Они держатся от него на почтительном расстоянии, испытывая вполне объяснимый страх перед оказавшимися в руках у мятежников 305-миллиметровыми самоходками. Ни одна из сторон не спешит нанести первый удар, опасаясь навлечь на себя огонь противника. По пути к арсеналу я утратил способность наблюдать за происходящим на его территории. На протяжении двух секунд все видеокамеры арсенала были выведены из строя. Впрочем, того, что я уже видел, достаточно, чтобы понять, насколько велик риск получить серьезные повреждения.
Я превосхожу ростом любое из зданий арсенала, но он расположен на таком высоком утесе, что фундаменты его строений находятся выше моей самой высокой башни. Дорога к воротам арсенала достаточно широка для проезда, но мне совсем не хочется бросаться по ней очертя голову. На территории арсенала имеется множество высоких насыпей. Они такие толстые, что сквозь них не проникает даже мой радар. Однако хуже всего то, что мне неизвестно, где сейчас находятся 305-миллиметровые самоходки. Я замедляю скорость и останавливаюсь возле полицейских автомобилей.
Мне знаком офицер, командующий отрядами полиции. Это лейтенант, арестовавший всех членов кооператива Хэнкоков. Впрочем, сейчас он уже капитан. Его начальству явно понравилось, как он вел себя в деле Хэнкоков. Но сейчас крайне самоуверенный в момент ареста злополучных фермеров Юрий Локкис выглядит довольно бледно. Почему же у него покрыт холодным потом лоб и дрожит нижняя челюсть? Неужели из-за того, что я подъехал прямо к нему?! Полицейские, которыми он командует, трясутся не меньше.
Вот Кафари Хрустинова, как я припоминаю, совсем не испугалась меня при первой нашей встрече. Боюсь, мне никогда не понять людей… Я стараюсь успокоить офицера, очумело глазеющего на мой корпус.
— Капитан Локкис, боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять» по приказу президента Ляру прибыл к вам на подмогу. Вы должны обеспечить мне поддержку пехоты, чтобы избежать гибели значительной части оружия и боеприпасов, оставшихся в арсенале.
Полицейский переводит бессмысленный взгляд с одной моей орудийной башни на другую. Кажется, он утратил дар речи.
Я делаю еще одну попытку:
— Капитан Локкис! Кто здесь командует? Вы?
— А? — бессвязно бормочет он.
Значит, он все-таки не потерял дар речи! От его мычания мало проку, но оно все же лучше поразившей его немоты. Может, капитан Локкис учился вместе с Филом Фабрицио? Проверю, когда появится свободное время…
— Вы здесь главный? — Я пытаюсь завязать осмысленный диалог.
— А?.. Да… Да, я здесь главный. — Кажется, капитан начинает что-то соображать.
— Мне понадобится поддержка пехоты. В противном случае содержимое арсенала может серьезно пострадать, а мне причинят тяжелые повреждения.
— Какая еще «поддержка пехоты»?
— Мне приказали отбить дорогостоящие оружие и снаряжение, не причинив ему при этом значительных повреждений. У правительства нет денег на то, чтобы меня ремонтировать. Рельеф местности и высокие насыпи на территории арсенала не позволяют мне определить точное местонахождение самоходных орудий. Без поддержки пехоты, которая выяснит, что у меня впереди, я рискую понести серьезные повреждения и не смогу выполнять свою основную задачу во время пребывания па Джефферсоне, заключающуюся в обороне вашей планеты. Иными словами, для успеха моей миссии мне необходима поддержка пехоты.
— А от меня-то ты чего хочешь?! Я же не солдат! Я полицейский! Меня наградили за то, что я упрятал в тюрьму фермеров-убийц, а не за то, что я буду воевать! О какой пехоте ты вообще талдычишь?! — раздраженно сыплет вопросами Локкис.
Может, он вообще не понимает, о чем я говорю?! Попробую выражаться еще проще…
— Военные должны отправиться пешком на территорию арсенала, чтобы обнаружить позиции самоходных орудий.
— Еще чего! Может, тебе подать эти орудия на блюдечке с голубой каемочкой? У меня тут нет никакой «пехоты», а если бы и была, я бы ее туда не послал. Ты видел, что эти головорезы сделали с танком и вертолетом?!. Нет, я своих людей на смерть не пошлю! Нам за это деньги не платят. Не то что тебе! Отправляйся-ка и сам ищи эти орудия!.. — говорит капитан Локкис, ткнув грязным пальцем в сторону нависающего над нами утеса.
