Сейчас принесу все нужное из машины. - С этими словами он направился к своему фургончику.
Вскоре он вернулся, неся в руках два свертка и мешок, который положил на землю.
- Наденьте это, - сказал он, протягивая Брэди специальный костюм, сделанный из толстой материи, пропитанной каким-то составом. Впереди костюм застегивался на "молнию", прикрытую широкой планкой. По всей длине планки шли большие кнопки. Капюшон затягивался под подбородком толстым шнурком. Когда Брэди натянул капюшон, все внешние звуки мгновенно исчезли. Через толстую ткань не было слышно даже пения птички, сидевшей рядом на ветке.
Затем Палмер протянул ему тяжелые большие перчатки и пару сапог, которые полагалось надевать прямо на туфли. Подошвы сапог были из металла, и Брэди показалось, что он не сможет даже с места сдвинуться под тяжестью этой амуниции.
Наконец Палмер вытащил из мешка две маски, похожие на те, какими пользуются подводные ныряльщики, только эти маски закрывали лицо полностью. Когда Брэди надел маску, дышать стало совсем нечем, а от резкого запаха пластика у него закружилась голова. И уж просто непереносимой стала жара. В маске имелось всего лишь маленькое круглое отверстие, которое было, как объяснил ему Палмер, воздушным фильтром. Постепенно Брэди приспособился дышать не так часто.
Палмер сказал, что придется снимать вручную металлическую крышку люка. При этом голос его прозвучал так, как будто он произносил слова через толстый слой ваты. Под действием дождя и снега крышка заржавела, но на ней имелись две большие металлические скобы. По команде Палмера они оба поднапряглись и сдвинули тяжеленную крышку в сторону. Открылся вход в большую канализационную трубу. Палмер протянул Брэди фонарь и жестом предложил посветить в глубину. Брэди показалось, что этот колодец бездонен. Металлическая лестница, приваренная внутри трубы, исчезла в такой всепоглощающей тьме, что даже сильный столб света от большого фонаря пробивался лишь на метр.
Палмер посмотрел на Брэди, который все еще стоял как завороженный и смотрел в глубину, потом нагнулся и прикрепил к поясу свой мешок с инструментами.
- Ну, что же, пошли, - сказал он и начал свой спуск в глубину. Вскоре от него осталось лишь далекое сияние фонаря.
Брэди тоже включил свой фонарь и в последний раз посмотрел вокруг на яркий солнечный свет, нашаривая ногой первую ступеньку лестницы. На секунду он задержался на ней, а потом продолжил спуск, клацая металлическими подошвами по ступенькам.
Глава 8
Брэди, пока не начал свой спуск, не представлял, себе насколько узкой окажется труба. Теперь же ему приходилось прижиматься грудью к металлическим ступенькам, чтобы спина не терлась о стену колодца. Фонарь у него был в левой руке, а правой он держался за ступеньки. Маска вскоре запотела, и он почти ничего не видел. Каждый свой шаг он отмерял с колоссальной осторожностью, стараясь не пропустить ногой ступеньку и не сорваться. Однако в какой-то момент он почувствовал, как его левая нога соскользнула с нижней ступеньки, и мгновенно сердце его замерло от ужаса. Пришлось обеими руками вцепиться в верхнюю ступеньку. Брэди немного отдохнул, отдышался и продолжил спуск.
Наконец он услышал внизу глухой всплеск, и это означало, что Палмер достиг дна колодца. Какое-то время спустя и Брэди почувствовал, как его тяжелые сапоги коснулись дна. Минуту он постоял, не двигаясь, ждал, когда перестанут дрожать руки. Пот лил с него градом.
- Береги голову, - сказал Палмер, посветив фонарем вокруг, чтобы показать, насколько узок проход. Горизонтальная труба была не более метра шириной, и им пришлось встать на четвереньки, чтобы двигаться дальше.
