Бабе стояла у окна спальной. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Она махнула ему в ответ. Послав ей воздушный поцелуй, Карл вырулил на шоссе.
Хорошенький же денек ему предстоял: ленч на пару с жабой в мундире, которая ни в грош не ставит собственного кузена, поиски в городишке, ужин в Атлантик-Сити и, наконец, маленькая оргия в кровати – в огромной кровати, на которой можно было бы выстроить целый дом.
«Жизнь – сложная штука», – решил Карл.
Леонард стоял в конце подвального коридора и чутко прислушивался.
Он сам не знал, что рассчитывал услышать. Тишину нарушал лишь ровный шум генераторов, снабжавших здание энергией.
И все же он вслушивался в эту тишину, жалея о том, что вокруг маловато света.
Лампочка у входа плюс еще одна, в дальнем конце коридора. Больше и не требовалось. Они с Розмари были единственными, кто работал в этом помещении. Майор Тонеро был единственным, кто сюда заходил.
Леонарда не оставляло ощущение, будто, кроме собственного дыхания, он слышит еще какой-то звук.
«Становишься психопатом», – подумал он и направился в офис Проекта. Справедливости ради надо отметить, что у него были для этого основания. Кое-что получалось – еще больше не получалось, так что он уж и не знал, плакать ему или смеяться. От Розмари помощи ждать не приходилось – она только бесконечно пилила его, напоминая – в чем, кстати, не было никакой необходимости, – что, если на сей раз у него ничего не выйдет, то никакой поддержки он больше не получит.
Леонард боялся, что вскорости не будет и его самого.
Пройдя десять ярдов, он дошел до первой из трех расположенных по правую руку дверей.
Она вела в его личный кабинет. Никаких табличек – лишь унылая серая сталь. Вторая дверь была точно такой же – за ней размещался аналитический центр Проекта. Он заглянул в окошко из армированного стекла, но никого не увидел. Розмари, должно быть, еще не вернулась с обеда.
Третья дверь была заперта.
Леонард беспокойно посмотрел на нее и оглянулся. Он должен все выяснить.
Придерживая рукой ключи в кармане, чтобы те не звенели, он подошел к двери и заглянул в глазок из пуленепробиваемого стекла.
В кресле никого не было, как не было никого и за столом, на котором лежали лишь блокнот да ручка. Кровати в глазок видно не было.
Леонард повернул выключатель, легонько постучал костяшкой пальца по стеклу и в ужасе отпрянул – из-за двери ему ухмылялась чья-то рожа.
– Черт возьми, – пробормотал Леонард. – Ты испугал меня до смерти.
Над дверью в бетонную стену был вмонтирован динамик, а сбоку – решетчатый микрофон.
– Виноват. – Прозвучавший голос был искажен и, казалось, принадлежал некоему бесполому существу. – У меня перерыв. Дай, думаю, заскочу. Виноват.
Голос звучал ничуть не виновато.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Леонард, осторожно приближаясь к двери, словно лицо, находящееся по ту сторону, принадлежало бесплотному монстру, который в любой момент мог пройти сквозь сталь. Самым смешным было то, что дверь оказалась незапертой, так что при желании Леонард мог свободно войти в нее. Если, конечно, выдержат нервы.
– А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Голос вдруг стал укоризненным, однако Леонард сделал вид, что не заметил этого. Чувство вины он перестал испытывать с тех пор, когда впервые живьем содрал шкуру с подопытного капуцина. Разумеется, ему это не понравилось, но другого выхода У него не было.
Для Проекта чувство вины было чересчур дорогим удовольствием.
– Когда я увижу результаты? – Это прозвучало скорee как требование, нежели как вопрос.
– Позже, – пообещал Леонард и на всякий случай незаметно скрестил пальцы.
– Я чувствую себя нормально.
– Да и выглядишь ты ничего. – Он вымученно улыбнулся.
– Я почти у цели.
Леонард кивнул. Он слышал это каждую неделю каждый месяц.
