Этот водопровод много веков питал Пизу чистейшей горной водой. Сейчас это место заброшено, и местные жители не жалуют его вниманием. Суеверия, знаешь ли. Всякие блуждающие огни, воет там кто-то по ночам... В общем, обычная фольклорная дребедень. Уцелевшие галереи образуют что-то вроде лабиринта. Довольно занятно там лазать. Главное, это не забывать, что выход – там же, где и вход.
– Как у Джером К. Джерома?
– Умница, а не ребенок! – рассмеялся дядя Слава, – Мы с Антонио, это мой старинный друг – итальянский историк, в свое время облазили там почти все. Помоложе, конечно, были, полегкомысленнее... Эх, где мои сорок лет...
Он весело потянулся в кресле и вдруг зычно гаркнул на весь салон:
– Маурицио! Коме ва?!
– Аббастанца бене... – переливчатым тенором отозвался итальянец, оторвавшись от стакана с вином «Старый Тбилиси», поднесенного ему очаровашкой стюардессой.
– Но мало кто знает, – продолжил дядя Слава, вновь пригубив рюмку, – что из этого лабиринта есть еще один выход. Тот самый Антонио мне его как-то показывал. Это целый разлом, он выходит за три километра в сторону, возле скалы, на которой стоят остатки древней и недоступной Козьей Башни.
– А что, эта башня действительно такая недоступная? – Вовке становилось все интереснее.
– Что? – дядя Слава, сбившись с канвы рассказа, обалдело поморгал, но быстро сориентировался. – Нет, она недоступная потому, что доступ к ней никому не нужен. Совсем, как в анекдоте про «Неуловимого Джо». Никто туда не ходит – это просто древняя заброшенная сторожевая башня, вся Италия такими утыкана. И потом, эти местные суеверия... Не способствуют, знаешь ли, восхождению к таким вот историческим памятникам. Так вот, по легенде, один из крестоносцев бежал со священными реликвиями от преследовавших его осквернителей христианских храмов. Говорят, в тех местах якобы есть Подземный Храм. Это основное хранилище священных реликвий, которые однажды принимали участие в борьбе с наступлением конца света, или еще будут участвовать в будущем. По крайней мере, так говорит легенда, – улыбнулся дядя Слава. – Спасаясь от погони, крестоносец укрылся в Водопроводе Медичи. Он знал, что из него есть тайный ход в лже-Подземный Храм. Понимаешь? Не настоящий. Он же не мог привести преследователей к хранилищу святынь. Вот представь себе: полутемное подземелье, позади – погоня, впереди – лже-Храм. А выход – только там, где вход, но он занят преследователями. Не позавидуешь... Тогда рыцарь пал на колени и в отчаянной молитве попросил Господа спасти если не его, то реликвии. И Господь услышал его – ударом молнии Он пробил гору и показал путь на свободу...
Вовка восторженно молчал, переваривая рассказ своего неожиданного собеседника. Подземелья, рыцари, погони... – все эти приключенческие атрибуты способны поразить воображение любого нормального мальчишки, а уж сына археолога и подавно.
– Красивая легенда, правда? Жалко, что я не кинематографист. Я бы обязательно снял об этом кино, и снял бы именно там, у Водопровода Медичи. Удивительное место – никаких декораций не надо.
– Да. Классное получилось бы кино, – подтвердил Вовка.
– Там, у алтаря, – продолжил дядя Слава, – есть две каменных статуи, два рыцаря-крестоносца. Один с мечом, другой с копьем. Легенда гласит: если повернуть в сторону башмак копьеносца, низкий свод, дальний от алтаря, обвалится.
Мимо рядов вновь прошла стюардесса, предлагая пассажирам напитки. Вовка не смог отказаться от Кока-колы. Маурицио снова поднялся, чтобы добраться до туалета, и из него вновь посыпались кредитные карточки.
