Она тепло улыбнулась ему, и Гарольд робко ответил ей тем же. Он ерзал на своем сиденье, производя не слишком мелодичные звуки, стараясь сидеть спокойно, но ему это плохо удавалось. Он взглянул на настенные часы за спиной секретарши: четыре двадцать шесть. Под ними висела картина, смысл которой Гарольд не мог понять. Разрозненные квадраты, разбросанные как попало. Совсем не похоже на те картины, которые сам Гарольд писал в отделении трудотерапии.
Какими далекими казались теперь те дни. Тогда он чувствовал себя частью лечебницы. У него были приятели, и, что еще важнее, его не обременяли обязанности, как сейчас. С тех пор, казалось, прошли миллионы лет. Теперь он в ожидании сидел перед кабинетом главврача, мысленно возвращаясь к недавним событиям, когда помогал выкапывать из могилы зародышей, которых с такой заботой пытался уберечь от злой участи. Он хотел спасти их, а теперь боялся, что его за это накажут. Гарольд прикрыл глаза и прислонился затылком к стене. В голове опять шумели знакомые голоса.
Он выпрямился, открыл глаза. Оглянулся, словно ожидая увидеть собеседников, но тут же вспомнил, что голоса звучат в его собственной голове.
Он с трудом проглотил слюну.
Громко зажужжал зуммер, и на приборной панели на столе секретарши загорелся зеленый свет. Она щелкнула выключателем, и Гарольд услышал ее голос по селектору. Потом она подняла глаза на Гарольда, опять улыбнулась ему и попросила пройти в кабинет. Он кивнул, встал и двинулся к двери, покрытой лаком, расположенной справа от него. На ней висела табличка:
ДОКТОР КЕННЕТ МАКМАНУС
Гарольд постучал и услышал приглашение войти. Шагнув в кабинет, он увидел Брайана Кэйтона, а также Макмануса, сидевшего за огромным столом из красного дерева. После обмена приветствиями Гарольду предложили сесть. Макманус был крупным мужчиной, высоким и сильным, с запавшими щеками и блестящими зачесанными назад черными волосами, росшими на лбу вдовьим треугольником. Его близко посаженные глаза тут же пригвоздили Пирса к стулу и напомнили ему почему-то противотуманные фары, в отличие от которых, источали бледно-серый свет.
- Пирс, правильно? - осведомился Макманус со слабой улыбкой.
Гарольд кивнул.
- Сколько вы уже у нас работаете?
- Два месяца, сэр, - ответил Гарольд, опуская голову. - Возможно, чуть больше.
- За это время вам поручали ликвидировать останки эмбрионов после абортов, не так ли? - слова прозвучали резко, почти обвинительно.
Гарольд сглотнул.
- И вы действительно доводили эту процедуру до конца? - неумолимо допытывался Макманус.
- Я исполнял все, как мне было ведено, сэр, - ответил Гарольд, чувствуя ноющую боль в затылке.
Макманус кивнул в направлении Кэйтона, сидевшего слева от Гарольда.
- Мистер Кэйтон сообщил мне, что вы пытались помешать ему уничтожить мертвый эмбрион, - тоном приговора произнес врач. - Это правда?
- Я неважно себя чувствовал в тот день, - безразлично ответил Гарольд, тупо уставившись единственным глазом на Макмануса. Он пребывал в сумеречном состоянии, его рот открывался и закрывался, произнося слова, исходившие будто бы вовсе не от него.
- Сколько раз вы пытались помешать процедуре уничтожения зародышей?
- Я не делал... Я не пытался больше никого останавливать... - Слова звучали медленно, монотонно, будто произносились с усилием. И врач, и Кэйтон заметили это.
- С вами все в порядке. Пирс? - поинтересовался Макманус.
- Да, сэр, - заверил его Гарольд.
Доктор и Кэйтон обменялись озадаченными взглядами.
- Пирс, это вы похоронили тела в поле? - напрямик задал наконец вопрос Макманус.
Гарольд замешкался с ответом, на секунду прикрыв глаза, затряс головой.
