Скажи нам.
Сердце забилось в груди.
– Я… я не помню. Я говорю вам правду. Я действительно не помню.
Они не поверили мне. Они ждали. Смотрели на меня немигающими глазами и ждали ответа.
Я опустил голову и стал разглядывать кроссовки, чтобы только избежать их тяжелых взглядов.
«Где мои родители? Знают ли они, что я сейчас здесь?»
Я почувствовал, как капля холодного пота скатилась по спине.
– Пожалуйста, разрешите мне уйти, – взмолился я.
– Прости, Джек, но сначала тебе придется ответить на вопрос, – ответил один из них.
– Но я не могу! Я же говорю вам, я не помню! – закричал я.
– Хорошо. Тогда двинемся дальше, – сказал он. Остальные согласно кивнули.
Я с подозрением посмотрел на них.
– Джек, сейчас мы вернемся в комнату.
Ученые провели меня в «больничную» комнату.
– Пожалуйста, садись в кресло.
– Что? Что вы собираетесь делать со мной? – спросил я.
27
Еще вопросы.
Потом еще несколько показательных полетов.
Потом они посадили меня в кресло и облепили этими противными присосками. Это было хуже всего.
Они измеряли биение моего сердца. Частоту пульса. Скорость реакции зрачков на световые раздражения. Долгие часы они замеряли малейшие изменения в моем теле. Малейшие колебания.
Они посадили меня в какой-то металлический короб и сделали какие-то лазерные фотографии.
Потом снова задавали вопросы.
Десять часов спустя папа сидел рядом со мной на диване и извинялся.
– Мне действительно очень жаль, Джек. Они не оставили нам выбора. Сказали, что ты должен пойти с ними. Но не предупредили нас, что это займет столько времени. Я был так занят поиском работы для тебя, что забыл предупредить о том, что они должны прийти. Но забудь об этом, Джек. У меня отличные новости. Я устроил супергонку века.
– Гонку? Какую еще гонку? – устало поинтересовался я.
– Гонку между тобой и Вилсоном! – Папа оживился. – Невероятный летающий мальчик соревнуется с чудесным Вилсоном! Это ваше первое появление вместе! Победитель получает миллион долларов! Ты только подумай об этом, Джек! ОДИН МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ!
– Миллион долларов? – Я не верил своим ушам.
– Гонка будет транслироваться по телевидению по всему миру. – Папа остановился и воздел руки к небу. – Два миллиарда людей будут наблюдать за вами.
О! Миллион долларов! И весь мир увидит меня, летающего, словно супергерой. Вилсон и я станем самыми знаменитыми детьми на земле!
Это действительно что-то убийственное.
– А если ты выиграешь, сынок, это будет стоить миллиарды долларов! – Папа снова взмахнул руками. – Подумай, ты будешь звездой первой величины во всем мире!
Я медленно поднялся с дивана.
– Мне надо прогуляться, пап. Я должен подумать над всем этим.
Я шел мимо домов, размышляя над всем, что сказал мне папа.
– Смотрите, это невероятный летающий мальчик! – закричал кто-то из проезжающей мимо машины.
– Это он! Вот он! Мальчик, который летает!
Крики стали раздаваться из других машин.
Люди показывали на меня. Улыбались. Что-то кричали. Почти из каждой проезжающей мимо машины.
Я прибавил шагу и втянул голову в плечи.
– Летающий мальчик с «Моторс Малибу»! Летающий ребенок Марва! – раздавались крики. – Летающий Джонсон!
Я услышал шум шагов позади.
Обернувшись, я увидел небольшую группу малышей, неотступно следовавших за мной. Я пошел еще быстрее.
– Летающий мальчик, постой! – Они кинулись ко мне. – Полетай для нас! Давай, взлетай! Облети вокруг дома!
Я побежал. Я бежал, пока крики позади не утихли. Потом я свернул на боковую улицу в тень.