Следуя за Палмером, Брэди чувствовал, что текущая по трубе густая жидкость доходит ему до подмышек. Тошнота подступила к горлу, и спасибо хоть, что на лице была маска. Казалось, что стены трубы сжимаются вокруг него, и он наконец понял, что означает выражение "быть похороненным заживо".
Палмер и он медленно продвигались через то, что можно было назвать бесконечным цилиндрическим гробом, наполненным омерзительными отбросами и находившимися на глубине в двенадцать футов, вместо положенных шести.
Внутри костюма было непереносимо жарко, и Брэди чувствовал, что ему не хватает воздуха, хотя фильтр маски работал вполне нормально.
- С вами все в порядке? - спросил Палмер, услышав тяжелое, учащенное дыхание Брэди. Оперативник по сточным водам повернул голову и, посветив фонарем, посмотрел на своего компаньона. Брэди кивнул ему, стараясь дышать спокойнее.
В темноте они не заметили нескольких слизней, которых пронес мимо них поток жижи.
Рукой Палмер показал Брэди, где тот должен остановиться. Сам он занялся решеткой, вмонтированной в верхней части трубы.
- Что там? - спросил Брэди.
- Выпускное отверстие туалета. - Палмер полез в мешок за отверткой и начал отворачивать ржавые болты, на которых держалась решетка. Отвинтив все болты и передав их Брэди, он поддел решетку отверткой и не дал ей плюхнуться в жижу.
- Итак, здесь тоже нет никакой блокировки, - произнес он с удивлением.
- Что же теперь делать? - спросил Брэди.
- Надеюсь, наша старушка не слишком будет зла, - заметил Палмер.
Он поставил решетку на место и пополз дальше по трубе. Брэди следовал за ним.
- А что, все туннели такие узкие, как этот?
- Большинство, - ответил Палмер, - хотя они работают будь здоров, крутятся и несут потоки.
Устроив передышку, он оперся рукой обо что-то толстое и мягкое и отдернул с отвращением руку. Потом они поползли дальше. Огромный слизень, на которого случайно Палмер опустил руку, пополз в другую сторону, был смыт потоком сточных вод и скрылся в темноте.
Какое-то время спустя Палмер повторил предыдущую процедуру: отвинтив болты, снял решетку. На этот раз ему на руку упал комок гниющего картофеля, и он сбросил эту гадость в поток сточных вод.
- Просто ни черта не могу понять. Даже здесь внизу нет ничего, чем эти чертовы трубы были бы заблокированы.
Брэди направил свет фонаря на стены и стал внимательно их рассматривать. Сверху свисали куски зеленой плесени. Плесень проникла внутрь, как бактерии проникают в порез и заражают человека гангреной.
Брэди вспомнил один давний случай. Как-то к нему обратились соседи одного старика, жалуясь на ужасный запах, который шел из его дома. Оказалось, что старик поранил ногу, началась гангрена и к тому времени, когда вызвали инспектора, опухшая нога стала уже зеленой и местами на ней появились зловещие черные пятна. Ужасный запах - следствие гангрены. Брэди вспомнилась эта история, когда он осветил фонарем своды трубы и внезапно свет выхватил из темноты серебристый комок. У Брэди сразу перехватило горло - ошибиться было невозможно. Свод трубы был весь исчеркан бесчисленным количеством серебристых полосок.
Дом Рона Белла. Два дома на Элм-Драйв и теперь здесь. Трясущейся рукой в перчатке он дотронулся до блестящей полоски. Жидкая слизь прилипла к ткани перчатки и сорвалась крупными каплями, когда Брэди брезгливо тряхнул рукой.
В полном потрясении он направил луч фонаря вдаль, но свет уперся в темноту уже в нескольких футах от него.
Что-то шлепнулось ему на руку и Брэди испуганно вскрикнул. Но это оказалось просто мокрой щепкой, ему опять стало трудно дышать, он старался взять себя в руки и стиснул зубы так, что заболели скулы. "Давай, возьми себя в руки", - мысленно повторял он, закрыв глаза и сжав кулаки.