- Почему нужно сжигать детей? - спросил Гарольд, вперясь в доктора таким взглядом, что тот отпрянул и тяжело вздохнул.
- Не могли бы вы минутку подождать в приемной, Пирс? - сказал он, глядя вслед санитару, который неуверенными шагами двинулся к выходу и тихо прикрыл за собой дверь.
- Пирс - единственный, кто мог воспрепятствовать сожжению эмбрионов и захоронить их на поле, не так ли? - обратился Макманус к Кэйтону.
- Да, сэр. Но одному Богу известно, как он это сделал.
- Думаю, более важно, почему он это сделал. Видимо, объяснение надо искать в его прошлом. - Доктор глубоко вздохнул. - Не вижу другой альтернативы, как уволить его. Это печально, но я рад, что вся эта история не попала в газеты.
- Пару лет назад в Германии произошел подобный случай, - заметил Кэйтон. - Только там они из останков делали мыло.
Макманус удивленно поднял бровь.
- Он живет на территории больницы?
- Да. В старом бараке.
- Что ж, боюсь, ему придется съехать.
- А что, если ему некуда, сэр?
- Это не наша забота, Кэйтон. Человек явно неуравновешен. Скорее всего, он окончит свои дни там, откуда пришел. Возможно, там ему и место. В любом случае, я не желаю, чтобы он оставался в моей больнице. - Макманус потянулся к селектору и что-то включил на панели, сказав:
- Пожалуйста, пусть Пирс войдет.
Врач сел за стол, переплетя пальцы на колене. Гарольд опять появился в кабинете, рассеянно выслушав известие о том, что ему придется уйти с работы. Когда же главврач упомянул, что Гарольду предстоит оставить и жилище, на лице санитара отразились какие-то эмоции. Его зрячий глаз на мгновение как бы вылез из орбиты, но сам он продолжал безмолвно сидеть в наступившей тишине. Короткое перечисление причин его увольнения закончилось, но Гарольд совсем и не слушал Макмануса: его внимание целиком сосредоточилось на голосах, обращавшихся к нему изнутри.
Макманус закончил тираду и откинулся на стуле, сперва взглянув на Кэйтона, потом на Гарольда.
- Мне жаль, что так случилось, Пирс. Я понимаю, у вас проблемы. Может, для вас будет лучше... - Он лихорадочно подыскивал слова, способные более или менее подсластить горькую пилюлю. - Будет лучше, если вы вернетесь в прежнее заведение? Я поговорю с доктором Винсентом. Уверен, что если вам некуда пойти, он поймет.
- Спасибо, - отрешенно произнес Гарольд, машинально прикасаясь к изуродованной щеке.
- Гарольд, вам есть куда пойти? - настойчиво спросил Кэйтон.
- Да, - почти сердито ответил Гарольд. - У меня есть куда пойти. - Он поднялся на ноги, в него словно влилась вдруг какая-то неведомая сила. - У меня есть куда пойти.
Свистящие команды так громко и отчетливо звучали в его голове, что он задрожал и, развернувшись, с видимым усилием пошел к двери.
- До свидания, - сказал он, перед тем как закрыть ее за собой, и вышел.
Макманус не сразу обрел дар речи.
* * *
Гарольд вошел в лифт и очутился лицом к лицу с Мэгги Форд. Она улыбнулась, но ответной реакции не дождалась. Его живой глаз остекленел под стать искусственному, кожа лица приобрела цвет прогорклого масла.
- Гарольд, - позвала Мэгги, положив руку ему на плечо.
Он вновь поглядел на нее, и в его глазу промелькнуло осмысленное выражение. Гарольд дотронулся до своего лица и судорожно сглотнул.
- Гарольд, с вами все в порядке? - встревожилась Мэгги, когда двери лифта захлопнулись.
Он открыл было рот, но губы зашевелились беззвучно. В голове послышались предупреждения.
