Взяв одну из них в ладонь, он большим и указательным пальцами стал гладить сосок, пока тот не сжался.
- Пойдем наверх, - шепнула она.
- Иногда ты просто очаровательна.
- Теперь я заслужила свою выпивку.
Он протянул ей бутылку, стараясь расстегнуть джинсы. Весь его гнев и раздражение исчезли. Он усмехался.
- Что такого смешного? - спросила она.
- Если бы твой чертов отец увидел тебя сейчас, у него бы случился инсульт.
- Мама с удовольствием отдала бы меня в школу при монастыре, - засмеялась Донна.
Клив наблюдал, как она пьет, качая головой. На ней еще оставалась блузка, прикрывавшая обнаженную грудь. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. Перманент она делала давно, и только на концах волос оставались завитки. На лице совсем не было косметики, только на верхних веках, и, когда она смотрела на него, эти два голубых полукружья его просто гипнотизировали.
Может, он действительно в нее влюбился?
Донна отхлебнула из стакана и посмотрела на часы. Всего лишь десять. Родители вернутся часов через пять. У нее с Кливом уйма времени. Она наблюдала, как он поднимается, чтобы перевернуть пластинку. Через секунду комнату опять наполнили громкие звуки барабана и бас-гитары. Слишком громкие. Она сделала ему знак уменьшить звук, что он и выполнил.
В отличие от Клива Донна училась в школе на все "А". Она знала, что ее будущее уже определено родителями, и сама она мало что может в этом переменить. После школы будет университет, затем, видимо, работа в сфере дизайна. В школе она изучала дизайн и собиралась в университете получить степень. Хотя Донна как будто сама выбрала эту профессию, она чувствовала, что за нее все решали, ею манипулировали. Университет нужен был ее родителям больше, чем ей самой. Она представляла себе, как они говорят в своем клубе за ленчем:
- О да, наша дочь учится в университете.
Через нее они осуществляли все, чего сами не смогли достичь в жизни.
И, конечно, она никогда не сделает ничего, что может -ранить их родительские чувства или уменьшить ее собственные шансы на успех. Но иногда у нее, возникало сумасшедшее чувство послать все к черту и немедленно бросить школу.
Клив был единственным человеком, занимавшим ее мысли. Она не могла не считаться с чувствами родителей по отношению к нему, но уступать им не собиралась.
Не имеет значения, сколько раз отец говорил ей, что больше она не увидит этого молодого человека. Эту неотесанную деревенщину - любимая характеристика Клива в устах ее отца. Она всегда находила новые возможности для встречи с ним. В своем роде она оказалась в ловушке. Она привыкла к своему образу жизни так же, как Клив привык к своему. Оба знали, что ждет их в будущем. Он - потому что не мог найти работу. Она - потому что должна была осуществить родительские надежды. Похоже, для них не было никакого выхода.
Я не заключенный, я свободный человек.
Я живу так, как я хочу.
Пусть тебя не волнует мое прошлое,
Я знаю, к чему я стремлюсь... -
пел певец на пластинке, и его слова казались Донне очень подходящими. Она проглотила остатки того, что было у нее в стакане, и поднялась.
- Пошли, - сказала она, улыбаясь и показывая рукой наверх. В ту же секунду Клив вскочил на ноги. Смеясь, они преодолели ступеньки и направились к комнате Донны.
Первая дюжина слизней переползала через подоконник. Их стебельки с глазами двигались бесшумно в ночной темноте. Внизу собрались еще сотни - бесформенное черное пятно возле стены. Новые полчища слизней ползли через аккуратный садик Джеймса Мосса - все в одном направлении.
Двигаясь так быстро, как позволяли их бесформенные тела, слизни заползали в дренажные канавы и дальше в трубы, а потом по трубам поднимались по стенам дома, где и скапливались в желобах, идущих вдоль окон дома.
