– Я всегда чувствовал себя лучше всего в качестве королевского чародея… и мой новый наниматель, должен сказать, гораздо больше достоин моего времени, чем предыдущий.
Он поглядел туда, где король Кэрэван пытался завязать спутанные волосы у себя под носом, потом снова посмотрел на Алекса с жалостью.
– Значит, ты, вероятно, переехал сюда? – предположил Алекс. – Я и сам живу во дворце; ничего особенного, но, разумеется, лучше, чем бывало обычно.
– Тебе, наверное, дали мои прежние комнаты; я бы не удивился. Красные дольфины, точно?
– Э-э… собственно, да. Я не заметил ничего твоего…
– Я в основном все забрал с собой, – ответил Чернан, – хотя там еще, возможно, валяется парочка талисманов. Оставь себе, если понравятся, – добавил он великодушно. – Разумеется, ты же не можешь пользоваться ими, не так ли? Во всяком случае, пока…
– Э-э… спасибо, – удивленно ответил Алекс.
Он не заметил никаких таких талисманов, никаких амулетов с мелкими заклинаниями на удачу, здоровье или защиту – ничего подобного. Но, с другой стороны, анимист может увидеть только свечение в Офире, а заколдованные предметы не светятся – только живые существа. Странно, что волшебник вообще упомянул об этом. Это тоже встревожило Алекса: Чернан теперь знает, где он спит. Возможно, и это тоже какая-то уловка или ловушка… Алекс уставился в тарелку. Слишком уж много вопросов возникло за последнее время, слишком много вероятностей и тайн. Он не мог быть уверен ни в ком и ни в чем. Может, пора выяснить кое-какие факты, а не просто слушать, что ему считают нужным рассказать.
– Я забрал почти все вещи из Деридаля и все из башни. Я живу здесь; комната с видом на сад, много места для совершения ритуалов, верхний этаж, доступ в библиотеку. В общем, не могу пожаловаться. – Чернан взял еще кукурузного хлеба.
Некоторое время они еще поболтали о различиях придворной жизни двух городов. Несмотря на враждебность между присутствующими, предполагалось, что под кровом врага гости будут вежливы – как и хозяева. Эти правила этикета не полагалось нарушать: грубость могла привести к прямой враждебности и полному разрушению тонкого льда дипломатии. Помня обо всем этом и используя самые учтивые обороты речи, Алекс попросился выйти по сугубо частному делу.
Стража была повсюду: в зале, возле уборной, даже внутри, кроме раковины, кувшина с водой и мыла, находился еще и стражник, уставившийся прямо перед собой с пустым выражением лица. Алекс посмотрел на него.
– Я, знаешь ли, не собираюсь проваливаться, – сказал он стражнику, но тот не пошевелился и не ответил.
Алекс вошел в кабинку и крепко закрыл за собой деревянную дверь.
Здесь по крайней мере стражи не было: просто не хватило бы места. Алекс пока пренебрег зловонной дырой и ведром воды рядом с ней; вместо этого посмотрел вверх и нашел в стене под потолком маленькие вентиляционные отверстия. Размером как раз для крысы.
Он поднес Пылинку к одному из них, и она проскользнула в дырку и быстро побежала прочь от вони нужника. Алекс использовал уборную по прямому назначению, подумав, что стражник, возможно, прислушивается и должен будет предоставить полный отчет. Потом вышел, вымыл и вытер руки и повесил влажное полотенце на плечо стражнику. Он вернулся к столу, как раз когда подавали следующую перемену. Теперь Алекс больше не мог наблюдать за Офиром, а его ощущения были несколько расплывчаты, словно он сидит на своем месте, но все время грезит о
темный раскрошенный камень, торопливое карабканье, коготки царапают по плесени, звон в ушах… остановиться и принюхаться… еда и дым… неправильно… дальше, кое-как забраться, в пустоты, известка и заделанные трещины
Пауза в музыке позволила расслышать беседу на другом конце стола.