Из оцепенения его вывел голос Палмера:
- Итак, я ничего не обнаружил. Мы можем возвращаться назад.
Это были самые приятные слова, о каких только мог сейчас мечтать Брэди.
Развернуться в узкой трубе было невозможно, поэтому они ползли по трубе задом, пока луч фонаря не высветил край колодца. Высоко наверху Брэди увидел голубое небо и, почти не помня себя от радости, стал быстро карабкаться по ступенькам на поверхность.
Палмер ждал внизу своей очереди. Когда инспектор проделал половину пути наверх, он тоже начал подъем и даже не заметил большого слизня, прилепившегося к его сапогу. Палмер поднимался по лестнице, и слизень тоже полз вверх, уже чувствуя тепло сквозь ткань брюк. Он приготовился вонзить свой длинный острый зуб сквозь толстую ткань в живое тело, но тут Палмер внезапно с силой топнул сапогом по ступеньке, и слизень оторвался и полетел вниз, в поток грязи.
Палмер услышал какой-то всплеск и подумал, что уронил что-то из своего рабочего мешка. Он на всякий случай посветил вниз фонарем, но ничего не увидел. Убедившись, что все его инструменты при нем, он продолжил подъем.
Слизень исчез.
Глава 9
Жара висела над Мертоном, как тяжелое, гнетущее облако. К полудню, когда солнце достигло зенита, липкая жара сделалась невыносимой.
Кэролл Уилсон, сбросив все одежды, стояла перед огромным зеркалом обнаженная и внимательно изучала свое отражение, которое тоже как бы изучало ее. Она выглядела уставшей, верхние веки опустились, казалось, что жара иссушила все ее жизненные силы. Капли пота, образовывавшиеся на верхней губе, медленно стекали вниз, и она слизывала их кончиком языка, чувствуя привкус соли. Другая струйка пота, образовываясь под горлом, скатывалась в ложбинку между ее прекрасными упругими грудями и текла дальше по ее плоскому животу. Указательным пальцем правой руки Кэролл проводила по этой струйке и дальше, по мягким завиткам светлого треугольника внизу живота. Ее соски затвердели от прикосновения пальца к клитору. И Кэролл не переставала наблюдать за выражением своего лица в зеркале. Раздвинув губы, она произнесла только одно слово "Тони".
Сразу палец перестал двигаться и выражение удовольствия сменилось на гнев.
- Чертов ублюдок, - сказала она.
Прошло уже четыре года, а она все еще не могла его забыть. Тряхнув головой, чтобы избавиться от видения, она подошла к постели, где валялись ее старые джинсы, и начала одеваться. Джинсы туго натянулись на ее стройных бедрах и ляжках, так что шов при ходьбе врезался в тело. Она с трудом застегнула "молнию" и надела белую блузку навыпуск. Сквозь тонкую ткань просвечивали темные соски, бюстгальтер она не носила. Быстро всунув ноги в туфли на высоких каблуках, но без задников, она опять подумала, что Тони следовало бы сейчас на нее посмотреть. И опять он возник у нее перед глазами. Нет, она не забыла его. Он оставил о себе такую память, что она никогда его не забудет.
Подойдя к окну спальни, она взглянула, что происходит на лужайке перед домом. Там рядом с клеткой для кролика сидел на траве Пол. Маленькое белое создание прыгало в клетке, то и дело останавливаясь, чтобы откусить листик от пучка салата, который Кэролл положила туда полчаса назад.
Полу было уже четыре года, и он ни разу не видел своего отца. Наблюдая за ребенком, Кэролл вновь почувствовала, как в груди поднимается волна гнева и злости. Судьба нанесла ей тяжелый удар. Ей не только пришлось самой воспитывать ребенка, но мальчик родился слегка заторможенным в своем развитии. Но больше всего она злилась на себя. Какая же она была тогда дура! Шестнадцатилетняя девочка, пытавшаяся вести себя, как взрослая женщина. Тони было уже двадцать четыре.
