфилде. Но они не остановились в одном доме. Миссис Монтегю к этому времени уже не просто подозревала, она знала. Поэтому она остановилась у родственников, а он – в отеле «Империал». То есть он мог выйти незамеченным и добраться до дома Бетти.
– Да, если он знал, что Глинис там.
– Вспомните, что вы еще мне сказали. Глинис Стакли нашла подход (уж к кому, к кому!) к Майклу Филдингу. Зачем? Она хотела собрать побольше сведений обо мне. Я был следующим на очереди в качестве объекта шантажа: респектабельный, уважаемый невропатолог, который завел, как думала Глинис, любовную интрижку с ее сестрой.
Но Глинис никогда не отказывала себе в удовольствии помучить своих жертв и не спускала с них глаз. Вероятно, от Майкла она узнала, что полковник Селби посетит меня в пятницу вечером. Только Майкл, один, мог оставить книгу «Чьей рукой?» в приемной.
Полковник Селби не понял, о чем книга. Но Глинис полагала, что он поймет намек. «Я слежу за тобой», – хотела она сказать: по мысли Глинис, это должно было встревожить его еще больше, поскольку он вообразил бы, что это напоминание появилось не иначе как по волшебству. Если мы ищем настоящую ведьму отлива, то Глинис Стакли весьма подходящий образец.
Она также уговорила Майкла напечатать записку от моего имени, сообщавшую, что я приеду в Фэрфилд в шесть часов. Это должно было заставить Бетти нервничать, бояться, как бы я не встретился с ее сестрой, а Глинис наслаждалась бы этим зрелищем.
– Но как она узнала, что вы собираетесь приехать в Фэрфилд в это время? И о визите полковника Селби?
– По моему мнению, – сказал Гарт, – она узнала это потому, что полковник Селби задумал ее убить.
– Фу-ты! Не вижу…
– Минутку, увидите. В субботу вечером, как вы, полагаю, знаете, я получил некие подтверждения того, что Бетти не виновна. Первой ниточкой стала встреча с Марион в «Кавалере и перчатке»: Марион сама пришла ко мне.
Она напала на миссис Монтегю. Ее весьма немолодым возлюбленным был полковник Селби, хотя она и не называла его имя. Я не думаю, что Марион желала смерти Глинис или хотя бы предполагала – в то время, – что это сделал именно полковник Селби. Разговор был прерван шагами за дверью, которые Марион ошибочно приняла за шаги мужа. Я не узнал ничего определенного. Первая ниточка оборвалась.
Вторая возможность доказать невиновность Бетти могла бы открыться в разговоре с Майклом Филдингом. Что, если Глинис проговорилась ему, почему она хочет, чтобы эта книга лежала в приемной? Когда я на следующий день расспрашивал Майкла в отеле «Палас», то сказал, что знаю, что, кроме подделки записки, он сделал еще одну вещь. Судя по его поведению, Глинис что-то говорила ему, но он ни за что не признался бы, что именно. Вторая ниточка оборвалась.
– Доктор, – хрипло вставил Твигг, – кто-то пытался задушить молодого мистера Филдинга в бильярдной гостиницы. Господи! Неужели полковник Селби? Уж не миссис ли Боствик подбила его на это?
– Не исключено, – ответил Гарт. – Но полковник Селби, который теперь уже боялся того, что сделал, не пошел на это. Майкл мог видеть – возможно, и видел – лицо нападавшего. Но он также был слишком напуган, чтобы говорить. Моя третья ниточка оборвалась тоже.
Гарт помедлил, глядя в стол, потом поднял глаза:
– Теперь я коротко изложу последовательность событий. Когда я покинул дом в Хэмпстеде в пятницу вечером, Марион и Винс еще оставались там. Полковник Селби вернулся, как предполагалось, из своего клуба. После нападения на миссис Монтегю две жертвы шантажистки – полковник Селби и его подопечная – держали совет по поводу того, что же им делать.
Сразу оговорюсь, что все это только предположения. Но вполне вероятные.