Сначала мне захотелось разъяснить полицейскому, что мне никто ничего не платит. Правительство Джефферсона должно лишь обеспечивать меня запчастями и предоставить в мое распоряжение механика. Впрочем, я сразу догадался, что рассуждать об этом с капитаном Локкисом бесполезно. Вместо этого я снова пытаюсь добиться своего.
— В данном округе числятся на действительной службе три пехотных подразделения. Потребуйте от их командиров, чтобы они немедленно прислали сюда своих людей.
Капитан Локкис недовольно скривился:
— Ты что, совсем дурак?! Я же тебе говорю, что у нас нет пехоты. Эти подразделения расформировали года два назад.
— Расформировали?! — Я так поражен этой новостью, что отвлекаюсь от выполнения текущего задания. — Прошу разъяснить! Почему же эти подразделения числятся на действительной службе?
— Ну, их всегда можно снова сформировать из резерва, но, чисто между нами, эти подразделения «дестабилизировали политическую ситуацию и отвлекали на себя крупные финансовые средства»!
Капитан Локкис явно цитирует какой-то секретный документ. Сам он так гладко изъясняться не в состоянии.
— А куда же идут деньги, выделяемые на содержание этих подразделений? — спрашиваю я, лихорадочно думая о том, как все это отразится на моей способности оборонять Джефферсон.
— Ну, их на что-нибудь направили, — туманно отвечает капитан.
— На что? — недоумеваю я.
— Откуда я знаю?!. И вообще, это не твое дело! — заявляет Локкис, тупо глядя в мои оптические датчики.
Полицейский явно не в состоянии понять, что такое кража денег, выделяемых на военные нужды. Я начинаю пристально изучать содержимое информационной сети и наконец нахожу следы финансовых операций, в результате которых одна половина денег, выделенных на содержание расформированных пехотных подразделений, была потрачена на пособия по безработице, а другая — на формирование очередной дивизии полиции государственной безопасности. Когда мы с Саймоном прибыли на Джефферсон, тут себе такого не позволяли. Сейчас в бюджете правительства этой планеты вообще нет статьи расходов на полицию. Все они покрываются деньгами, которые якобы идут на содержание армии. Все это меня очень тревожит. Мне предстоит опасный бой, а положиться я могу только на безграмотного механика и правительство, которое водит за нос своих граждан… Пехоты нет, Локкис не даст мне своих людей. Надо поговорить с президентом!
— Говорит боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять». Прошу поддержки пехоты.
— Поддержки пехоты?! — раздраженно переспрашивает Сар Гремиан. — Зачем?!. Впрочем, какая разница!.. Поддержки не будет!
— Президент должен подтвердить ваши слова…
— Сам знаю!.. Скажи ему, что никакой пехоты не будет!
— У нас нет солдат, — заявляет президент Ляру. — Выполняй его приказы!
Президент Эвелина Ляру явно имеет в виду приказы Сара Гремиана.
— Вас понял. Буду действовать самостоятельно. Прервав связь, я обращаюсь к капитану Локкису:
— Начинаю движение к цели. Прошу очистить мой путь от транспортных средств!
— Чего?! — как глухой, переспрашивает меня этот горе-полицейский.
— Уберите с дороги ваши машины, а то я их раздавлю! Кажется, смысл сказанного доходит до капитана и он приказывает немедленно убрать подальше автомобили и аэромобили. Я осторожно начинаю двигаться вперед и выпускаю беспилотный самолет-разведчик, но на высоте двадцати метров мятежники сбивают его ракетой с территории арсенала. Я определяю ее траекторию и даю залп из минометов по месту ее запуска, но не могу определить, поразили ли мины цель.
Теперь понятно, что приближаться к арсеналу со стороны северного обрыва не стоит. Я возвращаюсь, чтобы начать обход с юга. Теперь мой корпус поднимается достаточно высоко над землей, и самым верхним датчикам на моих башнях видна часть территории арсенала. Впрочем, находящиеся там насыпи заслоняют самые важные точки.