Нахмурив бровь, Гарольд посмотрел в лицо Мэгги. Она отдернула руку от его плеча с тем же чувством, как если бы, гладя собаку, вдруг заметила, что та в любую минуту готова укусить ее. Доктор Форд смотрела на Гарольда с беспокойством, которое постепенно сменялось облегчением - по мере того, как он становился похожим на самого себя.
- Я ухожу из больницы, - тихо сообщил он.
Мэгги озадаченно посмотрела на него.
- Уходите? Почему?
- Мне приказали уйти. Из-за детей.
- Каких детей, Гарольд? - спросила она. - И кто приказал вам уйти?
- Доктор Макманус сказал, что я должен уйти. - Пирс взглянул на нее с каким-то неистовым отчаянием, лицо его вновь потемнело. - Они убивают детей, - прошептал он.
Мэгги почти обрадовалась, когда лифт остановился на нужном этаже, и она смогла выйти. Оглянувшись, увидела, как двери лифта закрывают обезображенное ожогами лицо Гарольда. Какое-то мгновение Мэгги постояла в раздумье, потом повернулась к лестнице и пошла на четвертый этаж в кабинет главврача Макмануса.
* * *
Мэгги не знала, как долго пробыла там - позднее она предположила, что не более пяти минут, - попытавшись убедить шефа, что у Пирса проблемы как в психическом, так и в физическом плане.
- Он болен, - настаивала она. - Его необходимо лечить, а не выбрасывать на улицу.
Макманус был непреклонен:
- Он нарушил правила нашего заведения. Пусть еще скажет спасибо, что его просто уволили, а не отдали под суд.
Когда Мэгги спросила, в чем дело, он рассказал ей о зародышах, о могиле в поле и о том, что именно Гарольд тайно захоронил их там, вместо того чтобы сжечь в топке, как положено.
- О Господи! - только и пробормотала Мэгги.
- Теперь вам понятно, почему его следует уволить? - раздраженно бросил Макманус. - У этого человека психическое расстройство, и если бы я знал об этом раньше, не позволил бы ему работать у нас.
- Да, но это только подтверждает, что ему необходима медицинская помощь, - стояла на своем Мэгги. - Ему нужна помощь психиатра.
И она рассказала шефу о порезах на теле Гарольда, но Макмануса явно тяготил этот разговор, и он довольно резко подвел черту:
- Поскольку за больницу отвечаю я, это дело решенное, мисс Форд. Завтра утром Пирса здесь не будет. - Он взглянул на часы и многозначительно постучал по циферблату. - Полагаю, вам следует вернуться к вашим обязанностям. Думаю, вас ждут пациенты, которые нуждаются в вашем внимании.
- Да, доктор. - Мэгги покраснела.
Она вышла, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало. С Гарольдом творится что-то неладное, и она непременно должна выяснить, что именно. Мэгги посмотрела на часы - половина шестого, через два часа она освободится. А после этого, решила доктор Форд, она пойдет в хибару Гарольда и поговорит с ним.
Глава 31
Пирс неторопливо ходил по комнате, собирая свои скудные пожитки и складывая их в старый, видавший виды чемодан, который одолжил на время. Он то и дело останавливался и бросал взгляды в сторону кухни, словно пытался уловить какой-то звук. Голоса постоянно шептали ему о чем-то, и шепот этот напоминал шелест листьев, встревоженных ветром.
Из кухонного шкафа доносилась беспокойная возня. На кухне лежал мешок. Когда последняя вещь была брошена в чемодан, Гарольд направился во вторую комнатку, встал на колени перед дверцей шкафа и дрожащей рукой открыл ее.
Ужасное зловоние вырвалось наружу, и Гарольд отпрянул перед почти осязаемой волной смрада. Зачарованно он смотрел внутрь шкафа.
Все три зародыша вдвое увеличились в размерах.
Мэгги Форд поглядела на часы. Было почти без двадцати восемь. Откинувшись на стуле, она закрыла ручку колпачком и принялась растирать ноющие шею и плечи. Небо затянуло тяжелыми дождевыми тучами. Тонкий налет изморози прозрачным саваном осел на окне. Мэгги зевнула, встала из-за стола и вспомнила данное себе обещание перед уходом домой посетить Гарольда. Она сняла белый халат, повесила на крючок и вместо него надела легкий плащ. Взглянув на расписание, Мэгги отметила, что завтра утром, с половины девятого, у нее дежурство в хирургии. Окинув напоследок взглядом кабинет, она погасила свет и вышла за дверь.