Полковник Селби не скрыл от Марион, что был у меня, но безрезультатно. Он упомянул о соблазнительно раскрытой книге в красной обложке. Если Марион читает, то читает любимые книги Винса. Полковник Селби не понял, о чем рассказывалось в той книге, но Марион знала… и сказала ему.
Очень возможно, она открылась ему, что сорвалась в разговоре с миссис Монтегю. Глинис Стакли теперь стала еще опаснее. Ситуация могла кончиться катастрофой или смертью, если полковник Селби не примет меры.
Дальше все складывалось одно к одному. Я сказал в присутствии Марион, что назавтра хочу навестить Бетти. В Фэрфилд идет единственный поезд, он прибывает в 17.32. Тем временем миссис Монтегю кричала и требовала, чтобы ее увезли из этого дома. Она не опасалась полковника Селби, у нее не было на то причин; но ее коробило от его присутствия. У нее были родственники в Фэрфилде, и она согласилась, чтобы он отвез ее к ним при условии, что он не останется с ней.
Короче, почему все оказались на следующий день в Фэрфилде? Потому что полковник Селби хотел собрать там как можно больше разных людей. Ему нужно было заманить Глинис Стакли в дом сестры и убить.
Заманить чем? Приманкой, на которую она наверняка клюнет.
В пятницу вечером Глинис, как вы знаете от Марион, сидела в кебе и наблюдала за домом в Хэмпстеде. Она стремилась узнать, что там происходит. Она видела, как приехал я, позже Винс, потом полиция.
Несомненно, при появлении полиции она сочла за лучшее ретироваться. Куда?
Вспомните, она уговорила Майкла положить книгу в приемной перед приходом полковника Селби и оставить ее там до тех пор, пока Майкл не получит известий от нее. Так как я был в Хэмпстеде, Глинис решила, что короткий визит на Харли-стрит вполне безопасен. Там она, вероятно, узнала, чем закончилась ее игра с полковником, и, не исключено, позвонила какой-нибудь из своих жертв в Хэмпстед и выяснила, что случилось в этом сумасшедшем доме.
Она позвонила с Харли-стрит и поговорила с полковником Селби, чей план был уже готов. Если она не звонила ему, то, видимо, он позвонил позже туда, где она жила.
Все собирались в Фэрфилд на следующий день. Устоять против такого соблазна Глинис не могла. Еще больше ее раззадорила новость, что позже и я собираюсь туда поехать. Перед тем как покинуть Харли-стрит, она убедила симпатягу Майкла напечатать записку. Если бы эти двое задержались чуть дольше, то, возвратясь домой, я бы их застал, но, судя по штемпелю на конверте, они ушли как раз вовремя.
Результат вам известен.
Полковник Селби не собирался перекладывать вину на Бетти, которая (давайте это признаем) стала основной подозреваемой. Она была в доме, но наверху, убийца и вошел и вышел незамеченным. После вашего рассказа нет нужды описывать, что делала сама Бетти, Твигг прокашлялся и покрутил головой, как будто ему был тесен воротник.
– А что насчет миссис Боствик? – спросил он. – Доктор, вы уверены, что полковник Селби и миссис Боствик не разработали этот план вместе?
– Нет. Уверен, что нет, – резко ответил Гарт. – Полковник Селби принадлежал к тому разряду мужчин, которые считают, что любое серьезное бремя, в том числе и убийство, мужчина должен нести один, на собственных плечах. Однако в воскресенье…
– Так-так! В воскресенье?
– Марион, даже после нашей ночной встречи, не думала, что я знаю достаточно, чтобы представлять серьезную опасность. Но она услышала, что Майкла, который мог знать правду, осведомившись о назначении книги, будут допрашивать в ее присутствии.
Эббот, помните, как она с возмущением покинула наше собрание в зале отеля «Палас»? Это произошло не потому, что я специально хотел выгнать ее, как вы подумали. Наоборот! Я подходил к вопросам о книге, но так и не добрался до них. Марион покинула зал, поскольку узнала, что Майкл был очередным кавалером Глинис. А что знала Глинис, знали и ее мужчины. То же, что знал Майкл, я в состоянии был из него вытянуть. Тайна Марион – пока еще она думала исключительно о прелюбодеянии – могла вот-вот открыться.
