На его крики и звонки в номер сбежались хозяин гостиницы и слуги, как белые, так и черные.
— Я подвергся нападению и был ограблен, — сказал Эзра, держась рукой за каминную полку, так как голова у него кружилась, а колени подгибались. — Прекратите это кудахтанье и делайте то, что я вам скажу. Во-первых, зажгите лампу.
Лампа была зажжена, и слуги, к которым тем временем присоединилось несколько завсегдатаев буфета, заахали, увидев царивший в комнате беспорядок и большое багровое пятно на ковре.
— Воры явились сюда в девять, — сказал Эзра торопливо, но деловито. — Их зовут Фаринтош, Бурт и Уильямс. Мы несколько минут разговаривали, так что вышли они не раньше чем в четверть десятого, а может быть, и позже. Теперь половина одиннадцатого, и, значит, особенно далеко они ускакать еще не могли. Джеймисон и ван Мюллер, разузнайте, не видел ли кто, как от гостиницы отъезжали три всадника. А может быть, они были в двуколке. Расспрашивайте всех, кого встретите на улицах. Вы, Джонс, бегите к инспектору Эйнсли. Скажите ему, что меня ограбили и пытались убить и что мне нужны десять его самых лучших конников. Не самых лучших полицейских, а тех, у кого самые лучшие лошади, поняли? Если он поторопится, то я сумею его отблагодарить. Где мой слуга Пит? Пит, негодяй, немедленно оседлай мою лошадь и подведи ее к крыльцу. В Грикваленде она догонит кого угодно.
Эзра отдавал распоряжение за распоряжением, и слуги разбегались в разные стороны выполнять их. Затем он поправил на себе одежду и туго обвязал голову носовым платком.
— Да неужто, сэр, вы сами собрались ехать? — спросил его хозяин гостиницы. — У вас сил недостанет.
— Достанет или нет, я поеду, — решительно ответил Эзра. — Хотя бы для этого меня пришлось привязать к седлу! Прикажите принести мне коньяку. И пусть его нальют во фляжку. Возможно, мне надо будет подкрепиться в пути.
К этому времени перед гостиницей собралась большая толпа, привлеченная слухами о грабеже. Вся площадь была запружена старателями, лавочниками и множеством негров, причем все они старались пробиться к крыльцу, чтобы узнать новые подробности. Через дорогу, в редакции мистера Гектора О'Флаэрти, шли торопливые приготовления, так как издатель собирался в специальном выпуске «Вааль ривер адвертайзера» по-своему осветить случившееся. Сам великий человек, лишь совсем недавно вырвавшийся из-под власти горячительных напитков, обмотал голову мокрым полотенцем и усердно писал передовицу. Творение его пера, весьма звучное и поучительное, пестрело выражениями вроде «защита частной собственности», «надругательство над величием закона» и «подонки цивилизации» — мистер О'Флаэрти так часто пользовался этими словами, что считал их уже своей законной собственностью и громогласно обвинял лондонские газеты в плагиате в тех случаях, когда встречал что-либо подобное на их страницах.
Толпа возбужденно зашумела, увидев, что на крыльцо вышел Эзра, бледный как полотно, с обвязанной головой; на воротнике темнели пятна запекшейся крови. Когда молодой коммерсант сел на коня, к нему подбежал один из его посланцев.
— Они поскакали по кейптаунской дороге, сэр, — сообщил он. Их видели человек десять. Лошади у них не больно резвые, я ведь знаю, у кого они их купили. Вы их легко догоните.
Бледные губы Эзры раздвинулись в улыбке, которая не обещала беглецам ничего хорошего.
— Черт побрал бы этих полицейских! — выругался он. — Сколько можно мешкать?
— Да вот они, — сказал хозяин гостиницы.
Действительно, раздалось бряцание оружия, стук копыт, и на забитую народом площадь выехали шесть всадников — это был отряд гриквалендской конной полиции. Они остановились возле крыльца — все как на подбор молодые силачи, вооруженные карабинами и саблями. Их лошади были неказисты на вид, но отличались быстротой и выносливостью. Эзра с удовольствием отметил про себя это последнее обстоятельство, пока подъезжал к седому сержанту.
— Нельзя терять ни минуты, сержант, — сказал он. — Они опередили нас на полтора часа, но лошади, правда, у них скверные. Скорее! На кейптаунскую дорогу! Сто фунтов, если мы их догоним.
— Справа по трое заезжай! — рявкнул сержант. — Рысью марш!
Толпа раздалась, и маленький отряд с Эзрой во главе ринулся в образовавшийся проход.