По дороге к выходу Мэгги раскланивалась с попадавшимися ей навстречу коллегами. Достигнув центрального входа, она постояла минутку, подняла воротник и вышла в непогоду. На улице шел мокрый снег, и Мэгги, вздрогнув от озноба, повернула налево, чтобы самым коротким путем добраться до хибарки Гарольда. В сгущавшихся сумерках неосвещенный домик был почти невидим, и Мэгги подумала, что хозяин уже мог лечь спать. Она подозревала, что Гарольд вряд ли ходит куда-нибудь по вечерам и наверняка сидит дома. Неодобрительно бормоча что-то себе под нос каждый раз, когда ее каблуки проваливались в грязь, Мэгги упрямо пробиралась к прятавшейся в тумане хибарке.
Она чувствовала, что озноб возник не только из-за промозглой погоды: с приближением к жалкому строению в Мэгги поднималась необъяснимая волна страха. Видимо, она еще не оправилась от последней встречи с Гарольдом в лифте, думала Мэгги, ругая себя за беспричинную тревогу, нахлынувшую на нее. Ведь сам Гарольд не вызывал у нее страха, а только жалость.
Мэгги увидела, что дверь хибары слегка приоткрыта. Тем не менее она постучала, назвав Пирса по имени. Не дождавшись ответа, она толкнула деревянную дверь, которая со скрипом отворилась. Мэгги еще раз позвала санитара и вошла внутрь.
В нос ударил запах сырости и чего-то еще - едкого, удушающего, труднопереносимого. Она осмотрелась. Постель разобрана, простыни и одеяло отсутствуют, на голом матраце чернеют темные пятна. Мэгги коснулась их пальцем и почувствовала под ним сухую крошащуюся корку. Взглянув на руку, она поняла, что это запекшаяся кровь. Мэгги огляделась по сторонам. Дверь справа, которая вела на кухню, оказалась запертой.
- Гарольд, - позвала она, шагнув к ней вплотную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Какими далекими казались теперь те дни. Тогда он чувствовал себя частью лечебницы. У него были приятели, и, что еще важнее, его не обременяли обязанности, как сейчас. С тех пор, казалось, прошли миллионы лет. Теперь он в ожидании сидел перед кабинетом главврача, мысленно возвращаясь к недавним событиям, когда помогал выкапывать из могилы зародышей, которых с такой заботой пытался уберечь от злой участи. Он хотел спасти их, а теперь боялся, что его за это накажут. Гарольд прикрыл глаза и прислонился затылком к стене. В голове опять шумели знакомые голоса.
Он выпрямился, открыл глаза. Оглянулся, словно ожидая увидеть собеседников, но тут же вспомнил, что голоса звучат в его собственной голове.
Он с трудом проглотил слюну.
Громко зажужжал зуммер, и на приборной панели на столе секретарши загорелся зеленый свет. Она щелкнула выключателем, и Гарольд услышал ее голос по селектору. Потом она подняла глаза на Гарольда, опять улыбнулась ему и попросила пройти в кабинет. Он кивнул, встал и двинулся к двери, покрытой лаком, расположенной справа от него. На ней висела табличка:
ДОКТОР КЕННЕТ МАКМАНУС
Гарольд постучал и услышал приглашение войти. Шагнув в кабинет, он увидел Брайана Кэйтона, а также Макмануса, сидевшего за огромным столом из красного дерева. После обмена приветствиями Гарольду предложили сесть. Макманус был крупным мужчиной, высоким и сильным, с запавшими щеками и блестящими зачесанными назад черными волосами, росшими на лбу вдовьим треугольником. Его близко посаженные глаза тут же пригвоздили Пирса к стулу и напомнили ему почему-то противотуманные фары, в отличие от которых, источали бледно-серый свет.
