— Да. А вы кто такие?
— Мы, — сказала женщина, с угрожающим видом дернув головой, — группа, которой поручено заниматься защитой счастливого детства Елены Хрустиновой.
— Защитой ее счастливого детства?!
— Траск, запишите, что у Кафари Хрустиновой пониженный слух, но она не пользуется слуховым аппаратом. Маленькому ребенку очень опасно находиться в одном помещении с таким человеком.
— Постойте! Я вас прекрасно расслышала, но не поверила своим ушам… Да и вообще, что вам здесь надо?! Я не работаю и весь день сижу с ребенком. Ваш закон на меня не распространяется!
— Распространяется! — рявкнула женщина. — Вы что, не читали уведомление, разосланное вчера вечером всем родителям на Джефферсоне?
— Какое еще уведомление? В котором часу его отправили? Мы с мужем прочитали перед сном все сообщения, но ничего такого среди них не было.
— И во сколько же вы их читали?
— В половине одиннадцатого.
— Траск, запишите, что двухлетний ребенок этих родителей по их прихоти вынужден бодрствовать поздно вечером, когда ему уже положено спать.
— Это мы легли в половине одиннадцатого! — воскликнула Кафари. — А Елену уложили в половине восьмого!
— Это голословное утверждение, — заявила тощая женщина таким вызывающим тоном, что Кафари начала терять самообладание.
Внезапно над ухом Кафари раздался голос Саймона, такой же ледяной и отчужденный, каким он был в день смерти Абрахама Лендана.
— Прошу вас немедленно удалиться!
— Вы мне угрожаете?! — зашипела защитница счастливого детства.
У Саймона на руках сидела Елена, а сам он угрожающе усмехался:
— Пока нет. Но если вы не удалитесь, события могут принять не самый приятный для вас оборот. Сомневаюсь, что Кибернетическая бригада оставит безнаказанными попытки мелких чиновников вторгнуться в жилище одного из своих офицеров с намерением вынудить его выполнять какое-то там предписание местных властей, которого он не видел и до которого ему вообще нет дела. Этот дом, — обманчиво кротким тоном добавил Саймон, — собственность Конкордата. Находящиеся в нем компьютеры подключены к каналам связи, по которым поступает настолько секретная информация, что на Джефферсоне никто, кроме меня, не имеет к ней доступа. Даже президент! Не говоря уже о какой-то нелепой «группе по защите счастливого детства»! Да будет вам известно, вы вообще не имеете права приближаться ближе, чем на сто метров к моему дому… На вашем месте я серьезно задумался бы о том, стоит ли вам пытаться применить силу. Я все-таки командир сухопутного линкора. Вон в том ангаре находится мыслящая боевая машина весом в четырнадцать тысяч тонн. Сейчас она прислушивается к нашему разговору и ждет только первого угрожающего жеста. Стоит вам шевельнуть хотя бы пальцем, и линкор откроет огонь на поражение. И я не успею его остановить. Так что пусть ваш Траск запишет следующее: Закон о защите счастливого детства не распространяется и никогда не будет распространяться на территории моего дома. Так что забирайте вашего слабоумного гориллу и убирайтесь подобру-поздорову… Кстати, дружеский совет! Не суйте нос в ангар с линкором, а то мне придется собирать ваши кишки по всему участку. «Блудный Сын» немедленно расстреляет вас за попытку проникнуть на территорию сверхсекретной военной зоны!
Джабовская чиновница сначала побледнела, потом покраснела и начала хватать воздух малюсеньким ротиком, как выброшенная на берег рыба.
Наконец она взяла себя в руки и заговорила:
— Траск, отметьте, пожалуйста, что Саймон Хрустинов…
— Я — полковник Хрустинов, наглая вы тварь! Кафари вздрогнула. Она еще никогда не слышала, чтобы ее муж разговаривал с кем-нибудь таким тоном. Тощая дама тоже смешалась и даже отступила на шаг назад:
— Траск, запишите, что у полковника Хрустинова и его жены есть боевая машина, способная в любой момент умертвить их ребенка!
— Ложь! — рявкнул Саймон. — «Блудный Сын» получил приказ ни при каких обстоятельствах не стрелять по моей жене или ребенку. На вас это не распространяется. Так что убирайтесь!
Он осторожно подтолкнул Кафари вглубь дома, захлопнул дверь и закрыл ее на замок.
— Кафари, возьми Елену и спрячься. Возьми пистолет! Чего доброго, у этого олуха хватит идиотизма высадить дверь!
