Странная это была одежда: грязный бархат и пыльные кружева, все в дырах, через которые проглядывали другие слои и стили. На взгляд Ричарда, она выглядела так, словно когда-то совершила налет на отдел «История моды» в музее Виктории и Альберта и до сих пор носит награбленное. Короткие волосы у нее чем-то безнадежно испачканы, но судя по всему, под всей грязью были темно-рыжими.
Надо признать, Ричард и сам ненавидел людей, произносящих очевидные вещи, тех, которые подходят и говорят то, что ты и сам не мог бы не заметить: «Идет дождь», или «У вашего пакета с продуктами только что порвалось дно, и все покупки попадали в лужу», или даже «Ох, наверное, вам очень больно».
– Выходит, ты проснулась, – сказал Ричард и возненавидел себя самого.
– Чья это барония? – спросила девушка. – Чей фьеф?
– М-м-м. Извини?
Она подозрительно огляделась по сторонам.
– Где я?
– Литтл-Кэмден-стрит, Ньютовские многоквартирники, четыре…
Он умолк. Девушка раздвинула шторы, впустив холодный дневной свет, и удивленно уставилась на улицу, хотя вид из окна открывался довольно ординарный. Широко раскрыв глаза, она смотрела на легковушки и автобусы, на пятачок магазинов возле его дома: газетная лавка, булочная, аптека и винный магазин.
– Я в Над-Лондоне, – сказала она.
– Да, ты в Лондоне, – ответил Ричард, а про себя подумал: «А что, есть еще и „под“? И „под“ чем же?» – Вчера ты, наверное, была в шоке. У тебя на руке ужасная рана. – Он подождал, пока она что-нибудь скажет, как-то объяснит, что с ней случилось, но она только глянула на него искоса, а потом снова перевела взгляд на автобусы и магазины. – Я… э… нашел тебя на тротуаре, – продолжал Ричард. – Крови было довольно много.
– Не беспокойся, – серьезно сказала она. – По большей части кровь была не моя.
Она опустила штору и начала разматывать шарф, ставший жестким от крови. Осмотрев рану у себя на руке, девушка поморщилась.
– Надо что-то с этим делать, – сказала она. – Поможешь мне?
Ричард почувствовал, что происходящее выше его разумения.
– Честное слово, я мало что смыслю в первой помощи.
– Ладно, – отозвалась она. – Если у тебя такой слабый желудок, тебе нужно будет только подержать бинты и завязать концы, до которых мне самой не дотянуться. У тебя ведь есть бинты, правда?
Ричард кивнул.
– Ага. В аптечке под раковиной.
И пошел в спальню, где, переодеваясь, задавался вопросом, отстирается ли когда-нибудь рубашка – его лучшая рубашка, купленная – о Господи!.. Джессика… она же на стенку полезет.
Кровавая вода что-то ему напомнила, вероятно, какой-то виденный однажды сон, но он ни за что на свете не смог бы сказать, что именно. Вытащив затычку, он дал воде в раковине стечь и наполнил ее чистой, куда плеснул разошедшегося беловатыми завитками детолла, едкий антисептический запах которого показался до крайности здравым и успокаивающе медицинским: лекарство от странности и гостьи, и ситуации вообще. Она наклонилась, и он полил теплой водой ей на плечо и руку.
Желудок у Ричарда оказался далеко не таким слабым, как он думал. Лучше сказать, он был поразительным трусом, когда речь шла о крови на экране: забористого фильма с зомби или врачебной мелодрамы с иголками хватало, чтобы он забивался в угол, дышал с присвистом и, закрыв лицо руками, бормотал: «Просто скажите, когда все кончится». Но когда дошло до настоящей крови, настоящей боли, он просто стал помогать. Они промыли рану, которая действительно была далеко не такой глубокой, как помнилось Ричарду по вчерашнему вечеру, и ее перевязали, причем девушка изо всех сил старалась не морщиться. Ричард поймал себя на том, что его донимает множество вопросов: например, сколько ей лет и как, собственно, она выглядит, если смыть с нее всю грязь, и почему живет на улице…
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Ричард. Ричард Мейхью. Дик.
