Осторожно выглянул из люка в жилой коридор.
-- Никого, -- пожав плечами, сообщил он.
-- Но в меня стреляли! -- истерически выкрикнул я. -- Шесть
пуль!
-- И ни разу не попали, товарищ генерал-майор? -- в голосе
механика прозвучала нескрываемая насмешка.
-- Вы забываетесь, майор! -- Я указал на колонну регенератора.
-- Смотрите!
На высоте человеческого роста краска была содрана, и сверкала
свежим металлом царапина.
-- Что это по-вашему?
Ухмылку майора как водой смыло. Он потрогал пальцами ссадину и
ринулся к телефону, докладывать в центральный пост. Вернулся
помрачневший и предельно серьезный. В центральный пост после
этого меня провожали двое дежурных, позади лязгали задраиваемые
люки.
Ерофей уже ждал меня. Мы решили идти путем наименьшего
сопротивления. Полностью выводить прижившуюся на станции нечисть
было делом долгим и трудным, поэтому следовало перевести ее из
магических измерений в реальные, где справиться с нею было много
проще. Даже самые злобные и свирепые приведения в нашем мире
слабы как маленькие дети. Сначала пощупаем, кто нам
противостоит, а потом возьмемся всерьез. Противник уже оскалил
зубки, но я считал ниже своего достоинства обращать внимание на
пули. Это аргумент проигравшего в споре магий.
Тем временем полковник Петров развил бурную деятельность. На
каждый переборке станции было нарисовано по большущей рыси. Хоть
и было у него на погонах по два просвета, но сообразил, что
требуется. Или страх прибавляет ума? Механические мастерские с
лихорадочной поспешностью штамповали амулеты. Был оглашен
приказ: за появление без оного -- три дня ареста. Некоторые
модники из числа юных лейтенантов с нескрываемым удовольствием
понашивали на комбинезоны целые килограммы амулетов, мгновенно
превратившись в настоящих металлистов. Конечно, это был уже
перебор. Петров не преминул строго указать на дерзкое нарушение
формы одежды, но получил нахальный ответ: мол, подвергающимся
больше других нападениям Черного Призрака требуется большее, чем
остальным, количество амулетов. Петров махнул рукой и сдался.
А мы с Ерофеем кропотливо составляли частотную карту мест
появления призрака. Был вычерчен большой план станции, на
котором красными точками отмечался каждый случай столкновения с
призраком. Опросить пришлось весь экипаж, что было нелегкой
работой, если учесть, что выходить из центрального поста ни я,
ни Ерофей не собирались. Опасно. А нужно было сличить
свидетельские показания, уточнять место и время... Кошмар.
Зибелла все это время бездельничал. После перестрелки в коридоре
он решил жить поосторожнее, завел какие-то подозрительные
знакомства среди лиц кухонного наряда и теперь постоянно
околачивался среди сковородок и кастрюль.
Время поджимало, мы спешили... Статистика показала, что чаще
всего Черный Призрак появлялся, как ни странно, вблизи от
центрального поста станции. Это было логично -- попытаться
нанести удар по мозговому центру "Сварога", чтобы
минимальными усилиями вывести станцию из строя. Но здесь было
больше всего людей, что оказалось наруку нам. Не на тех напали,
господа империалисты! Рвение командира станции принесло плоды,
мы готовы были встретить призрака, но он пропал. Пропал начисто,
перепуганный нашими оберегами. Иногда, правда, по ночам слышался
жалобный вой и писк, словно кто-то подшиб собачонку. Пару раз с
потолка сыпались голубые искры -- и только! Конечно, режим
изоляции отсеков имел и неудобства. Мне, например, жутко
хотелось помыться.
Победа была близка, полковник радостно потирал руки и грозился
извести его под корень. Кого его? Ну, того самого... Неважно. Он
уже разрешил передвижение по коридорам в составе групп и был
поражен до крайности, когда мы с Ерофеем предложили ему снять
пару амулетов возле центрального поста.
-- Ни за что! -- отрубил он, выслушав меня.
-- Но мы хотим окончательно избавить вас от этой пакости.
-- От добра добра не ищут.
-- Напрасно, -- соболезнующе вздохнул Ерофей. -- Вы застрахованы
только до тех пор, пока магическая субстанция перетекает в
реальностные измерения, закрепляясь в форме собаки. Стоит ей
сменить отпечаток -- и вы снова окажетесь совершенно
беспомощны. А для нечисти нет ничего проще -- стоит лишь
поменять магическую координату, по которой происходит
проецирование на реальность.