– Тебе бы лучше. Они слегка… – он ухмыльнулся, – раздражены.
– Это была не моя ошибка. Ты врач. Это он тоже уже слышал – каждую неделю, каждый месяц.
– Но я позабочусь об этом. Леонард недобро сверкнул глазами:
– Ты не сделаешь этого, ясно? Я сам этим займусь.
Выражение лица ничуть не изменилось, однако Леонард все-таки отвел взгляд, словно боялся увидеть презрение в глазах существа, стоящего за дверью.
– Я хочу получить обратно мои книги. Леонард покачал головой:
– Это вредно, и тебе об этом известно. Книги, музыка, телевидение – слишком много отвлекающих факторов. Тебе необходимо сконцентрироваться на себе. – Он хмыкнул. – Как прежде.
– Я концентрируюсь, черт подери. Я так концентрируюсь, что у меня того и гляди расплавятся мозги.
Леонард сочувственно кивнул:
– Знаю, знаю – поговорим об этом чуть позже. Сейчас у меня много дел.
Как бы ни был искажен голос динамиками, тем не менее в нем отчетливо угадывался сарказм:
– Очередная коррекция?
Леонард ничего не ответил. Он отключил связь, рассеянно махнул рукой и поспешил к себе. Войдя, он запер дверь, устало опустился в кресло, включил компьютер и закрыл глаза.
Что-то случилось.
Что-то не клеилось, и никакие коррекции уже не могли помочь.
Он со вздохом посмотрел на часы – до прихода Розмари оставалось почти два часа. Уйма времени, чтобы успеть скопировать файлы. Уйма времени, чтобы взять армейского образца кольт, который дал ему Тонеро, и снова пойти в соседнюю комнату. И там использовать его по назначению.
Уйма времени, чтобы исчезнуть.
«В конце концов, – невесело усмехнувшись, подумал Леонард, – когда-то я был специалистом по исчезновениям».
Он посмотрел на портрет «Мальчика в голубом» и принялся за дело.
Комната была пуста.
– Черт. – Он щелкнул выключателем, и тотчас же под потолком вспыхнули лампы дневного света, поглотив цвета и тени.
Пустота.
Проклятая тварь успела улизнуть.
Невозможно было отделаться от ощущения призрачности происходящего.
Он никак не мог себя заставить думать об этой твари как о человеческом существе.
Глава 11
Погода портилась все больше и больше. Рваны серые тучи наливались свинцом, сливаясь в кони концов в одну огромную, обволакивающую небо черную опухоль. Поднялся ветер, предвещающий настоящую бурю.
Дана стояла на узком шоссе, зябко поеживаясь и не обращая внимания на лес, сплошным масси вом подступающий к дороге с обеих сторон. В воздухе чувствовалась надвигающаяся гроза.
Как и планировалось, они поели в дешевой закусочной. Радоваться было нечему: Уэбберу с Эндрюс не удалось узнать ничего такого, чего бы уже не значилось в полицейских отчетах. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Греди знали многие, причем отзывались о нем недобри. Фрэнка Ульмана узнали по фотографии два чело века, но сказать о нем ничего не могли. Фрэнк был гарнизонный. Важная персона!
И никаких тебе чудес.
Про гоблинов никто даже и не заикнулся.
Хоукс рассказал, что уже два месяца подряд то дети, то взрослые сообщают ему о том, что видят в городе какие-то неясные фигуры. Они называют их гоблинами просто потому, что осведомлены о навязчивой идее Элли Ланг.
– Но это ровным счетом ничего не значит, – спокойно объяснил он. – Такие байки, как правило, возникают на пустом месте.
К двум часам дня мгла полностью затянула небо. Создалось впечатление, будто наступили сумерки. Малдер решил осмотреть место убийства Ульмана, пока не разразилась гроза. Эндрюс же решила, что она должна вернуться в мотель и поговорить с его хозяйкой. Она предположила, что Ульман проводил выходные в уединенных местах и, возможно, просто-напросто нарвался на разгневанного мужа какой-нибудь дамочки. Шеф Хоукс вызвался сопровождать ее с тем, чтобы представить Бабе Рэд-нор.