– …и, таким образом, дорогие друзья, я чувствовал бы себя в большей безопасности, если бы вы находились под моей защитой, – вещал король Бельтар. – Особенно поскольку вы, до некоторой степени, изолированы, а ведь существует опасность из-за разбойников и грызов, и… кто знает? Возможное вторжение с моря. Уверен, вы понимаете, что я обладаю более чем достаточными вооруженными силами, чтобы обеспечить вам защиту.
– Тогда вам будет приятно знать, что в случае нужды мы вполне способны защитить себя сами. Не надо беспокоить ваше доброе сердце на наш счет, – ответил Валенс так же гладко.
– Однако насколько я понимаю, вы недавно столкнулись с кое-какими проблемами. Просто… прошел слух. Мне следовало бы предложить какое-либо возмещение, ибо, боюсь, это могло возникнуть из-за грызов, которых мы решили больше не терпеть. Когда их изгнали из наших городов, они, насколько я понимаю, нашли приют у вас, принеся, как обычно для подобных паразитов, всякого рода неприятности. Так мне рассказывает мой министр иностранных дел. Я был бы рад помочь вашему славному королевству пережить эти беспокойные времена, – сказал король Бельтар, но ответ Генерала заглушили отдохнувшие музыканты.
карабкаться и повернуть, теплый камень, все выше и выше, звон в ушах… признаки и запах крыс, самцов и самок, уже выдохшийся за несколько недель… запах цветов и мыла… свет через щель… тусклость и пространство за стеной, чужой запах… нет… дальше и выше…
– Алекс? – раздался голос, и кто-то похлопал его по плечу. Алекс подскочил и обернулся. На него озабоченно смотрел Темит. – Ты здоров?
– О, прости, все хорошо, – пробормотал Алекс. Темит нахмурился – не из-за него – и бросил взгляд на другой конец стола.
– Лучше не засыпай. Дела плохи, – сказал он, глядя на коронованных особ.
Алекс присмотрелся, но увидел только улыбки и поднос с большой запеканкой.
– А по-моему, все хорошо, – сказал он с недоумением. Темит покачал головой:
– Король Бельтар старается вынудить их оскорбить его, желая знать, почему мы не желаем принять его помощь в управлении Деридалем. Валенс изо всех сил уклоняется от этого, но, если Бельтар не прекратит утонченно оскорблять его величество, боюсь, Генерал может сказать что-то, о чем мы все пожалеем.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил Алекс, напряженно прислушиваясь. – Я ничего не слы…
ничего не слышно, ничего, кроме звона, отвратительного пронзительного визга, который все не умолкает… вот запах, сильный, резкий запах вонючки-хумана… вот другой запах, плохой, запах мяса и шерсти, дырка под деревом и плитка под…
страх паника!
– Алекс? Ты уверен, что здоров? – Темит встряхнул его, приводя в себя, и бросил подозрительный взгляд на его тарелку. – Я бы не удивился, если бы они подложили что-нибудь в еду, чтобы убрать с дороги нашего анимиста. Помнится, ты говорил, что довольно восприимчив…
– Нет-нет, я здоров… что ты говорил?
– Я говорил, что умею читать сказанное по губам. По тому, как двигаются губы. Ну, кроме Генерала. Но, Алекс, ты уверен…
Алекс бросил взгляд на Чернана, который внимательно наблюдал за ними, дружески улыбнулся чародею, потом снова повернулся к Темиту.
– Я здоров. Пожалуйста, как ты сумел научиться этому? Мне было бы интересно знать…
– Просто подцепил где-то, – ответил Темит, снова озабоченно поглядев на королей, но Алекс похлопал его по руке, привлекая внимание.
– Я был бы признателен, – сказал он, понизив голос, – если бы ты начал длинный, многословный рассказ о чем-нибудь восхитительном и не возражал бы, если бы я рассеянно смотрел мимо тебя.