Подхватив дочь на руки, Кафари бросилась в спальню. Елена тихонько заплакала, чувствуя, что происходит что-то плохое. Ей тоже не понравились дядя и тетя, желавшие войти к ним в дом. Кафари услышала, как Саймон достал из шкафа в гостиной пистолет и снял его с предохранителя, готовясь к самому худшему. Кафари открыла шкафчик, стоявший возле кровати, приложила большой палец к детектору и вытащила ящик с пистолетом. Вооружившись, она залезла вместе с Еленой в стенной шкаф.
— Тихо, — прошептала она, гладя по голове испуганную малышку. — Все в порядке.
Успокаивая ребенка, она негромко напевала детскую песенку, прислушиваясь к звукам в гостиной и на крыльце дома, где о чем-то спорили громкие визгливые голоса. Несколько мгновений прошло в томительном ожидании. Потом взревел двигатель автомобиля, который стал быстро удаляться.
В дверях спальни появился Саймон. Его все еще трясло от напряжения.
— Они уехали. Пока…
— А когда они вернутся? — прошептала Кафари.
— Не скоро.
— А что, если они уговорят Законодательную палату изменить закон так, чтобы он распространялся и на нас?! Или сам Жофр Зелок издаст такой указ? У нас с тобой столько врагов… — с горечью добавила Кафари. — Наверное, было проще отдать Елену в ясли.
— Бороться за свободу всегда трудно.
— Это точно, — сквозь зубы процедила Кафари.
Немного успокоившись, она снова заговорила с мужем, который уныло наблюдал за Еленой, сидевшей у мамы на коленях и забавлявшейся прядью ее волос.
— Теперь я знаю, какой ты на самом деле. Ты умеешь смотреть в глаза даже самому опасному врагу и сражаться с ним до конца. Иногда это меня даже пугает… Что же нам делать, Саймон?
— Постараться выжить, — дрогнувшим голосом ответил ей муж.
— А теперь, — стараясь говорить спокойнее, добавил он, — нам надо позавтракать. Кто же воюет натощак?!
Саймон сделал такую комичную физиономию, что Кафари невольно рассмеялась, услышав это до боли прозаическое предложение.
— Видно, что ты опытный боец. Ну хорошо, давай поджарим яичницу.
Саймон взял на руки Елену и отдал Кафари пистолет, доверяя ей право первого выстрела по мерзавцам, которые могли передумать и вернуться, чтобы все-таки ворваться в дом. Кафари поставила свой пистолет на предохранитель и сунула в глубокий карман фартука. В другой карман она положила пистолет Саймона.
По пути на кухню она остановилась возле компьютера посмотреть, не прислал ли ей кто-нибудь сообщений. Сообщение действительно пришло. Кафари с удивлением заметила, что оно было отправлено в половине второго ночи. Содержание сообщения было кратким и недвусмысленным.
«Настоящим до сведения всех родителей доводится, что, согласно Постановлению 11249966-83е-1, проверки благосостояния детей на дому и обязательное посещение детьми яслей, требуемые Законом о защите счастливого детства, распространяются на все семьи Джефферсона, имеющие детей, независимо от того, работают оба родителя или нет».
У Кафари по коже побежали мурашки. Она поняла, что за ней кто-то очень пристально следит. Выходит, тем, кому следует об этом знать, уже известно, что она оставила работу в Космопорте имени Лендана. А стоило им об этом узнать, как они тут же стали действовать. Интересно, остальные родители действительно получили такое же уведомление, или оно прислано только им, чтобы дать джабовским шпионам возможность проникнуть в дом Саймона? Судя по всему, кому-то очень хочется узнать, что же находится внутри их семейной цитадели. Враги ее мужа желают ему отомстить, или охотятся за секретной информацией, или хотят совместить и то, и другое. С другой стороны, они могут пытаться в очередной раз предстать перед населением Джефферсона в роли благодетелей, заставив «ненавистного тирана-иностранца» отдать в ясли свое дитя, подчиняясь воле народа.
Кафари по-прежнему пугала ловкость, с которой Витторио и Насония Санторини умудрялись вертеть общественным мнением. Она распечатала сообщение и отправилась с ним на кухню, где Саймон уже посадил Елену на ее стул и возился у плиты со сковородкой и яйцами в руках.
Он взглянул на сообщение, хмыкнул и пожал плечами:
— Делать нечего… Но не расстраивайся, ведь мы вместе и с нами «Блудный Сын»!