Она кивнула, точно запоминая всю фразу.
– Ричардричардмейхьюдик, – повторила она. В дверь позвонили.
Поглядев на беспорядок в ванной и девушку, Ричард спросил себя, что сказал бы о происходящем сторонний человек, зашедший сюда случайно. Как, например…
– О Господи! – выдохнул он, в голову ему пришло самое худшее. – Готов поспорить, это Джесс. Она меня убьет.
«Спасать ситуацию. Спасать ситуацию».
– Слушай, – сказал он девушке. – Подожди здесь. Плотно закрыв за собой дверь ванной, он прошел по коридору.
И только распахнув входную дверь, он с чувством, от всего сердца вздохнул с облегчением. Это была не Джессика. Это были… кто? Мормоны? Свидетели Иеговы? Полиция? Сразу не разберешь. Во всяком случае, их было двое.
Оба одеты в черные костюмы, чуть засаленные, чуть поношенные, но даже Ричард, причислявший себя к людям, страдающим одежным кретинизмом, уловил в их покрое что-то странное. Такие костюмы мог бы сшить двести лет назад портной, которому описали современный костюм, но который сам ни одного не видел. Отстрочка не там, да и прочие мелочи не на месте.
«Лиса и волк», – невольно подумал Ричард. А потом спросил себя, откуда взялась эта мысль.
Тот, кто стоял впереди, лисоватый, был ростом ниже Ричарда. У него были обвислые сальные волосы невероятного оранжевого цвета и мертвенно-бледная кожа. Когда Ричард открыл дверь, он широко улыбнулся – но запоздал на долю секунды, его зубы наводили на мысль о каком-то инциденте на кладбище.
– Прекрасного вам утра, добрый сэр, – сказал гость, – в этот чудесный и солнечный день.
– Э… Здравствуйте.
– Мы ведем расследование деликатного свойства, поэтому предпочитаем беседовать с глазу на глаз. Вы не против, если мы войдем?
– Ну, сейчас это не очень удобно, – протянул Ричард, а потом спросил: – Вы из полиции?
Второй посетитель, высокий мужчина с черным с проседью ежиком волос, которого Ричард назвал про себя волком и который, прижимая к груди стопку фотографий, стоял чуть позади своего товарища, до сих пор молчал, просто ждал – огромный и бесстрастный. Сейчас он один раз хохотнул, негромко и грязно. Было в этом смехе что-то нездоровое.
– Полиция? Увы, – сказал тот, что поменьше. – Мы не можем претендовать на такое блаженство. Карьера на стезе закона и порядка, хотя, несомненно, привлекательная, не была начертана в картах, какие сдала нам с братом госпожа Фортуна. Нет, мы просто частные лица, обычные граждане. Позвольте представиться. Я мистер Круп, а этот джентльмен – мой брат мистер Вандермар.
На братьев они не походили. Они вообще не походили ни на кого, кого Ричарду доводилось видеть.
– Ваш брат? – переспросил Ричард. – А разве у вас не должна быть одна фамилия?
– Я поражен. Какой ум, мистер Вандермар! Острый и проницательный, если не сказать – пронзающий. Кое-кто у нас так остер, – сказал он, придвигаясь ближе к Ричарду, потом встал на цыпочки и сказал прямо ему в лицо: – Что может порезаться.
Ричард непроизвольно отступил на шаг.
– Нам можно войти? – спросил мистер Круп.
– Что вам надо?
Мистер Круп вздохнул – сам он, очевидно, полагал, что изображает горькую тоску.
– Мы ищем нашу сестру, – объяснил он. – Своевольное дитя, своенравное и упрямое, которое решило разбить сердце нашей бедной овдовевшей матери.
– Сбежала, – негромко пояснил мистер Вандермар и ткнул Ричарду под нос стопку фотографий. – Она немного… того, – добавил он, крутя у виска пальцем, чтобы показать, что девчонка совершенно сумасшедшая.
Ричард перевел взгляд на верхний лист. Там значилось:
ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?