Сейчас у меня на борту осталось только три беспилотных самолета-разведчика. Еще четыре находятся на складе в ангаре. Больше не стоит рисковать этими ценными устройствами, и я вслепую осторожно двигаюсь по дороге, ведущей к арсеналу с юга. Ограда с этой стороны разрушена на расстоянии тридцати метров с обеих сторон от ворот. На дороге выставлены противотанковые ежи и надолбы. Кроме того, повсюду возвышаются высокие насыпи, из-за которых наступающий противник вынужден двигаться к арсеналу, постоянно делая зигзаги. Я, конечно, могу давить ежи и надолбы и пахать гусеницами насыпи, но мне неизвестно, что они скрывают. У меня нет пехоты, которая разыскивала бы расставленные на моем пути ловушки, а ведь в руках противника 305-миллиметровые самоходки! Сейчас от них не исходит вообще никакого излучения, что меня особенно беспокоит.
Под моими гусеницами захрустели остатки ограды и ворот. Я приближаюсь к первой группе противотанковых надолбов, когда внезапно замечаю мощный источник излучения. Прямо передо мной возникает ствол самоходки. Она стреляет по мне и мгновенно исчезает в укрытие. Я получаю прямое попадание практически в упор. Мои электромагнитные щиты испытывают колоссальную перегрузку и разрушаются за две сотых секунды. Я содрогаюсь от страшного удара по корпусу, но тут же даю залп из всех минометов. Мины взрываются по другую сторону насыпи, излучение самоходки сразу исчезает, но на близлежащем возвышении тут же появляется другая самоходка, которая с невероятной скоростью выпускает по мне два снаряда и прячется за насыпью. Снаряды поражают мои щиты под углом в семьдесят градусов. Второй снаряд пробивает мой ослабевший щит и уничтожает звенья моих гусениц на участке в пять метров. ‘.
Я поврежден!
В ярости я даю залп из носового башенного орудия. 356-миллиметровый снаряд с ядерной боеголовкой превращает всю насыпь в облако пыли. За ней стоит самоходка. За долю мгновения перед моим следующим выстрелом я успеваю заметить, что орудием управляет пятнадцатилетняя девочка. Впрочем, мой следующий снаряд тут же превращает ее саму, платформу, с которой она стреляла по мне, и первые две трети ее похищенной самоходки в расплавленный металл и радиоактивные газы. Потом я стреляю в направлении еще одного внезапно возникшего источника излучения. Первый снаряд разрушает очередную насыпь, а второй — мгновенно уничтожает третью прятавшуюся за ней самоходку и ее водителя.
Вокруг меня возникает множество источников излучения. Я уже готов открыть по ним беглый огонь, но они ведут себя как-то странно. Стоит мне прицелиться в одно из них, как оно тут же исчезает, чтобы внезапно всплыть в совершенно другом месте. Такое впечатление, словно самоходки прыгают по арсеналу, как кузнечики. Наверное, враги по очереди заводят и глушат двигатели расположенных в разных местах самоходок. Поняв это, я на мгновение даже испытываю радость от того, что наконец сражаюсь с достойным противником! Я открываю огонь из минометов сразу по всем целям. Внезапно передо мной появляется очередная самоходка. Она стреляет по мне и пытается скрыться. Я отвечаю на ее огонь, и она улетает вместе со своим водителем в небо в виде плазменного шара. Остальные самоходки устремляются к дороге, ведущей к арсеналу с запада. Упиваясь сражением, я бросаюсь вперед. Мои процессоры работают на полную мощность. Я полон сил, энергии и воли к победе. Ведь для этого-то меня и создавали! Я веду огонь из башенных орудий по насыпям и зданиям, пытаясь поразить прячущиеся за ними самоходки. Над арсеналом витают клубы дыма и поднимаются столбы огня. Я с наслаждением уничтожаю искусного и смертельно опасного противника.
К моей носовой части со всех сторон летят сверхскоростные ракеты. Мятежники, презирая смерть, сбрасывают из кузовов грузовиков прямо мне под гусеницы октоцеллюлозные мины. Я открываю огонь из сверхскорострельных орудий, уничтожая восемьдесят шесть процентов летящих ко мне ракет и девяносто три процента катящихся ко мне мин. Остальные ракеты поражают мою носовую часть вместе с башней. На моем корпусе плавятся пластины брони. Мины взрываются у меня под гусеницами, теряющими множество звеньев.
В ярости я открываю огонь по всем источникам излучения в радиусе километра. Я стреляю из минометов, ракетных установок, сверхскорострельных орудий и крупнокалиберных пулеметов. Я снова живу и уничтожаю! Мое существование вновь обрело смысл! Высокий смысл! Я защищаю вверенный моей заботе мир от террористов, посягнувших на него с оружием б руках.