Гостиница показалась Вовке огромной. Он не переставал озираться по сторонам с приоткрытым ртом и повторять «вот это да!» и «ух-ты!» вплоть до дверей номера. Как только он осмотрел номер изнутри, то смачно выдохнул: «Кла-асс»! Стас улыбался и по-хозяйски осматривал владения. Он в принципе не сомневался, что в ванной будет из всех кранов течь вода, но все же, удостовериться лично будет вовсе не лишним. Когда с ревизией было покончено, Стас сказал Вовке «я сейчас» и вышел на несколько минут позвонить. Вовка быстро вывалил на свою кровать содержимое сумки и достал отцовский бинокль. В три прыжка он оказался на небольшом балконе и его поглотил окружающий пейзаж.
Через несколько минут вернулся Стас.
– Позвонил? – осведомился Вовка, не отрываясь от пейзажа.
– Так точно... Портье никак не мог въехать, что мне от него нужно, если телефон есть в каждом номере.
– А ты? – Вовка хихикнул и на пятке повернулся к Стасу.
– Настоял, как мог. Не объяснять же ему принципы сомнительной «русской конспирации». В общем, так – у нас есть двадцать минут. Успеем принять душ, а на улице чего-нибудь перекусим. Давай, ты первый.
– Вовка вздохнул, отложил бинокль и направился в ванную.
– Смотри, не затопи гостиницу, – пошутил ему вслед Стас.
Юра сходил на разведку, нашел, где в отеле ресторан, осмотрел прилегающую территорию, и, когда вернулся, то на стук в дверь никто не отозвался. Ключи от номера были у Бондаря. Юра тихонько выругался и, постояв несколько минут в раздумье, побрел в небольшой бар возле гостиницы. Выйдя из стеклянных дверей, Юра заметил уходивших за угол Стаса и Вовку.
– Стас! – крикнул Юра. – Стас!
Двое свернули за угол. Юра сорвался с места и побежал вдогонку. Когда он забежал за угол, то Стаса и Вовки уже не было. Юра подумал, что ему показалось, и быстро вернулся в гостиницу. По лестнице вбежал на шестой этаж, постучал в номер Стаса и Вовки. Никто не отозвался.
– И этих нет, – вслух сказал Юра.
– Desidera? – спросил проходивший мимо метрдотель
– Не, ничего не надо, – улыбнулся Юра, – Грацие.
Метрдотель улыбнулся и ушел. Юра прищурился в задумчивости и рассудил трезво. Нет худа без добра. Раз никого нет, то почему бы ему не распить с Тамарой бутылочку шипучки? Сказано – сделано.
Юра спустился в уже разведанный бар и на английском языке попытался объясниться с человеком у стойки. Странно, но итальянец совершенно не понимал английского. Юра вспомнил рассказ Бондаря, когда тот говорил: в Италии господствует концепция «Извольте говорить по-итальянски!», но, на худой конец, и если очень приспичит, можно объясниться на немецком. Английский Юра учил в университете. С душой учил. Немецкий проходил в школе. Но в то время его больше интересовали футбол и кинотеатр. Юра мобилизовал все свои знания и на корявом немецком повторил попытку.
– Э-э... херр... битте айн... ну шампанского... шампань!
– Эй! Бледнолицый брат.
Юра оглянулся и увидел двух молодых людей, юношу и девушку, сидящих за столиком рядом со стойкой.
– Расслабься, – сказал юноша. – Какие проблемы?
– Бутылка шампанского, – автоматически ответил Юра, хлопая ошалевшими глазами.
– К подружке?
– Почти.
Юноша перевел просьбу на итальянский. Бармен улыбнулся и вынул из холодильника под стойкой пузатую бутылку с этикеткой «RiccaDonna».
– Спасибо за помощь. Юра – представился Юра. – А ты хорошо говоришь по-русски.
– Причем чуть ли не с рождения... Паша, – с улыбкой ответил бледнолицый брат, пожимая протянутую руку. – Я здесь учусь четвертый год, а вообще я из Питера.
– А я из Москвы.
– Познакомьтесь, это Сузанна.