Темит на мгновение растерялся, потом быстро подумал и начал:
– Ну, любопытно, что ты спросил об этом, Алекс. В сущности, взрывчатый черный порошок первоначально изобрели около ста лет назад виверы, которые использовали его, да-да, в горных работах. Широкое распространение он, однако, получил только после того, как алхимик Макока заново открыл его в своем колледже лет тридцать назад. Да, это настолько простое соединение, что удивительно, как никто не наткнулся на него раньше…
Алекс одобрительно кивнул и вернулся к
страх паника
Шум бьется в уши, дрожит в камне, холод и вонь… химии, мяса и тепла…
Продолжай. С тобой все в порядке, Пылинка. Все в порядке. Все хорошо. Осторожно, девочка, быстро… дюйм за дюймом наружу…
Алекс щурился, улыбался и кивал Темиту, который с удовольствием читал импровизированную лекцию.
Часть сознания анимиста быстро пробежала по прохладным плиткам пола, разыскивая запах бумаги и чернил, напуганная запахом комнаты, звуками, доносившимися откуда-то, как ветерок. Открытое окно, понял Алекс и послал Пылинке волну сочувствия, извинения и любви. Он огляделся, желая знать, где она может быть. За окном сад, рядом библиотека…
Вот! Бумага и чернила, где-то наверху. Лезть! Коготки в грубом камне, спина прижата к краю этой деревянной штуки. Поверхность – гладкая, плитки. Большая штука. Бумажные штуки.
вопрос
Расплывшееся пятно. По просьбе Алекса Пылинка попятилась и двигала головой, пока наконец эта штука не попала в поле зрения. Кусок бумаги; на нем написаны слова: «Мы отправляемся навстречу делегации Деридаля. Требуется твое присутствие. Тебя будут ждать…» Нет, это не то. Это, судя по плиткам, конторка. Письма и плоская деревянная штука, чтобы вскрывать их, чернильное дерево и чернила. А еще большая ваза, полная лавровых ветвей. Нужен письменный стол. Весь деревянный. Дерево, бумага и запах, указывающий, что он часто сидит там. Запах…
страх!
Движение внизу, увиденное издали. Пылинка застыла, сжавшись от ужаса. Движение прекратилось, став теперь лишь далеким пятном на фоне более светлого пятна. Густой запах ужаса.
Алекс не разглядел, но догадался: Проплешина. Может, она и оглохла из-за экспериментов этого ублюдка Чернана, но, бьюсь об заклад, зрение и нюх у нее сохранились. Еще не увидела Пылинку, иначе уже бросилась бы… но, вероятно, почуяла… Выхода нет: Пылинка не может слезть вниз и выскользнуть из конторки, не потревожив кошку. Алекс пожалел, что у крыс плохое зрение; так нельзя быть уверенным: без звуков, без зрения, с медицинским запахом этих проклятых лавровых листьев, разносимым ветерком…
Это подсказало идею. Он успокоил Пылинку, надеясь, что Проплешина устроилась вздремнуть. Теперь образ, идея. И Пылинка поняла.
Осторожно, тихо Пылинка ухватила острыми зубами толстый конец ножа для писем и толкнула. Раздался щелчок. Она застыла, но Алекс быстро успокоил ее: беспокоиться надо было о зрении и обонянии, не о слухе. Под его руководством она немного передвинулась и, с деревянным ножом в зубах, спряталась за вазой, за благоухающими листьями.
Кончик ножа ударился об основание вазы. Ожидание, потом перемещение, скольжение; кончик ножа втиснулся в паз между плитками и скользнул дальше, снова ударился. Кусок чернильного дерева, толстый, гладкий и чистый; схватить его в зубы, потянуть, скользить. Засунуть его под нож, толстым концом вверх…
Пятно исчезло с участка яркого света.
Быстро! Нажать на толстый конец ножа! Толкать! Не двигается! Пылинка в панике подпрыгивала на нем, но он не…
Взрыв меха, вони и паники! Пылинка подскочила, когда мир наполнился кошкой: кошкой, которая нападает, выпустив когти, чтобы схватить и встряхнуть, царапая, но ухитряясь не вонзать глубоко; кошкой с зубами и зловонным дыханием; кошкой, которая прыгнула прямо туда, где была Пылинка, – на рычаг. Ваза свалилась.
