— Минут через двадцать.
— Ладно. Переключайте на меня.
Николай стоял в проходе и ждал. Из машин по-прежнему никто не выходил. Дождик усилился, и взмахи стеклоочистителей стали чаще, но так и не потеряли синхронности.
Внезапно синяя шторка отодвинулась, и показалась стюардесса.
— Вы можете пройти в кабину пилотов?
— Конечно.
Кудрявцев попытался улыбнуться стюардессе, одернул пиджак и медленно пошел по проходу.
В кабине пилотов его встретили четыре пары напряженных глаз: командира корабля, второго пилота, бортинженера и радиста.
— Это из-за вас такая суматоха? — недружелюбно спросил командир.
Кудрявцев пожал плечами.
— Получается, так.
— Слушайте, у меня сорок шесть пассажиров на борту, и я несу за них ответственность. Я не хочу, чтобы из-за ваших шпионских игр с ними что-нибудь случилось.
— Это от меня не зависит, — развел руками Николай.
— А от кого? Почему нас не подпускают к терминалу? Что вообще происходит?
— Боюсь, я не могу вам все объяснить. Служебная тайна. И, кстати, вы не могли бы ненадолго выйти? Пусть останется кто-нибудь один, кто поможет мне разобраться во всех этих рычажках и кнопках.
Командир усмехнулся.
— А вы не теряетесь!
— Простите, — мягко сказал Николай.
Командир кивнул, и трое мужчин в белых рубашках покинули кабину.
— Ну, и что дальше?
— А дальше — соединяйте. Буду разговаривать.
Командир щелкнул тумблером, нажал какую-то кнопку (Кудрявцев лишний раз убедился, что без пилота он бы ни за что не разобрался) и поднес ларинг ко рту:
— Внимание! Земля, внимание! Переключаюсь на запасную служебную частоту! — еще пару щелчков тумблера, и снова вызов. — Говорит командир корабля. Всем, кто в этом заинтересован, — рядом со мной находится Кудрявцев. Внимание, он готов выйти в эфир!
Поначалу никто не отвечал.
Николай стоял, чувствуя, как бешено бьется сердце. Он еще не успел до конца продумать предстоящий разговор, а сейчас удачные мысли и вовсе исчезли.
Наконец командир получил ответ. Он кивнул и протянул наушники Николаю.
— Вас к телефону! — несколько ехидно сказал он.
— Благодарю! — жеманно отозвался Николай и поднес крупный, обтянутый белой материей наушник к уху. — Кудрявцев на связи!
— Николай Владимирович? — учтиво осведомился мужской голос очень приятного низкого тембра, но с металлическими нотками. — Как вы себя чувствуете?
— С кем я разговариваю?
— Генерал Карлов.
— А подробнее?
— Этого достаточно. Так как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. Я абсолютно здоров, если вы это имеете в виду.
— Да, я именно это имею в виду. Видите ли, у нас есть все основания для беспокойства.
— Они беспочвенны. Я абсолютно здоров.
— Хорошо, если так. А остальные пассажиры? С кем из них вы контактировали?
— Послушайте, да что происходит? — Николай начал раздражаться. — Я же объясняю вам, что абсолютно здоров. У меня прибор. Он работает. Все в порядке.
Возникла пауза. Затем голос произнес.
— Вы ведь понимаете, что предосторожность никогда не бывает излишней. Особенно в таком деле, как наше. Николай Владимирович!
— Да!
— Вы же профессионал. Попробуйте поставить себя на мое место, и все поймете. Главное — не волнуйтесь. Сохраняйте спокойствие. Очень скоро мы подъедем и во всем разберемся.
— Я хочу выйти, — сказал Кудрявцев.
— Пока не стоит, — мягко ответил Карлов. — Я не могу выпустить вас в город. Ни вас, ни кого другого.
— Ваши люди будут стрелять?
— Это ни к чему, правда? — подхватил генерал. — И зачем нервировать пассажиров? Не надо. Я очень рассчитываю на вашу помощь.
— Какую?
— Сядьте. Успокойтесь. Просто дождитесь, пока мы сами не разрешим создавшуюся ситуацию.
— Нет никакой ситуации. Я здоров. И я хочу выйти. Послушайте, — Николая внезапно осенило, — свяжитесь с моим начальником.
— С кем? Говорите, я записываю.
— С моим начальником! Ильиным…
— Прошу вас, Николай Владимирович, не нервничайте. Успокойтесь. Как вы сказали? Ильин?
В этот момент Кудрявцев все понял. «Он знает, как меня зовут, и делает вид, что в первый раз слышит об Ильине… Этот Карлов просто тянет время. Он чего-то ждет…»
Николай посмотрел в боковой фонарь кабины. На взлетной полосе никого не было.
«Они не входят, потому что боятся заразиться. Но как только они будут готовы…» Николай догадывался, что это означает.
