«Ну, не будет же он стрелять прямо здесь», — с надеждой подумал Гарин, открывая дверь зеленой будки. Охранник посмотрел на них с любопытством и пониманием, словно Андрей Дмитриевич и впрямь вез своего интерна на пустующую квартиру приятеля. Казалось, еще немного, и охранник подмигнет ему.
Посадив Алену в машину, которую он, к счастью, оставил неподалеку, Гарин крадучись вернулся к воротам и прильнул к щели между их створками. Молодого человека на крыльце дальнего корпуса уже не было.
Может быть, он просто ушел… А может, Гарин все это выдумал, и это был совсем другой человек… А может… Ухватившись за прутья, торчавшие в верхней части ворот, он подтянулся и выглянул. Молодой человек в сером костюме бежал по аллее и на бегу успевал что-то говорить в маленькую черную рацию.
Больше не скрываясь, Гарин бросился к машине, рывком распахнул дверь и упал за руль. Вставил в замок зажигания ключ, повернул и, воткнув первую передачу, рванул с места.
— Смотри назад! — крикнул он Алене. — Что там?
— Ага… — девушка обернулась, рискуя сломать себе шею. Она молчала, и Гарин уже решил, что их пронесло.
— А-а-а! — завизжала вдруг Алена. — Вон он! Он выбежал на дорогу!
Гарин почувствовал, как мурашки забегали между лопатками.
«Что, если он все-таки начнет стрелять?»
— Что он делает? Ну? Что делает?
— Он… Говорит с кем-то по рации! Быстрее, Андрей, пожалуйста, быстрее!
Слева Гарин увидел переулок, движение там было менее оживленным. Ехать дальше прямо, по улице Габричевского, не имело смысла — дорога заканчивалась тупиком. Гарин резко выкрутил руль влево и нажал на газ.
Машина выехала за ворота, и Кашинцев вонял, почему ночью он не видел фонарей. Здание, в котором он находился двенадцать с лишним часов, стояло в лесу.
Высокие деревья вплотную подступали к дороге. «Волга» быстро набирала ход. Валерий Алексеевич молча сидел рядом с водителем. «Ему, видно, тоже приходится нелегко», — с неожиданным сочувствием подумал Кашинцев. Тяжело отвечать за что-то, не будучи до конца посвященным в суть происходящего.
На языке у Игоря вертелось множество вопросов, но Валерий Алексеевич подавал ему пример молчания.
Внезапно Кашинцев понял, почему его куратор, спрашивая, не желает ли он взглянуть на труп, подтолкнул его к утвердительному ответу. В «актовом зале» было слишком много посторонних глаз и ушей. И водителю наверняка тоже доверять нельзя. Игорь отвернулся и стал смотреть через тонированное стекло на дорогу.
Через несколько минут они выехали на широкую современную магистраль. По одну ее сторону, в некотором отдалении, стояли дома, с другой — домов не было.
«Наверное, это и есть та самая МКАД», — решил Кашинцев.
Количество машин постепенно увеличивалось, что затрудняло движение. Водитель «протолкался» в крайний левый ряд и нажал на газ. Их машина, с виду ничем не примечательная черная «Волга», стремительно ускорилась и села на хвост БМВ пятой серии.
Все это выглядело, как в фильмах про шпионов. «Волга» почти уткнулась в багажник БМВ, но тот даже и не думал уступать дорогу.
Он прибавил «форсу», но не сумел оторваться от них ни на метр. Водитель усмехнулся и врубил дальний свет. Игорь увидел красные отблески, заигравшие на задних фонарях «немца».
На БМВ это опять не подействовало. Он предпринял еще одну попытку уйти в отрыв — такую же безуспешную, как и первая.
Игорь из-за плеча шофера посмотрел на спидометр. Красная стрелка перевалила отметку «160» и упрямо поползла вправо.
Валерий Алексеевич как-то безразлично погладил левую подмышку и лениво спросил:
— Может, проделать ему дырку в голове?
Водитель широко заулыбался, словно провинциал, попавший на концерт Задорнова. В его движениях не было ни тени напряжения; напротив, в них сквозила спокойная грация.
— Да у него и так этих дырок полно. Не голова, а корыто, — он громко рассмеялся, весьма довольный собой. Потом поправился:
— То есть решето.
Он протянул руку к передней панели и нажал на черную прямоугольную кнопку.
В первый момент Кашинцеву показалось, что его подбросило на мягком сиденье. Во второй — почудилось, что он оглох. Оглушительный рев сирены затопил салон. Фары заиграли сполохами мертвящего голубого света.