Далекий грохот, неслышный в обеденном зале, эхом отозвался в мозгу Алекса; нетронутый стакан вина опрокинулся, когда он в панике отшатнулся, размахивая руками.
Кошка исчезла; в воздухе воняло кошачьим страхом. Пылинка, стуча зубами, выпучив глаза, приземлилась на останки лавровых листьев. Слезла вниз, помчалась к безопасной стене и побежала! Кошка исчезла. Вот! Деревянные столбы и запах письменного стола. Лезть!
Не растерявшись, Алекс стукнул кулаком по горошинке перца, вылетевшей из тарелки.
– Паук! – выдохнул он в ответ на удивленные взгляды соседей.
К счастью, на том конце стола, похоже, ничего не заметили. Чернан презрительно посмотрел на него, но Темит казался скорее сбитым с толку. Слуги, в ужасе от того, что допустили вторжение паукообразного на официальный ужин, долго и униженно извинялись.
Оправившись от потрясения, Алекс поблагодарил слугу, который убрал пролитое вино и раздавленную перчинку и снова наполнил бокал. Алекс притворился, что делает маленький глоток, уносясь мыслями в другое место…
Бумаги, бумаги, бумаги и запах трав и чернил; забраться через край, потянуть, изо всех сил и… ШУМ!
Пронзительный визг и бесконечные завывания, когда повязка соскользнула; в слепой панике побежала к углу стола, отчаянно расшвыривая бумаги…
Алекс попытался успокоить ее, но Пылинку до ушей заполнили визг и паника – слишком много для маленького и простого духа, съежившегося от страха и боли. Визг вонзался в мозг, как кинжал, и Алекс в отчаянии мысленно отодвинул Пылинку, выступив вперед.
Теперь визг стоял у него в ушах, и он прижал лапы к ушам, чтобы остановить его, заталкивая воск глубже; стиснув зубы, он схватил концы повязки и снова натянул ее, засунув под ошейник, пытаясь затянуть потуже без помощи больших пальцев…
В банкетном зале Пылинка моргнула и резко выпрямилась, уронив забавную штуку в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Он поглядел туда, где король Кэрэван пытался завязать спутанные волосы у себя под носом, потом снова посмотрел на Алекса с жалостью.
– Значит, ты, вероятно, переехал сюда? – предположил Алекс. – Я и сам живу во дворце; ничего особенного, но, разумеется, лучше, чем бывало обычно.
– Тебе, наверное, дали мои прежние комнаты; я бы не удивился. Красные дольфины, точно?
– Э-э… собственно, да. Я не заметил ничего твоего…
– Я в основном все забрал с собой, – ответил Чернан, – хотя там еще, возможно, валяется парочка талисманов. Оставь себе, если понравятся, – добавил он великодушно. – Разумеется, ты же не можешь пользоваться ими, не так ли? Во всяком случае, пока…
– Э-э… спасибо, – удивленно ответил Алекс.
Он не заметил никаких таких талисманов, никаких амулетов с мелкими заклинаниями на удачу, здоровье или защиту – ничего подобного. Но, с другой стороны, анимист может увидеть только свечение в Офире, а заколдованные предметы не светятся – только живые существа. Странно, что волшебник вообще упомянул об этом. Это тоже встревожило Алекса: Чернан теперь знает, где он спит. Возможно, и это тоже какая-то уловка или ловушка… Алекс уставился в тарелку. Слишком уж много вопросов возникло за последнее время, слишком много вероятностей и тайн. Он не мог быть уверен ни в ком и ни в чем. Может, пора выяснить кое-какие факты, а не просто слушать, что ему считают нужным рассказать.
– Я забрал почти все вещи из Деридаля и все из башни. Я живу здесь; комната с видом на сад, много места для совершения ритуалов, верхний этаж, доступ в библиотеку. В общем, не могу пожаловаться. – Чернан взял еще кукурузного хлеба.