- Пирс, правильно? - осведомился Макманус со слабой улыбкой.
Гарольд кивнул.
- Сколько вы уже у нас работаете?
- Два месяца, сэр, - ответил Гарольд, опуская голову. - Возможно, чуть больше.
- За это время вам поручали ликвидировать останки эмбрионов после абортов, не так ли? - слова прозвучали резко, почти обвинительно.
Гарольд сглотнул.
- И вы действительно доводили эту процедуру до конца? - неумолимо допытывался Макманус.
- Я исполнял все, как мне было ведено, сэр, - ответил Гарольд, чувствуя ноющую боль в затылке.
Макманус кивнул в направлении Кэйтона, сидевшего слева от Гарольда.
- Мистер Кэйтон сообщил мне, что вы пытались помешать ему уничтожить мертвый эмбрион, - тоном приговора произнес врач. - Это правда?
- Я неважно себя чувствовал в тот день, - безразлично ответил Гарольд, тупо уставившись единственным глазом на Макмануса. Он пребывал в сумеречном состоянии, его рот открывался и закрывался, произнося слова, исходившие будто бы вовсе не от него.
- Сколько раз вы пытались помешать процедуре уничтожения зародышей?
- Я не делал... Я не пытался больше никого останавливать... - Слова звучали медленно, монотонно, будто произносились с усилием. И врач, и Кэйтон заметили это.
- С вами все в порядке. Пирс? - поинтересовался Макманус.
- Да, сэр, - заверил его Гарольд.
Доктор и Кэйтон обменялись озадаченными взглядами.
- Пирс, это вы похоронили тела в поле? - напрямик задал наконец вопрос Макманус.
Гарольд замешкался с ответом, на секунду прикрыв глаза, затряс головой.
- Почему нужно сжигать детей? - спросил Гарольд, вперясь в доктора таким взглядом, что тот отпрянул и тяжело вздохнул.
- Не могли бы вы минутку подождать в приемной, Пирс? - сказал он, глядя вслед санитару, который неуверенными шагами двинулся к выходу и тихо прикрыл за собой дверь.
- Пирс - единственный, кто мог воспрепятствовать сожжению эмбрионов и захоронить их на поле, не так ли? - обратился Макманус к Кэйтону.
- Да, сэр. Но одному Богу известно, как он это сделал.
- Думаю, более важно, почему он это сделал. Видимо, объяснение надо искать в его прошлом. - Доктор глубоко вздохнул. - Не вижу другой альтернативы, как уволить его. Это печально, но я рад, что вся эта история не попала в газеты.
- Пару лет назад в Германии произошел подобный случай, - заметил Кэйтон. - Только там они из останков делали мыло.
Макманус удивленно поднял бровь.
- Он живет на территории больницы?
- Да. В старом бараке.
- Что ж, боюсь, ему придется съехать.
- А что, если ему некуда, сэр?
- Это не наша забота, Кэйтон. Человек явно неуравновешен. Скорее всего, он окончит свои дни там, откуда пришел. Возможно, там ему и место. В любом случае, я не желаю, чтобы он оставался в моей больнице. - Макманус потянулся к селектору и что-то включил на панели, сказав:
- Пожалуйста, пусть Пирс войдет.
Врач сел за стол, переплетя пальцы на колене. Гарольд опять появился в кабинете, рассеянно выслушав известие о том, что ему придется уйти с работы. Когда же главврач упомянул, что Гарольду предстоит оставить и жилище, на лице санитара отразились какие-то эмоции. Его зрячий глаз на мгновение как бы вылез из орбиты, но сам он продолжал безмолвно сидеть в наступившей тишине. Короткое перечисление причин его увольнения закончилось, но Гарольд совсем и не слушал Макмануса: его внимание целиком сосредоточилось на голосах, обращавшихся к нему изнутри.
Макманус закончил тираду и откинулся на стуле, сперва взглянув на Кэйтона, потом на Гарольда.