Источников излучения больше нет! Я замираю в центре полностью разрушенного арсенала. В радиусе километра от его центра остались лишь дымящиеся, обугленные обломки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Я превосхожу ростом любое из зданий арсенала, но он расположен на таком высоком утесе, что фундаменты его строений находятся выше моей самой высокой башни. Дорога к воротам арсенала достаточно широка для проезда, но мне совсем не хочется бросаться по ней очертя голову. На территории арсенала имеется множество высоких насыпей. Они такие толстые, что сквозь них не проникает даже мой радар. Однако хуже всего то, что мне неизвестно, где сейчас находятся 305-миллиметровые самоходки. Я замедляю скорость и останавливаюсь возле полицейских автомобилей.
Мне знаком офицер, командующий отрядами полиции. Это лейтенант, арестовавший всех членов кооператива Хэнкоков. Впрочем, сейчас он уже капитан. Его начальству явно понравилось, как он вел себя в деле Хэнкоков. Но сейчас крайне самоуверенный в момент ареста злополучных фермеров Юрий Локкис выглядит довольно бледно. Почему же у него покрыт холодным потом лоб и дрожит нижняя челюсть? Неужели из-за того, что я подъехал прямо к нему?! Полицейские, которыми он командует, трясутся не меньше.
Вот Кафари Хрустинова, как я припоминаю, совсем не испугалась меня при первой нашей встрече. Боюсь, мне никогда не понять людей… Я стараюсь успокоить офицера, очумело глазеющего на мой корпус.
— Капитан Локкис, боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять» по приказу президента Ляру прибыл к вам на подмогу. Вы должны обеспечить мне поддержку пехоты, чтобы избежать гибели значительной части оружия и боеприпасов, оставшихся в арсенале.
Полицейский переводит бессмысленный взгляд с одной моей орудийной башни на другую. Кажется, он утратил дар речи.
Я делаю еще одну попытку:
— Капитан Локкис! Кто здесь командует? Вы?
— А? — бессвязно бормочет он.
Значит, он все-таки не потерял дар речи! От его мычания мало проку, но оно все же лучше поразившей его немоты. Может, капитан Локкис учился вместе с Филом Фабрицио? Проверю, когда появится свободное время…
— Вы здесь главный? — Я пытаюсь завязать осмысленный диалог.
— А?.. Да… Да, я здесь главный. — Кажется, капитан начинает что-то соображать.
— Мне понадобится поддержка пехоты. В противном случае содержимое арсенала может серьезно пострадать, а мне причинят тяжелые повреждения.
— Какая еще «поддержка пехоты»?
— Мне приказали отбить дорогостоящие оружие и снаряжение, не причинив ему при этом значительных повреждений. У правительства нет денег на то, чтобы меня ремонтировать. Рельеф местности и высокие насыпи на территории арсенала не позволяют мне определить точное местонахождение самоходных орудий. Без поддержки пехоты, которая выяснит, что у меня впереди, я рискую понести серьезные повреждения и не смогу выполнять свою основную задачу во время пребывания па Джефферсоне, заключающуюся в обороне вашей планеты. Иными словами, для успеха моей миссии мне необходима поддержка пехоты.
— А от меня-то ты чего хочешь?! Я же не солдат! Я полицейский! Меня наградили за то, что я упрятал в тюрьму фермеров-убийц, а не за то, что я буду воевать! О какой пехоте ты вообще талдычишь?! — раздраженно сыплет вопросами Локкис.
Может, он вообще не понимает, о чем я говорю?! Попробую выражаться еще проще…
— Военные должны отправиться пешком на территорию арсенала, чтобы обнаружить позиции самоходных орудий.
— Еще чего! Может, тебе подать эти орудия на блюдечке с голубой каемочкой? У меня тут нет никакой «пехоты», а если бы и была, я бы ее туда не послал. Ты видел, что эти головорезы сделали с танком и вертолетом?!. Нет, я своих людей на смерть не пошлю! Нам за это деньги не платят. Не то что тебе! Отправляйся-ка и сам ищи эти орудия!.. — говорит капитан Локкис, ткнув грязным пальцем в сторону нависающего над нами утеса.