— Послушайте, генерал. Давайте начистоту. Я хочу выйти. Я хочу жить. А вы меня уже списали. В чем дело?
— Николай Владимирович, позвольте, я свяжусь с Ильиным. Мне потребуется несколько минут… Может, чуть больше.
— Ильин изолирован, так? — спросил Николай.
— Не понимаю, о чем вы говорите?
— Все. Теперь мне все ясно.
Ему действительно стало все ясно. Головная боль прошла так резко, словно ее выключили. Все тело налилось силой и гибкостью. «Период черного пятна, после чего все приходит в норму. Правда, ненадолго», — почему-то подумалось ему.
— А знаете, генерал, я угоню этот самолет!
Карлов устало усмехнулся.
— Николай Владимирович! Не делайте глупостей! Ситуация патовая! Вы не можете выйти, я не могу до вас добраться. Давайте пойдем навстречу друг другу. У самолета — пустые баки. Пока его заправят… Это долгая история. Вы же понимаете, что вы инфицированы. Ильина больше нет. Да и «Заслона» — тоже. Выброс… Я вас не выпущу. Поэтому успокойтесь и ничего не предпринимайте. Я гарантирую вам отдельную палату и любые лекарственные препараты, какие только скажете. Ну что, по рукам?
Николай молчал.
— Ну что? — повторил Карлов.
— Я не хочу… вот так, — сказал Кудрявцев.
— Но у нас же нет выбора… — начал было генерал и вдруг понял, что его никто не слушает. В трубке раздавалось только тихое потрескивание, потом и оно прекратилось.
Карлов протянул трубку референту и коротко бросил:
— Быстрее!
Черноволосый отбросил наушники и мило улыбнулся командиру корабля.
— Никто не хочет решать мои проблемы… Ровным счетом никто, понимаете? Видимо, придется самому, — он расстегнул пиджак и стремительно выхватил пистолет. Рванувшегося к нему командира он ударил рукояткой по голове, быстро отступил назад и запер дверь.
Командир упал в кресло; кровь из рассеченного лба закапала на белоснежную рубашку. Пилот выругался:
— Черт бы тебя побрал! Что ты делаешь? Что вообще происходит?
— Что происходит? — брюнет взвел курок. — Если вкратце — то нас уже нет. Мы еще ходим, дышим, шевелим губами, двигаем руками и ногами, но нас уже нет. Это понятно?
— Что значит «нет»? — недоумевал командир.
— «Летучий голландец». Слышали когда-нибудь об этом? Корабль, идущий в бурю и шторм под полными парусами. С неба льется лунный свет, завывает ветер… А на палубе — никого. Только призраки. Мы все — призраки.
— А-а-а, — протянул командир. Теперь, кажется, ему было понятно, в чем дело. Этот парень — сумасшедший. Только и всего. Сумасшедший с пистолетом в руке.
Командир намеревался незаметно включить связь, чтобы за диспетчерским пультом слышали, что здесь творится, но мужчина перехватил его движение, резко бросившись вперед и вырвав провода наушников из гнезд.
— Не надо! Пока это просьба, — он прижал обрез ствола к мокрому от пота лбу командира.
— Должен заметить, весьма вежливая, — стараясь не делать резких движений, сказал командир.
— Насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах, — парировал мужчина. — А теперь — запускайте двигатели.
Командир поднял на него глаза.
— Пожалуйста, уберите оружие.
Мужчина отступил на шаг, но по-прежнему продолжал держать пилота на мушке.
— Спасибо, мне так спокойнее, — сказал командир. — А теперь по порядку. Я могу запустить двигатели, но вам это ровным счетом ничего не даст. Керосина в баках — на пятнадцать минут, не более. Мы сможем только взлететь, но тут же упадем.
Брюнет рассмеялся.
— Я что, похож на самоубийцу? И даже если так, разве у меня нет другого способа? — он выразительно повертел пистолетом.
— Но тогда зачем…
— Эй, вы меня плохо слышите, да? — глаза у брюнета стали наливаться кровью. Командиру показалось, что еще немного — и он потеряет контроль над собой.
В дверь стали стучать. Стук становился все сильнее и сильнее.
— Я сказал: «Запускайте двигатели!» Мне что, пристрелить кого-нибудь из ваших товарищей? Или из пассажиров? Чтобы рассеять последние сомнения? Я сделаю это, — он потянулся к задвижке.
— Ладно, ладно. Не надо, — командир активировал систему старта.
Пульт перед ним зажегся разноцветными огоньками. Стрелка топливомера едва качнулась вправо и застыла около отметки «0».
— Видите, керосина нет.
— Тогда чего же вы тянете?
Командир пожал плечами и щелкнул тумблерами. Фюзеляж лайнера охватила мелкая дрожь, передававшаяся через пол. Откуда-то сзади послышался посвист турбин.