- Мне жаль, что так случилось, Пирс. Я понимаю, у вас проблемы. Может, для вас будет лучше... - Он лихорадочно подыскивал слова, способные более или менее подсластить горькую пилюлю. - Будет лучше, если вы вернетесь в прежнее заведение? Я поговорю с доктором Винсентом. Уверен, что если вам некуда пойти, он поймет.
- Спасибо, - отрешенно произнес Гарольд, машинально прикасаясь к изуродованной щеке.
- Гарольд, вам есть куда пойти? - настойчиво спросил Кэйтон.
- Да, - почти сердито ответил Гарольд. - У меня есть куда пойти. - Он поднялся на ноги, в него словно влилась вдруг какая-то неведомая сила. - У меня есть куда пойти.
Свистящие команды так громко и отчетливо звучали в его голове, что он задрожал и, развернувшись, с видимым усилием пошел к двери.
- До свидания, - сказал он, перед тем как закрыть ее за собой, и вышел.
Макманус не сразу обрел дар речи.
* * *
Гарольд вошел в лифт и очутился лицом к лицу с Мэгги Форд. Она улыбнулась, но ответной реакции не дождалась. Его живой глаз остекленел под стать искусственному, кожа лица приобрела цвет прогорклого масла.
- Гарольд, - позвала Мэгги, положив руку ему на плечо.
Он вновь поглядел на нее, и в его глазу промелькнуло осмысленное выражение. Гарольд дотронулся до своего лица и судорожно сглотнул.
- Гарольд, с вами все в порядке? - встревожилась Мэгги, когда двери лифта захлопнулись.
Он открыл было рот, но губы зашевелились беззвучно. В голове послышались предупреждения.
Нахмурив бровь, Гарольд посмотрел в лицо Мэгги. Она отдернула руку от его плеча с тем же чувством, как если бы, гладя собаку, вдруг заметила, что та в любую минуту готова укусить ее. Доктор Форд смотрела на Гарольда с беспокойством, которое постепенно сменялось облегчением - по мере того, как он становился похожим на самого себя.
- Я ухожу из больницы, - тихо сообщил он.
Мэгги озадаченно посмотрела на него.
- Уходите? Почему?
- Мне приказали уйти. Из-за детей.
- Каких детей, Гарольд? - спросила она. - И кто приказал вам уйти?
- Доктор Макманус сказал, что я должен уйти. - Пирс взглянул на нее с каким-то неистовым отчаянием, лицо его вновь потемнело. - Они убивают детей, - прошептал он.
Мэгги почти обрадовалась, когда лифт остановился на нужном этаже, и она смогла выйти. Оглянувшись, увидела, как двери лифта закрывают обезображенное ожогами лицо Гарольда. Какое-то мгновение Мэгги постояла в раздумье, потом повернулась к лестнице и пошла на четвертый этаж в кабинет главврача Макмануса.
* * *
Мэгги не знала, как долго пробыла там - позднее она предположила, что не более пяти минут, - попытавшись убедить шефа, что у Пирса проблемы как в психическом, так и в физическом плане.
- Он болен, - настаивала она. - Его необходимо лечить, а не выбрасывать на улицу.
Макманус был непреклонен:
- Он нарушил правила нашего заведения. Пусть еще скажет спасибо, что его просто уволили, а не отдали под суд.
Когда Мэгги спросила, в чем дело, он рассказал ей о зародышах, о могиле в поле и о том, что именно Гарольд тайно захоронил их там, вместо того чтобы сжечь в топке, как положено.
- О Господи! - только и пробормотала Мэгги.
- Теперь вам понятно, почему его следует уволить? - раздраженно бросил Макманус. - У этого человека психическое расстройство, и если бы я знал об этом раньше, не позволил бы ему работать у нас.
- Да, но это только подтверждает, что ему необходима медицинская помощь, - стояла на своем Мэгги. - Ему нужна помощь психиатра.