Весь ее мир был построен вокруг него, вопреки предупреждениям родителей и друзей. Ей казалось, что они ничего не понимают в жизни. Он ее любит, она показывала им подарки, которыми он ее осыпал, чтобы они в этом убедились. Он любил ее, а она обожала его. Она была невинной девушкой, когда встретила его, и ни о чем не жалела. Она вела разговоры о том, что они непременно поженятся, хотя он особого интереса к разговорам о женитьбе не проявлял. Она себя успокаивала тем, что очень немногие мужчины любят говорить о женитьбе. Он научил ее всему в науке любви, научил тому, о чем она никогда даже не слышала, познакомил со всеми видами физической близости. Она все принимала, ведь это исходило от него. Она его любила и только это имело значение.
Но когда она забеременела, Тони сразу изменился. Они стали постоянно ссориться, и он поставил перед ней ультиматум: или она делает аборт, или их отношения полностью прекращаются. Он даже сказал, что сам заплатит за аборт.
Она отказалась, и он сразу ее бросил.
"Ублюдок", - подумала она, и те дни, четыре года назад, опять встали у нее перед глазами.
Конечно, родители от нее отказались. Они были католиками, что еще более усугубляло ее вину - по их понятиям. А что могут сказать соседи? "Как ты могла так поступить, Кэролл!" Упреки так и сыпались на нее, и она ушла из дома. Сняла маленькую комнатушку, стала работать и теперь жила в этой квартире в новом районе города. Школу она бросила еще в шестнадцать лет, специальности у нее не было никакой, но она смогла найти работу уборщицы в местном госпитале. Небольшой заработок плюс алименты на ребенка и небольшие побочные доходы дали ей возможность содержать себя и Пола. Отчасти благодаря тому, что Пол был от рождения признан больным, и государство в своей беспредельной мудрости доплачивало ей сумму на его содержание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Вскоре он вернулся, неся в руках два свертка и мешок, который положил на землю.
- Наденьте это, - сказал он, протягивая Брэди специальный костюм, сделанный из толстой материи, пропитанной каким-то составом. Впереди костюм застегивался на "молнию", прикрытую широкой планкой. По всей длине планки шли большие кнопки. Капюшон затягивался под подбородком толстым шнурком. Когда Брэди натянул капюшон, все внешние звуки мгновенно исчезли. Через толстую ткань не было слышно даже пения птички, сидевшей рядом на ветке.
Затем Палмер протянул ему тяжелые большие перчатки и пару сапог, которые полагалось надевать прямо на туфли. Подошвы сапог были из металла, и Брэди показалось, что он не сможет даже с места сдвинуться под тяжестью этой амуниции.
Наконец Палмер вытащил из мешка две маски, похожие на те, какими пользуются подводные ныряльщики, только эти маски закрывали лицо полностью. Когда Брэди надел маску, дышать стало совсем нечем, а от резкого запаха пластика у него закружилась голова. И уж просто непереносимой стала жара. В маске имелось всего лишь маленькое круглое отверстие, которое было, как объяснил ему Палмер, воздушным фильтром. Постепенно Брэди приспособился дышать не так часто.
Палмер сказал, что придется снимать вручную металлическую крышку люка. При этом голос его прозвучал так, как будто он произносил слова через толстый слой ваты. Под действием дождя и снега крышка заржавела, но на ней имелись две большие металлические скобы. По команде Палмера они оба поднапряглись и сдвинули тяжеленную крышку в сторону. Открылся вход в большую канализационную трубу. Палмер протянул Брэди фонарь и жестом предложил посветить в глубину. Брэди показалось, что этот колодец бездонен. Металлическая лестница, приваренная внутри трубы, исчезла в такой всепоглощающей тьме, что даже сильный столб света от большого фонаря пробивался лишь на метр.