Сузанна улыбнулась и кивнула головой. В этот момент бармен начал что-то лопотать.
– Он говорит, что с тебя двадцать пять тысяч лир, а в соседнем магазинчике продают прекрасные цветы.
Юра расплатился за шампанское, попрощался с молодой парой и вышел из бара. Цветы он покупать не стал, слишком это будет откровенно. На крыльях фантазии Юра добрался до номера Тамары. У двери он остановился, прислушался, успокоил дыхание и постучал. Ответом на стук была полнейшая тишина. Юра пару раз повторил попытку. Результат тот же.
– Куда же они все расползлись? – буркнул под нос Юра, удаляясь от двери Тамары.
Он вернулся к дверям своего номера и еще раз постучал. Надежда на то, что Бондарь вернулся, не оправдалась. В расстроенных чувствах он спустился вниз и вышел на улицу. Бондарь куда-то исчез, Стас с Вовкой сбежали, Тамара тоже испарилась. Альтернатива была одна – пить в одиночестве.
Юра вернулся в бар. Молодой пары уже не было. Бармен что-то спросил по-итальянски с сочувствующей улыбкой. Юра ответил той же улыбкой и развел руки в стороны. Для объяснения подобных ситуаций мужчинам всего мира нет нужды в переводчиках. Итальянец еще что-то добавил. Юра постучал указательным пальцем по бутылке, затем по своей груди и в завершении перевел его на столик. Итальянец закивал головой и поставил на стойку фужер. Юра взял фужер и жестом пригласил итальянца присоединиться. Тот замахал руками и сказал «no-no, grazie!». Юра опустился за столик и откупорил бутылку. Под тихое мурлыканье итальянской певицы, доносившееся неизвестно откуда, Юра в одиночестве употребил божественный напиток.
Солнце дарило свои яркие лучи щедро и совершенно без меры. Вовка шел в приподнятом настроении. Увидев симпатичную девушку в ладно скроенной полицейской форме, Стас достал из внутреннего кармана пиджака русско-итальянский разговорник. Открыв его на одной из заранее сделанных закладок, он старательно прочитал:
– Э-э... синьорина... Довэ ла страда пер л'университа?
– Sempre diritto, signore, – с улыбкой ответила миловидная страж порядка, и жестами проиллюстрировала путь.
– Что ты у нее спросил? – поинтересовался Вовка.
– Как нам пройти к Университету, – ответил Стас.
– А зачем нам к университету?
– Там преподает профессор Торо. Мы с твоим отцом познакомились с ним на одном из международных семинаров. Я звонил ему еще из Москвы. Он обещал найти для нас кое-какую информацию.
– А почему ты не сказал об этом нашим?
– Потому что не сказал, – ответил Стас, не поворачивая к Вовке головы. – Не обо всем и всем всегда нужно говорить.
Вовка посмотрел на Стаса. Стас продолжал идти, не поворачивая головы. Что это было, недоверие к компаньонам или что-то еще? Стас боялся, что Вовка задаст ему этот вопрос, и он не сможет на него ответить. Он и сам еще не знал ответа. Просто на всякий случай решил не подставлять ни в чем не повинного итальянца.
Но Вовка ни о чем не спросил. Если Стас что-то делает, значит так надо. Значит в этом есть необходимость. Точно так же Вовка никогда не сомневался в поступках отца.
В университете профессора нашли почти сразу. Его комната находилась в левом крыле здания на втором этаже в самом конце коридора.
– А как ты будешь с ним разговаривать? – спросил Вовка, когда они со Стасом шли по коридору. – Ты же не знаешь итальянского.
– Профессор знает английский, – ответил Стас. – И даже пару слов по-русски!
Дверь комнаты профессора распахнулась, и в коридор выбежал мужчина пятидесяти пяти – шестидесяти лет. Его длинные волосы, чуть тронутые сединой, торчали в разные стороны словно наэлектризованные.
