Прошла неделя, прежде чем я получил письмо от Меррик. Она вернулась в Луизиану.
"Мой возлюбленный Дэвид!
Приходи вместе с другом в мой старый дом завтра вечером, как можно раньше. Смотрителя я отошлю. Буду ждать вас в гостиной.
Хочу познакомиться с Луи и услышать из его собственных уст, чего он ждет от меня.
Что касается предметов, которые когда-то принадлежали Клодии, то у меня сохранились четки, дневник и кукла.
Все остальное можно без труда устроить".
Я едва сдерживал волнение. Ожидание следующего дня было мучительным. Я тут же отправился в сиротский дом Святой Елизаветы, где Лестат проводил в одиночестве многие часы, погрузившись в сон на полу старой часовни.
Когда я вошел, Луи сидел на мраморном полу рядом с Лестатом и негромко читал вслух какую-то английскую поэму из старой книги.
Я сообщил Луи о письме.
В облике Лестата ничего не изменилось.
– Я знаю, где этот дом, – сказал Луи. Он тоже чрезвычайно разволновался, хотя, как мне казалось, пытался это скрыть. – Я там буду. Наверное, мне следовало бы спросить у тебя разрешения, но прошлой ночью я сам отыскал этот дом.
– Превосходно, – откликнулся я. – Увидимся там завтра вечером. Но послушай, ты должен...
Я умолк.
– Ну же, продолжай, – мягко ободрил он.
– Ты должен помнить, что она очень сильная женщина. Мы поклялись защищать ее, но отнюдь не потому, что она не способна сама постоять за себя.
– Опять мы об одном и том же. – В голосе Луи не было ни нетерпения, ни раздражения. – Я тебя понимаю. И знаю, что ты имеешь в виду. Когда я поклялся пройти по этому пути, то заранее подготовился к беде. И завтра вечером возьму себя в руки.
Лестат не дал ни малейшего повода думать, что слышит наш разговор. Он лежал все в той же позе, со спутанной шевелюрой, одетый в мятый и пыльный красный бархатный камзол.
Я опустился на колени и почтительно поцеловал Лестата в щеку. Он продолжал, как прежде, смотреть перед собой во тьму. У меня опять создалось ясное впечатление, будто его душа не пребывает в теле, а где-то бродит как неприкаянная. Мне хотелось рассказать ему о нашем плане, но в то же время я не был уверен, что следует сообщать ему об этом.
Мне почему-то казалось, что если бы он узнал о нашем намерении, то наверняка попытался бы нас остановить. Должно быть, в ту минуту его мысли были очень далеко.
Уходя, я слышал тихий мелодичный и в то же время страстный голос Луи, продолжавшего чтение.
17
В назначенный вечер небо было очень ясным, если не считать нескольких небольших, ослепительно белых на темном фоне облаков. Светились лишь маленькие звезды, но я все равно их разглядел, хотя никакого утешения мне это не принесло. В меру влажный воздух окутывал восхитительным теплом.
Луи пришел за мной на Рю-Рояль. Мы встретились у каретных ворот. От волнения я почти не обратил внимания на его внешний вид и заметил только, что на этот раз он удивительно элегантно одет.
Я уже упоминал, что обычно Луи не слишком много внимания уделяет одежде, хотя в последнее время его вкус заметно улучшился. Однако в этот вечер он превзошел самого себя.
Повторюсь, я был слишком занят предстоящей встречей с Меррик, чтобы зацикливаться на мелочах. Убедившись, что Луи не мучит жажда, что выглядит он вполне по-человечески и на лице играет румянец – в подтверждение того, что он недавно насытился, – я сразу направился с ним к дому Меррик.
Пока мы неторопливо шагали по пустынным и унылым улицам старого района, ни один из нас не проронил ни слова.
У меня в голове роились беспокойные мысли. Мой рассказ о Меррик еще больше приблизил меня к ней, чем в тот вечер нашей встречи в кафе на Рю-Сент-Анн, и желание снова увидеть ее, вопреки любым обстоятельствам, оказалось гораздо сильнее, чем я ожидал.
Больше всего меня мучила последняя выходка Меррик, когда она прибегла к колдовству. Зачем она пыталась поразить меня, посылая ко мне собственный призрак? Я хотел прямо спросить ее об этом, решив добиться ответа на этот вопрос, прежде чем мы двинемся дальше.
Когда мы дошли до восстановленного дома за высокой стеной, Луи по моему настоянию остался терпеливо ждать, а я отправился побродить вокруг.