Ниже была серая после ксерокса фотография девушки, которая показалась Ричарду более опрятной, более чистой и длинноволосой версией юной леди, которую он оставил у себя в ванной.
Еще ниже шел текст:
ОТЗЫВАЕТСЯ НА ИМЯ ВЕРА. КУСАЕТСЯ И ЛЯГАЕТСЯ. СБЕЖАЛА. СКАЖИТЕ, ЕСЛИ ВЫ ЕЕ ВИДЕЛИ. ХОТИМ ВЕРНУТЬ. ВЫПЛАЧИВАЕТСЯ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.
А под ним номер телефона.
Ричард пригляделся к снимку: это определенно была девушка в его ванной.
– Нет, – сказал он. – Боюсь, я ее не видел. Извините. Мистер Вандермар, однако, его не слушал. Запрокинув голову, он принюхивался, точно человек, уловивший странный или неприятный запах. Ричард протянул ему фотографию, но, оттолкнув его, высокий просто вошел в квартиру – ни дать ни взять рыщущий волк. Ричард метнулся следом.
– Что, скажите на милость, вы себе позволяете? Перестаньте немедленно. Убирайтесь. Послушайте, туда нельзя…
Потому что мистер Вандермар направился прямиком в ванную.
Ричард понадеялся, что у девушки – Веры? – хватило ума запереться. Но нет. От толчка мистера Вандермара дверь распахнулась. Он вошел, а Ричард, чувствуя себя никчемной собачонкой, тявкающей на ботинки почтальона, последовал за ним.
Ванная была небольшая. В ней имелись ванна, унитаз, раковина, несколько флаконов шампуня, кусок мыла и полотенца. Когда Ричард вышел отсюда пару минут назад, в ней также имелась довольно грязная, окровавленная девушка, перепачканная кровью раковина и открытая аптечка. Теперь здесь было пусто и до блеска чисто.
Спрятаться девушке было просто негде. Выйдя из ванной, мистер Вандермар толкнул дверь в спальню, куда тоже вошел и внимательно осмотрелся.
– Не знаю, что вы тут вытворяете, – сказал Ричард, – но если вы оба сейчас же не уберетесь из моей квартиры, я позвоню в полицию.
Мистер Вандермар, прервав свое изучение гостиной, повернулся, и тут Ричард внезапно осознал, что он очень, очень испуган, как маленькая собачка, только что обнаружившая, что существо, которое она приняла за почтальона, на самом деле гигантский питающийся собаками инопланетянин из кинофильмов, которые так не одобряла Джессика. Ричард поймал себя на том, что задается вопросом, не тот ли мистер Вандермар человек, которому обычно говорят: «Не делайте мне больно!», и если да, то бывает ли от этих просьб толк.
А потом лисоватый мистер Круп сказал:
– Ну конечно, конечно. И что это на вас нашло, мистер Вандермар? Готов поклясться, это тоска по нашей дорогой сестричке ударила ему в голову. Извинитесь же перед джентльменом, мистер Вандермар.
Мистер Вандермар кивнул и после паузы произнес:
– Думал, мне надо в туалет. Оказалось, нет. Извините. Мистер Круп сделал несколько шагов по коридору, толкая перед собой мистера Вандермара.
– Ну вот. Надеюсь, вы простите дурные манеры моего непутевого брата. Он почти помешался от тревоги за нашу бедную дорогую овдовевшую мать и нашу сестру, которая, пока мы тут разговариваем, скитается по улицам города, не ведая ни любви, ни заботы. Клянусь вам, это совсем его подкосило. Тем не менее такого малого, как он, всегда неплохо иметь на своей стороне. Разве не так, здоровяк?
К завершению речи мистера Крупа оба брата уже стояли на лестничной клетке. Мистер Вандермар молчал и почти помешавшимся от горя не выглядел. Повернувшись к Ричарду, мистер Круп изобразил еще одну лисью улыбку.
– Скажите нам, если ее увидите, – посоветовал он.
– До свидания, – ответил Ричард.