– И чтобы она не втянула нас в какую-нибудь историю, – уже в машине заметил Малдер.
Скалли эта идея не нравилась. Уэббер уже успел сообщить им, что Эндрюс беседовала с людьми со свойственным ей высокомерием, поэтому разговор, как правило, не клеился. Разве что с мужчинами было немного проще.
Когда они приехали на место происшествия, Уэббер встал метрах в пятидесяти от машины, изображая джип, в котором сидела свидетельница убийства Ульмана. Ветер трепал подол его пальто. Вид у бедняги был жалкий.
Малдер уже в третий раз обошел вокруг дерева, из которого якобы выросла рука с ножом. Найти его оказалось делом несложным, поскольку на могучем стволе до сих пор болтался обрывок желтой ленты, которой полиция оцепляла место происшествия.
Дана загляделась на низкое предгрозовое небо.
В лесу не было ни души – лишь сухие листья да голые сучья. А ветер все усиливался.
Их машина даже зашаталась, когда особенно сильный его порыв ударил ей в борт.
Скалли медленно повернулась и недоуменно покачала головой. Капрал был пьян. По какой-то непонятной причине он пришел сюда из леса, упал в канаву, выбрался из нее… и был убит.
Малдер подошел к ней и махнул рукой Уэбберу.
– Ну что, видите? – спросил он.
Дорога представляла собой объезд. Она отделялась от основной трассы к западу от Марвилла, огибала границу гарнизона и вновь соединялась с автострадой в миле от места происшествия. Можно было, конечно, предположить, что Ульман стал чьей-то случайной жертвой, однако Дана никак не могла поверить в то, что он просто оказался в нехорошее время в нехорошем месте.
Убийца определенно шел за ним по пятам.
– Он должен был умереть, – произнесла она.
– Мне тоже так кажется, – кивнул Малдер. К ним подошел Уэббер.
– Так что, значит, оно внутри полое? Дана нахмурилась:
– Что? Дерево?
– Ну да. Женщина видела… Скалли взяла его за руку и указала на то место, откуда он только что пришел:
– Фонарей здесь нет. Луны в ту ночь тоже не было. Значит, женщина могла видеть только то, что успел выхватить из мрака фонарь Ульмана.
– Ну хорошо. – Уэббер кивнул. – Но что она сама здесь делала?
Малдер ничего не ответил. Буркнув что-то себе под нос, он устремился обратно к дереву.
– Что ж, – вздохнула Скалли, глядя, как Малдер пытается обойти дерево вокруг, протискиваясь между ним и стволами берез, растущих рядом, – она могла быть и сообщницей. Ждала убийцу.
Она знала, что в эту версию Уэббер не поверит.
– Значит, они оба знали, что Ульман именно в это время окажется в этом месте? А ведь этого они знать не могли, верно?
– Верно.
– Так что же это тогда было? Ей просто не повезло?
– Похоже на то, – подтвердила Скалли, еще раз напомнив, что так называемая свидетельница, по имени Фрэн Кайзер, злоупотребляет алкоголем и наркотиками, а следовательно, она не самый надежный свидетель.
– Когда мы с ней встретимся? Скалли пожала плечами:
– Может, сегодня, может, завтра. Если верить шефу полиции, она сейчас в таком состоянии, что все равно ничего путного рассказать не сможет.
– Чертовщина! – Уэббер поежился. – Можешь мне кое-что объяснить? Скалли кивнула.
– Дела, которые вы ведете… они что – всегда такие чудные? Я хочу сказать, запутанные. – Он сердито тряхнул головой, словно разозлившись на самого себя. – Я хочу сказать…
Она невольно рассмеялась:
– Да, бывает.
– Дьволыдина, – буркнул он.