Они наполнили трубы, потом переполнили их, как черный дождь. Затем они медленно ползли по кирпичной стене, пока не добирались до окон спальни, которые смотрели в сад. Они переползали через подоконник и падали на пол спальни. Там было темно и тихо, только легкий ночной ветерок нарушал спокойствие, шелестя занавесками. Слизни постепенно затопляли пол спальни.
Дойдя до второго этажа, Клив и Донна остановились и жарко поцеловались, его жадные руки опять искали ее грудь, но она оттолкнула его и погрозила пальцем.
- Подожди! - хихикнула она.
Клив пересек площадку и подошел к плотно закрытой двери.
- Не та комната, идиот, - хихикнула Донна.
- Я знаю. Это спальня твоих родителей?
Донна первой вошла в спальню родителей и зажгла свет. Клив вошел за ней, его грубые туфли оставляли вмятины на мягком, толстом ковре. Казалось, вся комната была белой. Потолок, стены, шкафы для одежды, ночные столики. Даже покрывала на кровати были белыми. Пахло лавандой, и Клив, наморщив нос, выругался. Потом он подошел к одной из белых кроватей, на которой валялись огромные панталоны.
- Кто это носит? Твоя мама или твой чертов папочка?
Донна только хихикнула, подошла к огромному, занимающему половину комнаты платяному шкафу и стала рассматривать себя в огромное зеркало.
- Зеркало? Они рассматривают еще себя в зеркалах? Удивительно, что они не сделали себе еще и зеркало на потолке!
Прыгнув с разбега на кровать, он улегся, подложив руки под голову:
- Как удобно! Давай этим займемся здесь!
- Перестань. Пойдем отсюда, а то они сразу поймут, что ты здесь побывал, - хихикала Донна.
Она подошла ближе, и Клив протянул руку, чтобы ее схватить, но Донна увернулась, и он свалился на пол. Смеясь, Донна подскочила к двери, выключила свет и побежала в свою комнату.
- Ах ты сука! - закричал Клив и бросился за ней.
Он успел поймать ее в тот момент, когда она добежала до дверей своей комнаты, и оба ударились о косяк, смеясь как идиоты. Дверь распахнулась. Донна повернула выключатель, но свет не загорелся.
- Чертова лампочка, - сказала она, поворачивая еще раз выключатель.
В комнате было абсолютно темно, только сбоку падал свет из коридора. Клив закрыл дверь и запер изнутри на ключ.
- Кому сейчас нужен свет, - сказал он, отбросив ключ куда-то в угол.
Хихикнув, Донна прижала его к себе. В темноте они стали раздевать друг друга, и вскоре их обнаженные тела уже лежали рядом на кровати.
Легкий бриз шевелил занавески, и никто из них не заметил следов слизи на подоконниках.
Они наслаждались близостью друг друга, невидимыми в темноте ласками, касаниями. Донна чувствовала руки Клива на своей груди, потом они спустились ниже, к ногам. Она сама направила его пульсирующий орган в себя, вскрикнув от наслаждения, когда он вошел внутрь, и обвила его тело ногами, усилив глубину его проникновения и всем телом помогая его ритмичным движениям. Их стоны и крики становились все громче, по мере того как нарастала их страсть.
И ни один из них не слышал низких сосущих звуков невидимого в темноте живого моря слизней, волнами надвигающихся со всех сторон.
А сверху со стен безразлично смотрели в темноту многочисленные поп-звезды, равнодушные к черным ордам, которые окружали постель, влекомые запахом человеческой плоти.
Донна опускала и поднимала свои бедра, пока не почувствовала, как пришел оргазм. Она испытала легкое разочарование, когда Клив вышел из нее. Но разочарование прошло, когда он сполз к ее ногам и его голова оказалась на уровне ее бедер.
Она застонала от удовольствия, почувствовав, как его язык трогает ее внутри.