Потом закрыл и запер дверь. И впервые с тех пор, как тут поселился, накинул цепочку.
– Я не толстый, – сказал мистер Вандермар. Мистер Круп, который перерезал телефонный провод Ричарда при первом же упоминании полиции и начал уже сомневаться, тот ли это был провод, поскольку познания в технологии двадцатого века были не самой сильной его стороной, взял у него ксерокопию.
– Этого я никогда не говорил, – отозвался он. – Плюньте.
Харкнув, мистер Вандермар сплюнул ком флегмы на объявление. Мистер Крупп налепил его на стену возле двери Ричарда. Бумага тут же пристала, причем намертво.
ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ? – спрашивала она.
– Вы сказали «здоровяк». Что означает «толстый».
– А еще означает «сильный, крепкий, стойкий, энергичный, храбрый, решительный, отважный», – возразил мистер Круп. – Вы ему поверили?
Они стали спускаться по ступенькам.
– Черта с два я ему поверил, – сказал мистер Вандермар. – Я ее запах почуял.
Ричард подождал в коридоре, пока несколькими этажами ниже не захлопнулась с грохотом дверь подъезда. Он медленно шел по коридору к ванной, когда вдруг громко зазвонил телефон. Ричард вздрогнул. Опрометью бросившись назад, он схватил трубку.
– Алло? Алло?
Из трубки не донеслось ни звука, зато где-то раздался щелчок, и из автоответчика на столе у телефона послышался голос Джессики, который произнес:
– Ричард? Это Джессика. Очень жаль, что тебя нет дома, потому что это был бы наш последний разговор, и мне очень хотелось сказать это тебе лично.
Только тут Ричард заметил, что телефон мертв. Свисавший за телефонной трубкой шнур был аккуратно перерезан приблизительно в футе от аппарата.
– Вчера вечером ты поставил меня в крайне неловкое положение, Ричард, – продолжал голос. – Что касается меня, наша помолвка расторгнута. Я не намерена возвращать тебе кольцо, даже видеться с тобой не хочу. Надеюсь, вы с твоей бедолажкой сгниете в аду. Пока.
– Джессика! – заорал Ричард, надеясь, быть может, благодаря одной лишь громкости прорваться в телефонную сеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Надо признать, Ричард и сам ненавидел людей, произносящих очевидные вещи, тех, которые подходят и говорят то, что ты и сам не мог бы не заметить: «Идет дождь», или «У вашего пакета с продуктами только что порвалось дно, и все покупки попадали в лужу», или даже «Ох, наверное, вам очень больно».
– Выходит, ты проснулась, – сказал Ричард и возненавидел себя самого.
– Чья это барония? – спросила девушка. – Чей фьеф?
– М-м-м. Извини?
Она подозрительно огляделась по сторонам.
– Где я?
– Литтл-Кэмден-стрит, Ньютовские многоквартирники, четыре…
Он умолк. Девушка раздвинула шторы, впустив холодный дневной свет, и удивленно уставилась на улицу, хотя вид из окна открывался довольно ординарный. Широко раскрыв глаза, она смотрела на легковушки и автобусы, на пятачок магазинов возле его дома: газетная лавка, булочная, аптека и винный магазин.
– Я в Над-Лондоне, – сказала она.
– Да, ты в Лондоне, – ответил Ричард, а про себя подумал: «А что, есть еще и „под“? И „под“ чем же?» – Вчера ты, наверное, была в шоке. У тебя на руке ужасная рана. – Он подождал, пока она что-нибудь скажет, как-то объяснит, что с ней случилось, но она только глянула на него искоса, а потом снова перевела взгляд на автобусы и магазины. – Я… э… нашел тебя на тротуаре, – продолжал Ричард. – Крови было довольно много.
– Не беспокойся, – серьезно сказала она. – По большей части кровь была не моя.
Она опустила штору и начала разматывать шарф, ставший жестким от крови. Осмотрев рану у себя на руке, девушка поморщилась.
– Надо что-то с этим делать, – сказала она. – Поможешь мне?