«Я буду самым известным ребенком на земле, – подумал я, пытаясь приободриться. – Я буду летать перед двумя миллиардами людей, а потом моя жизнь уже никогда не станет прежней. Я буду богатым и знаменитым».
Богатым и знаменитым.
Противно заныл живот, все мышцы напряглись.
Смогу ли я сделать это?
Смогу ли я участвовать в гонке перед таким огромным количеством людей?
И самое важное, смогу ли я наконец победить Вилсона?
28
День большой гонки.
Мама, папа и я едем к вершине холмов Голливуда, откуда начнется наша необычная гонка.
Мы с Вилсоном стартуем оттуда, пролетим над буквами «ГОЛЛИВУД» и приземлимся обратно.
Папа въехал на огромную автостоянку.
Тысячи людей оставили все свои дела ради удовольствия посмотреть, как я и Вилсон летаем.
Тысячи людей наблюдали, как наши машины подъезжают к вершине.
Их руки тянулись к нашей машине. Глаза разглядывали меня сквозь стекла. Масса тел и лиц плотной стеной замыкалась за нами. Людей было так много, что они загородили собой солнечный свет.
Я сидел на заднем сиденье нашей машины в темноте, смотря на лица, жаждущие увидеть меня, слушая их крики.
– Вот он! Он здесь!
– Ты нервничаешь?
– Можно поговорить с тобой до начала соревнования?
– Что ты ел на завтрак?
– Что ты собираешься сделать со всеми этими деньгами?
– Приедешь ли ты в нашу школу, чтобы полетать?
– Ты с другой планеты?
– Эй! – Кто-то с силой стукнул по стеклу машины. – Можно мне автограф? – Он постучал снова. Я втиснулся в сиденье.
– Впечатляет, правда? – Папа улыбнулся мне через зеркало заднего обзора.
– Джек, мы любим тебя! Ты самый классный! Джек, научи меня летать! – крики раздавались со всех сторон.
Папа припарковал машину.
Толпа надавила на двери, не выпуская нас. Машина начала потрескивать под этим напором.
Я вцепился в кресло так, что пальцы стали белыми.
– Разойдитесь! Дайте пройти! – Взвод полиции расчистил путь к машине.
Офицер открыл дверь. Я не двинулся.
– Пойдем, Джек! Пора! – сказал папа.
На подкашивающихся ногах я вышел из машины. Толпа оглушительно заревела.
– Джек! Джек! Джек! – Я уже оглох от этого грома.
Полицейские организовали заслон, оттесняя и толкая людей назад. Я пошел к большой платформе, построенной специально для гонки.
Сотни рук взметнулись вверх, пытаясь дотронуться до меня. Кто-то схватил меня за штанину. Потянули за плащ, в неистовом безумстве дергая полы. Они уже начали стягивать меня вниз.
Я с усилием отскочил назад, чтобы освободиться от этих жадных рук.
Полиция пыталась удержать толпу, но сзади накатила мощная волна, и полицейский барьер разомкнулся.
Люди навалились прямо на меня.
Меня начали давить.
Я тонул. Тонул в этих руках и ногах и кричащих лицах. Волна холодного панического ужаса прокатилась по мне.
Я потерял родителей в море тел.
Толпа зажевала меня и понесла с собой.
– Джек! Джек! Джек! – Они снова и снова скандировали мое имя.
– Мам! Пап! – Я попытался перекричать эту толпу.
Но ничего не видел.
Я не мог дышать.
Судорожно глотая воздух, я начал понимать, что не сделаю этого.
Толпа… Она увлекала меня за собой… и зажевывала…
29
Потом я почувствовал, как кто-то схватил меня за плечи.
– Сюда, Джек.
Два полисмена проводили меня к ступенькам на платформу. Четверо других офицеров в темно-зеленой форме окружили меня.
Когда я добрался до верхушки, то с облегчением вздохнул и посмотрел на людей. Тысячи и тысячи людей, собравшихся внизу на мили вокруг.
– Джек! – Кто-то сунул мне микрофон в лицо.
– Джек! Сюда, пожалуйста. – Другой микрофон.
