– Как бы я хотел, чтобы так и было! – воскликнул Казимир искренне.
Привстав с колен, он уселся на стропило, продолжая обнимать Юлианну за плечи. Он позабыл про свои раны и чувствовал только тепло ее тела под своей рукой.
Девушка тем временем снова разразилась рыданиями. Ей удалось снова заговорить только после нескольких неудачных попыток.
– Если бы я раньше знала… того, кто был… Теперь я понимаю, что видела признаки, – размышляла она вслух.
Казимир посмотрел на нее с мрачной озабоченностью.
– Эти его рубашки… Должно быть, они были в крови. И потом он всегда так быстро излечивался от ран… Кляус казался воспитанным и светским, но он был одновременно циничным и безжалостным…
Казимир почувствовал, что бледнеет. Юлианна описывала не только Зона Кляуса, но и его самого. Радуясь тому, что на чердаке было достаточно темно, он прижал Юлианну к себе.
– Но даже если бы я знала, – продолжала девушка, – если бы могла прочитать, что значат эти признаки, то и тогда я не смогла бы…
Прежде чем произнести следующую фразу, она обратила к Казимиру свои полные слез глаза.
– Я любила моего двоюродного деда, Раненое Сердце. Несмотря на все его грехи и то… отвращение, которое он во мне вызывал… Я любила его. Но раз уж он оказался чудовищем…
Казимир почувствовал, как его грудь стянуло словно железным обручем.
– Я Раненое Сердце только на сцене. По-настоящему меня зовут Казимир.
Заплаканное лицо Юлианны просветлело:
– Казимир?…
Казимир невольно улыбнулся.
– Казимир. Это… красивое имя, – сказала Юлианна, словно пробуя его имя на язык. – Как тебе удалось справиться с оборотнем, Казимир?
– У оборотней есть свои уязвимые места, – отозвался Казимир неубедительно.
– Я вовсе не хочу знать все кровавые подробности, – сказала Юлианна усталым и безразличным голосом. – Мне только хотелось бы знать, как тебе удалось выйти из этой схватки живым.
Юноша почувствовал, как железный обруч туже стягивает его грудь.
Ты говоришь это так, словно на мне нет ни единой царапины, – сказал он глухо, только сейчас заметив, что они перешли на “ты”. – Между тем тебе известно, что это не так.
Он вытянул руку так, чтобы на нее упал свет луны, желая продемонстрировать часть глубоких царапин.
Юлианна ахнула и вскочила.
– Говорят, что это заразная болезнь… Я имею в виду ликантропию. Все дело в крови. Если его кровь смешалась с твоей…
Она не договорила. Схватив Казимира, она потащила его за собой прочь с пыльного и темного чердака. Казимир молча следовал за ней, наклоняя голову, чтобы не задеть перекрытия кровли. Юлианна не останавливалась. Они промчались по извилистым и запутанным коридорам усадьбы, то и дело сворачивая то влево, то вправо, и наконец спустились по лестнице, ведущей в подвал.
Здесь, перед дверьми небольшой комнаты, Юлианна сняла со стены фонарь и сказала решительно:
– Необходимо очистить твои раны.
Она вошла в двери, все еще таща его за собой.
Внутри комната оказалась оклеенной темно-красной бумагой, а вдоль стен темнели многочисленные полки и темные шкафы с выдвижными ящиками и фарфоровыми ручками. Свет фонаря отражался от бесчисленных стеклянных кувшинов и банок, которыми были заставлены полки. На шкафчиках стояли странные приборы, сделанные из фарфора и почерневшей меди. В центре комнаты стоял тяжелый приземистый стол, а холодный каменный пол скрывался под испещренным подозрительными пятнами ковром. В одном из углов, вделанная в сложенную из кирпичей опору, виднелась странная железная бочка.
– Что это? – с удивлением спросил Казимир. – Неужели Зон Кляус был еще и колдуном?
Юлианна, почти совсем успокоившись, улыбнулась ему:
– Нет, это комната лекаря. Она принадлежит алхимику Рихтеру.
Юлианна подтолкнула юношу к столу и заставила сесть.
– Алхимику? – с подозрением переспросил Казимир.
– Да, – кивнула Юлианна, разводя в металлической бочке огонь. – Алхимики верят, что порошок высушенного растения или части животных помогают людям вылечиться. Они, конечно, не такие искусные врачеватели, как жрецы, но дядя не очень-то любил последних.
Казимир, сидя на столе, неуверенно улыбнулся. Юлианна зажгла еще несколько ламп и повернулась к нему.
– Не бойся. Я хочу только промыть и перевязать твои раны.
Лицо ее вдруг омрачилось.
