А Захарка, хоть и «трепло редкое», врать о таких вещах не станет.
Ну, ребятам это забава, поглядели-разбежались. А взрослые новость восприняли настороженно. Такие круги, как теперь выяснилось из разговоров стариков, и прежде появлялись - где-то раз то ли в пол-, то ли в четверть века. Им даже название придумали - «ведьмаркины круги».
- Почему «ведьмаркины»? - спросил Макс.
- Ды адкуль я знаю, - пожал плечами Дениска. - Ведьзмаркины и ведьзмаркины.
- Надо бы сходить на речку. Проверить…
- А нашто, думаеш, я гэты караблик стругаю? Трэба ж бабули што-то сказаць,
- усмехнулся приятель. - Лепш дапамажы закончыць - и пайдзем.
Вдвоем они быстро довели парусник до ума: Дениска занялся корпусом, а Макс
- снастями. Корабль получился, конечно, не суперский, но вполне приличный. Жаль только, с Денискиной бабушкой вышла заминка. Гордеичиха остановила ребят и велела внуку сперва сбегать в «магазин», мол, соль в доме как раз закончилась. Ну а Макс, чтобы не слоняться по двору без дела, решил составить другу компанию. И вообще, что им мешает купить соль и сразу же, не заходя домой, отправиться на Струйную?..
Время было послеобеднее; ребята бодро шагали к тому месту, где от грунтовки отделялась еще одна дорога - вторая улица Стаячего Каменя. Здесь-то, на Т-образной развилке, и стоял единственный местный «магазин» - именовавшийся непременно с ударением на второй «а». «Магазин» представлял собой обыкновенную сельскую хату, которая только и отличалась от прочих решетками на окнах да крепкими дверьми. У дверей, на дряхлой скамеечке, у которой один край был выше другого, сидело несколько мальчишек тринадцати-шестнадцати лет. Все курили невероятно вонючие и дымные сигареты, привычно затягиваясь и отчаянно дымя этими непременными признаками мужественности; один о чем-то увлеченно рассказывал. Дениска поздоровался с ними и спросил у того, который ораторствовал:
- Ну што, Захарка, якия навины?
Захарка хмыкнул:
- Навины што трэба! Закачаешся, такия навины!.. - он сделал вид, что раскуривает якобы потухшую сигарету, потом, не дождавшись вопросов, объяснил: - Новыя круги знайшли. Непадалек ад Струйнай.
- Дзе? - удивление у Дениски получилось весьма натуральное. - Кали?
- Ды сення ж, Мицяй наткнувся.
- И што?
- Ды ничога, - Захарка пренебрежительно сплюнул себе под ноги, оглянулся на своих. - А што, хлопцы, думаеце, што-небудзь будзе?
Те лениво покачали головами; один усмехнулся, глядя на Дениску и Макса:
- Гэта вам, гарацким, цикава. А тут людзям есць чым займацца…
И они отвернулись, давая понять, что говорить больше не о чем.
- Пайдзем, - бросил Дениска, - мы ж за соллю прыйшли.
В магазине было сумрачно: свет сквозь окна, мутные и давно не мытые, проникал плохо. За прилавком, перегораживавшим комнату - «торговый зал» на две неравных части, восседала полнолицая тетка. Она устроилась в профиль ко входу, слушала по радио сводку новостей и горстями отправляла в рот семечки, пережевывая их и мощно, в горсти же сплевывая шелуху.
- Добры дзень, - сказал ей Дениска - тетка энергично исторгла очередную порцию «отходов», ссыпала их куда-то за прилавок и уверенно кивнула: «За соллю явилися».
- А вы адкуль ведаеце? - удивился мальчик.
Та многозначительно хмыкнула, и поднялась:
- Кольки пачак?
- Дзве, - растерянно выпалил Дениска.
- Дам тры, - тетка вынула из ящика и бухнула пакеты перед ребятами. - Потым бабуля ж твая «спасиба» скажыць.