К звуковой атаке водитель БМВ готов не был и резко вильнул в сторону, но быстро оправился и выровнял машину. Он включил правый поворотник и стал боком протискиваться в соседний ряд.
Но их шофер не стал дожидаться, пока тот закончит маневр, а слегка нажал на акселератор — под педалью остался еще приличный запас, — освобождая чудовищную мощь спрятанного под капотом табуна. Кашинцев подумал, что движок тут не заводской сборки. «Может, корабельный, — мысленно усмехнулся он, — а может, и авиационный».
Когда «Волга» поравнялась с БМВ, шофер повернулся, покачал головой и развел руками, показывая, что у соперника нет никаких шансов. Валерий Алексеевич утвердительно кивнул.
За черным стеклом «немца» невозможно было что-то разглядеть, но Кашинцев подумал, что до владельца БМВ наконец-то дошло, кто кого в случае необходимости скинет с трассы. Игорь боялся только одного — как бы водитель не зазевался и не угодил в бетонную стену отбойника, мелькавшую слева. Но «Волга» уверенно держала дорогу, словно умела ездить сама, без вмешательства человека.
Еще одно легкое нажатие на акселератор — и машина выстрелила, как из катапульты, оставив БМВ далеко позади. Сирена продолжала истошно реветь.
Через несколько минут они съехали с кольцевой автодороги на радиальное шоссе и помчались в город.
Кашинцев глазел по сторонам, понимая, что он обязательно увидит что-нибудь интересное. Столица может жестоко относиться к людям: она может отбрасывать стариков за черту бедности; принимать десятки тысяч наивных «лимитчиков» и безжалостно перемалывать их своими жерновами; выстраивать на панели ряды дрожащих простушек, выставляющих на продажу свой единственный товар — тронутое венерической червоточиной женское естество; может сталкивать бомжей в жестокой борьбе за пустые бутылки и содержимое мусорных баков; она может позволить разворовывать себя людям с бегающими глазами и ловкими руками; заставлять безмолвных азиатов чесать дворницкими метлами ее семигорбую спину; может покрываться убогими коростами панельных новостроек; прихорашиваться, глядя в мутное, с бензиновыми разводами, зеркало Москвы-реки; карать и миловать; лелеять и бить наотмашь; возносить до небес и втаптывать в грязь; она не может лишь одного — оставить своих жителей без увлекательного и жестокого зрелища.
Так было и на этот раз. Справа за высокой металлической оградой показался Тушинский вещевой рынок, «Волге» пришлось волей-неволей замедлить ход, потому что слева стояло множество автомобилей, принадлежащих различным аварийным службам.
— Что это там? — спросил Кашинцев.
— Авария в метро, — обернувшись, ответил Валерий Алексеевич; по лицу его было видно, что он не хочет распространяться на эту тему. — Мы почти приехали.
— А-а-а… А я-то думал, что самое проблемное метро — у нас, в Питере, — не без гордости сказал Кашинцев.
— У нас тоже проблем хватает, — сказал Валерий Алексеевич. Это выглядело по меньшей мере странно — словно они хвалились друг перед другом, в какой из столиц тяжелее и опаснее жить. Наверное, куратор понял это и вовремя спохватился. — Но мы справляемся.
— Ну да. И мы тоже, — Кашинцев как настоящий патриот родного города не оставлял Москве ни единого шанса на первенство.
За вещевым рынком началось летное поле, потом машина въехала в тоннель, проложенный под каналом, и, миновав его, стала притормаживать.
— Это здесь, — сказал Валерий Алексеевич.
Невысокие корпуса, обнесенные бетонным забором. Типовая больница. Но сейчас в ней было кое-что необычное. На улице стояли тяжелые грузовики, крытые брезентом, а вдоль забора выстроились цепочкой молодые ребята в милицейской форме — солдаты-срочники из внутренних войск.
Кашинцева подмывало спросить, что это означает, но он сдержался.
«Волга» остановилась на пятачке перед главным входом, где было полно машин с государственными номерами голубого цвета и мигалками на крышах. Валерий Алексеевич по-прежнему молча вышел, и Кашинцев побежал за ним.
Дорогу им преградил прапорщик с автоматом на плече, но куратор показал ему удостоверение, и прапорщик, взяв под козырек, отступил. Кашинцев смотрел по сторонам, не веря глазам.
Первый этаж корпуса напоминал декорации к фантастическому фильму. Люди в защитных серебристых костюмах и шлемах, похожих на скафандры космонавтов, носились по длинному коридору. Один из них подскочил к Валерию Алексеевичу и Кашинцеву и стал что-то говорить: голос, искаженный мембраной респиратора, звучал неразборчиво. Но куратор понял, кивнул и повлек за собой Кашинцева в направлении, указанном «астронавтом».