Клив был высоким парнем, и, чтобы устроиться поудобнее на ее короткой кровати, ему пришлось опустить ноги на пол. Он вытянул свои ноги, чтобы устроиться поудобнее, и дотронулся до ковра кончиками больших пальцев.
Кончики пальцев коснулись чего-то влажного и скользкого, чего-то похожего на желе, но это желе шевелилось.
Клив громко вскрикнул от неожиданности. И тут же он почувствовал резкую боль в ноге. Это сразу два слизня вонзили в нее свои острые передние зубы.
- Господи Боже! - закричал он, отдергивая ноги.
Донна мечтательно посмотрела на него.
- Что случилось? - сонно спросила она.
- Кто-то меня укусил.
Донна приподнялась, протянула руку к лампе на прикроватной тумбочке и включила свет. И в тот же момент ее испуганный крик заполнил весь дом. Клив боролся изо всех сил, пытаясь оторвать от ноги что-то огромное, черное, и кровь капала на простыни. Какие-то отвратительные создания вгрызались ему в ногу.
Донна сидела как загипнотизированная, глядя как черная масса слизней движется к кровати. Некоторые уже начали карабкаться по свисавшим простыням. Донна сбросила простыни на пол, но два черных чудовища уже приближались к ее руке.
Орущему от боли Кливу удалось оторвать одно из чудовищ от своей ноги, но оно оторвалось вместе с куском кожи. Со стоном он пытался оторвать и второе, но потерял равновесие и упал с кровати на скользкий ковер из слизней. Он извивался в их слизи, пытаясь подняться, но уже десятки ужасных созданий атаковали его, погружая свои передние серповидные зубы в теплую плоть. Клив дико кричал и никак не мог встать на ноги.
- Открой чертову дверь! - кричал он Донне, но она могла только плакать, глядя на его борьбу с ужасными созданиями.
Она сидела, плакала и раскачивалась на постели взад и вперед, как ребенок.
- Дверь! - кричал Клив, стараясь оторвать слизня, впившегося в спину.
Но Донна не могла сдвинуться с места от ужаса, и все больше черных чудовищ заползало к ней на кровать. Одно уже добралось до ее руки, и Донна закричала от боли. Другое впилось в ее ягодицы и старалось вгрызться поглубже. Донна наконец вскочила на ноги, но тут третье чудовище поползло по внутренней стороне ее бедра и дальше во влагалище. Донна кричала и извивалась всем телом, но черное страшилище проникало в нее все глубже, как какой-то отвратительный раздувшийся пенис. Кровь полилась потоком по ее ногам, и через секунду кончик гигантского слизня исчез внутри.
Донна упала поперек кровати. Она была абсолютно беспомощна, и все больше слизней наползало на нее. Они ели ее теплую плоть и напитывались ее кровью.
Клив видел, что уже все ее тело покрыто черными отвратительными чудовищами, но чем он мог помочь? У него даже не было сил кричать, его спина горела огнем, десятки жадных ртов жрали его заживо. Он продолжал держаться на ногах, а потом сообразил, что надо прижаться спиной к стене, чтобы раздавить присосавшихся там слизней. Так он и сделал, и его кровь смешалась с жидкостью раздавленных тварей и осталась на одной из фотографий суперзвезды, равнодушно взиравшей на происходящее. Клив шагнул к двери, но зацепился за что-то и свалился на прикроватную тумбочку. Лампа упала на пол и разбилась, и комната погрузилась в темноту.
Скрежеща зубами, он боролся за свою жизнь на скользком ковре из крови и слизи. Боль в ногах и спине теперь была просто непереносимой, и он опять стал кричать. Он кричал из последних сил. Еще раз бросившись вперед, он достиг двери, окровавленной рукой схватился за ручку и попытался ее повернуть, но она не поддавалась. Он вспомнил, что запер дверь на ключ. Непременно надо отыскать ключ. Он лежит где-то в комнате.