Сначала мне захотелось разъяснить полицейскому, что мне никто ничего не платит. Правительство Джефферсона должно лишь обеспечивать меня запчастями и предоставить в мое распоряжение механика. Впрочем, я сразу догадался, что рассуждать об этом с капитаном Локкисом бесполезно. Вместо этого я снова пытаюсь добиться своего.
— В данном округе числятся на действительной службе три пехотных подразделения. Потребуйте от их командиров, чтобы они немедленно прислали сюда своих людей.
Капитан Локкис недовольно скривился:
— Ты что, совсем дурак?! Я же тебе говорю, что у нас нет пехоты. Эти подразделения расформировали года два назад.
— Расформировали?! — Я так поражен этой новостью, что отвлекаюсь от выполнения текущего задания. — Прошу разъяснить! Почему же эти подразделения числятся на действительной службе?
— Ну, их всегда можно снова сформировать из резерва, но, чисто между нами, эти подразделения «дестабилизировали политическую ситуацию и отвлекали на себя крупные финансовые средства»!
Капитан Локкис явно цитирует какой-то секретный документ. Сам он так гладко изъясняться не в состоянии.
— А куда же идут деньги, выделяемые на содержание этих подразделений? — спрашиваю я, лихорадочно думая о том, как все это отразится на моей способности оборонять Джефферсон.
— Ну, их на что-нибудь направили, — туманно отвечает капитан.
— На что? — недоумеваю я.
— Откуда я знаю?!. И вообще, это не твое дело! — заявляет Локкис, тупо глядя в мои оптические датчики.
Полицейский явно не в состоянии понять, что такое кража денег, выделяемых на военные нужды. Я начинаю пристально изучать содержимое информационной сети и наконец нахожу следы финансовых операций, в результате которых одна половина денег, выделенных на содержание расформированных пехотных подразделений, была потрачена на пособия по безработице, а другая — на формирование очередной дивизии полиции государственной безопасности. Когда мы с Саймоном прибыли на Джефферсон, тут себе такого не позволяли. Сейчас в бюджете правительства этой планеты вообще нет статьи расходов на полицию. Все они покрываются деньгами, которые якобы идут на содержание армии. Все это меня очень тревожит. Мне предстоит опасный бой, а положиться я могу только на безграмотного механика и правительство, которое водит за нос своих граждан… Пехоты нет, Локкис не даст мне своих людей. Надо поговорить с президентом!
— Говорит боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять». Прошу поддержки пехоты.
— Поддержки пехоты?! — раздраженно переспрашивает Сар Гремиан. — Зачем?!. Впрочем, какая разница!.. Поддержки не будет!
— Президент должен подтвердить ваши слова…
— Сам знаю!.. Скажи ему, что никакой пехоты не будет!
— У нас нет солдат, — заявляет президент Ляру. — Выполняй его приказы!
Президент Эвелина Ляру явно имеет в виду приказы Сара Гремиана.
— Вас понял. Буду действовать самостоятельно. Прервав связь, я обращаюсь к капитану Локкису:
— Начинаю движение к цели. Прошу очистить мой путь от транспортных средств!
— Чего?! — как глухой, переспрашивает меня этот горе-полицейский.
— Уберите с дороги ваши машины, а то я их раздавлю! Кажется, смысл сказанного доходит до капитана и он приказывает немедленно убрать подальше автомобили и аэромобили. Я осторожно начинаю двигаться вперед и выпускаю беспилотный самолет-разведчик, но на высоте двадцати метров мятежники сбивают его ракетой с территории арсенала. Я определяю ее траекторию и даю залп из минометов по месту ее запуска, но не могу определить, поразили ли мины цель.
Теперь понятно, что приближаться к арсеналу со стороны северного обрыва не стоит. Я возвращаюсь, чтобы начать обход с юга. Теперь мой корпус поднимается достаточно высоко над землей, и самым верхним датчикам на моих башнях видна часть территории арсенала. Впрочем, находящиеся там насыпи заслоняют самые важные точки.
Сейчас у меня на борту осталось только три беспилотных самолета-разведчика. Еще четыре находятся на складе в ангаре. Больше не стоит рисковать этими ценными устройствами, и я вслепую осторожно двигаюсь по дороге, ведущей к арсеналу с юга. Ограда с этой стороны разрушена на расстоянии тридцати метров с обеих сторон от ворот. На дороге выставлены противотанковые ежи и надолбы. Кроме того, повсюду возвышаются высокие насыпи, из-за которых наступающий противник вынужден двигаться к арсеналу, постоянно делая зигзаги. Я, конечно, могу давить ежи и надолбы и пахать гусеницами насыпи, но мне неизвестно, что они скрывают. У меня нет пехоты, которая разыскивала бы расставленные на моем пути ловушки, а ведь в руках противника 305-миллиметровые самоходки! Сейчас от них не исходит вообще никакого излучения, что меня особенно беспокоит.