– О-о! Стани-ислав! – воскликнул профессор Торо с характерным для итальянцев ударением на второй слог от конца слова и воздев руки к небу. – Проходите, будьте как дома. Мне нужно срочно догнать синьора Фашетти.
Последние слова профессор сказал на ходу, развернувшись в пол-оборота. Навстречу ему шла молоденькая девушка с десятком пакетов в руках. На некоторых из них были сургучные печати.
– Лоредана, ты не видела, машина синьора Фашетти еще стоит у подъезда?
– Он только что уехал, профессор, – сказала девушка. – Я как раз забирала у почтальона корреспонденцию.
– Катастрофа... – сказал профессор и обречено махнул руками. – Значит, мне еще два дня ждать его отчет.
– Что-то случилось? – спросил Вовка у Стаса.
– Похоже, профессор куда-то опоздал, – ответил Стас.
Профессор развернулся и в некоторой задумчивости пошел к своим гостям. Стас и Вовка все еще продолжали стоять возле гостеприимно распахнутой двери.
– М-да. Какая жалость, – сказал профессор Торо, подходя к гостям. – Еще два дня ожидания.
Профессор поднял взгляд, и его на его лице появилась широкая улыбка. Он был рад приезду русского друга.
– Извините меня, синьоры, – тоном сожаления заговорил профессор Торо, – у меня был шанс сэкономить целых два дня. Но, как видите, я опоздал. Но это не так страшно, – он снова улыбнулся.
Кабинет итальянского профессора не сильно отличался от кабинетов профессоров русских. Разве что только размерами. Необъятный письменный стол был завален огромным количеством бумаг. Планы, карты, чертежи, рисунки, таблицы. Было видно, что профессор неоднократно предпринимал попытки навести на столе порядок. Большая часть бумаг была сложена в неровные стопки, но необходимость иметь перед глазами и под рукой огромное количество документов одновременно сводила эти усилия на нет. Вдоль левой стены, от двери и до окна, тянулись широкие полки, заставленные археологическими принадлежностями, ископаемыми экспонатами, да и просто хламом. Противоположная стена была полностью отдана под фотографии. Групповые снимки и портреты: профессор на фоне развалин древнего города, на церемонии вручении ему премии ЮНЕСКО, чуть ли не в обнимку с Папой Римским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Как у Джером К. Джерома?
– Умница, а не ребенок! – рассмеялся дядя Слава, – Мы с Антонио, это мой старинный друг – итальянский историк, в свое время облазили там почти все. Помоложе, конечно, были, полегкомысленнее... Эх, где мои сорок лет...
Он весело потянулся в кресле и вдруг зычно гаркнул на весь салон:
– Маурицио! Коме ва?!
– Аббастанца бене... – переливчатым тенором отозвался итальянец, оторвавшись от стакана с вином «Старый Тбилиси», поднесенного ему очаровашкой стюардессой.
– Но мало кто знает, – продолжил дядя Слава, вновь пригубив рюмку, – что из этого лабиринта есть еще один выход. Тот самый Антонио мне его как-то показывал. Это целый разлом, он выходит за три километра в сторону, возле скалы, на которой стоят остатки древней и недоступной Козьей Башни.
– А что, эта башня действительно такая недоступная? – Вовке становилось все интереснее.
– Что? – дядя Слава, сбившись с канвы рассказа, обалдело поморгал, но быстро сориентировался. – Нет, она недоступная потому, что доступ к ней никому не нужен. Совсем, как в анекдоте про «Неуловимого Джо». Никто туда не ходит – это просто древняя заброшенная сторожевая башня, вся Италия такими утыкана. И потом, эти местные суеверия... Не способствуют, знаешь ли, восхождению к таким вот историческим памятникам. Так вот, по легенде, один из крестоносцев бежал со священными реликвиями от преследовавших его осквернителей христианских храмов. Говорят, в тех местах якобы есть Подземный Храм. Это основное хранилище священных реликвий, которые однажды принимали участие в борьбе с наступлением конца света, или еще будут участвовать в будущем. По крайней мере, так говорит легенда, – улыбнулся дядя Слава. – Спасаясь от погони, крестоносец укрылся в Водопроводе Медичи. Он знал, что из него есть тайный ход в лже-Подземный Храм. Понимаешь? Не настоящий. Он же не мог привести преследователей к хранилищу святынь. Вот представь себе: полутемное подземелье, позади – погоня, впереди – лже-Храм. А выход – только там, где вход, но он занят преследователями. Не позавидуешь... Тогда рыцарь пал на колени и в отчаянной молитве попросил Господа спасти если не его, то реликвии. И Господь услышал его – ударом молнии Он пробил гору и показал путь на свободу...