Палмер посмотрел на Брэди, который все еще стоял как завороженный и смотрел в глубину, потом нагнулся и прикрепил к поясу свой мешок с инструментами.
- Ну, что же, пошли, - сказал он и начал свой спуск в глубину. Вскоре от него осталось лишь далекое сияние фонаря.
Брэди тоже включил свой фонарь и в последний раз посмотрел вокруг на яркий солнечный свет, нашаривая ногой первую ступеньку лестницы. На секунду он задержался на ней, а потом продолжил спуск, клацая металлическими подошвами по ступенькам.
Глава 8
Брэди, пока не начал свой спуск, не представлял, себе насколько узкой окажется труба. Теперь же ему приходилось прижиматься грудью к металлическим ступенькам, чтобы спина не терлась о стену колодца. Фонарь у него был в левой руке, а правой он держался за ступеньки. Маска вскоре запотела, и он почти ничего не видел. Каждый свой шаг он отмерял с колоссальной осторожностью, стараясь не пропустить ногой ступеньку и не сорваться. Однако в какой-то момент он почувствовал, как его левая нога соскользнула с нижней ступеньки, и мгновенно сердце его замерло от ужаса. Пришлось обеими руками вцепиться в верхнюю ступеньку. Брэди немного отдохнул, отдышался и продолжил спуск.
Наконец он услышал внизу глухой всплеск, и это означало, что Палмер достиг дна колодца. Какое-то время спустя и Брэди почувствовал, как его тяжелые сапоги коснулись дна. Минуту он постоял, не двигаясь, ждал, когда перестанут дрожать руки. Пот лил с него градом.
- Береги голову, - сказал Палмер, посветив фонарем вокруг, чтобы показать, насколько узок проход. Горизонтальная труба была не более метра шириной, и им пришлось встать на четвереньки, чтобы двигаться дальше.
Следуя за Палмером, Брэди чувствовал, что текущая по трубе густая жидкость доходит ему до подмышек. Тошнота подступила к горлу, и спасибо хоть, что на лице была маска. Казалось, что стены трубы сжимаются вокруг него, и он наконец понял, что означает выражение "быть похороненным заживо".
Палмер и он медленно продвигались через то, что можно было назвать бесконечным цилиндрическим гробом, наполненным омерзительными отбросами и находившимися на глубине в двенадцать футов, вместо положенных шести.
Внутри костюма было непереносимо жарко, и Брэди чувствовал, что ему не хватает воздуха, хотя фильтр маски работал вполне нормально.
- С вами все в порядке? - спросил Палмер, услышав тяжелое, учащенное дыхание Брэди. Оперативник по сточным водам повернул голову и, посветив фонарем, посмотрел на своего компаньона. Брэди кивнул ему, стараясь дышать спокойнее.
В темноте они не заметили нескольких слизней, которых пронес мимо них поток жижи.
Рукой Палмер показал Брэди, где тот должен остановиться. Сам он занялся решеткой, вмонтированной в верхней части трубы.
- Что там? - спросил Брэди.
- Выпускное отверстие туалета. - Палмер полез в мешок за отверткой и начал отворачивать ржавые болты, на которых держалась решетка. Отвинтив все болты и передав их Брэди, он поддел решетку отверткой и не дал ей плюхнуться в жижу.
- Итак, здесь тоже нет никакой блокировки, - произнес он с удивлением.
- Что же теперь делать? - спросил Брэди.
- Надеюсь, наша старушка не слишком будет зла, - заметил Палмер.
Он поставил решетку на место и пополз дальше по трубе. Брэди следовал за ним.
- А что, все туннели такие узкие, как этот?
- Большинство, - ответил Палмер, - хотя они работают будь здоров, крутятся и несут потоки.
Устроив передышку, он оперся рукой обо что-то толстое и мягкое и отдернул с отвращением руку. Потом они поползли дальше. Огромный слизень, на которого случайно Палмер опустил руку, пополз в другую сторону, был смыт потоком сточных вод и скрылся в темноте.