- У меня грашэй на дзве…
- Ну, як знаешь. - Лишняя пачка полетела обратно в ящик. - Тольки скажы Гардзеичыси, што скоро закончацца, няхай паспяшыць, кали трэба.
Дениска расплатился с продавщицей, упрятал соль в сумку, переложил кораблик поверх пачек, и они с Максом вышли из магазина, немного сбитые с толку. Еще бы, с какой это стати соли превращаться в дефицит? Из фильмов ребята знали, что даже в войну или там при каких-нибудь других бедствиях прежде всего возникал недостаток в спичках, мыле или туалетной бумаге, не говоря уже о продуктах питания. Но чтобы соль…
- Можа, гэта якийсь навы указ? - предположил Дениска. - И соль будзе даражэй?
Макс только растерянно пожал плечами.
Местных на лавочке уже не было, да и ребята подозревали, что ничего больше они бы не узнали, даже от болтливого Захарки. Местные, как говорится, «держали фасон», хотя, конечно, круги на полях волновали их не меньше, чем Дениску или Макса.
Обсуждая это да еще странное поведение продавщицы, мальчики дошли до той тропки в пшенице, рядом с которой делали круги. И что же? Никогошеньки, ни единого человека! Макс даже сморгнул от досады, чуть не заплакал: надо же, так старались, а эти неблагодарные!..
Ничего, успокоил его друг, не страшно. Они просто не успели отреагировать. Вот до них дойдет, что случилось - увидишь, будет не протолкнуться от репортеров. А пока пойдем, запустим кораблик.
И они спустились к реке.
Струйная здесь была пошире, чем выше по течению, у домика ведьмарки; к тому же в этом месте почти не обнаружилось лягушек - наверное, из-за относительно чистой и быстрой воды. Ребята вынули из сумки кораблик, в последний раз проверили, все ли с ним в порядке, а потом стали решать, как же им поступить: нужно было чем-нибудь перегородить реку, чтобы парусник далеко не уплыл. В конце концов, пройдя чуть вперед, они обнаружили корягу, которую удалось уложить в одном, самом узком участке берега таким образом, что так или иначе, а кораблик бы она не пропустила. На всякий случай мальчики решили еще подстраховаться: пускать судно по очереди, чтобы один при этом стоял у коряги-«барьера», ловил парусник.
Первым, само собой, пускал Дениска. Макс же разулся, закатал штанины и приготовился перехватывать кораблик. Мальчик вошел в прохладную воду, спугивая неуклюжих ручейников; к ногам тут же слетелась стайка мальков вперемешку с головастиками - любопытные тварюшки легонько покусывали кожу и азартно, самозабвенно удирали при любом Максовом движении. Он даже чуть не пропустил парусник - но в последний момент посмотрел вверх по течению, увидел его, величественно плывущего, рискованно покачивающегося на волнах
- присел, подхватил… и удивленно уставился на белые продолговатые торпедки, плывшие вдогонку за корабликом. Только мгновением позже Макс сообразил, что это не топедки, а сигареты, которые кто-то уронил в реку. Да вон и мятая пачка от них плывет.
«Интересно, чьи это? Дениска, вроде, не курит. Может, местные ребята пришли?» В любом случае, судя по внешнему виду «торпедок», их уронили в воду не так давно. Подбежавший Дениска подтвердил: да, он видел сигареты; странно и непонятно, откуда они могли взяться, но дело не в них. Тут вот одна пачка соли прорвалась на сгибе - чуть не высыпалась, хорошо что заметил. Ну ничего, до дому как-нибудь донесем.
И кстати, как насчет продолжить испытания кораблика?..
6
Домой ребята попали только к вечеру - когда небо над головами налилось усталостью свекольного цвета, когда невидимые сверчки-виртуозы приступили к непременным музыцированиям, когда захотелось есть, а кораблик, перенесший не один рейс, уже отказывался плавать и норовил утонуть, - тогда Дениска с Максом покинули реку и, ненамного опережая возвращавшихся с пастбища коров, отправились на ужин. Как выяснилось, дядя Юра уже вернулся из гостей - немного захмелевший, он сидел за столом и потчевал бабушку и Гордеичихову Марину рассказами из жизни скрипачей; рядом же восседал Ягор Василич, чей «Беларусь» темнел во дворе старым драконом.