Малдер постучал пальцем по стволу, затем попытался отодрать от него кусочек коры. Скалли догадалась, что он видит перед собой нечто большее, чем просто дерево. Малдер умел видеть главное.
– А та женщина, о которой вы говорили, – произнес Уэббер, почему-то перейдя на шепот.
– Мисс Ланг? – спросила Скалли, не сводя глаз с Малдера. – А что она?
– Она сказала… она говорила про каких-то гоб-линов.
Скалли пристально посмотрела на Уэббера.
– Хэнк, никаких гоблинов не существует.
Она догадывалась, о чем он сейчас думает: не зря они с Малдером занимаются делами под грифом «Икс» – а значит, и это дело неординарное. Не важно, что так называемые аномальные явления при более пристальном рассмотрении получают вполне научное объяснение. Не важно, что в основе их лежат простые вещи, но только снабженные причудливой атрибутикой. Сейчас они находятся здесь, и уже было произнесено слово «гоблины»… Скалли показалось, что Хэнк и сам в глубине души готов поверить в их существование.
Малдер, зацепившись за куст, раздраженно скинул пальто.
Хриплый крик заставил Скалли поднять голову – над дорогой, не обращая внимания на шквальный ветер, лениво летели две вороны.
– Зловещее местечко, – поежившись, пробормотал Хэнк.
Возразить на это было нечего. Различить что-либо среди деревьев дальше чем на тридцать метров было уже невозможно. Если там, где они находи лись, еще только-только смеркалось, то в лесу уже стояла глухая ночь.
Скалли сунула руки в карманы и окликнула Малдера. Здесь им ничего не найти. След давно остыл.
Малдер не отзывался.
«Гоблины, – промелькнула у нее в голове, – нет, Малдер, не надо…»
– Я догоню его, – предложил Хэнк, и в следующее же мгновение его точно ветром сдуло.
Не успел он пройти и нескольких метров, как прогремел первый выстрел.
Закричав, Скалли бросилась к машине, обогнула ее и прижалась к заднему крылу. Она даже не заметила, как в руке у нее оказался пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Хорошенький же денек ему предстоял: ленч на пару с жабой в мундире, которая ни в грош не ставит собственного кузена, поиски в городишке, ужин в Атлантик-Сити и, наконец, маленькая оргия в кровати – в огромной кровати, на которой можно было бы выстроить целый дом.
«Жизнь – сложная штука», – решил Карл.
Леонард стоял в конце подвального коридора и чутко прислушивался.
Он сам не знал, что рассчитывал услышать. Тишину нарушал лишь ровный шум генераторов, снабжавших здание энергией.
И все же он вслушивался в эту тишину, жалея о том, что вокруг маловато света.
Лампочка у входа плюс еще одна, в дальнем конце коридора. Больше и не требовалось. Они с Розмари были единственными, кто работал в этом помещении. Майор Тонеро был единственным, кто сюда заходил.
Леонарда не оставляло ощущение, будто, кроме собственного дыхания, он слышит еще какой-то звук.
«Становишься психопатом», – подумал он и направился в офис Проекта. Справедливости ради надо отметить, что у него были для этого основания. Кое-что получалось – еще больше не получалось, так что он уж и не знал, плакать ему или смеяться. От Розмари помощи ждать не приходилось – она только бесконечно пилила его, напоминая – в чем, кстати, не было никакой необходимости, – что, если на сей раз у него ничего не выйдет, то никакой поддержки он больше не получит.
Леонард боялся, что вскорости не будет и его самого.
Пройдя десять ярдов, он дошел до первой из трех расположенных по правую руку дверей.
Она вела в его личный кабинет. Никаких табличек – лишь унылая серая сталь. Вторая дверь была точно такой же – за ней размещался аналитический центр Проекта. Он заглянул в окошко из армированного стекла, но никого не увидел. Розмари, должно быть, еще не вернулась с обеда.
Третья дверь была заперта.
Леонард беспокойно посмотрел на нее и оглянулся. Он должен все выяснить.