Она посоветовалась с полковником Селби. Он жил в соседнем с отелем «Палас» по Виктория-авеню отеле «Империал». Более того! Боковая дверь в коридоре того крыла, где находится бильярдная, была закрыта, когда я спускался вниз, но потом оказалась открытой. Кто-то проскользнул из одного отеля в другой.
Эббот хмыкнул.
– Понимаю, – сказал он. – Миссис Боствик высказала, наконец, свои сокровенные мысли? Просила прямо убийцу Глинис Стакли заставить замолчать и Майкла?
– О да. К тому времени она уже догадывалась, кто убил Глинис. Я думаю, она заподозрила полковника еще до того, как говорила со мной ночью. Полковник Селби пытался исполнить ее просьбу, но не смог. Всему есть предел.
– Угу, – буркнул Эббот. – Как ни странно.
– И я удивился, – признался Гарт. – Они так напугали Майкла, что я не сумел убедить его рассказать правду. Он мог бы и дальше молчать. Вы сказали мне, что дознание будет на следующий день, что Бетти, возможно, арестуют; я был в отчаянии. Тогда мне пришло в голову, что можно вынудить заговорить самого полковника Селби.
Полковника уже мучила совесть и терзало раскаяние. Неудачное покушение на Майкла ясно показало это. Его «кодекс чести» позволял многое, в том числе прелюбодеяние и даже убийство. Но полковник не мог допустить, чтобы из-за него пострадал невиновный человек, тем более женщина.
Вы знаете, что я сделал. Я в тот же день поговорил с полковником Селби и миссис Монтегю, чтобы убедиться в основательности моих подозрений. Я изложил на бумаге все, что знал, и все, о чем догадывался. Я вручил полковнику конверт в присутствии третьего лица, намекнув – не слишком явно, что у меня на уме. Я попросил его передать это миссис Монтегю, хотя на самом деле письмо предназначалось ему одному. Конечно, он прочел бы его первым. Если бы я был не прав, он устроил бы мне страшный скандал. Если же я прав…
Ладно. Я надеялся, что мне удастся больше вытянуть из Майкла, а возможно, и провести опознание. Это у меня не получилось. Но это и не было так уж необходимо. Мой шанс (если можно так сказать) заключался в том, что женщина, в которую я отчаянно влюблен, находилась в совершенно безвыходном положении. Я должен был показать это полковнику Селби. Я должен был заставить вас, инспектор, изложить все ваши доводы против нее. Я убедился, что полковник меня понял. А потом я стал ждать.
Когда Гарт второй раз взглянул на Твигга, лицо того стало необычно бледным.
– Но видит бог, доктор! У вас не было доказательств! Законных доказательств! Совсем!
– Нет, не было. Потому я так и действовал.
– А предположим, что-то пошло бы не так? В том доме отличный арсенал! Предположим, что-нибудь пошло бы не так?
– Спросите любого хирурга, инспектор, что случилось бы, если бы он начал думать, что может что-то пойти не так, тогда, когда надо действовать.
– И вы только тогда начали обвинять полковника Селби, – сказал Твигг, когда он пошел к той двери с револьвером в руке? И…
Твигг остановился. Он кипел. Потом сделал несколько шагов к камину и вернулся обратно. Он даже сдвинул на затылок свой котелок.
– Доктор, – сказал он, справившись с гневом, – сегодня вечером вы сказали обо мне несколько вещей. Вы их сказали мне в лицо.
Гарт подготовился парировать удар.
– Да, и что же?
– Вы знаете, мы никогда не увидимся с глазу на глаз. И вы ни за что не стали бы хорошим полицейским. Но (истинная правда!) вы могли бы снова предложить мне тот портсигар, доктор. Вы не так уж плохи.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28