Явившегося Макса мигом усадили за стол, накормили и приобщили к слушанию.
- …Добра, - сказала наконец Марина, - нам ужо, напеуна, час ехаць. А то Василичу не тольки ж мяне трэба завезци, але й заутра на работу збирацца.
- Ды да работы… - отмахнулся тот (хотя с места встал). - Ну, давай вырушаць. Ничога, не перажывай, заутра ранкам будзешь дома.
И гости, попрощавшись, вышли.
- Куда они? - удивился Макс.
- Марина решила вернуться в город, - объяснил дядя Юра, - а Ягора Василича попросили отвезти ее до автобуса.
- Так поздно же…
- Как раз на вечерний рейс успевают.
«Но она ведь собиралась остаться…» - сонно подумал мальчик.
Правда, выяснять эти подробности у него уже не было ни сил, ни желания. Вымыв в тазу ноги, Макс отправился в постель - и так вымотался за день, что всю ночь спал как убитый. Поэтому и не узнал, приходили ли к нему сегодня чужаки.
Глава шестая
Ругали меня, не ругали,
Я рвался навстречу огню.
По неумолимой спирали
Я двигался к этому дню.
С. Юрский
1
Самое интересное, что Максовому «горю» с журналистами смог помочь никто иной, как дядя Юра. Еще вчера, будучи в гостях у Ягор Василича, он услышал от Валентины рассказ про круги - и сегодня снова засобирался на почту. Как объяснил он Максу, в Минске живет один журналист, который исследует подобные аномальные явления; Юрий Николаевич знаком с ним и хочет пригласить его, чтобы тот попытался выяснить, что к чему.
Макс с Дениской запланировали на сегодня экспедицию в огород и окрестности, так что дядя Юра на почту пошел один. Он добрался до Адзинцов без приключений, продиктовал Валентине нужный телефон и отправился в кабину, на которой висел плакат Президента. Пока ждал соединения, вспомнинал о том, как впервые познакомился с Остаповичем.
Это случилось лет пять назад - во время одного из «послесоветских» минских концертов Юрия Николаевича; в те годы, когда его шокировало здесь все: люди, магазины, разговоры. Тем более, что было с чем сравнивать. Тем более, что для него эта страна все-таки оставалась родиной. Но вместе с тем Юрий Николаевич совершенно четко знал, что ему, музыканту, не дано повлиять на что-либо здесь: ни совершить кардинальных перемен, ни устроить революцию или покушение… - впрочем, даже явись к нему сам архангел Михаил и заяви, мол, избран ты на дело великое - наверное, не пошел бы. Знал: бескровных революций не бывает - вообще.
И, вялый от понимания собственной невозможности что-либо изменить, словно пришибленный из-за угла пыльным мешком, он как-то отыграл нужное - и уже потом, в фойе, был перехвачен бойким молодым человеком. Молодой человек назвался («Игорь Всеволодович Остапович») и отрекомендовался («корреспондент местной газеты „Навины з усяго свету“ „), после чего попросил возможности „проинтевьюировать маэстро“. «Маэстро“ пожал плечами: он слабо представлял себе, о чем можно говорить в подобном интервью. Имя Юрия Журского по-прежнему оставалось широко известным лишь в узких кругах, поэтому… Но бойкий молодой человек пресек всяческие попытки самоуничижения и уволок Юрия Николаевича в кафешку. Где они и проболтали добрых три часа: вначале под заунывное жужжание диктофона, затем - выключив его с обоюдного согласия.
Впечатление от этого знакомства у Юрия Николаевича осталось самое хорошее. Внешне Игорь больше всего напоминал классического советского геолога: долговязый и рыжебородый, он безбожно дымил сигаретами и вел себя по-приятельски, но не фамильярно. С первых же минут разговора журналист удивил Юрия Николаевича отличным знанием профессиональных подробностей жизни музыканта. Подобная осведомленность, как оказалось, вообще была одним из правил Остаповича: если уж он за что-нибудь брался, то брался основательно.