Придерживая рукой ключи в кармане, чтобы те не звенели, он подошел к двери и заглянул в глазок из пуленепробиваемого стекла.
В кресле никого не было, как не было никого и за столом, на котором лежали лишь блокнот да ручка. Кровати в глазок видно не было.
Леонард повернул выключатель, легонько постучал костяшкой пальца по стеклу и в ужасе отпрянул – из-за двери ему ухмылялась чья-то рожа.
– Черт возьми, – пробормотал Леонард. – Ты испугал меня до смерти.
Над дверью в бетонную стену был вмонтирован динамик, а сбоку – решетчатый микрофон.
– Виноват. – Прозвучавший голос был искажен и, казалось, принадлежал некоему бесполому существу. – У меня перерыв. Дай, думаю, заскочу. Виноват.
Голос звучал ничуть не виновато.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Леонард, осторожно приближаясь к двери, словно лицо, находящееся по ту сторону, принадлежало бесплотному монстру, который в любой момент мог пройти сквозь сталь. Самым смешным было то, что дверь оказалась незапертой, так что при желании Леонард мог свободно войти в нее. Если, конечно, выдержат нервы.
– А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Голос вдруг стал укоризненным, однако Леонард сделал вид, что не заметил этого. Чувство вины он перестал испытывать с тех пор, когда впервые живьем содрал шкуру с подопытного капуцина. Разумеется, ему это не понравилось, но другого выхода У него не было.
Для Проекта чувство вины было чересчур дорогим удовольствием.
– Когда я увижу результаты? – Это прозвучало скорee как требование, нежели как вопрос.
– Позже, – пообещал Леонард и на всякий случай незаметно скрестил пальцы.
– Я чувствую себя нормально.
– Да и выглядишь ты ничего. – Он вымученно улыбнулся.
– Я почти у цели.
Леонард кивнул. Он слышал это каждую неделю каждый месяц.
– Тебе бы лучше. Они слегка… – он ухмыльнулся, – раздражены.
– Это была не моя ошибка. Ты врач. Это он тоже уже слышал – каждую неделю, каждый месяц.
– Но я позабочусь об этом. Леонард недобро сверкнул глазами:
– Ты не сделаешь этого, ясно? Я сам этим займусь.
Выражение лица ничуть не изменилось, однако Леонард все-таки отвел взгляд, словно боялся увидеть презрение в глазах существа, стоящего за дверью.
– Я хочу получить обратно мои книги. Леонард покачал головой:
– Это вредно, и тебе об этом известно. Книги, музыка, телевидение – слишком много отвлекающих факторов. Тебе необходимо сконцентрироваться на себе. – Он хмыкнул. – Как прежде.
– Я концентрируюсь, черт подери. Я так концентрируюсь, что у меня того и гляди расплавятся мозги.
Леонард сочувственно кивнул:
– Знаю, знаю – поговорим об этом чуть позже. Сейчас у меня много дел.
Как бы ни был искажен голос динамиками, тем не менее в нем отчетливо угадывался сарказм:
– Очередная коррекция?
Леонард ничего не ответил. Он отключил связь, рассеянно махнул рукой и поспешил к себе. Войдя, он запер дверь, устало опустился в кресло, включил компьютер и закрыл глаза.
Что-то случилось.
Что-то не клеилось, и никакие коррекции уже не могли помочь.
Он со вздохом посмотрел на часы – до прихода Розмари оставалось почти два часа. Уйма времени, чтобы успеть скопировать файлы. Уйма времени, чтобы взять армейского образца кольт, который дал ему Тонеро, и снова пойти в соседнюю комнату. И там использовать его по назначению.
Уйма времени, чтобы исчезнуть.
«В конце концов, – невесело усмехнувшись, подумал Леонард, – когда-то я был специалистом по исчезновениям».
Он посмотрел на портрет «Мальчика в голубом» и принялся за дело.
Комната была пуста.