Некоторое время они еще поболтали о различиях придворной жизни двух городов. Несмотря на враждебность между присутствующими, предполагалось, что под кровом врага гости будут вежливы – как и хозяева. Эти правила этикета не полагалось нарушать: грубость могла привести к прямой враждебности и полному разрушению тонкого льда дипломатии. Помня обо всем этом и используя самые учтивые обороты речи, Алекс попросился выйти по сугубо частному делу.
Стража была повсюду: в зале, возле уборной, даже внутри, кроме раковины, кувшина с водой и мыла, находился еще и стражник, уставившийся прямо перед собой с пустым выражением лица. Алекс посмотрел на него.
– Я, знаешь ли, не собираюсь проваливаться, – сказал он стражнику, но тот не пошевелился и не ответил.
Алекс вошел в кабинку и крепко закрыл за собой деревянную дверь.
Здесь по крайней мере стражи не было: просто не хватило бы места. Алекс пока пренебрег зловонной дырой и ведром воды рядом с ней; вместо этого посмотрел вверх и нашел в стене под потолком маленькие вентиляционные отверстия. Размером как раз для крысы.
Он поднес Пылинку к одному из них, и она проскользнула в дырку и быстро побежала прочь от вони нужника. Алекс использовал уборную по прямому назначению, подумав, что стражник, возможно, прислушивается и должен будет предоставить полный отчет. Потом вышел, вымыл и вытер руки и повесил влажное полотенце на плечо стражнику. Он вернулся к столу, как раз когда подавали следующую перемену. Теперь Алекс больше не мог наблюдать за Офиром, а его ощущения были несколько расплывчаты, словно он сидит на своем месте, но все время грезит о
темный раскрошенный камень, торопливое карабканье, коготки царапают по плесени, звон в ушах… остановиться и принюхаться… еда и дым… неправильно… дальше, кое-как забраться, в пустоты, известка и заделанные трещины
Пауза в музыке позволила расслышать беседу на другом конце стола.
– …и, таким образом, дорогие друзья, я чувствовал бы себя в большей безопасности, если бы вы находились под моей защитой, – вещал король Бельтар. – Особенно поскольку вы, до некоторой степени, изолированы, а ведь существует опасность из-за разбойников и грызов, и… кто знает? Возможное вторжение с моря. Уверен, вы понимаете, что я обладаю более чем достаточными вооруженными силами, чтобы обеспечить вам защиту.
– Тогда вам будет приятно знать, что в случае нужды мы вполне способны защитить себя сами. Не надо беспокоить ваше доброе сердце на наш счет, – ответил Валенс так же гладко.
– Однако насколько я понимаю, вы недавно столкнулись с кое-какими проблемами. Просто… прошел слух. Мне следовало бы предложить какое-либо возмещение, ибо, боюсь, это могло возникнуть из-за грызов, которых мы решили больше не терпеть. Когда их изгнали из наших городов, они, насколько я понимаю, нашли приют у вас, принеся, как обычно для подобных паразитов, всякого рода неприятности. Так мне рассказывает мой министр иностранных дел. Я был бы рад помочь вашему славному королевству пережить эти беспокойные времена, – сказал король Бельтар, но ответ Генерала заглушили отдохнувшие музыканты.
карабкаться и повернуть, теплый камень, все выше и выше, звон в ушах… признаки и запах крыс, самцов и самок, уже выдохшийся за несколько недель… запах цветов и мыла… свет через щель… тусклость и пространство за стеной, чужой запах… нет… дальше и выше…
– Алекс? – раздался голос, и кто-то похлопал его по плечу. Алекс подскочил и обернулся. На него озабоченно смотрел Темит. – Ты здоров?
– О, прости, все хорошо, – пробормотал Алекс. Темит нахмурился – не из-за него – и бросил взгляд на другой конец стола.
– Лучше не засыпай. Дела плохи, – сказал он, глядя на коронованных особ.
Алекс присмотрелся, но увидел только улыбки и поднос с большой запеканкой.