Ричард почувствовал, что происходящее выше его разумения.
– Честное слово, я мало что смыслю в первой помощи.
– Ладно, – отозвалась она. – Если у тебя такой слабый желудок, тебе нужно будет только подержать бинты и завязать концы, до которых мне самой не дотянуться. У тебя ведь есть бинты, правда?
Ричард кивнул.
– Ага. В аптечке под раковиной.
И пошел в спальню, где, переодеваясь, задавался вопросом, отстирается ли когда-нибудь рубашка – его лучшая рубашка, купленная – о Господи!.. Джессика… она же на стенку полезет.
Кровавая вода что-то ему напомнила, вероятно, какой-то виденный однажды сон, но он ни за что на свете не смог бы сказать, что именно. Вытащив затычку, он дал воде в раковине стечь и наполнил ее чистой, куда плеснул разошедшегося беловатыми завитками детолла, едкий антисептический запах которого показался до крайности здравым и успокаивающе медицинским: лекарство от странности и гостьи, и ситуации вообще. Она наклонилась, и он полил теплой водой ей на плечо и руку.
Желудок у Ричарда оказался далеко не таким слабым, как он думал. Лучше сказать, он был поразительным трусом, когда речь шла о крови на экране: забористого фильма с зомби или врачебной мелодрамы с иголками хватало, чтобы он забивался в угол, дышал с присвистом и, закрыв лицо руками, бормотал: «Просто скажите, когда все кончится». Но когда дошло до настоящей крови, настоящей боли, он просто стал помогать. Они промыли рану, которая действительно была далеко не такой глубокой, как помнилось Ричарду по вчерашнему вечеру, и ее перевязали, причем девушка изо всех сил старалась не морщиться. Ричард поймал себя на том, что его донимает множество вопросов: например, сколько ей лет и как, собственно, она выглядит, если смыть с нее всю грязь, и почему живет на улице…
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Ричард. Ричард Мейхью. Дик.
Она кивнула, точно запоминая всю фразу.
– Ричардричардмейхьюдик, – повторила она. В дверь позвонили.
Поглядев на беспорядок в ванной и девушку, Ричард спросил себя, что сказал бы о происходящем сторонний человек, зашедший сюда случайно. Как, например…
– О Господи! – выдохнул он, в голову ему пришло самое худшее. – Готов поспорить, это Джесс. Она меня убьет.
«Спасать ситуацию. Спасать ситуацию».
– Слушай, – сказал он девушке. – Подожди здесь. Плотно закрыв за собой дверь ванной, он прошел по коридору.
И только распахнув входную дверь, он с чувством, от всего сердца вздохнул с облегчением. Это была не Джессика. Это были… кто? Мормоны? Свидетели Иеговы? Полиция? Сразу не разберешь. Во всяком случае, их было двое.
Оба одеты в черные костюмы, чуть засаленные, чуть поношенные, но даже Ричард, причислявший себя к людям, страдающим одежным кретинизмом, уловил в их покрое что-то странное. Такие костюмы мог бы сшить двести лет назад портной, которому описали современный костюм, но который сам ни одного не видел. Отстрочка не там, да и прочие мелочи не на месте.
«Лиса и волк», – невольно подумал Ричард. А потом спросил себя, откуда взялась эта мысль.
Тот, кто стоял впереди, лисоватый, был ростом ниже Ричарда. У него были обвислые сальные волосы невероятного оранжевого цвета и мертвенно-бледная кожа. Когда Ричард открыл дверь, он широко улыбнулся – но запоздал на долю секунды, его зубы наводили на мысль о каком-то инциденте на кладбище.
– Прекрасного вам утра, добрый сэр, – сказал гость, – в этот чудесный и солнечный день.
– Э… Здравствуйте.
– Мы ведем расследование деликатного свойства, поэтому предпочитаем беседовать с глазу на глаз. Вы не против, если мы войдем?
– Ну, сейчас это не очень удобно, – протянул Ричард, а потом спросил: – Вы из полиции?
