- Сбегай, позови Хрюкина.
- Какого Хрюкина?
- Ну, который Хопер.
- А-а, - сказал Пешнев и не двинулся с места. Идти куда-то, а тем более бежать по этой жаре ему не хотелось. - Так он же на работе.
- Сачкует, я его знаю.
- А ворота?
- Я посмотрю. Иди, скажи, чтобы быстро.
Хопер и в самом деле пришел быстро, Дубов даже не успел как следует все продумать для разговора с ним.
- Звал, начальник? - спросил Хопер, обмахиваясь розовой курортной панамкой, неизвестно откуда взявшейся в этом диком лесу.
- Почему не на работе? - сердито спросил Дубов. - Ты же мой актив, пример должен подавать.
- Так болен я.
- Чем же, интересно?
- Вот тут ноет, - прижал он ладонь к груди. - А еще тошнит.
- От самогона, небось? Где вы этот самосвал только берете?
- И голова кружится.
- А бок болит?
- Болит, начальник.
- Отлежал, небось.
- Обижаете. Ну, конечно, ваша власть... - заканючил Хопер и обиженно скорчил опухшую от сна рожу, сделавшуюся отнюдь не жалостливой, а смешной.
И Дубов рассмеялся.
- Сколько я отказников перевидал, и каждому хотелось морду набить. А глядя на тебя, у меня почему-то такого желания не возникает.
- Ну и слава богу. - Хопер открыто ухмылялся. - Это, наверное, от того, начальник, что, когда не болен, я работаю за двоих.
- А когда ты не болен?
Хопер почесал голову, надел панаму и ничего не ответил.
- А ну, пошли со мной.
В кабинете Дубов уселся в свое кресло, показал Хопру на стул напротив.
- Садись, угощайся.
- Благодарствуйте.
Хопер снял панаму, придвинулся к столу, взял ломтик колбасы, рассмотрел его со всех сторон и дурашливо вздохнул:
- Похмелиться бы, начальник.
- Все-таки похмелиться?
- Так ведь утром-то не пьют, а похмеляются.
- Так ведь день уже, - передразнил его Дубов.
- Да? - Хопер посмотрел на залитое солнцем окно и опять вздохнул: Жизня проклятая.
Он взял налитый наполовину стакан, понюхал водку, зажмурился и выплеснул ее себе в рот, как воду.
- Лихо. Сколько зараз можешь?
- Сколько дадут.
- А говоришь - болен.
Хопер искренне удивился.
- Это же лекарство.
- Лекарство, когда сто грамм, не больше. Вот я тебе столько и дал. Как, полегчало?
- Еще не понял.
- А я думал, ты понятливый.
- Так и есть, - быстро согласился Хопер.
- Догадываешься, зачем я тебя позвал?
- Догадываюсь. Все сполню, начальник.
- Хочешь, бригадиром назначу?
- Не. Бугру вкалывать надо, а у меня другие таланты.
Дубов внезапно вскочил, навис над столом, опершись о него руками.
- Слушай, Хрюкин, ты на меня обиды не держишь?
- Как можно, начальник?!
- Мы ведь всегда понимали друг друга, верно?
- Чего темнишь, Федор? - Хопер снизу вверх посмотрел на Дубова, ожидая, что скажет на такое обращение, которым давно не пользовался, и, помолчав, продолжил: - Говори, не тяни кота за хвост.
Дубов медленно сел, плеснул еще в стаканы.
- Давно ты меня так не называл. Думал, забыл уж.
- Я свое место знаю.
- Этим ты мне всегда и нравился...
- Да ладно, говори, что за дело, - нетерпеливо перебил Хопер.
- Особое...
- Провернем, не впервой.
- Если выгорит, получишь волю и вдоволь рыжевья.
- Ну...
- Где сейчас Красавчик с этим геологом, знаешь?
- Сам же отправил на новую вахту.
- Не дошли они, свернули с дороги. А куда?
- Куда, куда! - разозлился Хопер. Ему надоело крутиться вокруг да около. - На Кудыкину гору!..
- Именно на гору. Золото искать.
- Что?!
- Ты знаешь, за что Красавчик сидит?
- Знаю. За золото... На-адо же!..
Хопер сразу сообразил, что к чему. И так же, как недавно Дубов, удивился, что не допер сразу. Каким же дураком надо было быть Красавчику, чтобы сидеть в тайге на золоте и не припрятать чуток. И каким же идиотом надо было быть ему, Хопру, чтобы поверить сопливой трепотне Красавчика, не расколоть его тут, в бараке! А ведь мог, мо-ог!..
- В бегах они, вот что! А раз в бегах, значит, вне закона.
- В тайге-то любой вне закона...
- Значит, все понял?
- Понять-то понял, да ведь я на привязи.
- Они же сорвались. Куш-то больно хорош, стоит того. Два пуда чистейшего.
- Два пуда?!
Хопер вытер лоб панамой, которую в течение всего разговора мял в руках.
- Точно.
- Да-а!.. А где их искать, в тайге-то?
- Ты в географии рубишь?
- Разберусь, если надо.