Какое-то время спустя Палмер повторил предыдущую процедуру: отвинтив болты, снял решетку. На этот раз ему на руку упал комок гниющего картофеля, и он сбросил эту гадость в поток сточных вод.
- Просто ни черта не могу понять. Даже здесь внизу нет ничего, чем эти чертовы трубы были бы заблокированы.
Брэди направил свет фонаря на стены и стал внимательно их рассматривать. Сверху свисали куски зеленой плесени. Плесень проникла внутрь, как бактерии проникают в порез и заражают человека гангреной.
Брэди вспомнил один давний случай. Как-то к нему обратились соседи одного старика, жалуясь на ужасный запах, который шел из его дома. Оказалось, что старик поранил ногу, началась гангрена и к тому времени, когда вызвали инспектора, опухшая нога стала уже зеленой и местами на ней появились зловещие черные пятна. Ужасный запах - следствие гангрены. Брэди вспомнилась эта история, когда он осветил фонарем своды трубы и внезапно свет выхватил из темноты серебристый комок. У Брэди сразу перехватило горло - ошибиться было невозможно. Свод трубы был весь исчеркан бесчисленным количеством серебристых полосок.
Дом Рона Белла. Два дома на Элм-Драйв и теперь здесь. Трясущейся рукой в перчатке он дотронулся до блестящей полоски. Жидкая слизь прилипла к ткани перчатки и сорвалась крупными каплями, когда Брэди брезгливо тряхнул рукой.
В полном потрясении он направил луч фонаря вдаль, но свет уперся в темноту уже в нескольких футах от него.
Что-то шлепнулось ему на руку и Брэди испуганно вскрикнул. Но это оказалось просто мокрой щепкой, ему опять стало трудно дышать, он старался взять себя в руки и стиснул зубы так, что заболели скулы. "Давай, возьми себя в руки", - мысленно повторял он, закрыв глаза и сжав кулаки.
Из оцепенения его вывел голос Палмера:
- Итак, я ничего не обнаружил. Мы можем возвращаться назад.
Это были самые приятные слова, о каких только мог сейчас мечтать Брэди.
Развернуться в узкой трубе было невозможно, поэтому они ползли по трубе задом, пока луч фонаря не высветил край колодца. Высоко наверху Брэди увидел голубое небо и, почти не помня себя от радости, стал быстро карабкаться по ступенькам на поверхность.
Палмер ждал внизу своей очереди. Когда инспектор проделал половину пути наверх, он тоже начал подъем и даже не заметил большого слизня, прилепившегося к его сапогу. Палмер поднимался по лестнице, и слизень тоже полз вверх, уже чувствуя тепло сквозь ткань брюк. Он приготовился вонзить свой длинный острый зуб сквозь толстую ткань в живое тело, но тут Палмер внезапно с силой топнул сапогом по ступеньке, и слизень оторвался и полетел вниз, в поток грязи.
Палмер услышал какой-то всплеск и подумал, что уронил что-то из своего рабочего мешка. Он на всякий случай посветил вниз фонарем, но ничего не увидел. Убедившись, что все его инструменты при нем, он продолжил подъем.
Слизень исчез.
Глава 9
Жара висела над Мертоном, как тяжелое, гнетущее облако. К полудню, когда солнце достигло зенита, липкая жара сделалась невыносимой.
Кэролл Уилсон, сбросив все одежды, стояла перед огромным зеркалом обнаженная и внимательно изучала свое отражение, которое тоже как бы изучало ее. Она выглядела уставшей, верхние веки опустились, казалось, что жара иссушила все ее жизненные силы. Капли пота, образовывавшиеся на верхней губе, медленно стекали вниз, и она слизывала их кончиком языка, чувствуя привкус соли. Другая струйка пота, образовываясь под горлом, скатывалась в ложбинку между ее прекрасными упругими грудями и текла дальше по ее плоскому животу. Указательным пальцем правой руки Кэролл проводила по этой струйке и дальше, по мягким завиткам светлого треугольника внизу живота. Ее соски затвердели от прикосновения пальца к клитору. И Кэролл не переставала наблюдать за выражением своего лица в зеркале. Раздвинув губы, она произнесла только одно слово "Тони".