Второй посетитель, высокий мужчина с черным с проседью ежиком волос, которого Ричард назвал про себя волком и который, прижимая к груди стопку фотографий, стоял чуть позади своего товарища, до сих пор молчал, просто ждал – огромный и бесстрастный. Сейчас он один раз хохотнул, негромко и грязно. Было в этом смехе что-то нездоровое.
– Полиция? Увы, – сказал тот, что поменьше. – Мы не можем претендовать на такое блаженство. Карьера на стезе закона и порядка, хотя, несомненно, привлекательная, не была начертана в картах, какие сдала нам с братом госпожа Фортуна. Нет, мы просто частные лица, обычные граждане. Позвольте представиться. Я мистер Круп, а этот джентльмен – мой брат мистер Вандермар.
На братьев они не походили. Они вообще не походили ни на кого, кого Ричарду доводилось видеть.
– Ваш брат? – переспросил Ричард. – А разве у вас не должна быть одна фамилия?
– Я поражен. Какой ум, мистер Вандермар! Острый и проницательный, если не сказать – пронзающий. Кое-кто у нас так остер, – сказал он, придвигаясь ближе к Ричарду, потом встал на цыпочки и сказал прямо ему в лицо: – Что может порезаться.
Ричард непроизвольно отступил на шаг.
– Нам можно войти? – спросил мистер Круп.
– Что вам надо?
Мистер Круп вздохнул – сам он, очевидно, полагал, что изображает горькую тоску.
– Мы ищем нашу сестру, – объяснил он. – Своевольное дитя, своенравное и упрямое, которое решило разбить сердце нашей бедной овдовевшей матери.
– Сбежала, – негромко пояснил мистер Вандермар и ткнул Ричарду под нос стопку фотографий. – Она немного… того, – добавил он, крутя у виска пальцем, чтобы показать, что девчонка совершенно сумасшедшая.
Ричард перевел взгляд на верхний лист. Там значилось:
ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?
Ниже была серая после ксерокса фотография девушки, которая показалась Ричарду более опрятной, более чистой и длинноволосой версией юной леди, которую он оставил у себя в ванной.
Еще ниже шел текст:
ОТЗЫВАЕТСЯ НА ИМЯ ВЕРА. КУСАЕТСЯ И ЛЯГАЕТСЯ. СБЕЖАЛА. СКАЖИТЕ, ЕСЛИ ВЫ ЕЕ ВИДЕЛИ. ХОТИМ ВЕРНУТЬ. ВЫПЛАЧИВАЕТСЯ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.
А под ним номер телефона.
Ричард пригляделся к снимку: это определенно была девушка в его ванной.
– Нет, – сказал он. – Боюсь, я ее не видел. Извините. Мистер Вандермар, однако, его не слушал. Запрокинув голову, он принюхивался, точно человек, уловивший странный или неприятный запах. Ричард протянул ему фотографию, но, оттолкнув его, высокий просто вошел в квартиру – ни дать ни взять рыщущий волк. Ричард метнулся следом.
– Что, скажите на милость, вы себе позволяете? Перестаньте немедленно. Убирайтесь. Послушайте, туда нельзя…
Потому что мистер Вандермар направился прямиком в ванную.
Ричард понадеялся, что у девушки – Веры? – хватило ума запереться. Но нет. От толчка мистера Вандермара дверь распахнулась. Он вошел, а Ричард, чувствуя себя никчемной собачонкой, тявкающей на ботинки почтальона, последовал за ним.
Ванная была небольшая. В ней имелись ванна, унитаз, раковина, несколько флаконов шампуня, кусок мыла и полотенца. Когда Ричард вышел отсюда пару минут назад, в ней также имелась довольно грязная, окровавленная девушка, перепачканная кровью раковина и открытая аптечка. Теперь здесь было пусто и до блеска чисто.
Спрятаться девушке было просто негде. Выйдя из ванной, мистер Вандермар толкнул дверь в спальню, куда тоже вошел и внимательно осмотрелся.
– Не знаю, что вы тут вытворяете, – сказал Ричард, – но если вы оба сейчас же не уберетесь из моей квартиры, я позвоню в полицию.