Дубов вынул из стола и развернул жесткий лист географической карты, ткнул пальцем в середину зеленого пространства.
- Вот тут грохнулся вертолет с золотом. Он и сейчас там валяется, только без золота. А мы находимся вот тут. Гляди: отсюда то место - почти прямо на юг, километров сто двадцать. Если их выследить, дождаться, когда возьмут золото... Доходит?
- Ружьишко бы, - буркнул Хопер.
Он уже видел себя в засаде. Двое тащатся по тайге с тяжелыми сидорами... Брать их лучше ночью, когда уснут у костра...
- У Пешнева дома ружье на стене висит. А сам он тут у ворот стоит. Чего еще?
- Жратвы полный сидор.
Дубов вскочил, выкинул из шкафчика пустой вещмешок.
- Сгребай все со стола.
Он вышел и через минуту вернулся, положил на стол две буханки хлеба.
- Суй туда же.
- Одному трудновато будет.
- Возьми кого-нибудь, а то и двоих. Помани золотишком.
- Дуванить с ними?
- Делиться не обязательно. Они же в бегах будут. Возьмешь золото и можешь оставить их в тайге. Сумеешь?
- А чего?..
- Половина будет твоя. И досрочное освобождение за ударный труд. Идет?
Хопер молчал, не зная, что и сказать. Такой фарт подворачивается раз в жизни, как не согласиться!
- Я думаю, следует сказать и о том, что будет, если ты попытаешься слинять с золотом, - все тем же ласковым доверительным тоном продолжал Дубов. - Я спущу всех собак, понял? И тогда ты, беглый, будешь мне не только не нужен, а и опасен. Говорить дальше?
- Кончай, начальник, пену гнать. Если падлу во мне видишь, чего позвал? Давай тогда разойдемся по-хорошему.
- Это я так, для ясности. Сегодня и уходи. Пойдешь по дороге на новый вахтовый участок. Километрах в трех найдешь носилки и кучу проволоки, брошенные Красавчиком и Мухомором. С собой в тайгу они это не потащат. Оттуда держи прямо на юг. Гляди внимательней, я думаю, быстро выследишь эту парочку, поскольку они идут туда же. Так и дуй за ними, пока не возьмут золото.
- Дай мне карту.
- Она тебе ни к чему. А вот компас дам.
Он вынул из стола белый кругляшок ученического компаса, положил на стол.
- Как пользоваться, умеешь?
- А чего, - самоуверенно заявил Хопер, хотя никогда раньше не имел дела с компасом. - Стрелка дорогу покажет.
- Стрелка показывает не дорогу, а север-юг. Вот этот конец всегда повернут на север. Тебе, стало быть, в другую сторону. Усек?
- Ладно, начальник, разберусь.
- Тогда давай.
Дубов вылил остатки водки в стаканы, протянул свой через стол чокнуться и залпом выпил.
Всю дорогу, пока шел к своему бараку, Хопер то лыбился, то хмурился. Надо же, такую глупость сморозить: разойдемся по-хорошему. По-хорошему-то уж не получится. После всего, что сказал, начальник не оставит его. Хоть пиши на Дуба исповедь, хоть не пиши, все равно ты - покойник. Один выход идти в тайгу и добыть это золото. Правда, и потом Дуб может сыграть в другую сторону. Зачем ему отдавать половину золота да еще вешать на себя заботу о заключенном Хрюкине? Не проще ли избавиться от него, слишком много знающего?
Он даже остановился и оглянулся, так огорошила эта мысль. Но, поразмыслив, решил, что время есть и он что-нибудь придумает. Можно, например, не все разом выкладывать Дубу, а спрятать часть золотишка и отдать потом, в обмен на свободу...
Давно столько дум сразу не наваливалось на Хопра. Может, с того самого времени, когда разбирался со своей кличкой. В воровской малине кликуха не последнее дело. А у него что было? С малых лет дразнили Хрюком, поскольку такая у него не дворянская фамилия, - и он дрался. Потом обозвали Хряком, и он снова дрался. Даже кто-то Харей окрестил. С таким клеймом в авторитеты не выйти, как ни рвись. И тогда он понял, что должен сам о себе позаботиться. Однажды услышал по телику звучное словцо "Хопер" и решил: то, что надо. Недешево ему это обошлось. Один стишок чего стоил: "Кто у бабы баксы спер? - Хрюкин - вылитый Хопер". Вернее, не сам стишок, а то, что стихоплет повторял его весь вечер, пока компания гуляла за его, Хрюкина, деньги. Однако, прилепилось.
С подельником он порешил сразу: Рыжий. Этот при слове "рыжевье", то есть "золото", балдеет. И терпелив, и хитер, что змей.
Рыжий ошивался в столовой - тоже сачковал от работы, - это Хопер знал. Он спрятал вещмешок со жратвой за поленницу, что была возле кухни, заглянул в столовую, увидев Рыжего, поманил его пальцем. Тот подошел, удивленно уставился на Хопра.
- Что, кум мучает?
- Почему?
- Ты не в себе как.
- Заметно?
- Спрашиваешь.