– Джек! Джек! Джек! – сотни микрофонов внезапно возникли передо мной.
Щелкали камеры.
– Как ты думаешь, сможешь ли ты победить? – не отставал репортер.
– Я…
– Когда ты научился летать? – другой репортер.
– Три месяца…
– Что было в секретном рецепте? – еще один.
Все задавали вопросы. Одни и те же.
Камеры щелкали непрерывно.
– ДЖЕК! ДЖЕК! ДЖЕК! – отовсюду звали меня.
Меня бросило в жар, потом в холод. Капли холодного пота заскользили за шиворот.
Я потянул за ремешок моего серебряного плаща на шее.
«Я задыхаюсь, – подумал я. – Это убьет меня».
Толпа людей продолжала выкрикивать мое имя.
И имя Вилсона.
Я посмотрел на другую сторону платформы.
Он был там. Вилсон в своем неоновом прикиде супергероя. Руки в боки. Подбородок кверху. Смеется с газетными репортерами. Улыбается для журналистов. Веселится в камеры.
«Он ОБОЖАЕТ это! – осознал я. – Как он может? Как вообще кому-то может нравиться это?»
– Итак, мы начинаем, – сказал ведущий мне и Вилсону.
– Вот что. – Вилсон хлопнул меня по спине. – Прости меня, Джеки.
– Простить за что?
– Прости, что мне придется победить тебя перед двумя миллиардами людей, – захохотал он. – Удачи, Джеки. Она тебе пригодится.
Судья в полосатой майке попросил нас пожать друг другу руки перед началом гонки. Я пожал руку Вилсона, пытаясь сжать его пальцы до хруста. Но Вилсон лишь скроил свой «ужасный оскал Вилсона».
– Гонка начинается! – Голос ведущего перекрыл невероятный гул толпы.
Толпа заволновалась. Шум постепенно стих до низкого шепота.
Судья поднял пистолет.
Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.
Я закрыл глаза и стал ждать звука выстрела.
БУМ!
30
Выстрел зазвучал в ушах.
Я открыл глаза в тот момент, когда Вилсон оторвался от земли. Его плащ развевался по ветру позади него.
Я поднял руки.
Подпрыгнул в воздух.
И тяжело шлепнулся на землю.
Возглас удивления вырвался из толпы.
Я снова поднял руки. Они дрожали на фоне голубого неба.
Я согнул колени и оттолкнулся посильнее.
И с грохотом приземлился на твердую платформу.
В толпе послышались разочарованные возгласы. Я видел их открывшиеся рты, широко распахнутые глаза. Все они были начисто ошеломлены.
Я попытался снова.
Ничего.
Я посмотрел в небо, где Вилсон свободно и легко парил где-то около больших букв «ГОЛЛИВУД».
– Я… я не могу летать! – закричал я. – Я больше не могу летать. Я потерял это! Все пропало!
Папа взбежал ко мне по ступенькам. Лицо его было безумным.
– Попытайся снова! Давай, Джек! Попробуй еще раз!
Я сделал долгий, глубокий вдох.
Поставил ноги вместе.
Я согнул колени и изо всех сил подскочил вверх.
И упал.
Ничего.
Бесполезно.
– Я потерял это! – закричал я. – Я больше не умею летать. Я не могу летать!
Я посмотрел вверх на Вилсона. Он уже облетел буквы и возвращался обратно.
«Вилсон опять победил, – сказал я себе. – Он снова победил».
31
Лето проходило, но мы больше не видели Вилсона. Он все время был очень занят полетами. Своим ТВ-шоу каждую неделю. И различными презентациями по всей стране.
Осенью ему пришлось покинуть среднюю школу Малибу, потому что он постоянно путешествовал. Всегда летал где-то. Работал, работал. Все бегом.
В теленовостях я видел армию поклонников и сторонников, следовавших за ним везде, куда бы он ни пошел. Над ним проводились сотни экспериментов в попытке докопаться до заветной тайны полета человека.