– А по-моему, все хорошо, – сказал он с недоумением. Темит покачал головой:
– Король Бельтар старается вынудить их оскорбить его, желая знать, почему мы не желаем принять его помощь в управлении Деридалем. Валенс изо всех сил уклоняется от этого, но, если Бельтар не прекратит утонченно оскорблять его величество, боюсь, Генерал может сказать что-то, о чем мы все пожалеем.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил Алекс, напряженно прислушиваясь. – Я ничего не слы…
ничего не слышно, ничего, кроме звона, отвратительного пронзительного визга, который все не умолкает… вот запах, сильный, резкий запах вонючки-хумана… вот другой запах, плохой, запах мяса и шерсти, дырка под деревом и плитка под…
страх паника!
– Алекс? Ты уверен, что здоров? – Темит встряхнул его, приводя в себя, и бросил подозрительный взгляд на его тарелку. – Я бы не удивился, если бы они подложили что-нибудь в еду, чтобы убрать с дороги нашего анимиста. Помнится, ты говорил, что довольно восприимчив…
– Нет-нет, я здоров… что ты говорил?
– Я говорил, что умею читать сказанное по губам. По тому, как двигаются губы. Ну, кроме Генерала. Но, Алекс, ты уверен…
Алекс бросил взгляд на Чернана, который внимательно наблюдал за ними, дружески улыбнулся чародею, потом снова повернулся к Темиту.
– Я здоров. Пожалуйста, как ты сумел научиться этому? Мне было бы интересно знать…
– Просто подцепил где-то, – ответил Темит, снова озабоченно поглядев на королей, но Алекс похлопал его по руке, привлекая внимание.
– Я был бы признателен, – сказал он, понизив голос, – если бы ты начал длинный, многословный рассказ о чем-нибудь восхитительном и не возражал бы, если бы я рассеянно смотрел мимо тебя.
Темит на мгновение растерялся, потом быстро подумал и начал:
– Ну, любопытно, что ты спросил об этом, Алекс. В сущности, взрывчатый черный порошок первоначально изобрели около ста лет назад виверы, которые использовали его, да-да, в горных работах. Широкое распространение он, однако, получил только после того, как алхимик Макока заново открыл его в своем колледже лет тридцать назад. Да, это настолько простое соединение, что удивительно, как никто не наткнулся на него раньше…
Алекс одобрительно кивнул и вернулся к
страх паника
Шум бьется в уши, дрожит в камне, холод и вонь… химии, мяса и тепла…
Продолжай. С тобой все в порядке, Пылинка. Все в порядке. Все хорошо. Осторожно, девочка, быстро… дюйм за дюймом наружу…
Алекс щурился, улыбался и кивал Темиту, который с удовольствием читал импровизированную лекцию.
Часть сознания анимиста быстро пробежала по прохладным плиткам пола, разыскивая запах бумаги и чернил, напуганная запахом комнаты, звуками, доносившимися откуда-то, как ветерок. Открытое окно, понял Алекс и послал Пылинке волну сочувствия, извинения и любви. Он огляделся, желая знать, где она может быть. За окном сад, рядом библиотека…
Вот! Бумага и чернила, где-то наверху. Лезть! Коготки в грубом камне, спина прижата к краю этой деревянной штуки. Поверхность – гладкая, плитки. Большая штука. Бумажные штуки.
вопрос
Расплывшееся пятно. По просьбе Алекса Пылинка попятилась и двигала головой, пока наконец эта штука не попала в поле зрения. Кусок бумаги; на нем написаны слова: «Мы отправляемся навстречу делегации Деридаля. Требуется твое присутствие. Тебя будут ждать…» Нет, это не то. Это, судя по плиткам, конторка. Письма и плоская деревянная штука, чтобы вскрывать их, чернильное дерево и чернила. А еще большая ваза, полная лавровых ветвей. Нужен письменный стол. Весь деревянный. Дерево, бумага и запах, указывающий, что он часто сидит там. Запах…
страх!
Движение внизу, увиденное издали. Пылинка застыла, сжавшись от ужаса. Движение прекратилось, став теперь лишь далеким пятном на фоне более светлого пятна. Густой запах ужаса.