– Вдруг эта плохая кровь попала в твои раны? Придется присматривать за тобой, когда наступит следующее полнолуние.
Она подумала еще немного и неожиданно озорно добавила:
– Может быть, даже придется надеть на тебя наручники.
Казимир деланно рассмеялся, хотя по спине его пробежал холодок. Юлианна тем временем налила воды в чайник и по-
Ставила его на железную бочку. Потом она подошла к юноше.
– Покажи мне, где твои раны.
– Только на руках и на плече, – осторожно ответил Казимир.
– Мне нужно осмотреть их, – сказала Юлианна, осторожно спуская с его плеч изорванную накидку, жесткую от засохшей крови. Наконец ткань соскользнула, и Казимир затянул ее вокруг пояса. В комнате было прохладно, и он весь покрылся “гусиной кожей”.
Теплые пальцы Юлианны скользнули по первому из пяти длинных шрамов, который начинался на плече, пересекал лопатку и спускался чуть не до крестца. Она даже подняла повыше фонарь, чтобы лучше рассмотреть их.
– Странно, – растерянно сказала она. – Крови много, а рубцы как будто совсем не глубокие.
Казимир снова вздрогнул. “Конечно, они не глубокие, – подумал он. – Я вылечился, когда превращался в волка и обратно. Необходимо отвлечь ее”.
– Как ты думаешь, что мне делать со всеми землями, которые теперь стали моими?
– Что ты имеешь в виду? – спросила девушка не отрываясь от работы.
– Для начала я хотел бы построить новый сиротский приют, – объяснил Казимир. – Кроме того, я уже объявил веру в Милила. государственной религией.
– Ох, – воскликнула Юлианна, продолжая заниматься своим делом. – Ты хочешь спросить, какие реформы следует провести в первую очередь?
Она обернулась и, взяв с печки закипевший чайник, налила воды в небольшую миску, которую поставила на столе за спиной Казимира. Почувствовав кожей спины поднимающийся из миски горячий пар, Казимир вздохнул.
– Да, – отозвался он. – Как лучше всего помочь бедным?
– Хороший вопрос, – неожиданно сухо сказала Юлианна, поднося мокрую тряпицу к его спине. – Трущобы Гармонии не годятся даже для бродячих собак.
– Гм-м-м… – Казимир внезапно выпрямился. – У меня, кажется, есть идея, – сказал он. – Мы поможем бедным при помощи песен.
– Как это?
Юноша обернулся к Юлианне через плечо.
– Что если я объявлю, что в этом году праздник Урожая будет проходить не в амфитеатре и не в Хармони-Холле, а в трущобах?
Обжигающая ткань прекратила свое движение вдоль его спины. Юлианна испытующе посмотрела ему в лицо:
– Кто же захочет проводить там осенний фестиваль?
– Вот именно! – ответил Казимир улыбаясь. – Объявив об этом, я затем поделю трущобы на четыре или на шесть частей, смотря по тому, сколько у нас в городе лордов, и поручу каждому из них подготовить свою часть к празднеству. Накануне праздника я сам проверю трущобы и назначу наказание за каждое выбитое окно, за каждую кучку грязи, которую я увижу.
Теперь уже и Юлианна улыбнулась:
– Они построят изгороди и фонари, крепкие двери на смазанных петлях, выбелят известкой каждую стену!
– Они истребят всех крыс, сожгут мусор, выдадут убогим чистые туники, промоют канализацию и вывезут нечистоты на поля!
– Да, – кивнула Юлианна. – Но как нам не пустить крыс обратно после фестиваля, как научить народ держать себя в чистоте и заботиться о своих домах?
– Ты сказала “нам”, не так ли? – перебил Казимир, уставившись на нее.
Юлианна не ответила. Опустив глаза, она взяла его раненую руку и стала смывать с нее грязь и кровь. Наконец она сказала:
– Когда я впервые увидела тебя, Казимир, ты был хитрым, находчивым и сильным… – она замолчала и подняла на него свои зеленые глаза, прекратив омывать его раны. – Теперь мне кажется, что ты еще и добрый.

***
– Господин Казимир? – раздался голос мальчика-слуги.
– Что такое?! – встревожено крикнул в ответ Казимир, резко садясь на пуховой перине в спальне Мейстерзингера.
За оконным стеклом ярко сияло полуденное солнце. Голова его все еще была тяжелой со сна.
– Господин Казимир, – снова повторил от двери мальчишка. – К вам при-
Шли какие-то юрисконсульты, они хотят видеть вас.
– Кто-кто? – переспросил Казимир протирая глаза и пытаясь обрести равновесие на мягком матрасе.
– Юрис… В общем это такие люди, которые занимаются законами.