Сразу палец перестал двигаться и выражение удовольствия сменилось на гнев.
- Чертов ублюдок, - сказала она.
Прошло уже четыре года, а она все еще не могла его забыть. Тряхнув головой, чтобы избавиться от видения, она подошла к постели, где валялись ее старые джинсы, и начала одеваться. Джинсы туго натянулись на ее стройных бедрах и ляжках, так что шов при ходьбе врезался в тело. Она с трудом застегнула "молнию" и надела белую блузку навыпуск. Сквозь тонкую ткань просвечивали темные соски, бюстгальтер она не носила. Быстро всунув ноги в туфли на высоких каблуках, но без задников, она опять подумала, что Тони следовало бы сейчас на нее посмотреть. И опять он возник у нее перед глазами. Нет, она не забыла его. Он оставил о себе такую память, что она никогда его не забудет.
Подойдя к окну спальни, она взглянула, что происходит на лужайке перед домом. Там рядом с клеткой для кролика сидел на траве Пол. Маленькое белое создание прыгало в клетке, то и дело останавливаясь, чтобы откусить листик от пучка салата, который Кэролл положила туда полчаса назад.
Полу было уже четыре года, и он ни разу не видел своего отца. Наблюдая за ребенком, Кэролл вновь почувствовала, как в груди поднимается волна гнева и злости. Судьба нанесла ей тяжелый удар. Ей не только пришлось самой воспитывать ребенка, но мальчик родился слегка заторможенным в своем развитии. Но больше всего она злилась на себя. Какая же она была тогда дура! Шестнадцатилетняя девочка, пытавшаяся вести себя, как взрослая женщина. Тони было уже двадцать четыре.
Весь ее мир был построен вокруг него, вопреки предупреждениям родителей и друзей. Ей казалось, что они ничего не понимают в жизни. Он ее любит, она показывала им подарки, которыми он ее осыпал, чтобы они в этом убедились. Он любил ее, а она обожала его. Она была невинной девушкой, когда встретила его, и ни о чем не жалела. Она вела разговоры о том, что они непременно поженятся, хотя он особого интереса к разговорам о женитьбе не проявлял. Она себя успокаивала тем, что очень немногие мужчины любят говорить о женитьбе. Он научил ее всему в науке любви, научил тому, о чем она никогда даже не слышала, познакомил со всеми видами физической близости. Она все принимала, ведь это исходило от него. Она его любила и только это имело значение.
Но когда она забеременела, Тони сразу изменился. Они стали постоянно ссориться, и он поставил перед ней ультиматум: или она делает аборт, или их отношения полностью прекращаются. Он даже сказал, что сам заплатит за аборт.
Она отказалась, и он сразу ее бросил.
"Ублюдок", - подумала она, и те дни, четыре года назад, опять встали у нее перед глазами.
Конечно, родители от нее отказались. Они были католиками, что еще более усугубляло ее вину - по их понятиям. А что могут сказать соседи? "Как ты могла так поступить, Кэролл!" Упреки так и сыпались на нее, и она ушла из дома. Сняла маленькую комнатушку, стала работать и теперь жила в этой квартире в новом районе города. Школу она бросила еще в шестнадцать лет, специальности у нее не было никакой, но она смогла найти работу уборщицы в местном госпитале. Небольшой заработок плюс алименты на ребенка и небольшие побочные доходы дали ей возможность содержать себя и Пола. Отчасти благодаря тому, что Пол был от рождения признан больным, и государство в своей беспредельной мудрости доплачивало ей сумму на его содержание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23