Маленькие домишки по обеим сторонам обширных владений Меррик пришли в полное разорение. А сами владения, как я уже упоминал, были огорожены с трех сторон и частично с фасада внушительной кирпичной стеной.
Я увидел во дворе дома островок деревьев, два из которых были огромными дубами, а еще одно – высоким раскидистым ореховым деревом, пытавшимся высвободиться из зарослей тиса, росшего вдоль стен. Мерцающий свет отражался от зеленого полога спутанных ветвей. До меня доносился запах ладана и восковых свечей. Я уловил множество других ароматов, однако среди них не было запаха чужака, а в ту минуту это интересовало меня больше всего.
Что касается жилища смотрителя на заднем дворе, то оно пустовало и было заперто на замок. Это обстоятельство меня чрезвычайно обрадовало, так как я не испытывал ни малейшего желания иметь дело с этим смертным.
Зато, несмотря ни на какие стены, я сразу почувствовал присутствие Меррик и поэтому быстро вернулся к Луи, который по-прежнему стоял перед железными воротами, отделявшими сад от улицы.
Олеандры пока не расцвели и представляли собой просто мощный вечнозеленый кустарник, зато другие цветы разрослись чрезвычайно, особенно алый африканский гибискус и пурпурная алтея на жестких стеблях, а еще белые каллы с восковыми остроконечными листьями.
Магнолии, о которых я почти забыл, чрезвычайно разрослись за последнее десятилетие и теперь застыли, словно грозные часовые, по обе стороны парадного крыльца.
Луи терпеливо стоял, разглядывая через решетчатую ограду зеркальные стекла парадных дверей, но было видно, что он до безумия взволнован. Дом был погружен во тьму, если не считать передней гостиной – той самой комнаты, где много лет назад стоял гроб Большой Нанэнн. Я уловил мерцание свечей в передней спальне, но сомневаюсь, что глаз смертного смог бы его разглядеть сквозь задернутые шторы.
Мы быстро вошли в ворота, миновали зловеще шуршащие кусты, поднялись по ступеням и позвонили в колокольчик. Откуда-то из глубины дома донесся тихий голос Меррик:
– Входите.
Мы оказались в полутемном вестибюле. Полированный пол был устлан огромным китайским ковром с ярким современным рисунком, под потолком в темноте виднелась новая хрустальная люстра, массивная и словно сделанная из множества резных льдинок.
Я провел Луи в гостиную, где нас ожидала Меррик. В простом платье из белого шелка она спокойно сидела в одном из старых кресел красного дерева. Приглушенный свет от торшера падал на нее мягким потоком.
Взгляды наши встретились, и я почувствовал, как мною овладевает страсть. Я почувствовал, что должен каким-то образом сообщить ей, что оживил в памяти наше с ней прошлое и поделился им с тем, кому безгранично доверяю. Мне захотелось, чтобы она знала: я люблю ее, как прежде.
Но ей следовало понять и другое: мне абсолютно не понравились видения, которые она недавно на меня наслала, и если навязчивый черный кот – тоже дело ее рук, то это отнюдь не смешно!
Наверное, Меррик все поняла, ибо, пока мы с Луи пересекали комнату, я заметил на губах своей возлюбленной легкую улыбку.
Я собирался было сообщить ей, какое зло причинило мне неуместное колдовство, но что-то меня удержало.
А если быть откровенным, меня остановило выражение, появившееся на лице Меррик, когда она взглянула на Луи, вышедшего на свет.
Внешне она осталась такой же, как и всегда, и все же что-то в ней переменилось.
Больше всего меня удивило, что она даже поднялась навстречу Луи. Видимо, потрясение было слишком сильным.
Только тогда до меня дошло, как изысканно выглядел Луи в прекрасно сшитом костюме из тонкой черной шерсти и в кремового цвета шелковой рубашке с красным галстуком, закрепленным маленькой золотой булавкой. Даже туфли, начищенные до совершенства, сияли как новые, а густые черные вьющиеся волосы были тщательно расчесаны и аккуратно уложены. Но наибольший блеск его облику придавали, разумеется, тонкие черты лица и лучезарные глаза Мне не нужно повторять, что глаза у него зеленые, потому что цвет в данном случае не играл абсолютно никакой роли. Важно было другое: благоговейное выражение, с каким он взирал на Меррик, и то, как его красиво очерченные губы утратили скорбный изгиб.
Он и раньше видел Меррик и все же не был готов к встрече со столь интересной и привлекательной особой.