Алекс не разглядел, но догадался: Проплешина. Может, она и оглохла из-за экспериментов этого ублюдка Чернана, но, бьюсь об заклад, зрение и нюх у нее сохранились. Еще не увидела Пылинку, иначе уже бросилась бы… но, вероятно, почуяла… Выхода нет: Пылинка не может слезть вниз и выскользнуть из конторки, не потревожив кошку. Алекс пожалел, что у крыс плохое зрение; так нельзя быть уверенным: без звуков, без зрения, с медицинским запахом этих проклятых лавровых листьев, разносимым ветерком…
Это подсказало идею. Он успокоил Пылинку, надеясь, что Проплешина устроилась вздремнуть. Теперь образ, идея. И Пылинка поняла.
Осторожно, тихо Пылинка ухватила острыми зубами толстый конец ножа для писем и толкнула. Раздался щелчок. Она застыла, но Алекс быстро успокоил ее: беспокоиться надо было о зрении и обонянии, не о слухе. Под его руководством она немного передвинулась и, с деревянным ножом в зубах, спряталась за вазой, за благоухающими листьями.
Кончик ножа ударился об основание вазы. Ожидание, потом перемещение, скольжение; кончик ножа втиснулся в паз между плитками и скользнул дальше, снова ударился. Кусок чернильного дерева, толстый, гладкий и чистый; схватить его в зубы, потянуть, скользить. Засунуть его под нож, толстым концом вверх…
Пятно исчезло с участка яркого света.
Быстро! Нажать на толстый конец ножа! Толкать! Не двигается! Пылинка в панике подпрыгивала на нем, но он не…
Взрыв меха, вони и паники! Пылинка подскочила, когда мир наполнился кошкой: кошкой, которая нападает, выпустив когти, чтобы схватить и встряхнуть, царапая, но ухитряясь не вонзать глубоко; кошкой с зубами и зловонным дыханием; кошкой, которая прыгнула прямо туда, где была Пылинка, – на рычаг. Ваза свалилась.
Далекий грохот, неслышный в обеденном зале, эхом отозвался в мозгу Алекса; нетронутый стакан вина опрокинулся, когда он в панике отшатнулся, размахивая руками.
Кошка исчезла; в воздухе воняло кошачьим страхом. Пылинка, стуча зубами, выпучив глаза, приземлилась на останки лавровых листьев. Слезла вниз, помчалась к безопасной стене и побежала! Кошка исчезла. Вот! Деревянные столбы и запах письменного стола. Лезть!
Не растерявшись, Алекс стукнул кулаком по горошинке перца, вылетевшей из тарелки.
– Паук! – выдохнул он в ответ на удивленные взгляды соседей.
К счастью, на том конце стола, похоже, ничего не заметили. Чернан презрительно посмотрел на него, но Темит казался скорее сбитым с толку. Слуги, в ужасе от того, что допустили вторжение паукообразного на официальный ужин, долго и униженно извинялись.
Оправившись от потрясения, Алекс поблагодарил слугу, который убрал пролитое вино и раздавленную перчинку и снова наполнил бокал. Алекс притворился, что делает маленький глоток, уносясь мыслями в другое место…
Бумаги, бумаги, бумаги и запах трав и чернил; забраться через край, потянуть, изо всех сил и… ШУМ!
Пронзительный визг и бесконечные завывания, когда повязка соскользнула; в слепой панике побежала к углу стола, отчаянно расшвыривая бумаги…
Алекс попытался успокоить ее, но Пылинку до ушей заполнили визг и паника – слишком много для маленького и простого духа, съежившегося от страха и боли. Визг вонзался в мозг, как кинжал, и Алекс в отчаянии мысленно отодвинул Пылинку, выступив вперед.
Теперь визг стоял у него в ушах, и он прижал лапы к ушам, чтобы остановить его, заталкивая воск глубже; стиснув зубы, он схватил концы повязки и снова натянул ее, засунув под ошейник, пытаясь затянуть потуже без помощи больших пальцев…
В банкетном зале Пылинка моргнула и резко выпрямилась, уронив забавную штуку в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51