Вовка восторженно молчал, переваривая рассказ своего неожиданного собеседника. Подземелья, рыцари, погони... – все эти приключенческие атрибуты способны поразить воображение любого нормального мальчишки, а уж сына археолога и подавно.
– Красивая легенда, правда? Жалко, что я не кинематографист. Я бы обязательно снял об этом кино, и снял бы именно там, у Водопровода Медичи. Удивительное место – никаких декораций не надо.
– Да. Классное получилось бы кино, – подтвердил Вовка.
– Там, у алтаря, – продолжил дядя Слава, – есть две каменных статуи, два рыцаря-крестоносца. Один с мечом, другой с копьем. Легенда гласит: если повернуть в сторону башмак копьеносца, низкий свод, дальний от алтаря, обвалится.
Мимо рядов вновь прошла стюардесса, предлагая пассажирам напитки. Вовка не смог отказаться от Кока-колы. Маурицио снова поднялся, чтобы добраться до туалета, и из него вновь посыпались кредитные карточки.
Гостиница показалась Вовке огромной. Он не переставал озираться по сторонам с приоткрытым ртом и повторять «вот это да!» и «ух-ты!» вплоть до дверей номера. Как только он осмотрел номер изнутри, то смачно выдохнул: «Кла-асс»! Стас улыбался и по-хозяйски осматривал владения. Он в принципе не сомневался, что в ванной будет из всех кранов течь вода, но все же, удостовериться лично будет вовсе не лишним. Когда с ревизией было покончено, Стас сказал Вовке «я сейчас» и вышел на несколько минут позвонить. Вовка быстро вывалил на свою кровать содержимое сумки и достал отцовский бинокль. В три прыжка он оказался на небольшом балконе и его поглотил окружающий пейзаж.
Через несколько минут вернулся Стас.
– Позвонил? – осведомился Вовка, не отрываясь от пейзажа.
– Так точно... Портье никак не мог въехать, что мне от него нужно, если телефон есть в каждом номере.
– А ты? – Вовка хихикнул и на пятке повернулся к Стасу.
– Настоял, как мог. Не объяснять же ему принципы сомнительной «русской конспирации». В общем, так – у нас есть двадцать минут. Успеем принять душ, а на улице чего-нибудь перекусим. Давай, ты первый.
– Вовка вздохнул, отложил бинокль и направился в ванную.
– Смотри, не затопи гостиницу, – пошутил ему вслед Стас.
Юра сходил на разведку, нашел, где в отеле ресторан, осмотрел прилегающую территорию, и, когда вернулся, то на стук в дверь никто не отозвался. Ключи от номера были у Бондаря. Юра тихонько выругался и, постояв несколько минут в раздумье, побрел в небольшой бар возле гостиницы. Выйдя из стеклянных дверей, Юра заметил уходивших за угол Стаса и Вовку.
– Стас! – крикнул Юра. – Стас!
Двое свернули за угол. Юра сорвался с места и побежал вдогонку. Когда он забежал за угол, то Стаса и Вовки уже не было. Юра подумал, что ему показалось, и быстро вернулся в гостиницу. По лестнице вбежал на шестой этаж, постучал в номер Стаса и Вовки. Никто не отозвался.
– И этих нет, – вслух сказал Юра.
– Desidera? – спросил проходивший мимо метрдотель
– Не, ничего не надо, – улыбнулся Юра, – Грацие.