Иногда Вилсон бывает дома, но тогда он слишком устает, чтобы встречаться со своими старыми друзьями. Мия говорит, что это не имеет значения, потому что проводить время со мной гораздо интереснее и веселее.
Я вернулся к своей прежней обычной жизни. Морти тоже. Он наконец-то вышел из своей будки. И больше не улетает в небо, с тех пор как я привязал двухфунтовый камень к его ошейнику.
Этан, Рей и я собираемся на игру «Лейкеров» сегодня вечером. А завтра Мия пригласила меня на концерт «Пурпурной розы». В следующий уик-энд мы вместе берем уроки тенниса.
Мы никогда не обсуждаем ту большую гонку и как Вилсон выиграл.
Мы больше никогда не говорим о полетах вообще.
Я скрыл мой секрет от Мии. Я скрыл его ото всех.
Я никогда никому не скажу, что я все еще умею летать.
Никогда не расскажу, что я только притворился, что потерял свою удивительную способность в то утро большой гонки.
Да, да. Вы слышали? Я только притворился.
Я специально позволил Вилсону выиграть гонку.
Почему?
Потому что понимал, что это единственный для меня способ победить.
Это был единственный способ избавиться от всех этих людей. И вернуть своих друзей и свою прежнюю жизнь. Единственный способ быть счастливым.
Я говорил вам: я не отношусь к типу детей, которые любят соревноваться. Ненавижу состязания. И мне плевать на победу.
Итак, удача улыбнулась мне. Потому что даже сама мысль о том, что мне не важно выиграть, – это уже победа.
Иногда, поздно-поздно ночью, я тихонько выскальзываю из дома и летаю над Малибу, выше и выше над океаном. Я смотрю вниз на спокойные волны, мерцающие в лунном свете. Меня уносит с потоком ветра и несет прямо к луне, а прохладный океанский бриз обдувает мое лицо.
И я думаю о том, как я счастлив.
И как умен.
И я от всей души желаю Вилсону удачи.
Правда…
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Сердце забилось в груди.
– Я… я не помню. Я говорю вам правду. Я действительно не помню.
Они не поверили мне. Они ждали. Смотрели на меня немигающими глазами и ждали ответа.
Я опустил голову и стал разглядывать кроссовки, чтобы только избежать их тяжелых взглядов.
«Где мои родители? Знают ли они, что я сейчас здесь?»
Я почувствовал, как капля холодного пота скатилась по спине.
– Пожалуйста, разрешите мне уйти, – взмолился я.
– Прости, Джек, но сначала тебе придется ответить на вопрос, – ответил один из них.
– Но я не могу! Я же говорю вам, я не помню! – закричал я.
– Хорошо. Тогда двинемся дальше, – сказал он. Остальные согласно кивнули.
Я с подозрением посмотрел на них.
– Джек, сейчас мы вернемся в комнату.
Ученые провели меня в «больничную» комнату.
– Пожалуйста, садись в кресло.
– Что? Что вы собираетесь делать со мной? – спросил я.
27
Еще вопросы.
Потом еще несколько показательных полетов.
Потом они посадили меня в кресло и облепили этими противными присосками. Это было хуже всего.
Они измеряли биение моего сердца. Частоту пульса. Скорость реакции зрачков на световые раздражения. Долгие часы они замеряли малейшие изменения в моем теле. Малейшие колебания.
Они посадили меня в какой-то металлический короб и сделали какие-то лазерные фотографии.
Потом снова задавали вопросы.
Десять часов спустя папа сидел рядом со мной на диване и извинялся.
– Мне действительно очень жаль, Джек. Они не оставили нам выбора. Сказали, что ты должен пойти с ними. Но не предупредили нас, что это займет столько времени. Я был так занят поиском работы для тебя, что забыл предупредить о том, что они должны прийти. Но забудь об этом, Джек. У меня отличные новости. Я устроил супергонку века.
– Гонку? Какую еще гонку? – устало поинтересовался я.