Он завизжал в отчаянии. Надо найти ключ. Он должен выбраться... Должен.
Слизни уже объели мышцы его икр и поднимались к бедрам. Теряя сознание, он начал бить кулаками в дверь.
Глаза его привыкли к темноте. Он видел, как на залитой кровью постели четыре огромных создания вгрызаются в грудь Донны. Она уже была недвижима, и черные монстры спокойно ее доедали.
Клив упал на колени, раздавив десяток слизней. Он пополз в поисках ключа, но черная масса полностью устилала пол. Клив шарил по полу руками, и один слизень впился ему в палец. Другие продолжали грызть его бедра, все глубже закапываясь в тело и отрезая острыми как бритва ножами куски мяса.
Клив все больше слабел от потери крови. Он понял, что никогда не сможет найти ключа. Но тут в полутьме блеснуло стекло окна, и он увидел единственный путь к спасению. Он устремился к окну с широко раскинутыми руками. Оглянувшись, он сквозь полутьму увидел как один из слизней, забравшись в рот Донны, пожирает ее язык.
Кливу удалось забраться на подоконник, на котором копошились десятки новых слизней, сразу накинувшихся на него. Затем он прыгнул вниз.
Ему казалось, будто на несколько долгих секунд он завис в воздухе. А потом его тяжелое тело устремилось к земле. У него даже не было времени вспомнить о стеклянной раме прямо под окном комнаты Донны. В толстом стекле отражалось несколько лун И последний взгляд Клива выразил изумление перед излишним количеством стекла, летящего ему навстречу.
Он упал на стеклянную раму, и она превратилась в тысячи осколков, приняв его замученное тело. Звон разбиваемого стекла прозвучал как взрыв, дерево рамы лопнуло как спичка под его тяжестью. Куски стекла впились в тело Клива, в грудь, в спину, в живот. Брызнули фонтаны крови. Меньшие по размеру, но не менее смертельные осколки вонзились ему в горло. Тело корчилось в спазмах, кровь лилась из раны на спине и разорванных легких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
- Пойдем наверх, - шепнула она.
- Иногда ты просто очаровательна.
- Теперь я заслужила свою выпивку.
Он протянул ей бутылку, стараясь расстегнуть джинсы. Весь его гнев и раздражение исчезли. Он усмехался.
- Что такого смешного? - спросила она.
- Если бы твой чертов отец увидел тебя сейчас, у него бы случился инсульт.
- Мама с удовольствием отдала бы меня в школу при монастыре, - засмеялась Донна.
Клив наблюдал, как она пьет, качая головой. На ней еще оставалась блузка, прикрывавшая обнаженную грудь. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. Перманент она делала давно, и только на концах волос оставались завитки. На лице совсем не было косметики, только на верхних веках, и, когда она смотрела на него, эти два голубых полукружья его просто гипнотизировали.
Может, он действительно в нее влюбился?
Донна отхлебнула из стакана и посмотрела на часы. Всего лишь десять. Родители вернутся часов через пять. У нее с Кливом уйма времени. Она наблюдала, как он поднимается, чтобы перевернуть пластинку. Через секунду комнату опять наполнили громкие звуки барабана и бас-гитары. Слишком громкие. Она сделала ему знак уменьшить звук, что он и выполнил.
В отличие от Клива Донна училась в школе на все "А". Она знала, что ее будущее уже определено родителями, и сама она мало что может в этом переменить. После школы будет университет, затем, видимо, работа в сфере дизайна. В школе она изучала дизайн и собиралась в университете получить степень. Хотя Донна как будто сама выбрала эту профессию, она чувствовала, что за нее все решали, ею манипулировали. Университет нужен был ее родителям больше, чем ей самой. Она представляла себе, как они говорят в своем клубе за ленчем:
- О да, наша дочь учится в университете.
Через нее они осуществляли все, чего сами не смогли достичь в жизни.