Под моими гусеницами захрустели остатки ограды и ворот. Я приближаюсь к первой группе противотанковых надолбов, когда внезапно замечаю мощный источник излучения. Прямо передо мной возникает ствол самоходки. Она стреляет по мне и мгновенно исчезает в укрытие. Я получаю прямое попадание практически в упор. Мои электромагнитные щиты испытывают колоссальную перегрузку и разрушаются за две сотых секунды. Я содрогаюсь от страшного удара по корпусу, но тут же даю залп из всех минометов. Мины взрываются по другую сторону насыпи, излучение самоходки сразу исчезает, но на близлежащем возвышении тут же появляется другая самоходка, которая с невероятной скоростью выпускает по мне два снаряда и прячется за насыпью. Снаряды поражают мои щиты под углом в семьдесят градусов. Второй снаряд пробивает мой ослабевший щит и уничтожает звенья моих гусениц на участке в пять метров. ‘.
Я поврежден!
В ярости я даю залп из носового башенного орудия. 356-миллиметровый снаряд с ядерной боеголовкой превращает всю насыпь в облако пыли. За ней стоит самоходка. За долю мгновения перед моим следующим выстрелом я успеваю заметить, что орудием управляет пятнадцатилетняя девочка. Впрочем, мой следующий снаряд тут же превращает ее саму, платформу, с которой она стреляла по мне, и первые две трети ее похищенной самоходки в расплавленный металл и радиоактивные газы. Потом я стреляю в направлении еще одного внезапно возникшего источника излучения. Первый снаряд разрушает очередную насыпь, а второй — мгновенно уничтожает третью прятавшуюся за ней самоходку и ее водителя.
Вокруг меня возникает множество источников излучения. Я уже готов открыть по ним беглый огонь, но они ведут себя как-то странно. Стоит мне прицелиться в одно из них, как оно тут же исчезает, чтобы внезапно всплыть в совершенно другом месте. Такое впечатление, словно самоходки прыгают по арсеналу, как кузнечики. Наверное, враги по очереди заводят и глушат двигатели расположенных в разных местах самоходок. Поняв это, я на мгновение даже испытываю радость от того, что наконец сражаюсь с достойным противником! Я открываю огонь из минометов сразу по всем целям. Внезапно передо мной появляется очередная самоходка. Она стреляет по мне и пытается скрыться. Я отвечаю на ее огонь, и она улетает вместе со своим водителем в небо в виде плазменного шара. Остальные самоходки устремляются к дороге, ведущей к арсеналу с запада. Упиваясь сражением, я бросаюсь вперед. Мои процессоры работают на полную мощность. Я полон сил, энергии и воли к победе. Ведь для этого-то меня и создавали! Я веду огонь из башенных орудий по насыпям и зданиям, пытаясь поразить прячущиеся за ними самоходки. Над арсеналом витают клубы дыма и поднимаются столбы огня. Я с наслаждением уничтожаю искусного и смертельно опасного противника.
К моей носовой части со всех сторон летят сверхскоростные ракеты. Мятежники, презирая смерть, сбрасывают из кузовов грузовиков прямо мне под гусеницы октоцеллюлозные мины. Я открываю огонь из сверхскорострельных орудий, уничтожая восемьдесят шесть процентов летящих ко мне ракет и девяносто три процента катящихся ко мне мин. Остальные ракеты поражают мою носовую часть вместе с башней. На моем корпусе плавятся пластины брони. Мины взрываются у меня под гусеницами, теряющими множество звеньев.
В ярости я открываю огонь по всем источникам излучения в радиусе километра. Я стреляю из минометов, ракетных установок, сверхскорострельных орудий и крупнокалиберных пулеметов. Я снова живу и уничтожаю! Мое существование вновь обрело смысл! Высокий смысл! Я защищаю вверенный моей заботе мир от террористов, посягнувших на него с оружием б руках.
Источников излучения больше нет! Я замираю в центре полностью разрушенного арсенала. В радиусе километра от его центра остались лишь дымящиеся, обугленные обломки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101