Метрдотель улыбнулся и ушел. Юра прищурился в задумчивости и рассудил трезво. Нет худа без добра. Раз никого нет, то почему бы ему не распить с Тамарой бутылочку шипучки? Сказано – сделано.
Юра спустился в уже разведанный бар и на английском языке попытался объясниться с человеком у стойки. Странно, но итальянец совершенно не понимал английского. Юра вспомнил рассказ Бондаря, когда тот говорил: в Италии господствует концепция «Извольте говорить по-итальянски!», но, на худой конец, и если очень приспичит, можно объясниться на немецком. Английский Юра учил в университете. С душой учил. Немецкий проходил в школе. Но в то время его больше интересовали футбол и кинотеатр. Юра мобилизовал все свои знания и на корявом немецком повторил попытку.
– Э-э... херр... битте айн... ну шампанского... шампань!
– Эй! Бледнолицый брат.
Юра оглянулся и увидел двух молодых людей, юношу и девушку, сидящих за столиком рядом со стойкой.
– Расслабься, – сказал юноша. – Какие проблемы?
– Бутылка шампанского, – автоматически ответил Юра, хлопая ошалевшими глазами.
– К подружке?
– Почти.
Юноша перевел просьбу на итальянский. Бармен улыбнулся и вынул из холодильника под стойкой пузатую бутылку с этикеткой «RiccaDonna».
– Спасибо за помощь. Юра – представился Юра. – А ты хорошо говоришь по-русски.
– Причем чуть ли не с рождения... Паша, – с улыбкой ответил бледнолицый брат, пожимая протянутую руку. – Я здесь учусь четвертый год, а вообще я из Питера.
– А я из Москвы.
– Познакомьтесь, это Сузанна.
Сузанна улыбнулась и кивнула головой. В этот момент бармен начал что-то лопотать.
– Он говорит, что с тебя двадцать пять тысяч лир, а в соседнем магазинчике продают прекрасные цветы.
Юра расплатился за шампанское, попрощался с молодой парой и вышел из бара. Цветы он покупать не стал, слишком это будет откровенно. На крыльях фантазии Юра добрался до номера Тамары. У двери он остановился, прислушался, успокоил дыхание и постучал. Ответом на стук была полнейшая тишина. Юра пару раз повторил попытку. Результат тот же.
– Куда же они все расползлись? – буркнул под нос Юра, удаляясь от двери Тамары.
Он вернулся к дверям своего номера и еще раз постучал. Надежда на то, что Бондарь вернулся, не оправдалась. В расстроенных чувствах он спустился вниз и вышел на улицу. Бондарь куда-то исчез, Стас с Вовкой сбежали, Тамара тоже испарилась. Альтернатива была одна – пить в одиночестве.
Юра вернулся в бар. Молодой пары уже не было. Бармен что-то спросил по-итальянски с сочувствующей улыбкой. Юра ответил той же улыбкой и развел руки в стороны. Для объяснения подобных ситуаций мужчинам всего мира нет нужды в переводчиках. Итальянец еще что-то добавил. Юра постучал указательным пальцем по бутылке, затем по своей груди и в завершении перевел его на столик. Итальянец закивал головой и поставил на стойку фужер. Юра взял фужер и жестом пригласил итальянца присоединиться. Тот замахал руками и сказал «no-no, grazie!». Юра опустился за столик и откупорил бутылку. Под тихое мурлыканье итальянской певицы, доносившееся неизвестно откуда, Юра в одиночестве употребил божественный напиток.
Солнце дарило свои яркие лучи щедро и совершенно без меры. Вовка шел в приподнятом настроении. Увидев симпатичную девушку в ладно скроенной полицейской форме, Стас достал из внутреннего кармана пиджака русско-итальянский разговорник. Открыв его на одной из заранее сделанных закладок, он старательно прочитал:
– Э-э... синьорина... Довэ ла страда пер л'университа?