И, конечно, она никогда не сделает ничего, что может -ранить их родительские чувства или уменьшить ее собственные шансы на успех. Но иногда у нее, возникало сумасшедшее чувство послать все к черту и немедленно бросить школу.
Клив был единственным человеком, занимавшим ее мысли. Она не могла не считаться с чувствами родителей по отношению к нему, но уступать им не собиралась.
Не имеет значения, сколько раз отец говорил ей, что больше она не увидит этого молодого человека. Эту неотесанную деревенщину - любимая характеристика Клива в устах ее отца. Она всегда находила новые возможности для встречи с ним. В своем роде она оказалась в ловушке. Она привыкла к своему образу жизни так же, как Клив привык к своему. Оба знали, что ждет их в будущем. Он - потому что не мог найти работу. Она - потому что должна была осуществить родительские надежды. Похоже, для них не было никакого выхода.
Я не заключенный, я свободный человек.
Я живу так, как я хочу.
Пусть тебя не волнует мое прошлое,
Я знаю, к чему я стремлюсь... -
пел певец на пластинке, и его слова казались Донне очень подходящими. Она проглотила остатки того, что было у нее в стакане, и поднялась.
- Пошли, - сказала она, улыбаясь и показывая рукой наверх. В ту же секунду Клив вскочил на ноги. Смеясь, они преодолели ступеньки и направились к комнате Донны.
Первая дюжина слизней переползала через подоконник. Их стебельки с глазами двигались бесшумно в ночной темноте. Внизу собрались еще сотни - бесформенное черное пятно возле стены. Новые полчища слизней ползли через аккуратный садик Джеймса Мосса - все в одном направлении.
Двигаясь так быстро, как позволяли их бесформенные тела, слизни заползали в дренажные канавы и дальше в трубы, а потом по трубам поднимались по стенам дома, где и скапливались в желобах, идущих вдоль окон дома.
Они наполнили трубы, потом переполнили их, как черный дождь. Затем они медленно ползли по кирпичной стене, пока не добирались до окон спальни, которые смотрели в сад. Они переползали через подоконник и падали на пол спальни. Там было темно и тихо, только легкий ночной ветерок нарушал спокойствие, шелестя занавесками. Слизни постепенно затопляли пол спальни.
Дойдя до второго этажа, Клив и Донна остановились и жарко поцеловались, его жадные руки опять искали ее грудь, но она оттолкнула его и погрозила пальцем.
- Подожди! - хихикнула она.
Клив пересек площадку и подошел к плотно закрытой двери.
- Не та комната, идиот, - хихикнула Донна.
- Я знаю. Это спальня твоих родителей?
Донна первой вошла в спальню родителей и зажгла свет. Клив вошел за ней, его грубые туфли оставляли вмятины на мягком, толстом ковре. Казалось, вся комната была белой. Потолок, стены, шкафы для одежды, ночные столики. Даже покрывала на кровати были белыми. Пахло лавандой, и Клив, наморщив нос, выругался. Потом он подошел к одной из белых кроватей, на которой валялись огромные панталоны.
- Кто это носит? Твоя мама или твой чертов папочка?
Донна только хихикнула, подошла к огромному, занимающему половину комнаты платяному шкафу и стала рассматривать себя в огромное зеркало.
- Зеркало? Они рассматривают еще себя в зеркалах? Удивительно, что они не сделали себе еще и зеркало на потолке!
Прыгнув с разбега на кровать, он улегся, подложив руки под голову:
- Как удобно! Давай этим займемся здесь!
- Перестань. Пойдем отсюда, а то они сразу поймут, что ты здесь побывал, - хихикала Донна.
Она подошла ближе, и Клив протянул руку, чтобы ее схватить, но Донна увернулась, и он свалился на пол. Смеясь, Донна подскочила к двери, выключила свет и побежала в свою комнату.
- Ах ты сука! - закричал Клив и бросился за ней.