Они поговорили на темы, интересовавшие Игоря, а после как-то сами собой переключились на тогдашнюю политическую обстановку в стране. В те дни Юрий Николаевич поневоле все пропускал именно через эту призму - Остапович же, как и любой живущий здесь, конечно, тоже не мог оставаться равнодушным к происходящему. Именно он рассказал Юрию Николаевичу о вещах диких, казалось бы, немыслимых в нынешние времена. О государственных типографиях, которые отказывались печатать газету из-за помещенной в номере карикатуры на Президента. О белых полосах в одном из выпусков: там должен был быть опубликован доклад одного из опозиционных депутатов, но доклад велели «не пущать» - и тогда газета вышла с «молоком»; в результате главреда уволили. О звонках и «нежных беседах», в которых вам намекали о том, что и как следует делать, - и чего делать нельзя ни в коем случае…
Рассказывая все это, Игорь, против ожидания Юрия Николаевича, не суетился и не оглядывался через плечо. Заприметив удивление в глазах собесединка, журналист горько усмехнулся: «Ну, не так ведь все и плохо. Не переживайце, за нами не придут люди в чорном. Во всяком случае, не из-за гэтага разговора… Я ведь вообщэ не чыслюсь в „политичэских“. Мой круг интересау
- культура, наука и таму падобнае. Ничога сациально апаснага».
Говорил он это с пренебрежительной усмешкой, словно подтрунивал над самим собой.
«Я специалист в гэтой обласци. Мне поздно переучывацца на деяцеля баррикад».
«Мне тоже, - сказал тогда Юрий Николаевич. - А жаль…» Потом они распрощались: Игорю нужно было бежать делать материал, а Журскому - вскоре улетать обратно в Киев. Но когда Юрий Николаевич снова приехал в Минск с гастролями, после концерта его уже подкарауливал Остапович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Ну, ребятам это забава, поглядели-разбежались. А взрослые новость восприняли настороженно. Такие круги, как теперь выяснилось из разговоров стариков, и прежде появлялись - где-то раз то ли в пол-, то ли в четверть века. Им даже название придумали - «ведьмаркины круги».
- Почему «ведьмаркины»? - спросил Макс.
- Ды адкуль я знаю, - пожал плечами Дениска. - Ведьзмаркины и ведьзмаркины.
- Надо бы сходить на речку. Проверить…
- А нашто, думаеш, я гэты караблик стругаю? Трэба ж бабули што-то сказаць,
- усмехнулся приятель. - Лепш дапамажы закончыць - и пайдзем.
Вдвоем они быстро довели парусник до ума: Дениска занялся корпусом, а Макс
- снастями. Корабль получился, конечно, не суперский, но вполне приличный. Жаль только, с Денискиной бабушкой вышла заминка. Гордеичиха остановила ребят и велела внуку сперва сбегать в «магазин», мол, соль в доме как раз закончилась. Ну а Макс, чтобы не слоняться по двору без дела, решил составить другу компанию. И вообще, что им мешает купить соль и сразу же, не заходя домой, отправиться на Струйную?..
Время было послеобеднее; ребята бодро шагали к тому месту, где от грунтовки отделялась еще одна дорога - вторая улица Стаячего Каменя. Здесь-то, на Т-образной развилке, и стоял единственный местный «магазин» - именовавшийся непременно с ударением на второй «а». «Магазин» представлял собой обыкновенную сельскую хату, которая только и отличалась от прочих решетками на окнах да крепкими дверьми. У дверей, на дряхлой скамеечке, у которой один край был выше другого, сидело несколько мальчишек тринадцати-шестнадцати лет. Все курили невероятно вонючие и дымные сигареты, привычно затягиваясь и отчаянно дымя этими непременными признаками мужественности; один о чем-то увлеченно рассказывал. Дениска поздоровался с ними и спросил у того, который ораторствовал:
- Ну што, Захарка, якия навины?