– Гонку между тобой и Вилсоном! – Папа оживился. – Невероятный летающий мальчик соревнуется с чудесным Вилсоном! Это ваше первое появление вместе! Победитель получает миллион долларов! Ты только подумай об этом, Джек! ОДИН МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ!
– Миллион долларов? – Я не верил своим ушам.
– Гонка будет транслироваться по телевидению по всему миру. – Папа остановился и воздел руки к небу. – Два миллиарда людей будут наблюдать за вами.
О! Миллион долларов! И весь мир увидит меня, летающего, словно супергерой. Вилсон и я станем самыми знаменитыми детьми на земле!
Это действительно что-то убийственное.
– А если ты выиграешь, сынок, это будет стоить миллиарды долларов! – Папа снова взмахнул руками. – Подумай, ты будешь звездой первой величины во всем мире!
Я медленно поднялся с дивана.
– Мне надо прогуляться, пап. Я должен подумать над всем этим.
Я шел мимо домов, размышляя над всем, что сказал мне папа.
– Смотрите, это невероятный летающий мальчик! – закричал кто-то из проезжающей мимо машины.
– Это он! Вот он! Мальчик, который летает!
Крики стали раздаваться из других машин.
Люди показывали на меня. Улыбались. Что-то кричали. Почти из каждой проезжающей мимо машины.
Я прибавил шагу и втянул голову в плечи.
– Летающий мальчик с «Моторс Малибу»! Летающий ребенок Марва! – раздавались крики. – Летающий Джонсон!
Я услышал шум шагов позади.
Обернувшись, я увидел небольшую группу малышей, неотступно следовавших за мной. Я пошел еще быстрее.
– Летающий мальчик, постой! – Они кинулись ко мне. – Полетай для нас! Давай, взлетай! Облети вокруг дома!
Я побежал. Я бежал, пока крики позади не утихли. Потом я свернул на боковую улицу в тень.
«Я буду самым известным ребенком на земле, – подумал я, пытаясь приободриться. – Я буду летать перед двумя миллиардами людей, а потом моя жизнь уже никогда не станет прежней. Я буду богатым и знаменитым».
Богатым и знаменитым.
Противно заныл живот, все мышцы напряглись.
Смогу ли я сделать это?
Смогу ли я участвовать в гонке перед таким огромным количеством людей?
И самое важное, смогу ли я наконец победить Вилсона?
28
День большой гонки.
Мама, папа и я едем к вершине холмов Голливуда, откуда начнется наша необычная гонка.
Мы с Вилсоном стартуем оттуда, пролетим над буквами «ГОЛЛИВУД» и приземлимся обратно.
Папа въехал на огромную автостоянку.
Тысячи людей оставили все свои дела ради удовольствия посмотреть, как я и Вилсон летаем.
Тысячи людей наблюдали, как наши машины подъезжают к вершине.
Их руки тянулись к нашей машине. Глаза разглядывали меня сквозь стекла. Масса тел и лиц плотной стеной замыкалась за нами. Людей было так много, что они загородили собой солнечный свет.
Я сидел на заднем сиденье нашей машины в темноте, смотря на лица, жаждущие увидеть меня, слушая их крики.
– Вот он! Он здесь!
– Ты нервничаешь?
– Можно поговорить с тобой до начала соревнования?
– Что ты ел на завтрак?
– Что ты собираешься сделать со всеми этими деньгами?
– Приедешь ли ты в нашу школу, чтобы полетать?
– Ты с другой планеты?
– Эй! – Кто-то с силой стукнул по стеклу машины. – Можно мне автограф? – Он постучал снова. Я втиснулся в сиденье.
– Впечатляет, правда? – Папа улыбнулся мне через зеркало заднего обзора.
– Джек, мы любим тебя! Ты самый классный! Джек, научи меня летать! – крики раздавались со всех сторон.
Папа припарковал машину.
Толпа надавила на двери, не выпуская нас. Машина начала потрескивать под этим напором.
Я вцепился в кресло так, что пальцы стали белыми.
