— Я следила за вами каждую ночь, всю неделю. Восхищалась вашей преданностью. Два дня отгула провела у его постели. Когда у него начался кризис и случился инфаркт.
Питтману не хватало воздуха.
— Поэтому я не поверила газетам, не могла себе представить, что вы способны совершить убийство. И одержимы лишь одним желанием — покончить с собой из-за собственных проблем и утащить в могилу других. Целую неделю я наблюдала за вами в реанимационной палате и поняла, что вы человек мягкий и не способны нанести вред кому бы то ни было. Во всяком случае, намеренно. Себе — да. Но не другим.
— Вы, наверное, удивились, когда я появился в больнице?
— Скорее, растерялась и не могла понять, что происходит. Потенциальный самоубийца и к тому же убийца не явится в реанимационную палату. Не прикинется детективом и не станет задавать вопросы о Джонатане Миллгейте, ни за что не станет. Вы больше походили на человека, попавшего в ловушку и пытающегося любым способом доказать свою невиновность.
— Я так ценю ваше доверие.
— Не обольщайтесь. Я вовсе не доверчивая простушка. Но я видела, как вы страдали, когда погибал ваш сын. Мне не доводилось встречать такой глубокой любви. Казалось, ваша психика просто не выдержит.
— Итак, вы позволили мне сыграть роль детектива.
— Что еще мне оставалось? Допустим, я призналась бы, что знаю вас. Вы запаниковали бы и оказались за решеткой.
— Или стал бы покойником.
13
Кто-то постучал в дверь. Питтман, вздрогнув, посмотрел на Джилл:
— Вы кого-нибудь ждете?
Джилл удивленно вскинула брови:
— Нет, никого!
— Вы закрыли за мной дверь?
— Еще бы! Ведь мы в Нью-Йорке!
Стук повторился.
Питтман заставил себя подняться.
— Принесите мой плащ. Бинты суньте под раковину в кухне. Я спрячусь в стенном шкафу. Только не выдавайте меня.
В дверь забарабанили кулаками.
— Откройте. Полиция.
Джилл повернулась к Питтману.
— Полиция, — повторил тот. — Не исключено. А может, и нет. Не выдавайте меня, прошу вас. — Страх победил слабость. Питтман взял плащ у Джилл и добавил: — Притворитесь, что спали.
— А вдруг это полицейские? Они могут вас обнаружить.
— Скажете, что я заставил вас лгать под страхом смерти.
Дверь содрогалась от ударов.
— Минуточку! — крикнула Джилл и посмотрела на Питтмана.
Тот нежно коснулся ее руки и прошептал:
— Верьте мне. Умоляю. Не выдавайте меня.
Направляясь к стенному шкафу, Питтман незаметно вытащил из кармана плаща пистолет и с сильно бьющимся сердцем укрылся в темной духоте шкафа, между одеждой, плотно закрыв за собой дверь.
Через несколько секунд, которые Джилл, видимо, использовала, чтобы скрыть следы его пребывания в квартире, Питтман услышал, как она накидывает дверную цепочку. Затем послышался щелчок открываемого замка. Он представил, как девушка открыла дверь ровно настолько, насколько позволила длина цепочки, и глянула в образовавшуюся щель.
— Да? Чем могу быть полезной?
— Почему вы так долго не открывали?
— Спала. После ночного дежурства.
— Откройте же!
— Не раньше, чем вы предъявите ваши удостоверения.
К своему изумлению, Питтман услышал удар по двери, треск расколовшегося дерева и звон вырванной цепочки.
Потом тяжелый топот в прихожей. Дверь захлопнулась, в замке повернули ключ.
— Эй, что вы?..
— Где он, леди?
— Кто?
— Питтман.
— Кто?!
— Не прикидывайтесь невинной овечкой. Нам известно, что он поднялся сюда. За вашим домом ведется наблюдение. После того, как Питтман побывал у священника, мы сразу смекнули, что он обойдет всех, кто мог слышать слова Миллгейта перед смертью. И, как видите, не промахнулись.
— Не понимаю, о чем вы.
— Здесь никого нет, — донесся голос из спальни, — я проверил.
— Второй выход есть, леди?
— И в ванной никого, — раздался голос третьего бандита.
— Вы делаете мне больно.
— В кладовой его нет.
— Проверь стенной шкаф в холле.
— Так где же он, леди?
Джилл вскрикнула. Питтман услышал шаги рядом с собой.
Плотный мужчина распахнул дверь, коротко выдохнул при виде Питтмана и стал поднимать пистолет с глушителем, но Питтман выстрелил первым, и бандит рухнул.
В шкафу выстрел прозвучал так оглушительно, что у Питтмана зазвенело в ушах. Он выскочил из укрытия и направил кольт на двух типов, один из которых так выкрутил руку Джилл, что та упала на колени с искаженным от боли лицом.