Захарка хмыкнул:
- Навины што трэба! Закачаешся, такия навины!.. - он сделал вид, что раскуривает якобы потухшую сигарету, потом, не дождавшись вопросов, объяснил: - Новыя круги знайшли. Непадалек ад Струйнай.
- Дзе? - удивление у Дениски получилось весьма натуральное. - Кали?
- Ды сення ж, Мицяй наткнувся.
- И што?
- Ды ничога, - Захарка пренебрежительно сплюнул себе под ноги, оглянулся на своих. - А што, хлопцы, думаеце, што-небудзь будзе?
Те лениво покачали головами; один усмехнулся, глядя на Дениску и Макса:
- Гэта вам, гарацким, цикава. А тут людзям есць чым займацца…
И они отвернулись, давая понять, что говорить больше не о чем.
- Пайдзем, - бросил Дениска, - мы ж за соллю прыйшли.
В магазине было сумрачно: свет сквозь окна, мутные и давно не мытые, проникал плохо. За прилавком, перегораживавшим комнату - «торговый зал» на две неравных части, восседала полнолицая тетка. Она устроилась в профиль ко входу, слушала по радио сводку новостей и горстями отправляла в рот семечки, пережевывая их и мощно, в горсти же сплевывая шелуху.
- Добры дзень, - сказал ей Дениска - тетка энергично исторгла очередную порцию «отходов», ссыпала их куда-то за прилавок и уверенно кивнула: «За соллю явилися».
- А вы адкуль ведаеце? - удивился мальчик.
Та многозначительно хмыкнула, и поднялась:
- Кольки пачак?
- Дзве, - растерянно выпалил Дениска.
- Дам тры, - тетка вынула из ящика и бухнула пакеты перед ребятами. - Потым бабуля ж твая «спасиба» скажыць.
- У меня грашэй на дзве…
- Ну, як знаешь. - Лишняя пачка полетела обратно в ящик. - Тольки скажы Гардзеичыси, што скоро закончацца, няхай паспяшыць, кали трэба.
Дениска расплатился с продавщицей, упрятал соль в сумку, переложил кораблик поверх пачек, и они с Максом вышли из магазина, немного сбитые с толку. Еще бы, с какой это стати соли превращаться в дефицит? Из фильмов ребята знали, что даже в войну или там при каких-нибудь других бедствиях прежде всего возникал недостаток в спичках, мыле или туалетной бумаге, не говоря уже о продуктах питания. Но чтобы соль…
- Можа, гэта якийсь навы указ? - предположил Дениска. - И соль будзе даражэй?
Макс только растерянно пожал плечами.
Местных на лавочке уже не было, да и ребята подозревали, что ничего больше они бы не узнали, даже от болтливого Захарки. Местные, как говорится, «держали фасон», хотя, конечно, круги на полях волновали их не меньше, чем Дениску или Макса.
Обсуждая это да еще странное поведение продавщицы, мальчики дошли до той тропки в пшенице, рядом с которой делали круги. И что же? Никогошеньки, ни единого человека! Макс даже сморгнул от досады, чуть не заплакал: надо же, так старались, а эти неблагодарные!..
Ничего, успокоил его друг, не страшно. Они просто не успели отреагировать. Вот до них дойдет, что случилось - увидишь, будет не протолкнуться от репортеров. А пока пойдем, запустим кораблик.
И они спустились к реке.
Струйная здесь была пошире, чем выше по течению, у домика ведьмарки; к тому же в этом месте почти не обнаружилось лягушек - наверное, из-за относительно чистой и быстрой воды. Ребята вынули из сумки кораблик, в последний раз проверили, все ли с ним в порядке, а потом стали решать, как же им поступить: нужно было чем-нибудь перегородить реку, чтобы парусник далеко не уплыл. В конце концов, пройдя чуть вперед, они обнаружили корягу, которую удалось уложить в одном, самом узком участке берега таким образом, что так или иначе, а кораблик бы она не пропустила. На всякий случай мальчики решили еще подстраховаться: пускать судно по очереди, чтобы один при этом стоял у коряги-«барьера», ловил парусник.