-- Вы так умно говорите, -- уважительно отметил полковник. -- Я
вас как-то плохо понимаю. Как одна и та же тварь может принимать
разные обличья? По-моему собака -- это всегда собака, ей ни за
что не стать кошкой.
Ерофей усмехнулся и взял со стола карандаш, показал его
командиру станции.
-- Видите?
-- Вижу.
-- Теперь я включаю лампу. -- Ерофей щелкнул клавишей, Петров с
интересом следил за его манипуляциями. -- Какая тень на столе?
-- Кружок. -- Полковник немного заколебался.
-- А теперь? -- Ерофей повернул карандаш.
-- П-прямоугольник.
-- Точно так же и магическая субстанция может в результате
проецирования принимать различные формы.
-- Черт бы ее побрал! -- подвел итог уроку геометрии полковник.
-- Знал бы -- издал специальный приказ с запретом иметь
различные проекции. Чтобы со всех сторон одинаково, как у
шарика.
Нетрудно заметить, что живость мысли у полковника не погасила
долгая и отличная служба. Немного поворчав для порядка, Петров
распорядился убрать амулеты из коридора. Но только из одного!
Уверовав в действенность оберегов, он пытался подстраховаться.
Мы с Ерофеем начали расставлять курильницы в коридоре.
Естественно, сразу же разгорелся спор -- ставить магической
пентаграммой или обычным кругом? Почему-то Ерофей был убежден,
что раз он домовой, то все знает лучше меня. Он решил,что надо
следовать новым веяниям. Я возразил, что это смахивает на
масонский знак, чем поставил беднягу в тупик. Как совместить
тягу к традициям и взгляд на запад? В конце концов сошлись
все-таки на круге.
Психология привидений настолько примитивна, что не нуждается в
специальном изучении. Приманка в виде снятых запретительных
знаков оказалась настолько соблазнительной, что в первую же ночь
Черный Призрак не замедлил объявиться в коридоре. Он метался,
рычал и завывал, на радость нам с Ерофеем. Мы поздравили себя с
исключительной проницательностью и начали готовиться к поимке
призрака, хотя так и не поняли, о какой исполинской твари
лепетали нашу испуганные вояки. Собака как собака, не слишком
большая. Так, овчарка умеренной величины. Лишь спустя некоторое
время Ерофей догадался. Он радостно захлопал в ладоши и
закричал:
-- Понял!
-- Тише, дурак, -- шепнул я ему. -- Дежурного разбудишь.
-- Все дело в том, что они отчаянно боялись пса. Не даром же
говорят: у страха глаза велики.
-- Ну и что?
-- А то! Эманация страха вызывает мультипликацию проекции!
Я закрутил головой.
-- Молодец! А я сразу не сообразил. Значит, чем больше они
собаку боятся...
-- Тем больше вырастает призрак.
Мы не боялись никого и ничего, ни в реальности, ни в магическом
мире, но меры безопасности все-таки приняли.
Я украдкой посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. И как
хочется спать... Положительно, самое неудобное в ведомстве то,
что почти все встречи с духами происходят глубокой ночью.
Духу-то что... Он нематериальный, его сон не сморит. Ерофей тоже
беззвучно зевнул. Полковник Петров, пожелавший присутствовать на
заключительном этапе операции, вообще тихонько засвистел носом.
Минуты тянулись как резиновые.
Без десяти в коридоре погасили половину ламп согласно моему
распоряжению. Малая освещенность повышает энергию выхода
магической субстанции.
Без пяти Ерофей проткнул крышку специально запасенной дымовой
шашки, по полу начал стелиться плотный белый ковер, издали
вполне похожий на туман. Все было бы хорошо, если бы от дыма не
начало страшно резать глаза. Коридор постепенно превращался в
подобие рыцарского замка -- дым так таинственно задрапировал
его, что привидение просто не могло не появиться.
На экранчике часов замигали четыре нуля. Полночь!
Презрительный издевательский хохот раскатился под потолком.
Прямо в воздухе распахнулась таинственная дверь, в лицо нам
дохнуло жарким пламенем, и черная масса звучно шлепнулась на пол.
-- Вперед! -- приказал высокий скрипучий голос. -- Куси!
Бесформенная клякса упруго подскочила, из нее в разные стороны
потянулись толстые жгуты таинственного вещества, и через минуту
на полу стояла... собака. Петров вскрикнул от неожиданности. И
в то же мгновение чудовище резко увеличилось в размерах. Его
глаза засверкали демоническим огнем. Раскрылась зубастая пасть,
чудище хрипло зарычало. Для расшатанных нервов полковника это
оказалось чрезмерным испытанием, он издал приглушенный писк и
рухнул замертво. Я, слабеющей рукой потянулся к верному
пулемету, чтобы угостить исчадие ада доброй порцией серебряных
пуль.