Глянув на Питтмана с направленным на них пистолетом, бандиты замерли.
— Руки вверх! — взревел Питтман.
Убийцы, глядя на кольт, неохотно повиновались. Джилл в изнеможении опустилась на пол.
— Полегче, — произнес один из них. — У тебя так трясутся лапы, что пушка сама может выпалить.
— Верно, — подал голос второй. — Не осложняй своего положения. Мы из полиции.
— Это вам приснилось. Выше руки. Бросьте оружие за спину.
Бандиты заколебались, взвешивая свои шансы.
— Живо! — Палец на спусковом крючке кольта слегка напрягся.
Оружие с тяжелым стуком упало на пол.
Питтман обошел Джилл, преодолев дрожь, поднял пистолет с глушителем. После перестрелки в церкви в кольте оставался один патрон, и Питтман уложил им бандита, открывшего шкаф. И теперь блефовал, угрожая противникам незаряженным кольтом. Он, правда, успел бесшумно передернуть затвор, и пустой патронник таким образом не был виден.
Бандиты заперли дверь изнутри, и сейчас кто-то барабанил в нее.
— Джилл! Джилл! У вас все в порядке? — спрашивал кто-то тонким голоском.
— Кто это? — спросил Питтман у Джилл.
— Старик из соседней квартиры.
— Скажите, что вы раздеты, не можете открыть, что из-за телевизора не было слышно стука.
Джилл пошла к дверям, а Питтман скомандовал:
— Распахните и поднимите пиджаки.
Года два назад, когда он писал о тренировках в полицейской академии, инструктор пригласил его поучаствовать в семинаре по задержанию преступников. И сейчас Питтману очень пригодился этот опыт.
Бандиты подняли пиджаки, но оружия Питтман не обнаружил, хотя не был уверен, что его действительно нет.
— На колени!
— Послушайте, Питтман!
— Не бойтесь, я не пристрелю вас, как вашего дружка.
— Мы вам верим.
— В таком случае — на колени. Прекрасно. Теперь скрестите лодыжки и сомкните на затылках пальцы.
Пока бандиты выполняли приказ, вернулась Джилл.
— Сосед ничего не заподозрил?
— Думаю, нет.
— Отлично.
— Ничего хорошего. Он сказал, что позвонил в полицию, прежде чем постучаться ко мне.
— Господи, — простонал Питтман. — В таком случае поторопитесь. Мы свяжем этих типов и скроемся.
— Мы?!
— Да, и вы тоже! Они вычислили всех, с кем Миллгейт мог говорить перед смертью, в том числе и священника, у которого я побывал.
— Какого священника?
— Того, о котором вы мне сказали. Отца Дэндриджа. Послушайте, на объяснения нет времени. Священник мертв. Его застрелили. А теперь на очереди вы, потому что знаете по их мнению, слишком много.
— Полиция меня защитит.
— Но ведь и эти из полиции. Они сами сказали. — Глаза у Джилл округлились. Наконец-то до нее дошло, что происходит.
14
Пока Джилл одевалась, Питтман связал бандитов по рукам и ногам, использовав для этого бинты и пластырь. Внизу завыли полицейские сирены, и Джилл с Питтманом выскочили в коридор. Встревоженные выстрелом соседи выглядывали из своих квартир, но, едва заметив Питтмана, быстро захлопывали двери.
Питтман подбежал к лифту, но тут же передумал.
— Мы можем оказаться в ловушке, — бросил он и потянул Джилл за рукав к лестничной клетке. Какое-то мгновение она сопротивлялась, но потом заспешила вслед за ним. С пятого этажа они добежали до третьего, потом до второго, а на первом замерли, прислушиваясь к вою приближающихся сирен.
Питтман набрал в легкие воздух и, указывая в конец коридора за спиной, спросил:
— Это выход?
— Да, но...
— Быстро. — Он схватил Джилл за руку и потащил через коридор к небольшому вентиляционному дворику с мусорными ящиками вдоль стен.
— Но здесь тупик!
— Я и пыталась вам это сказать. — И Джилл повернулась, чтобы бежать в обратную сторону.
— А это? — Питтман указал на дверь прямо перед собой, подбежал к ней, повернул ручку и застонал, обнаружив, что она заперта. Стараясь изо всех сил унять дрожь в руках, он вытащил армейский нож и радостно вскрикнул, когда отмычки сработали и дверь распахнулась. Оказалось, что она выходит в коридор здания, примыкавшего к дому Джилл. Как только Джилл прошла вслед за ним, Питтман запер дверь на замок. Пока полиция ее откроет, они с Джилл будут уже далеко. Когда они добежали до Восемьдесят шестой улицы, Питтман представил себе, как патрульные машины съезжаются сейчас к дому Джилл на Восемьдесят пятой.