Он успел поймать ее в тот момент, когда она добежала до дверей своей комнаты, и оба ударились о косяк, смеясь как идиоты. Дверь распахнулась. Донна повернула выключатель, но свет не загорелся.
- Чертова лампочка, - сказала она, поворачивая еще раз выключатель.
В комнате было абсолютно темно, только сбоку падал свет из коридора. Клив закрыл дверь и запер изнутри на ключ.
- Кому сейчас нужен свет, - сказал он, отбросив ключ куда-то в угол.
Хихикнув, Донна прижала его к себе. В темноте они стали раздевать друг друга, и вскоре их обнаженные тела уже лежали рядом на кровати.
Легкий бриз шевелил занавески, и никто из них не заметил следов слизи на подоконниках.
Они наслаждались близостью друг друга, невидимыми в темноте ласками, касаниями. Донна чувствовала руки Клива на своей груди, потом они спустились ниже, к ногам. Она сама направила его пульсирующий орган в себя, вскрикнув от наслаждения, когда он вошел внутрь, и обвила его тело ногами, усилив глубину его проникновения и всем телом помогая его ритмичным движениям. Их стоны и крики становились все громче, по мере того как нарастала их страсть.
И ни один из них не слышал низких сосущих звуков невидимого в темноте живого моря слизней, волнами надвигающихся со всех сторон.
А сверху со стен безразлично смотрели в темноту многочисленные поп-звезды, равнодушные к черным ордам, которые окружали постель, влекомые запахом человеческой плоти.
Донна опускала и поднимала свои бедра, пока не почувствовала, как пришел оргазм. Она испытала легкое разочарование, когда Клив вышел из нее. Но разочарование прошло, когда он сполз к ее ногам и его голова оказалась на уровне ее бедер.
Она застонала от удовольствия, почувствовав, как его язык трогает ее внутри.
Клив был высоким парнем, и, чтобы устроиться поудобнее на ее короткой кровати, ему пришлось опустить ноги на пол. Он вытянул свои ноги, чтобы устроиться поудобнее, и дотронулся до ковра кончиками больших пальцев.
Кончики пальцев коснулись чего-то влажного и скользкого, чего-то похожего на желе, но это желе шевелилось.
Клив громко вскрикнул от неожиданности. И тут же он почувствовал резкую боль в ноге. Это сразу два слизня вонзили в нее свои острые передние зубы.
- Господи Боже! - закричал он, отдергивая ноги.
Донна мечтательно посмотрела на него.
- Что случилось? - сонно спросила она.
- Кто-то меня укусил.
Донна приподнялась, протянула руку к лампе на прикроватной тумбочке и включила свет. И в тот же момент ее испуганный крик заполнил весь дом. Клив боролся изо всех сил, пытаясь оторвать от ноги что-то огромное, черное, и кровь капала на простыни. Какие-то отвратительные создания вгрызались ему в ногу.
Донна сидела как загипнотизированная, глядя как черная масса слизней движется к кровати. Некоторые уже начали карабкаться по свисавшим простыням. Донна сбросила простыни на пол, но два черных чудовища уже приближались к ее руке.
Орущему от боли Кливу удалось оторвать одно из чудовищ от своей ноги, но оно оторвалось вместе с куском кожи. Со стоном он пытался оторвать и второе, но потерял равновесие и упал с кровати на скользкий ковер из слизней. Он извивался в их слизи, пытаясь подняться, но уже десятки ужасных созданий атаковали его, погружая свои передние серповидные зубы в теплую плоть. Клив дико кричал и никак не мог встать на ноги.
- Открой чертову дверь! - кричал он Донне, но она могла только плакать, глядя на его борьбу с ужасными созданиями.
Она сидела, плакала и раскачивалась на постели взад и вперед, как ребенок.
- Дверь! - кричал Клив, стараясь оторвать слизня, впившегося в спину.