Первым, само собой, пускал Дениска. Макс же разулся, закатал штанины и приготовился перехватывать кораблик. Мальчик вошел в прохладную воду, спугивая неуклюжих ручейников; к ногам тут же слетелась стайка мальков вперемешку с головастиками - любопытные тварюшки легонько покусывали кожу и азартно, самозабвенно удирали при любом Максовом движении. Он даже чуть не пропустил парусник - но в последний момент посмотрел вверх по течению, увидел его, величественно плывущего, рискованно покачивающегося на волнах
- присел, подхватил… и удивленно уставился на белые продолговатые торпедки, плывшие вдогонку за корабликом. Только мгновением позже Макс сообразил, что это не топедки, а сигареты, которые кто-то уронил в реку. Да вон и мятая пачка от них плывет.
«Интересно, чьи это? Дениска, вроде, не курит. Может, местные ребята пришли?» В любом случае, судя по внешнему виду «торпедок», их уронили в воду не так давно. Подбежавший Дениска подтвердил: да, он видел сигареты; странно и непонятно, откуда они могли взяться, но дело не в них. Тут вот одна пачка соли прорвалась на сгибе - чуть не высыпалась, хорошо что заметил. Ну ничего, до дому как-нибудь донесем.
И кстати, как насчет продолжить испытания кораблика?..
6
Домой ребята попали только к вечеру - когда небо над головами налилось усталостью свекольного цвета, когда невидимые сверчки-виртуозы приступили к непременным музыцированиям, когда захотелось есть, а кораблик, перенесший не один рейс, уже отказывался плавать и норовил утонуть, - тогда Дениска с Максом покинули реку и, ненамного опережая возвращавшихся с пастбища коров, отправились на ужин. Как выяснилось, дядя Юра уже вернулся из гостей - немного захмелевший, он сидел за столом и потчевал бабушку и Гордеичихову Марину рассказами из жизни скрипачей; рядом же восседал Ягор Василич, чей «Беларусь» темнел во дворе старым драконом.
Явившегося Макса мигом усадили за стол, накормили и приобщили к слушанию.
- …Добра, - сказала наконец Марина, - нам ужо, напеуна, час ехаць. А то Василичу не тольки ж мяне трэба завезци, але й заутра на работу збирацца.
- Ды да работы… - отмахнулся тот (хотя с места встал). - Ну, давай вырушаць. Ничога, не перажывай, заутра ранкам будзешь дома.
И гости, попрощавшись, вышли.
- Куда они? - удивился Макс.
- Марина решила вернуться в город, - объяснил дядя Юра, - а Ягора Василича попросили отвезти ее до автобуса.
- Так поздно же…
- Как раз на вечерний рейс успевают.
«Но она ведь собиралась остаться…» - сонно подумал мальчик.
Правда, выяснять эти подробности у него уже не было ни сил, ни желания. Вымыв в тазу ноги, Макс отправился в постель - и так вымотался за день, что всю ночь спал как убитый. Поэтому и не узнал, приходили ли к нему сегодня чужаки.
Глава шестая
Ругали меня, не ругали,
Я рвался навстречу огню.
По неумолимой спирали
Я двигался к этому дню.
С. Юрский
1
Самое интересное, что Максовому «горю» с журналистами смог помочь никто иной, как дядя Юра. Еще вчера, будучи в гостях у Ягор Василича, он услышал от Валентины рассказ про круги - и сегодня снова засобирался на почту. Как объяснил он Максу, в Минске живет один журналист, который исследует подобные аномальные явления; Юрий Николаевич знаком с ним и хочет пригласить его, чтобы тот попытался выяснить, что к чему.
Макс с Дениской запланировали на сегодня экспедицию в огород и окрестности, так что дядя Юра на почту пошел один. Он добрался до Адзинцов без приключений, продиктовал Валентине нужный телефон и отправился в кабину, на которой висел плакат Президента. Пока ждал соединения, вспомнинал о том, как впервые познакомился с Остаповичем.