И она рассказала шефу о порезах на теле Гарольда, но Макмануса явно тяготил этот разговор, и он довольно резко подвел черту:
- Поскольку за больницу отвечаю я, это дело решенное, мисс Форд. Завтра утром Пирса здесь не будет. - Он взглянул на часы и многозначительно постучал по циферблату. - Полагаю, вам следует вернуться к вашим обязанностям. Думаю, вас ждут пациенты, которые нуждаются в вашем внимании.
- Да, доктор. - Мэгги покраснела.
Она вышла, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало. С Гарольдом творится что-то неладное, и она непременно должна выяснить, что именно. Мэгги посмотрела на часы - половина шестого, через два часа она освободится. А после этого, решила доктор Форд, она пойдет в хибару Гарольда и поговорит с ним.
Глава 31
Пирс неторопливо ходил по комнате, собирая свои скудные пожитки и складывая их в старый, видавший виды чемодан, который одолжил на время. Он то и дело останавливался и бросал взгляды в сторону кухни, словно пытался уловить какой-то звук. Голоса постоянно шептали ему о чем-то, и шепот этот напоминал шелест листьев, встревоженных ветром.
Из кухонного шкафа доносилась беспокойная возня. На кухне лежал мешок. Когда последняя вещь была брошена в чемодан, Гарольд направился во вторую комнатку, встал на колени перед дверцей шкафа и дрожащей рукой открыл ее.
Ужасное зловоние вырвалось наружу, и Гарольд отпрянул перед почти осязаемой волной смрада. Зачарованно он смотрел внутрь шкафа.
Все три зародыша вдвое увеличились в размерах.
Мэгги Форд поглядела на часы. Было почти без двадцати восемь. Откинувшись на стуле, она закрыла ручку колпачком и принялась растирать ноющие шею и плечи. Небо затянуло тяжелыми дождевыми тучами. Тонкий налет изморози прозрачным саваном осел на окне. Мэгги зевнула, встала из-за стола и вспомнила данное себе обещание перед уходом домой посетить Гарольда. Она сняла белый халат, повесила на крючок и вместо него надела легкий плащ. Взглянув на расписание, Мэгги отметила, что завтра утром, с половины девятого, у нее дежурство в хирургии. Окинув напоследок взглядом кабинет, она погасила свет и вышла за дверь.
По дороге к выходу Мэгги раскланивалась с попадавшимися ей навстречу коллегами. Достигнув центрального входа, она постояла минутку, подняла воротник и вышла в непогоду. На улице шел мокрый снег, и Мэгги, вздрогнув от озноба, повернула налево, чтобы самым коротким путем добраться до хибарки Гарольда. В сгущавшихся сумерках неосвещенный домик был почти невидим, и Мэгги подумала, что хозяин уже мог лечь спать. Она подозревала, что Гарольд вряд ли ходит куда-нибудь по вечерам и наверняка сидит дома. Неодобрительно бормоча что-то себе под нос каждый раз, когда ее каблуки проваливались в грязь, Мэгги упрямо пробиралась к прятавшейся в тумане хибарке.
Она чувствовала, что озноб возник не только из-за промозглой погоды: с приближением к жалкому строению в Мэгги поднималась необъяснимая волна страха. Видимо, она еще не оправилась от последней встречи с Гарольдом в лифте, думала Мэгги, ругая себя за беспричинную тревогу, нахлынувшую на нее. Ведь сам Гарольд не вызывал у нее страха, а только жалость.
Мэгги увидела, что дверь хибары слегка приоткрыта. Тем не менее она постучала, назвав Пирса по имени. Не дождавшись ответа, она толкнула деревянную дверь, которая со скрипом отворилась. Мэгги еще раз позвала санитара и вошла внутрь.
В нос ударил запах сырости и чего-то еще - едкого, удушающего, труднопереносимого. Она осмотрелась. Постель разобрана, простыни и одеяло отсутствуют, на голом матраце чернеют темные пятна. Мэгги коснулась их пальцем и почувствовала под ним сухую крошащуюся корку. Взглянув на руку, она поняла, что это запекшаяся кровь. Мэгги огляделась по сторонам. Дверь справа, которая вела на кухню, оказалась запертой.
- Гарольд, - позвала она, шагнув к ней вплотную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34