– Sempre diritto, signore, – с улыбкой ответила миловидная страж порядка, и жестами проиллюстрировала путь.
– Что ты у нее спросил? – поинтересовался Вовка.
– Как нам пройти к Университету, – ответил Стас.
– А зачем нам к университету?
– Там преподает профессор Торо. Мы с твоим отцом познакомились с ним на одном из международных семинаров. Я звонил ему еще из Москвы. Он обещал найти для нас кое-какую информацию.
– А почему ты не сказал об этом нашим?
– Потому что не сказал, – ответил Стас, не поворачивая к Вовке головы. – Не обо всем и всем всегда нужно говорить.
Вовка посмотрел на Стаса. Стас продолжал идти, не поворачивая головы. Что это было, недоверие к компаньонам или что-то еще? Стас боялся, что Вовка задаст ему этот вопрос, и он не сможет на него ответить. Он и сам еще не знал ответа. Просто на всякий случай решил не подставлять ни в чем не повинного итальянца.
Но Вовка ни о чем не спросил. Если Стас что-то делает, значит так надо. Значит в этом есть необходимость. Точно так же Вовка никогда не сомневался в поступках отца.
В университете профессора нашли почти сразу. Его комната находилась в левом крыле здания на втором этаже в самом конце коридора.
– А как ты будешь с ним разговаривать? – спросил Вовка, когда они со Стасом шли по коридору. – Ты же не знаешь итальянского.
– Профессор знает английский, – ответил Стас. – И даже пару слов по-русски!
Дверь комнаты профессора распахнулась, и в коридор выбежал мужчина пятидесяти пяти – шестидесяти лет. Его длинные волосы, чуть тронутые сединой, торчали в разные стороны словно наэлектризованные.
– О-о! Стани-ислав! – воскликнул профессор Торо с характерным для итальянцев ударением на второй слог от конца слова и воздев руки к небу. – Проходите, будьте как дома. Мне нужно срочно догнать синьора Фашетти.
Последние слова профессор сказал на ходу, развернувшись в пол-оборота. Навстречу ему шла молоденькая девушка с десятком пакетов в руках. На некоторых из них были сургучные печати.
– Лоредана, ты не видела, машина синьора Фашетти еще стоит у подъезда?
– Он только что уехал, профессор, – сказала девушка. – Я как раз забирала у почтальона корреспонденцию.
– Катастрофа... – сказал профессор и обречено махнул руками. – Значит, мне еще два дня ждать его отчет.
– Что-то случилось? – спросил Вовка у Стаса.
– Похоже, профессор куда-то опоздал, – ответил Стас.
Профессор развернулся и в некоторой задумчивости пошел к своим гостям. Стас и Вовка все еще продолжали стоять возле гостеприимно распахнутой двери.
– М-да. Какая жалость, – сказал профессор Торо, подходя к гостям. – Еще два дня ожидания.
Профессор поднял взгляд, и его на его лице появилась широкая улыбка. Он был рад приезду русского друга.
– Извините меня, синьоры, – тоном сожаления заговорил профессор Торо, – у меня был шанс сэкономить целых два дня. Но, как видите, я опоздал. Но это не так страшно, – он снова улыбнулся.
Кабинет итальянского профессора не сильно отличался от кабинетов профессоров русских. Разве что только размерами. Необъятный письменный стол был завален огромным количеством бумаг. Планы, карты, чертежи, рисунки, таблицы. Было видно, что профессор неоднократно предпринимал попытки навести на столе порядок. Большая часть бумаг была сложена в неровные стопки, но необходимость иметь перед глазами и под рукой огромное количество документов одновременно сводила эти усилия на нет. Вдоль левой стены, от двери и до окна, тянулись широкие полки, заставленные археологическими принадлежностями, ископаемыми экспонатами, да и просто хламом. Противоположная стена была полностью отдана под фотографии. Групповые снимки и портреты: профессор на фоне развалин древнего города, на церемонии вручении ему премии ЮНЕСКО, чуть ли не в обнимку с Папой Римским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33