– Разойдитесь! Дайте пройти! – Взвод полиции расчистил путь к машине.
Офицер открыл дверь. Я не двинулся.
– Пойдем, Джек! Пора! – сказал папа.
На подкашивающихся ногах я вышел из машины. Толпа оглушительно заревела.
– Джек! Джек! Джек! – Я уже оглох от этого грома.
Полицейские организовали заслон, оттесняя и толкая людей назад. Я пошел к большой платформе, построенной специально для гонки.
Сотни рук взметнулись вверх, пытаясь дотронуться до меня. Кто-то схватил меня за штанину. Потянули за плащ, в неистовом безумстве дергая полы. Они уже начали стягивать меня вниз.
Я с усилием отскочил назад, чтобы освободиться от этих жадных рук.
Полиция пыталась удержать толпу, но сзади накатила мощная волна, и полицейский барьер разомкнулся.
Люди навалились прямо на меня.
Меня начали давить.
Я тонул. Тонул в этих руках и ногах и кричащих лицах. Волна холодного панического ужаса прокатилась по мне.
Я потерял родителей в море тел.
Толпа зажевала меня и понесла с собой.
– Джек! Джек! Джек! – Они снова и снова скандировали мое имя.
– Мам! Пап! – Я попытался перекричать эту толпу.
Но ничего не видел.
Я не мог дышать.
Судорожно глотая воздух, я начал понимать, что не сделаю этого.
Толпа… Она увлекала меня за собой… и зажевывала…
29
Потом я почувствовал, как кто-то схватил меня за плечи.
– Сюда, Джек.
Два полисмена проводили меня к ступенькам на платформу. Четверо других офицеров в темно-зеленой форме окружили меня.
Когда я добрался до верхушки, то с облегчением вздохнул и посмотрел на людей. Тысячи и тысячи людей, собравшихся внизу на мили вокруг.
– Джек! – Кто-то сунул мне микрофон в лицо.
– Джек! Сюда, пожалуйста. – Другой микрофон.
– Джек! Джек! Джек! – сотни микрофонов внезапно возникли передо мной.
Щелкали камеры.
– Как ты думаешь, сможешь ли ты победить? – не отставал репортер.
– Я…
– Когда ты научился летать? – другой репортер.
– Три месяца…
– Что было в секретном рецепте? – еще один.
Все задавали вопросы. Одни и те же.
Камеры щелкали непрерывно.
– ДЖЕК! ДЖЕК! ДЖЕК! – отовсюду звали меня.
Меня бросило в жар, потом в холод. Капли холодного пота заскользили за шиворот.
Я потянул за ремешок моего серебряного плаща на шее.
«Я задыхаюсь, – подумал я. – Это убьет меня».
Толпа людей продолжала выкрикивать мое имя.
И имя Вилсона.
Я посмотрел на другую сторону платформы.
Он был там. Вилсон в своем неоновом прикиде супергероя. Руки в боки. Подбородок кверху. Смеется с газетными репортерами. Улыбается для журналистов. Веселится в камеры.
«Он ОБОЖАЕТ это! – осознал я. – Как он может? Как вообще кому-то может нравиться это?»
– Итак, мы начинаем, – сказал ведущий мне и Вилсону.
– Вот что. – Вилсон хлопнул меня по спине. – Прости меня, Джеки.
– Простить за что?
– Прости, что мне придется победить тебя перед двумя миллиардами людей, – захохотал он. – Удачи, Джеки. Она тебе пригодится.
Судья в полосатой майке попросил нас пожать друг другу руки перед началом гонки. Я пожал руку Вилсона, пытаясь сжать его пальцы до хруста. Но Вилсон лишь скроил свой «ужасный оскал Вилсона».
– Гонка начинается! – Голос ведущего перекрыл невероятный гул толпы.
Толпа заволновалась. Шум постепенно стих до низкого шепота.
Судья поднял пистолет.
Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.
Я закрыл глаза и стал ждать звука выстрела.
БУМ!
30
Выстрел зазвучал в ушах.