— В галоп! — скомандовал сержант, и они помчались по главной улице Кимберли, выбивая искры из камней, разбрызгивая песок, и вскоре стук лошадиных копыт слился в глухой отдаленный шум, а потом и вовсе замер, хотя толпа на площади еще напрягала слух.
Первые несколько миль отряд скакал в полном молчании. По-прежнему ярко светила луна, и они ясно различали впереди белую ленту дороги, уходившую вдаль по холмистой степи. Справа и слева к горизонту простирались широкие пространства, поросшие жесткой травой и редким кустарником. Порой через эти кусты в панике продирались длинноногие худые овцы, которые бросались врассыпную от бешено мчавшегося отряда. Жалобное блеяние этих овец одно лишь нарушало ночную тишину, да порой заунывно кричала полевая сова.
Эзра на мощном сером жеребце скакал немного впереди, однако сержант все-таки сумел его догнать.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он, поднося руку к козырьку своего кепи, — не слишком ли быстро мы скачем? Эдак мы загоним лошадей!
— Если мы поймаем негодяев, то пусть! — ответил Эзра. — Я готов каждому из вас купить по дюжине лошадей, лишь бы они не ушли от нас.
Молодой коммерсант говорил твердым голосом и уверенно держался на лошади, хотя голова у него разламывалась от боли. Снедавшая его ярость прибавляла ему силы, он грыз от нетерпения усы и шпорил коня так, что по шелковистым бокам заструилась кровь. Богатство, репутацию, а главное, месть — вот что обещало ему удачное завершение этой ночной погони.
Сержант и Эзра скакали теперь рядом, стремя в стремя и голова в голову, а полицейские — чуть сзади.
— Милях в двух отсюда на дороге есть дом, — сказал сержант. — Там мы о них что-нибудь узнаем.
— С дороги они ведь не могли свернуть, верно?
— Навряд ли, сэр. Так оно быстрее. Да и скакать прямо через степь — дело опасное. Того и гляди, угодишь в какую-нибудь яму.
— Если они едут по дороге, мы их нагоним, — заявил Эзра. — Веди она хоть прямо в ад, я не остановлюсь, пока не догоню их.
— Мы с вами, сэр! — воскликнул сержант, заражаясь упрямым упорством своего спутника. — Если лошади выдержат, то мы нагоним их еще до рассвета. А вон и огонек в окне дома!
Дорога в этом месте изгибалась дугой, в конце которой слабо мерцало желтое пятно света. Когда они с ним поравнялись, то обнаружили, что это открытая дверь; на ее пороге стоял с трубкой во рту коренастый бур, заложив руки в карманы штанов.
— Добрый вечер, — сказал сержант, и маленький отряд остановил взмыленных коней. — Кто-нибудь проезжал по дороге до нас?
— Много тысяч человек проезжало по ней до вас, — ответил бур и вынул трубку изо рта, чтобы удобнее было смеяться.
— Сегодня вечером! — раздраженно крикнул сержант.
— Да, одна компания проехала тут меньше чем час назад. Три человека. И гнали они своих лошадей так, будто решили их доконать.
— Хватит! Вперед! — крикнул Эзра, и они вновь помчались по широкой белой дороге.
Они миновали Блуотерс-Дрифт в два часа ночи, а в половине третьего были у фермы Ван Хейдена. К трем часам Моддер остался далеко позади, в четверть четвертого они уже неслись по главной улице небольшого городка Якобсдала, но с боков их обессилевших лошадей срывались хлопья пены. На улице им встретился полицейский патруль.
— Тут кто-нибудь проезжал? — крикнул сержант.
— Три человека четверть часа назад.
— Они проехали дальше?
— Да. Не останавливаясь. Но лошади у них были совсем измучены.
— Вперед! — властно крикнул Эзра. — Вперед!
— Четыре лошади почти падают, сэр, — сказал сержант. — Они больше и шагу не ступят.
— Так обойдемся без них!
— Может быть, прихватим патрульных? — предложил сержант.
— Нам надо будет прежде сообщить об этом в участок, — сказал якобсдалский полицейский.
— Поменяйтесь с ним лошадьми, сержант! — крикнул Эзра. — До участка он и на вашей доедет. Ну, а уж мы с вами их непременно догоним. Вперед, в галоп!
Они снова поскакали бешеным карьером, и мирные бюргеры Якобсдала просыпались от дробного перестука копыт.