– Черт. – Он щелкнул выключателем, и тотчас же под потолком вспыхнули лампы дневного света, поглотив цвета и тени.
Пустота.
Проклятая тварь успела улизнуть.
Невозможно было отделаться от ощущения призрачности происходящего.
Он никак не мог себя заставить думать об этой твари как о человеческом существе.
Глава 11
Погода портилась все больше и больше. Рваны серые тучи наливались свинцом, сливаясь в кони концов в одну огромную, обволакивающую небо черную опухоль. Поднялся ветер, предвещающий настоящую бурю.
Дана стояла на узком шоссе, зябко поеживаясь и не обращая внимания на лес, сплошным масси вом подступающий к дороге с обеих сторон. В воздухе чувствовалась надвигающаяся гроза.
Как и планировалось, они поели в дешевой закусочной. Радоваться было нечему: Уэбберу с Эндрюс не удалось узнать ничего такого, чего бы уже не значилось в полицейских отчетах. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Греди знали многие, причем отзывались о нем недобри. Фрэнка Ульмана узнали по фотографии два чело века, но сказать о нем ничего не могли. Фрэнк был гарнизонный. Важная персона!
И никаких тебе чудес.
Про гоблинов никто даже и не заикнулся.
Хоукс рассказал, что уже два месяца подряд то дети, то взрослые сообщают ему о том, что видят в городе какие-то неясные фигуры. Они называют их гоблинами просто потому, что осведомлены о навязчивой идее Элли Ланг.
– Но это ровным счетом ничего не значит, – спокойно объяснил он. – Такие байки, как правило, возникают на пустом месте.
К двум часам дня мгла полностью затянула небо. Создалось впечатление, будто наступили сумерки. Малдер решил осмотреть место убийства Ульмана, пока не разразилась гроза. Эндрюс же решила, что она должна вернуться в мотель и поговорить с его хозяйкой. Она предположила, что Ульман проводил выходные в уединенных местах и, возможно, просто-напросто нарвался на разгневанного мужа какой-нибудь дамочки. Шеф Хоукс вызвался сопровождать ее с тем, чтобы представить Бабе Рэд-нор.
– И чтобы она не втянула нас в какую-нибудь историю, – уже в машине заметил Малдер.
Скалли эта идея не нравилась. Уэббер уже успел сообщить им, что Эндрюс беседовала с людьми со свойственным ей высокомерием, поэтому разговор, как правило, не клеился. Разве что с мужчинами было немного проще.
Когда они приехали на место происшествия, Уэббер встал метрах в пятидесяти от машины, изображая джип, в котором сидела свидетельница убийства Ульмана. Ветер трепал подол его пальто. Вид у бедняги был жалкий.
Малдер уже в третий раз обошел вокруг дерева, из которого якобы выросла рука с ножом. Найти его оказалось делом несложным, поскольку на могучем стволе до сих пор болтался обрывок желтой ленты, которой полиция оцепляла место происшествия.
Дана загляделась на низкое предгрозовое небо.
В лесу не было ни души – лишь сухие листья да голые сучья. А ветер все усиливался.
Их машина даже зашаталась, когда особенно сильный его порыв ударил ей в борт.
Скалли медленно повернулась и недоуменно покачала головой. Капрал был пьян. По какой-то непонятной причине он пришел сюда из леса, упал в канаву, выбрался из нее… и был убит.
Малдер подошел к ней и махнул рукой Уэбберу.
– Ну что, видите? – спросил он.
Дорога представляла собой объезд. Она отделялась от основной трассы к западу от Марвилла, огибала границу гарнизона и вновь соединялась с автострадой в миле от места происшествия. Можно было, конечно, предположить, что Ульман стал чьей-то случайной жертвой, однако Дана никак не могла поверить в то, что он просто оказался в нехорошее время в нехорошем месте.
Убийца определенно шел за ним по пятам.
– Он должен был умереть, – произнесла она.
– Мне тоже так кажется, – кивнул Малдер. К ним подошел Уэббер.