Нарезав ветчину и налив сока, Кафари немного успокоилась. Хотя бы на сегодня их оставили в покое, и она спокойно позавтракает дома с мужем и ребенком. Она никому не позволит испортить ей утро. Завтра будет предостаточно времени, чтобы расстраиваться…
На следующее утро Кафари позвонила своему начальнику в космопорте, чтобы спросить, не возьмет ли он ее обратно на работу.
Издерганный директор космопорта Эл Симмонс с нескрываемым облегчением ответил:
— Как здорово, что вы решили вернуться! Вы можете приступить к своим обязанностям сегодня? Мы ждем вас через час!
Кафари удивила такая спешка.
— Сначала мне надо записать Елену в ясли, — ответила она.
— Так сделайте это поскорее! — воскликнул Симмонс.
Что же происходит в космопорте — или на орбитальной станции «Зива-2»?! Откуда такая горячка?! Кафари умыла и причесала Елену, нарядила ее в комбинезон, который было не жалко испачкать, и отправилась в ясли при военной базе «Ниневия». Ехала она туда, как на казнь. Однако, открыв в яслях дверь, Кафари сразу услышала радостные детские голоса. Здесь раздавался такой звонкий смех, что Кафари немного успокоилась, разглядывая игравших детей в возрасте от полугода до шести лет. К ней, широко улыбаясь, подошла молодая женщина, одетая в ярко-желтую рубашку и темно-зеленые брюки, которые, кажется, носили все работники яслей.
— Здравствуйте! Вы Кафари Хрустинова? А это — Елена? — спросила она с ослепительной улыбкой. — Какая очаровательная девочка! Сколько же тебе лет, Елена?
— Мне два года, — серьезно ответила Елена.
— Какая ты большая! Ты любишь играть? У нас тут очень весело!
Елена уставилась на воспитательницу широко открытыми заинтригованными глазами и закивала.
— Ну вот и отлично! Пойдемте познакомимся с остальными ребятами.
На протяжении следующих двадцати минут Кафари была окружена сотрудниками яслей и визжащими ребятишками. Потом ее провели к заведующей яслями — добродушной на вид женщине, восседавшей в кабинете, огромные окна которого выходили на детскую площадку.
— Здравствуйте, госпожа Хрустинова! Меня зовут Лана Хейс. Я заведую яслями при этой военной базе. Мои сыновья тоже военные. Они сражаются где-то в других мирах.
— А мой муж, — добавила она слегка дрогнувшим голосом, — погиб на войне… Он сражался на западной окраине Мэдисона…
Глаза Ланы Хейс заблестели от слез.
— Мои сыновья уже тогда служили в армии, — через несколько мгновений продолжала она. — Потом они отправились добровольцами помогать Конкордату. Думаю, они хотят отомстить. Месть — не самое лучшее чувство, но они очень любили отца, и его гибель стала для них тяжелым ударом. И не только для них… А вон моя дочь. Она присматривает за малышами.
С этими словами она показала на девушку лет шестнадцати, игравшую с совсем крошечными карапузами.
— Мы стараемся по возможности облегчить жизнь нашим согражданам, — продолжала заведующая. — Пусть они знают, что их дети в надежных руках. У нас по одному воспитателю на шесть человек, так что малыши всегда под присмотром. Старшие ребятишки гораздо самостоятельнее, но в их возрастной группе у нас все равно по одному воспитателю на десять воспитанников. Сейчас на Джефферсоне мало богатых, а наши ясли совершенно бесплатны! Они доступны любой джефферсонской семье. Выходит, все наши дети имеют одинаковые возможности для полноценного развития. Мы их многому учим. У нас есть детские площадки, игровые комнаты, игрушки и компьютеры.
Заведующая вручила Кафари пакет брошюр с описанием того, чему детишки могут научиться в яслях и детском саду при военной базе «Ниневия». Эти заведения действительно были прекрасно оснащены. Здесь имелось много безопасных игрушек, с которыми дети могли играть вместе и по отдельности, с малышами проводились различные занятия, начиная с уроков рисования и заканчивая несложными экспериментами в детской лаборатории. Старшие дети могли знакомиться с содержанием информационной сети Джефферсона. Воспитанников кормили три раза в день, а если они просили есть еще, то выдавали им бутерброды. Старшие занимались танцами, участвовали в театральных постановках или учились музыке. Короче говоря, ясли и детский сад были замечательные. Их текущие расходы и зарплата такого количества воспитателей, очевидно, были очень высокими и покрывались за счет денег налогоплательщиков. Кафари невольно задумалась над тем, откуда правительство будет брать эти деньги в будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101