Когда городок остался позади, преследуемых и преследователей уже ничто не разделяло. Последние не сомневались, что увидеть беглецов им мешает только темнота, и эта мысль придавала им новые силы. Сержант на свежем коне скакал во главе отряда, пригнувшись и наклонившись вперед, чтобы не замедлять бег лошади. Прямо за ним несся Эзра на своем благородном сером жеребце, и окровавленный платок трепетал и бился на его волосах. Он сидел, выпрямившись в седле, и губы его были сложены в злобную улыбку. В правой руке он держал револьвер со взведенным курком. Ярдах в ста позади двое отставших полицейских изо всех сил работали шпорами и хлыстом, чтобы заставить своих изнемогающих лошадей продолжать скачку. На востоке разгоралась розовая полоска, предвещая утро, и над степью разливался серый свет. Внезапно сержант придержал коня.
— Кто-то едет нам навстречу! — крикнул он.
Эзра и полицейские остановили задыхающихся лошадей. В призрачном свете они разглядели приближавшегося к ним одинокого всадника. Сначала они предположили, что кто-то из беглецов решил повернуть назад, но вскоре убедились в своей ошибке. Никто из них прежде не видел этого человека. Однако пропыленная одежда и хлопья пены на боках усталой лошади яснее всяких слов говорили, что и он проехал за эту ночь немало миль.
— Вы не видели трех всадников? — крикнул Эзра, едва он приблизился.
— Я даже разговаривал с ними, — ответил незнакомец. — Они обогнали вас примерно на полмили.
— Вперед! Вперед! — закричал Эзра.
— Я везу важное известие из Ягерсфонтейна… — начал было незнакомец, но Эзра перебил его, яростно повторив «вперед», и лошади, напрягая одеревеневшие ноги, вновь пошли тяжелым галопом.
Эзра и сержант опять ускакали вперед, а двое полицейских кое-как следовали за ними. Внезапно в тишине они различили впереди глухой топот, напоминавший щелканье кастаньет.
— Это они! — воскликнул Эзра, и полицейские сзади крикнули «Ура!», показывая, что и они поняли значение этого звука.
Кругом простиралась дикая, безлюдная местность — равнина здесь была лишена обычного скудного покрова зелени. Там и сям из бурой земли вздымались гранитные скалы, словно в незапамятные времена природе в этом краю были нанесены тяжкие раны и до сих пор из них торчали ее обнаженные кости. Когда Эзра и сержант полиции миновали крутой поворот дороги, они увидели впереди трех беглецов, окутанных облаком пыли. И почти в ту же минуту позади них раздался крик и послышался глухой удар. Оглянувшись, они увидели на дороге бесформенную кучу: лошадь первого полицейского упала от утомления и придавила всадника. Его товарищ остановился, чтобы помочь ему.
— Посмотрим, не ранен ли он! — крикнул сержант.
— Вперед! — потребовал Эзра, который при виде грабителей вновь впал в исступление. — Ни шагу назад!
— А вдруг он сломал шею? — проворчал сержант, беря в руки карабин. — Держите револьвер наготове, сэр. Мы нагоним их через несколько минут, и они, наверное, окажут сопротивление.
Однако нагнали они беглецов даже раньше, чем предсказал сержант. Фаринтош понимал, что им не уйти, и, когда преследователей осталось всего двое, решил прибегнуть к хитрости. Ярдах в ста впереди дорога снова круто поворачивала — воспользовавшись этим, он и его товарищи спрыгнули с лошадей и залегли в кустах. Когда Эзра на сером коне и сержант на гнедом вылетели из-за поворота, их встретил треск частых револьверных выстрелов из кустов, и серый конь с глухим ржанием упал на колени, смертельно раненный в голову. Эзра тотчас вскочил на ноги и бросился к засаде, а сержант, которому пуля царапнула щеку, спрыгнул с лошади и последовал за ним. Бурт и Фаринтош встретили их плечом к плечу со всем англосаксонским мужеством, которое обычно сопутствует англосаксонской жестокости. Бурт кинулся на сержанта и ударил его в шею ножом. Фаринтош выстрелил в полицейского, но получил пулю от Эзры. Бурт, увидев, что его товарищ упал, проскочил между нападающими, сильно пнув Эзру в бок, прыгнул на лошадь сержанта и умчался прочь — ни одна из пуль, которые посылал ему вслед сержант, не достигла цели. Что касается Уильямса, то в самом начале схватки он ничком упал на землю и теперь, извиваясь от страха всем тощим телом, молил о пощаде.
— Кончено! — злобно сказал Эзра, глядя вслед беглецу. — Гнаться за ним не на чем.
— Еще немного, и со мной тоже было бы кончено! — ответил сержант, вытирая кровь, струившуюся из раны, которая, правда, была не столько опасной, сколько болезненной. — Он меня сильно зацепил.
— Ничего, мой друг, вы в накладе не останетесь. А ну, вставай, мерзавец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60