Но Донна не могла сдвинуться с места от ужаса, и все больше черных чудовищ заползало к ней на кровать. Одно уже добралось до ее руки, и Донна закричала от боли. Другое впилось в ее ягодицы и старалось вгрызться поглубже. Донна наконец вскочила на ноги, но тут третье чудовище поползло по внутренней стороне ее бедра и дальше во влагалище. Донна кричала и извивалась всем телом, но черное страшилище проникало в нее все глубже, как какой-то отвратительный раздувшийся пенис. Кровь полилась потоком по ее ногам, и через секунду кончик гигантского слизня исчез внутри.
Донна упала поперек кровати. Она была абсолютно беспомощна, и все больше слизней наползало на нее. Они ели ее теплую плоть и напитывались ее кровью.
Клив видел, что уже все ее тело покрыто черными отвратительными чудовищами, но чем он мог помочь? У него даже не было сил кричать, его спина горела огнем, десятки жадных ртов жрали его заживо. Он продолжал держаться на ногах, а потом сообразил, что надо прижаться спиной к стене, чтобы раздавить присосавшихся там слизней. Так он и сделал, и его кровь смешалась с жидкостью раздавленных тварей и осталась на одной из фотографий суперзвезды, равнодушно взиравшей на происходящее. Клив шагнул к двери, но зацепился за что-то и свалился на прикроватную тумбочку. Лампа упала на пол и разбилась, и комната погрузилась в темноту.
Скрежеща зубами, он боролся за свою жизнь на скользком ковре из крови и слизи. Боль в ногах и спине теперь была просто непереносимой, и он опять стал кричать. Он кричал из последних сил. Еще раз бросившись вперед, он достиг двери, окровавленной рукой схватился за ручку и попытался ее повернуть, но она не поддавалась. Он вспомнил, что запер дверь на ключ. Непременно надо отыскать ключ. Он лежит где-то в комнате.
Он завизжал в отчаянии. Надо найти ключ. Он должен выбраться... Должен.
Слизни уже объели мышцы его икр и поднимались к бедрам. Теряя сознание, он начал бить кулаками в дверь.
Глаза его привыкли к темноте. Он видел, как на залитой кровью постели четыре огромных создания вгрызаются в грудь Донны. Она уже была недвижима, и черные монстры спокойно ее доедали.
Клив упал на колени, раздавив десяток слизней. Он пополз в поисках ключа, но черная масса полностью устилала пол. Клив шарил по полу руками, и один слизень впился ему в палец. Другие продолжали грызть его бедра, все глубже закапываясь в тело и отрезая острыми как бритва ножами куски мяса.
Клив все больше слабел от потери крови. Он понял, что никогда не сможет найти ключа. Но тут в полутьме блеснуло стекло окна, и он увидел единственный путь к спасению. Он устремился к окну с широко раскинутыми руками. Оглянувшись, он сквозь полутьму увидел как один из слизней, забравшись в рот Донны, пожирает ее язык.
Кливу удалось забраться на подоконник, на котором копошились десятки новых слизней, сразу накинувшихся на него. Затем он прыгнул вниз.
Ему казалось, будто на несколько долгих секунд он завис в воздухе. А потом его тяжелое тело устремилось к земле. У него даже не было времени вспомнить о стеклянной раме прямо под окном комнаты Донны. В толстом стекле отражалось несколько лун И последний взгляд Клива выразил изумление перед излишним количеством стекла, летящего ему навстречу.
Он упал на стеклянную раму, и она превратилась в тысячи осколков, приняв его замученное тело. Звон разбиваемого стекла прозвучал как взрыв, дерево рамы лопнуло как спичка под его тяжестью. Куски стекла впились в тело Клива, в грудь, в спину, в живот. Брызнули фонтаны крови. Меньшие по размеру, но не менее смертельные осколки вонзились ему в горло. Тело корчилось в спазмах, кровь лилась из раны на спине и разорванных легких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23