- Пойдем.
Они вышли из столовой, обогнули сруб и сели на дрова, закурили.
- Если бы тебе пообещали полный карман рыжевья, свалил бы отсюда? спросил Хопер.
- Гы-ы! - залыбился Рыжий.
- Пойдешь со мной?
- За рыжевьем? Пойду.
- Тогда слушай сюда.
Он наклонился к нему и начал рассказывать о Красавчике, который, думали, показуху лепил, а на самом деле говорил правду, и теперь свалил вместе с Мухомором, знающим тайгу.
- Два пуда Красавчик припрятал. Если подловить их, когда найдут золотишко... Доходит?
- А где их искать? - оживился Рыжий. - Тайга во-он какая.
- Я знаю где.
- Когда пойдем?
- Прямо сейчас... - Хопер встал, обошел поленницу, заглянул за нее. Сидор видишь?
- Чей это? - изумился Рыжий.
- Наш. Жратва на первое время. Дуй в барак, возьми что надо. Телогрейку не забудь.
- Жарко же.
Хопер зло уставился на него.
- Ты чего, на курорте? Тайга лопухов не любит...
Из-за сруба высунулась знакомая рожа, затем и весь он вышел, длинный, согнутый, с виноватой улыбкой, - мешковина, а не блатарь.
Хопер побелел.
- Паря? Подслушивал, гад?!
- Возьми меня, а? - заканючил Паря.
- Пош-шел!.. - взвился Рыжий.
- Я бывал в тайге. На охоту ходили...
- Ладно, - согласился Хопер, вспомнив слова Дуба о двух подельниках.
- Рыжевье с тобой дуванить не будем, самим мало! - заорал Рыжий.
- Глохни! - зашипел на него Хопер. - Там всем хватит.
Он оглянулся, подошел, посмотрел за угол: нет ли еще кого подслушивающего. От барака топали в столовую два ложкомойника, но они были далеко, слышать ничего не могли.
- Берите этот сидор и сваливайте. Выйдете на дорогу, что ведет к новой вахте, и по ней шагайте три километра. Там будет куча проволоки. Возле нее ждите меня.
- А ты?
- У меня дело есть. - Заулыбался и не утерпел, сказал: - Попробую ружьишком разжиться...
* * *
Рассвет был долог и холоден. В низине лежал туман, густой, как молоко. Кусты обвисли, отяжелев от росы, и ветки пихты были так мокры, словно ночь пролежали под дождем.
Проснувшись, Красюк увидел Сизова возле костра. Он отряхивал сучья и подкладывал их в костер. Наблюдая за ним, Красюк вспоминал ночное свое приключение: сон это или все было на самом деле? Наконец спросил:
- Чего это было ночью-то?
- Енотовидная собака, - ответил Сизов и кивнул куда-то в сторону.
Приподнявшись, Красюк увидел сначала след на примятой мокрой траве, затем разглядел возле костра серый комок убитого животного длиной с руку, с острой мордой и короткими лапами.
- Ловок, ничего не скажешь. И как ты ее углядел в темноте? восхищенно сказал Сизов. - Не деликатес, ну да с голодухи сойдет.
- Я? - удивился Красюк.
- А кто же? Понимаю, сама подошла. Ну да и ты не промахнулся, молодец. Ее ведь искал ночью-то?
Красюк промолчал. Ему было и смешно, и вроде даже как-то неловко.
Енотовидной собаки хватило ненадолго. Уже к вечеру от нее остался небольшой кусок, который Сизов, не обращая внимания на ворчание Красюка, отложил про запас...
И снова они шли, то взбираясь на сопки, то скатываясь с них в болотистые низины. Почти не разговаривали даже тогда, когда валились на траву, давая ногам короткий отдых. И снова ночевали у дымного костра, уставшие, опухшие от комаров и мошки.
К исходу следующего дня голод снова стал одолевать их. Лес был полон живности, но без ружья нечего было и надеяться добыть что-либо.
В небе кружили орлы, сытые, неторопливые: еды для них хватало. В одном месте орлов было несколько, они пролетали над кронами деревьев, высматривая добычу.
- Охотятся за кем-то, - сказал Красюк, останавливаясь.
Ему вдруг пришла в голову мысль поживиться за счет орлов. Выследить, когда они накроют жертву, и подбежать, отнять. И он принялся рассуждать о том, что выслеживают орлы кого-то крупного, иначе чего бы охотились стаей. А крупного зараз не сожрут, что-то да останется.
- В эту пору орлы птицами питаются, - пояснил Сизов.
- Значит, чего-то другого захотелось. Когда хочется, разве с порядками считаются?
Орлы снова скрылись в кронах деревьев. Но вот где-то в листве раздался резкий, как выстрел, орлиный клекот, и вся стая вскинулась, кругами пошла к земле. И тогда стало ясно, за кем так настойчиво охотились орлы. Это был заяц, молодой и неопытный. Он выскочил из травы и поскакал по голому склону сопки, слишком уверенный в своих быстрых ногах. Орлы закружились быстрее и вдруг резко, один за другим, ринулись вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26