Казимир откинулся обратно на пышные подушки и натянул одеяло до самого подбородка.
– Что им нужно?
– О, у них к вам целая куча дел, – объяснил мальчуган.
– Им придется подождать, пока я оденусь, если только они не хотят увидеть меня голым, – вздохнул Казимир.
– Я так и сказал им, и даже послал слугу, чтобы он помог вам одеться. Казимир нахмурился.
– Я уже примерно лет шестнадцать одеваюсь самостоятельно. Не сомневаюсь, что и теперь я смогу обойтись без посторонней помощи.
– Но господин Кляус всегда…
– Мне нет дела до того, как вел себя Кляус. А теперь – брысь!
Слуга исполнил приказание, не проронив больше ни слова. Казимир еще раз вздохнул, с тоской глядя мимо кружевного шатра, натянутого над его постелью, на покрытый вычурной лепниной потолок.
"Как непривычно видеть все это после гнилых стропил “Красного Крылечка”, – подумал он. – Лепнина на потолке, да еще в гостиной засели какие-то юристы…”
Он схватился сильными пальцами за резное дерево кровати и сладко потянулся. Мускулы под повязками туго натянулись. Вспоминая Юлианну, какой он видел ее прошлой ночью, Казимир улыбнулся.
Затем он снова сел, спустив ноги с кровати. “Где Торис? – подумал он неожиданно. – Что могло с ним случиться? Был ли он вчера вечером среди зрителей – свидетелей его победы? Вряд ли. В этом случае он наверняка дал бы о себе знать. Наверное, он вернулся в храм”.
Казимир вскочил на ноги, собираясь одеться и немедленно отправиться в храм Мшила, но вспомнил о юристах.
Елечи его поникли. Как Мейстерзингер он был обязан с ними встретиться.
Казимир потянул на себя дверцы платяного шкафа и замер. Никогда в жизни он не видел столько красивой одежды. Глядя в недоумении на самые разные камзолы и платья, он подумал, что было бы весьма кстати, если бы кто-нибудь все-таки помог ему одеться.
Новый Мейстерзингер спустился по широкой каменной лестнице. Он был в алой накидке, желтой рубашке и оранжевом камзоле. Камзол был почему-то перепоясан кожаным ремнем, а вышитая золотом перевязь смяла кружева на воротнике. Под красные складчатые бриджи он надел чулки, которые почти что соответствовали цветовой гамме всего остального костюма. Высокие ботинки для верховой езды достигали середины голеней, а стальные шпоры угрожающе позвякивали о каменный пол при ходьбе.
С важным видом Казимир прошествовал в уставленный книжными шкафами кабинет, где дожидались его юристы. При его появлении все трое почтительно встали. Казимир нетерпеливо бросился в кресло и спросил:
– Что вам угодно?
Самый старший из троих и самый суровый на вид поклонился с изящным достоинством.
– Прежде всего, господин Казимир, позвольте представиться. Мое имя Ауслер.
– Меня зовут Шелцен, – сказал второй и тоже поклонился.
– А я – Махен, – закончил третий.
– Да, конечно, – вздохнул Казимир. – Так что же вам угодно?
– Сегодня мы должны решить сколько неотложных и важных дел, Мейстерзингер, – сказал Ауслер.
– А именно? – Казимир нетерпеливо взмахнул рукой.
– Во-первых, нужно правильно оформить ваше восшествие на пост Мейстерзингера Гармонии. Во-вторых, необходимо решить вопрос с похоронами вашего предшественника. В третьих – завещание.
– Что касается моего прихода к власти, то тут все соответствует праву и закону. Во время турнира трубадуров я стал вторым, уступив только Кляусу. Теперь Кляус мертв…
Ауслер неуверенно улыбнулся:
– Это понятно. Но вы не можете не признать, что вы сменили предыдущего Мейстерзингера на его посту при несколько необычном… да что там! При уникальном стечении обстоятельств. За всю историю Гармонии подобного ни разу не случалось. На протяжении двадцати лет Гармонией правил один человек. Его смерть и ваше… неожиданное появление заставляют господ аристократов колебаться. Ваша власть становится неустойчивой.
– Что же важнее – закон или мнение аристократов? – перебил Казимир.
– Безусловно закон важнее, однако…
– А что говорится в законе о случаях, когда Мейстерзингер умирает?
– Его должность переходит к человеку, который на состязании был вторым.
– Вот именно, – Казимир коротко кивнул. – Мне, как и вам, это известно. Не сомневаюсь, что аристократия тоже прекрасно осведомлена в этом вопросе.
– Прошу прощения, мастер Казимир, – вставил Махен. – Мы говорим сейчас не о законе, а о власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50