– Так что, значит, оно внутри полое? Дана нахмурилась:
– Что? Дерево?
– Ну да. Женщина видела… Скалли взяла его за руку и указала на то место, откуда он только что пришел:
– Фонарей здесь нет. Луны в ту ночь тоже не было. Значит, женщина могла видеть только то, что успел выхватить из мрака фонарь Ульмана.
– Ну хорошо. – Уэббер кивнул. – Но что она сама здесь делала?
Малдер ничего не ответил. Буркнув что-то себе под нос, он устремился обратно к дереву.
– Что ж, – вздохнула Скалли, глядя, как Малдер пытается обойти дерево вокруг, протискиваясь между ним и стволами берез, растущих рядом, – она могла быть и сообщницей. Ждала убийцу.
Она знала, что в эту версию Уэббер не поверит.
– Значит, они оба знали, что Ульман именно в это время окажется в этом месте? А ведь этого они знать не могли, верно?
– Верно.
– Так что же это тогда было? Ей просто не повезло?
– Похоже на то, – подтвердила Скалли, еще раз напомнив, что так называемая свидетельница, по имени Фрэн Кайзер, злоупотребляет алкоголем и наркотиками, а следовательно, она не самый надежный свидетель.
– Когда мы с ней встретимся? Скалли пожала плечами:
– Может, сегодня, может, завтра. Если верить шефу полиции, она сейчас в таком состоянии, что все равно ничего путного рассказать не сможет.
– Чертовщина! – Уэббер поежился. – Можешь мне кое-что объяснить? Скалли кивнула.
– Дела, которые вы ведете… они что – всегда такие чудные? Я хочу сказать, запутанные. – Он сердито тряхнул головой, словно разозлившись на самого себя. – Я хочу сказать…
Она невольно рассмеялась:
– Да, бывает.
– Дьволыдина, – буркнул он.
Малдер постучал пальцем по стволу, затем попытался отодрать от него кусочек коры. Скалли догадалась, что он видит перед собой нечто большее, чем просто дерево. Малдер умел видеть главное.
– А та женщина, о которой вы говорили, – произнес Уэббер, почему-то перейдя на шепот.
– Мисс Ланг? – спросила Скалли, не сводя глаз с Малдера. – А что она?
– Она сказала… она говорила про каких-то гоб-линов.
Скалли пристально посмотрела на Уэббера.
– Хэнк, никаких гоблинов не существует.
Она догадывалась, о чем он сейчас думает: не зря они с Малдером занимаются делами под грифом «Икс» – а значит, и это дело неординарное. Не важно, что так называемые аномальные явления при более пристальном рассмотрении получают вполне научное объяснение. Не важно, что в основе их лежат простые вещи, но только снабженные причудливой атрибутикой. Сейчас они находятся здесь, и уже было произнесено слово «гоблины»… Скалли показалось, что Хэнк и сам в глубине души готов поверить в их существование.
Малдер, зацепившись за куст, раздраженно скинул пальто.
Хриплый крик заставил Скалли поднять голову – над дорогой, не обращая внимания на шквальный ветер, лениво летели две вороны.
– Зловещее местечко, – поежившись, пробормотал Хэнк.
Возразить на это было нечего. Различить что-либо среди деревьев дальше чем на тридцать метров было уже невозможно. Если там, где они находи лись, еще только-только смеркалось, то в лесу уже стояла глухая ночь.
Скалли сунула руки в карманы и окликнула Малдера. Здесь им ничего не найти. След давно остыл.
Малдер не отзывался.
«Гоблины, – промелькнула у нее в голове, – нет, Малдер, не надо…»
– Я догоню его, – предложил Хэнк, и в следующее же мгновение его точно ветром сдуло.
Не успел он пройти и нескольких метров, как прогремел первый выстрел.
Закричав, Скалли бросилась к машине, обогнула ее и прижалась к заднему крылу. Она даже не заметила, как в руке у нее оказался пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27