Призрак чутко отреагировал на охватившее нас смятение. Он стал
еще громаднее, по станции раскатился леденящий душу вой, так
долго державший в трепете весь экипаж.
Но Ерофея трудно было смутить подобными штучками. Он
хладнокровно щелкнул зажигалкой и поднес ее к ближайшей
курильнице. Бумага весело затрещала, на полу вспыхнул
небольшой костерчик. В то же время пылающий смерч пронесся по
коридору -- загорелись пороховые дорожки между курильницами. И
раньше чем призрак, уже выросший с крупного льва, успел
опомниться, он оказался в кольце пылающих чаш.
Тут я перехватил инициативу у Ерофея. Грозно подняв ореховый
прут, словно архангел огненный меч, я ринулся в бой и начал
наотмашь хлестать им чудовище.
-- Сгинь! Рассыпься! Смирись!
Нельзя сказать, что призрак сдался легко. Он рычал и бесновался,
но я встречал каждый его бросок ударом прута. Зверь
опрокидывался на спину и вновь прыгал на меня. Однако вырваться
за пределы кольца светильников он не мог. Черный Призрак попал в
надежную клетку! Ореховый прут жег и жалил его точно оса, и
постепенно в угрожающем рычании начали появляться скулящие
нотки. А еще немного погодя зверь только жалобно визжал. И
размеры -- глядите-ка! -- вполне нормальные. Даже на овчарку не
тянет. Так себе, небольшой пудель.
По потолку заметались красные сполохи. Это хозяева Черного
Призрака решили помочь ему, вытащив обратно через ту же дверь.
Ерофей не позволил им спасти попавшего слугу. Он подхватил один
из светильников и метнул его в самый центр странного багрового
орнамента, появившегося на потолке. Глиняная чашка с треском
разлетелась, горящая бумага хлопьями запорхала по коридору.
Прозвучал испуганный всхлип, и магическая дверь закрылась
навсегда.
Позади раздалось невнятное бормотание. Мы с Ерофеем стремительно
обернулись, готовые встретить новое нападение. Но это был всего
лишь Петров. Полковник сидел на полу, кулаком утирая горючие
слезы.
-- В чем дело? -- спросил я.
-- Это было так ужасно... -- простонал он.
-- Все уже закончилось. Берите. -- Я протянул полковнику
поводок.
Петров шарахнулся было в сторону, но потом увидел, что ему
предлагают не кровожадного берберийского льва, а только
симпатичного ласкового пуделя. Собачка подскочила к оторопевшему
командиру станции и жарким красным языком лизнула его прямо в
нос. Полковник машинально потрепал пуделя по загривку. Тот
весело залаял и даже сделал небольшую лужицу на полу.
-- Неужели это он? -- не веря собственным глазам, переспросил
полковник.
-- Конечно, -- ответил Ерофей, деловито заливая курильницы.
-- Не верю...
-- А вы снимите с него ошейник, и все сомнения разом пропадут,
-- посоветовал я.
Петров внимательно обследовал ошейник, украшенный тремя
фигурками лютого зверя, и решил, что ему предлагают слишком
рискованный эксперимент. Уже собравшись уходить, он слабым
голосом поинтересовался:
-- А взамен этой твари никто не явится?
-- Нет, мы отсекли канал проецирования, -- успокоил я.
-- Но как? Ведь вы ничего не делали.
-- Курильницы.
-- Какое-то магическое снадобье? -- Петров с уважением потянул
носом противно воняющий сгоревшей бумагой воздух.
-- И да, и нет, -- Ерофей хитро усмехнулся.
-- Это секрет?
-- Нет. Необходимо было извлечь субстанцию материального
отрицания магического мира, -- неохотно пояснил я. -- Это
обязательное условие схлапывания канала проецирования. Такое
отрицание в нужной концентрации содержится только в учебнике
диалектического материализма. Его-то мы и спалили.
Полковник даже уши заткнул, чтобы не слышать подобного кощунства.

RHODENTIA COSMICUS <грызун космический (лат.)>

Перелет со "Сварога" на "Хорс" не показался мне
слишком утомительным. Может пилот попался особо искусный, может
я уже начал привыкать к головокружительным космическим
путешествиям, только вся дорога пролетела как миг единый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18