— Пока двигатели выйдут на рабочий режим…
— Командор, я ведь уже говорил: мы никуда не летим. Я просто хочу, чтобы эти машины отъехали. Вы двинете самолет с места, «Волги» разбегутся, я спрыгну в грузовой люк и перелезу через забор. Все останутся целы и довольны. Ну?
— Я не могу это сделать, — покачал головой пилот.
— Конечно, можете. Надо их немного испугать. Пусть отъедут. Я хочу выбраться отсюда, понимаете? Ну? — пистолет снова прижался к голове летчика.
— Хорошо, хорошо…
— Только отгоните их, и все. А я спрыгну, они меня и не заметят.
— Ладно, ладно, я все понял, — командир развернулся в кресле, ногой отжал педаль тормоза, перевел управление шасси на маленький ручной штурвал и передвинул рычаги газа немного вперед.
Лайнер медленно тронулся с места. Он катился прямо на две черные «Волги», стоявшие метрах в пятидесяти от самолета.
— И все? — сказал брюнет. — Это так просто? Только и всего?
— Ну, в общем… — пилот не договорил.
В тесноте кабины выстрел прозвучал особенно громко. Кровь брызнула на стекло.
Брюнет подхватил тело пилота, вытащил его из кресла, а сам сел за штурвал и еще прибавил обороты двигателей.
— Я вам не поросенок! Ясно, генерал Карлов? И не вам решать, кому жить, а кому подыхать!
Он закашлялся, и алые прожилки вылетели изо рта на панель приборов, но Кудрявцев сделал вид, что не заметил этого. Иначе все теряло смысл. Он продолжал надеяться, что прибор сделает свое дело. Обязательно сделает.
Самолет катился по взлетно-посадочной полосе, набирая ход.
Николай видел, как из «Волги» выскочил человек в костюме и замахал руками над годовой. Это зрелище показалось ему забавным.
Человек махал еще несколько секунд, затем запрыгнул обратно в «Волгу», и обе машины, резко развернувшись почти на месте, помчались прочь.
Но Кудрявцев не стал их преследовать. Он докатился до ближайшего перекрестка (это было пьянящее чувство: управлять столь мощной и при этом послушной машиной) и повернул направо.
Теперь лайнер был нацелен точно в здание аэропорта.
Черная «Волга» мчалась по мокрому пустынному шоссе, связывавшему Москву с аэропортом «Домодедово». Референту порой казалось, что колеса вот-вот потеряют сцепление с асфальтом и машина улетит в кювет. Но мрачный и молчаливый водитель каждый раз еле заметно двигал рулем и возвращал автомобиль на дорогу. Весь его вид говорил: «Парень, занимайся своим делом. А на трассу лучше не смотри — если не хочешь забрызгать своим завтраком переднюю панель и лобовое стекло».
Зазвонил радиотелефон.
— Да? — референт вслушивался в сбивчивые объяснения, потом передал трубку генералу.
— Карлов! — сказал седоволосый.
— Товарищ генерал! — раздалось в трубке. — Ситуация выходит из-под контроля. Самолет движется по полосе.
— Куда? — спросил генерал. Референт изумленно поднял брови. Этот вопрос показался ему наименее умным из всех возможных. Что значит «куда?» Для чего самолеты катаются по взлетно-посадочным полосам? Чтобы взлететь, естественно.
В следующее мгновение он вспомнил, что в баках лайнера почти совсем нет керосина. Стало быть, взлететь он никак не мог, хотя это, наверное, было бы не так уж и плохо — если бы самолет взлетел и упал где-нибудь за городом. Конечно, звучало цинично. Но так было бы лучше. Для всех.
— Ах, вот оно что… — сказал Карлов и замолчал.
Референт не в силах сдержать удивления, развернулся на переднем сиденье и посмотрел на шефа.
— Он собрался улетать?
— Хуже, — сказал генерал. — Он едет.
— Куда? — референт и не заметил, как повторил идиотский, как ему тогда показалось, вопрос, прозвучавший секундами ранее.
— В город.
В зале ожидания и выдачи багажа толпились пассажиры, прилетевшие рейсом из Читы.
Всех их можно было разделить на две приблизительно равные группы. Первые стояли с мрачными лицами. Это выражение должно было означать: «И какого черта я приперся (лась) в эту проклятую Москву? Да еще таким ранним и дождливым утром? Неужели всего этого нет в Чите?»
Вторые улыбались сквозь сдержанную зевоту. Им не терпелось поскорее получить свои вещи и загрузиться в один из красных «Икарусов», который доставил бы их до аэровокзала.
Женщина в черных вязаных лосинах и густом золотистом парике пыталась справиться с заевшей застежкой-молнией на поясной сумочке, укромно спрятанной под нависающим животом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33