Мистер Вандермар, прервав свое изучение гостиной, повернулся, и тут Ричард внезапно осознал, что он очень, очень испуган, как маленькая собачка, только что обнаружившая, что существо, которое она приняла за почтальона, на самом деле гигантский питающийся собаками инопланетянин из кинофильмов, которые так не одобряла Джессика. Ричард поймал себя на том, что задается вопросом, не тот ли мистер Вандермар человек, которому обычно говорят: «Не делайте мне больно!», и если да, то бывает ли от этих просьб толк.
А потом лисоватый мистер Круп сказал:
– Ну конечно, конечно. И что это на вас нашло, мистер Вандермар? Готов поклясться, это тоска по нашей дорогой сестричке ударила ему в голову. Извинитесь же перед джентльменом, мистер Вандермар.
Мистер Вандермар кивнул и после паузы произнес:
– Думал, мне надо в туалет. Оказалось, нет. Извините. Мистер Круп сделал несколько шагов по коридору, толкая перед собой мистера Вандермара.
– Ну вот. Надеюсь, вы простите дурные манеры моего непутевого брата. Он почти помешался от тревоги за нашу бедную дорогую овдовевшую мать и нашу сестру, которая, пока мы тут разговариваем, скитается по улицам города, не ведая ни любви, ни заботы. Клянусь вам, это совсем его подкосило. Тем не менее такого малого, как он, всегда неплохо иметь на своей стороне. Разве не так, здоровяк?
К завершению речи мистера Крупа оба брата уже стояли на лестничной клетке. Мистер Вандермар молчал и почти помешавшимся от горя не выглядел. Повернувшись к Ричарду, мистер Круп изобразил еще одну лисью улыбку.
– Скажите нам, если ее увидите, – посоветовал он.
– До свидания, – ответил Ричард.
Потом закрыл и запер дверь. И впервые с тех пор, как тут поселился, накинул цепочку.
– Я не толстый, – сказал мистер Вандермар. Мистер Круп, который перерезал телефонный провод Ричарда при первом же упоминании полиции и начал уже сомневаться, тот ли это был провод, поскольку познания в технологии двадцатого века были не самой сильной его стороной, взял у него ксерокопию.
– Этого я никогда не говорил, – отозвался он. – Плюньте.
Харкнув, мистер Вандермар сплюнул ком флегмы на объявление. Мистер Крупп налепил его на стену возле двери Ричарда. Бумага тут же пристала, причем намертво.
ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ? – спрашивала она.
– Вы сказали «здоровяк». Что означает «толстый».
– А еще означает «сильный, крепкий, стойкий, энергичный, храбрый, решительный, отважный», – возразил мистер Круп. – Вы ему поверили?
Они стали спускаться по ступенькам.
– Черта с два я ему поверил, – сказал мистер Вандермар. – Я ее запах почуял.
Ричард подождал в коридоре, пока несколькими этажами ниже не захлопнулась с грохотом дверь подъезда. Он медленно шел по коридору к ванной, когда вдруг громко зазвонил телефон. Ричард вздрогнул. Опрометью бросившись назад, он схватил трубку.
– Алло? Алло?
Из трубки не донеслось ни звука, зато где-то раздался щелчок, и из автоответчика на столе у телефона послышался голос Джессики, который произнес:
– Ричард? Это Джессика. Очень жаль, что тебя нет дома, потому что это был бы наш последний разговор, и мне очень хотелось сказать это тебе лично.
Только тут Ричард заметил, что телефон мертв. Свисавший за телефонной трубкой шнур был аккуратно перерезан приблизительно в футе от аппарата.
– Вчера вечером ты поставил меня в крайне неловкое положение, Ричард, – продолжал голос. – Что касается меня, наша помолвка расторгнута. Я не намерена возвращать тебе кольцо, даже видеться с тобой не хочу. Надеюсь, вы с твоей бедолажкой сгниете в аду. Пока.
– Джессика! – заорал Ричард, надеясь, быть может, благодаря одной лишь громкости прорваться в телефонную сеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46