Я открыл глаза в тот момент, когда Вилсон оторвался от земли. Его плащ развевался по ветру позади него.
Я поднял руки.
Подпрыгнул в воздух.
И тяжело шлепнулся на землю.
Возглас удивления вырвался из толпы.
Я снова поднял руки. Они дрожали на фоне голубого неба.
Я согнул колени и оттолкнулся посильнее.
И с грохотом приземлился на твердую платформу.
В толпе послышались разочарованные возгласы. Я видел их открывшиеся рты, широко распахнутые глаза. Все они были начисто ошеломлены.
Я попытался снова.
Ничего.
Я посмотрел в небо, где Вилсон свободно и легко парил где-то около больших букв «ГОЛЛИВУД».
– Я… я не могу летать! – закричал я. – Я больше не могу летать. Я потерял это! Все пропало!
Папа взбежал ко мне по ступенькам. Лицо его было безумным.
– Попытайся снова! Давай, Джек! Попробуй еще раз!
Я сделал долгий, глубокий вдох.
Поставил ноги вместе.
Я согнул колени и изо всех сил подскочил вверх.
И упал.
Ничего.
Бесполезно.
– Я потерял это! – закричал я. – Я больше не умею летать. Я не могу летать!
Я посмотрел вверх на Вилсона. Он уже облетел буквы и возвращался обратно.
«Вилсон опять победил, – сказал я себе. – Он снова победил».
31
Лето проходило, но мы больше не видели Вилсона. Он все время был очень занят полетами. Своим ТВ-шоу каждую неделю. И различными презентациями по всей стране.
Осенью ему пришлось покинуть среднюю школу Малибу, потому что он постоянно путешествовал. Всегда летал где-то. Работал, работал. Все бегом.
В теленовостях я видел армию поклонников и сторонников, следовавших за ним везде, куда бы он ни пошел. Над ним проводились сотни экспериментов в попытке докопаться до заветной тайны полета человека.
Иногда Вилсон бывает дома, но тогда он слишком устает, чтобы встречаться со своими старыми друзьями. Мия говорит, что это не имеет значения, потому что проводить время со мной гораздо интереснее и веселее.
Я вернулся к своей прежней обычной жизни. Морти тоже. Он наконец-то вышел из своей будки. И больше не улетает в небо, с тех пор как я привязал двухфунтовый камень к его ошейнику.
Этан, Рей и я собираемся на игру «Лейкеров» сегодня вечером. А завтра Мия пригласила меня на концерт «Пурпурной розы». В следующий уик-энд мы вместе берем уроки тенниса.
Мы никогда не обсуждаем ту большую гонку и как Вилсон выиграл.
Мы больше никогда не говорим о полетах вообще.
Я скрыл мой секрет от Мии. Я скрыл его ото всех.
Я никогда никому не скажу, что я все еще умею летать.
Никогда не расскажу, что я только притворился, что потерял свою удивительную способность в то утро большой гонки.
Да, да. Вы слышали? Я только притворился.
Я специально позволил Вилсону выиграть гонку.
Почему?
Потому что понимал, что это единственный для меня способ победить.
Это был единственный способ избавиться от всех этих людей. И вернуть своих друзей и свою прежнюю жизнь. Единственный способ быть счастливым.
Я говорил вам: я не отношусь к типу детей, которые любят соревноваться. Ненавижу состязания. И мне плевать на победу.
Итак, удача улыбнулась мне. Потому что даже сама мысль о том, что мне не важно выиграть, – это уже победа.
Иногда, поздно-поздно ночью, я тихонько выскальзываю из дома и летаю над Малибу, выше и выше над океаном. Я смотрю вниз на спокойные волны, мерцающие в лунном свете. Меня уносит с потоком ветра и несет прямо к луне, а прохладный океанский бриз обдувает мое лицо.
И я думаю о том, как я счастлив.
И как умен.
И я от всей души желаю Вилсону удачи.
Правда…
1 2 3 4 5 6 7 8 9