Это случилось лет пять назад - во время одного из «послесоветских» минских концертов Юрия Николаевича; в те годы, когда его шокировало здесь все: люди, магазины, разговоры. Тем более, что было с чем сравнивать. Тем более, что для него эта страна все-таки оставалась родиной. Но вместе с тем Юрий Николаевич совершенно четко знал, что ему, музыканту, не дано повлиять на что-либо здесь: ни совершить кардинальных перемен, ни устроить революцию или покушение… - впрочем, даже явись к нему сам архангел Михаил и заяви, мол, избран ты на дело великое - наверное, не пошел бы. Знал: бескровных революций не бывает - вообще.
И, вялый от понимания собственной невозможности что-либо изменить, словно пришибленный из-за угла пыльным мешком, он как-то отыграл нужное - и уже потом, в фойе, был перехвачен бойким молодым человеком. Молодой человек назвался («Игорь Всеволодович Остапович») и отрекомендовался («корреспондент местной газеты „Навины з усяго свету“ „), после чего попросил возможности „проинтевьюировать маэстро“. «Маэстро“ пожал плечами: он слабо представлял себе, о чем можно говорить в подобном интервью. Имя Юрия Журского по-прежнему оставалось широко известным лишь в узких кругах, поэтому… Но бойкий молодой человек пресек всяческие попытки самоуничижения и уволок Юрия Николаевича в кафешку. Где они и проболтали добрых три часа: вначале под заунывное жужжание диктофона, затем - выключив его с обоюдного согласия.
Впечатление от этого знакомства у Юрия Николаевича осталось самое хорошее. Внешне Игорь больше всего напоминал классического советского геолога: долговязый и рыжебородый, он безбожно дымил сигаретами и вел себя по-приятельски, но не фамильярно. С первых же минут разговора журналист удивил Юрия Николаевича отличным знанием профессиональных подробностей жизни музыканта. Подобная осведомленность, как оказалось, вообще была одним из правил Остаповича: если уж он за что-нибудь брался, то брался основательно.
Они поговорили на темы, интересовавшие Игоря, а после как-то сами собой переключились на тогдашнюю политическую обстановку в стране. В те дни Юрий Николаевич поневоле все пропускал именно через эту призму - Остапович же, как и любой живущий здесь, конечно, тоже не мог оставаться равнодушным к происходящему. Именно он рассказал Юрию Николаевичу о вещах диких, казалось бы, немыслимых в нынешние времена. О государственных типографиях, которые отказывались печатать газету из-за помещенной в номере карикатуры на Президента. О белых полосах в одном из выпусков: там должен был быть опубликован доклад одного из опозиционных депутатов, но доклад велели «не пущать» - и тогда газета вышла с «молоком»; в результате главреда уволили. О звонках и «нежных беседах», в которых вам намекали о том, что и как следует делать, - и чего делать нельзя ни в коем случае…
Рассказывая все это, Игорь, против ожидания Юрия Николаевича, не суетился и не оглядывался через плечо. Заприметив удивление в глазах собесединка, журналист горько усмехнулся: «Ну, не так ведь все и плохо. Не переживайце, за нами не придут люди в чорном. Во всяком случае, не из-за гэтага разговора… Я ведь вообщэ не чыслюсь в „политичэских“. Мой круг интересау
- культура, наука и таму падобнае. Ничога сациально апаснага».
Говорил он это с пренебрежительной усмешкой, словно подтрунивал над самим собой.
«Я специалист в гэтой обласци. Мне поздно переучывацца на деяцеля баррикад».
«Мне тоже, - сказал тогда Юрий Николаевич. - А жаль…» Потом они распрощались: Игорю нужно было бежать делать материал, а Журскому - вскоре улетать обратно в Киев. Но когда Юрий Николаевич снова приехал в Минск с гастролями, после концерта его уже подкарауливал Остапович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31