В двух кварталах к востоку находился Центральный парк. Одежда Джилл — кроссовки, джинсы и свитер — позволяла ей бежать без всякого труда. Она лишь плотнее прижимала локтем сумочку. Еще в больнице, наблюдая за ее уверенными, изящными движениями, Питтман подумал, что девушка наверняка занимается спортом. И вот теперь ее длинный шаг и ровный ритм бега подтвердили его предположение.
Питтман и Джилл перешли на ходьбу, чтобы не привлекать к себе внимания, но, очутившись в парке, снова побежали. Двигаясь на восток, они миновали детскую игровую площадку, затем, свернув на юг, пробежали мимо взрослых, играющих в бейсбол на Большой поляне, оставив позади театр «Делакорт», озеро и замок Бельведер, и выбрали одну из узких тропок, вьющихся в районе парка, известном под названием Рэмбл.
Было уже почти два часа. Солнце, несмотря на апрель, припекало, и когда они достигли уединенной части обширного парка, Питтман был весь в поту. Обогнув группу крупных валунов, они постепенно замедлили бег и наконец остановились.
Издалека доносились звуки сирен. Питтман, пытаясь отдышаться, прислонился к стволу дерева, казавшегося зеленым из-за распускавшихся почек.
— Мне... Мне кажется... за нами не следили.
— Все равно. Это ужасно.
— Что?
Лицо Джилл было непроницаемо, как маска.
— Я еще раз прокрутила ситуацию. Мне не следовало бежать. Просто дома мне стало страшно.
— А сейчас разве вам не страшно? — спросил Питтман.
— Врываются эти типы. Вы убиваете одного. Раньше мне не приходилось видеть, чтобы так... Вы говорили странные вещи. Сбили меня с толку. Думаю, мне следовало дождаться полицейских. — Джилл провела ладонью по своим светлым волосам. — И вам тоже. Они помогли бы.
— Ну да, посадили бы меня за решетку, а потом прикончили.
— Это какой-то бред! Настоящая паранойя!
— А вы, очевидно, считаете нормой, когда к вам в дом врываются убийцы. Я не параноик. Я мыслю рациональными категориями. С вечера четверга везде, где бы я ни появлялся, меня пытались убить. Я не желаю оказаться в тюремной камере и превратиться там в мишень.
— Но теперь меня сочтут соучастницей.
— Вы и есть соучастница. Вы вовлечены в это дело, и полиция не станет вас защищать от убийц.
Джилл ничего не оставалось, как в полном замешательстве качать головой.
— Послушайте, — продолжал Питтман, — я всего лишь пытаюсь спасти вам жизнь.
— Но моя жизнь не нуждалась бы в спасении, не появись вы сегодня в моем доме.
От этой реплики Питтман дернулся так, словно получил пощечину. И хотя неподалеку, на соседней тропе, слышался детский смех, там, где стояли они, наступила мертвая тишина.
— Вы правы, я совершил ошибку.
— Простите, я не должна была вам этого говорить.
— Это вы меня простите, — произнес Питтман и пошел прочь. На его руке висел плащ, карманы оттягивали кольт, трофейный пистолет и обоймы, извлеченные из оружия двоих бандитов.
— Эй! Куда вы направились?
Питтман не отвечал.
— Подождите!
Питтман не реагировал.
— Подождите! — Джилл догнала его. — Я же попросила у вас прощения.
— Но вы сказали сущую правду. Не появись я в вашем доме, все было бы в порядке. И отец Дэндридж остался бы жив, не приди я к нему. И Миллгейт не умер бы, и Берт. Кроме того...
— Нет! Да выслушайте же меня наконец! — Джилл взяла Питтмана за плечи и повернула лицом к себе. — Вы ни в чем не виноваты. И я еще раз прошу прощения за мой упрек. Вы никому не желали зла. А ко мне пришли за помощью, в которой нуждались.
Неожиданно раздались голоса и быстрые шаги. Похоже, по тропинке кто-то бежал. Питтман отступил в кусты, сжимая кольт в кармане плаща. Джилл укрылась рядом. Три бегуна в ярких тренировочных костюмах — двое мужчин и юная стройная женщина, переговариваясь и смеясь, пробежали мимо. И снова все стихло.
— Вы очень рискнули, последовав за мной, — проговорил Питтман. — Вам лучше было позвонить в полицию, как вы и хотели. Заявить, что я заставил вас уйти вместе со мной, что вы опасаетесь нового вторжения бандитов в ваше жилище, и даже сообщить о моей невиновности, хотя в это вряд ли поверят.
— Нет.
— Что нет? Вы не хотите говорить о моей невиновности?
— Вообще ни о чем. Пожалуй, вы правы. В полиции меня допросят и отпустят. Но я по-прежнему буду в опасности. Если даже попрошу взять меня под охрану. Ведь так не может продолжаться вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47