А она, в белом шелковом платье с острыми плечами, тонким пояском и широкой юбкой, выглядела чрезвычайно соблазнительно. Длинные волосы на этот раз были зачесаны назад и убраны под кожаный берет. На шее поверх платья сияло то самое жемчужное ожерелье в три нити, которое я подарил ей в далеком прошлом, серьги в ушах и кольцо на безымянном пальце правой руки тоже были с жемчужинами.
Я подробно перечисляю все детали, потому что в ту минуту искал в них утешение, ибо меня сразило полное отсутствие внимания со стороны этих двоих: они произвели столь сильное впечатление друг на друга, что я для них уже не существовал. Я даже побледнел от унижения. Меррик как зачарованная смотрела на Луи. А в его благоговейном к ней отношении не приходилось сомневаться.
– Меррик, дорогая моя, – тихо произнес я, – позволь мне представить Луи.
С таким же успехом я мог бы бессвязно бормотать любую ерунду: она не услышала ни одного моего слова и лишь безмолвно смотрела на гостя. Взгляд ее был исполнен восторга, а на лице застыло то соблазнительное выражение, каким до сих пор она одаривала только меня.
Старательно пытаясь скрыть обуревавшие ее чувства, Меррик порывисто протянула Луи руку.
Как и любой вампир, он неохотно ответил на ее жест, а потом, к моему полнейшему ужасу, наклонился и поцеловал... Нет, не руку, которую продолжал цепко держать в своей, а обе прелестные щечки.
Как я этого не предугадал? Почему вдруг решил, что она будет смотреть на него как на недоступное чудо? Почему не подумал о том, что собираюсь привести к ней едва ли не самого красивого мужчину из всех, кого когда-либо знал?
Я чувствовал себя глупцом из-за того, что не сумел предвидеть такой ход событий, а также из-за того, что меня это так задело.
Луи опустился на стул возле кресла, Меррик тоже села и сосредоточила на госте все свое внимание. А мне не оставалось ничего другого, кроме как устроиться на диване в другом конце комнаты. Меррик ни на секунду не отвела взгляда от Луи.
– Ты знаешь, зачем я пришел сюда, Меррик, – заговорил он с французским акцентом и с такой нежностью, словно признавался ей в любви, а его низкий голос был необыкновенно чувственным. – Я живу в муках, думая об одном существе, которое я однажды предал, потом вскормил и в конце концов потерял навсегда. И пришел, потому что верю: ты способна вызвать призрак этого существа и заставить его со мной поговорить. Я пришел, потому что верю: с твоей помощью я смогу узнать, обрел ли этот призрак покой.
Меррик не замедлила с ответом:
– Но что такое непокой для духов, Луи? Ты веришь в существование чистилища или, по-твоему, духи томятся в непроглядной тьме, не в силах отыскать Свет, который поведет их дальше?
– Я ни в чем не убежден, – ответил Луи. Его лицо говорило красноречивее слов. – Если и есть на свете существо, связанное с землей, то это вампир. Мы повенчаны с нею и душой и телом, и эту связь может оборвать только самая страшная смерть – гибель в огне. Клодия была моим ребенком. Клодия была моей любовью. Ее погубил огонь – нестерпимый жар солнечных лучей. Но ее призрак впоследствии не раз являлся людям – другим, но не мне. Она может прийти, если ты позовешь. Именно об этом я прошу. Помоги мне исполнить безумную, но страстную мечту. Я чувствовал, что Меррик всей душой прониклась к нему состраданием Ее мысли, насколько я мог их прочитать, пребывали в смятении. Боль и скорбь Луи глубоко ранили ее душу и преисполнили сочувствием сердце.
– Призраки действительно существуют, Луи, – сказала она слегка дрожащим голосом. – Они существуют, но по сути своей они лживы. Один призрак может явиться в обличии другого. Иногда они демонстрируют жадность, а иногда поступают подло.
Я следил за каждым отточенным жестом Луи: как он поднес палец к губам, прежде чем ответить, как нахмурился. Что касается Меррик, то я не нашел в ней ни одного физического или духовного изъяна, и это привело меня в бешенство. Передо мной была женщина, к ногам которой я давным-давно сложил свою честь, гордость и страсть.
– Я узнаю Клодию, Меррик, – сказал Луи. – Меня не так легко обмануть. Если ты сумеешь ее вызвать и она придет, уверен, я непременно пойму, кто передо мной на самом деле.
– А что, если я сомневаюсь, Луи? – спросила Меррик. – Что, если в конце концов я скажу тебе, что нас постигла неудача? Тогда ты хотя бы попытаешься поверить моим словам?
– Значит, все решено?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53