— Нам нужно переодеться, — сказал он.
— Что здесь происходит? — спросил ошеломленный Кашинцев.
— Как что? Эпидемия… — пожал плечами Валерий Алексеевич.
— Что, уже так много заболевших?
— Пока, слава Богу, нет. Но ведь надо быть готовыми ко всему. Первый больной поступил именно сюда, поэтому было принято решение устроить на базе второй инфекционной больницы что-то вроде полевого госпиталя. Персоналу запрещено покидать территорию; на улице, как вы видели, выставлено оцепление… В общем, мы тоже работаем.
— Стоит признать, оперативно.
Валерий Алексеевич пристально посмотрел Кашинцеву в глаза.
— Слишком многое поставлено на карту.
— Да… Я понимаю.
— Игорь Константинович… — куратор быстро оглянулся, желая убедиться, что их никто не слышит. Кашинцев весь обратился в слух; он понимал, что, может быть, ради одной этой минуты откровения Валерий Алексеевич и привез его сюда. — Я знаю, что все это выглядит глупо… и нелепо… Иногда так бывает: даже в пределах одной организации могут быть разные приказы. Информацию о механизме активации вируса блокируют на самом верху. Возможно, в это время они тоже принимают какие-то меры… И, как вы сказали, исключают активирующий фактор из цепочки. Возможно… Но… Пожалуйста, не расслабляйтесь. Приложите все усилия. Сделайте все, что в ваших силах. Это мой город. И мои земляки. Нас — десять миллионов, включая мою семью. Помогите нам, пожалуйста.
Кашинцев стоял, не зная, что и подумать. Валерий Алексеевич, такой немногословный и сдержанный, просил его о помощи. Это было так трогательно… И непохоже на все, что он знал об организации, в которой служил его куратор…
— Валерий Алексеевич! Простите за нескромный вопрос: вы кто по званию?
— Это имеет какое-то значение?
— Конечно. Хорошо, если б вы были полковником. Тогда на старости лет я бы рассказывал внукам, что у меня на плече рыдал полковник КГБ.
Куратор улыбнулся.
— А вы утирали ему слезы большим клетчатым платком? Да?
— Не хочу вас огорчать: платка нет. Привык обходиться пальцами.
— Я вам подарю, как только все закончится.
— А смысл?
— Иначе некому будет рассказывать про рыдающего полковника. Девушки с подозрением относятся к молодым людям без носовых платков.
— Да? Наверное, это единственная преграда на пути к семейному счастью. Ведь в остальном я в полном порядке, не так ли?
Из большого зала, расположенного по левую сторону коридора, показалось одетое в скафандр существо. Оно что-то говорило и размахивало руками.
— Уже идем, — успокоил его куратор и повернулся к Кашинцеву. — Игорь Константинович, даю вам слово офицера: можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
Кашинцев помедлил. Потом все-таки протянул руку, и мужчины скрепили негласный союз крепким пожатием.
Кашинцев без труда облачился в защитный костюм: он привык это делать на работе. К его удивлению, Валерий Алексеевич не отставал и облачился в блестящий скафандр еще быстрее.
— Скажите, а нам обязательно надевать это? Ведь А-Эр-Си-66 — разновидность гриппа, а грипп не проникает через кожу. Если носитель умер… — начал было Кашинцев.
— Если хотите выйти отсюда до того, как закончится карантин, — обязательно, — ответил куратор.
— Жалко, не успел покурить, — сказал Игорь и натянул на голову шлем.
Стекло сразу же запотело изнутри, но Кашинцев знал, что ненадолго.
— Куда нам? — прокричал он, медленно, почти по слогам.
— В морг, — ответил куратор.
— Это выглядит, как пустая формальность, — говорил Валерий Алексеевич. — Вы должны подтвердить, что смерть наступила именно в результате заражения А-Эр-Си-66.
Они шли по длинной подземной галерее, и воображение рисовало Кашинцеву разнообразные картины: три космонавта перед выходом в космос. Или три водолаза, готовящиеся к погружению. Или три безумца, спускающиеся прямо в ад.
— Почему я? — прокричал он в ответ.
— Потому что из лиц с медицинским образованием вы — единственный, кто знаком со спецификой поражающего воздействия этого штамма. Сопоставьте то, что сейчас увидите, с фотографиями, прилагавшимися к документам, и подпишите заключение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33