Выстрела не прозвучало.
- Ты мог убить меня в Мемфисе, - так же спокойно, словно объясняя тупому ученику решение простейшей задачки, сказал Костенко. - Или в Индианаполисе. А здесь, в Чикаго, - уже нет. Поэтому я так спокоен. Я не знал, почему ты не сможешь этого сделать, что именно тебе помешает. Я просто знал, что это БУДЕТ ТАК! Впрочем, если хочешь, я покажу тебе, и ты сам сможешь убедиться!
- Что «покажу»?! - В голове у меня в этот момент царил полнейший кавардак. Может быть, стоит попытаться выстрелить еще раз? Или убить его как-нибудь иначе, без помощи пистолета?..
- Как работает хронограф, - сказал Костенко.
- Что?! - До меня наконец-то дошел смысл его предложения. - Покажете? Мне?!
- Ну да! - Костенко медленно, словно собираясь достать пистолет, левой рукой отстранил борт пиджака и я увидел на его брючном ремне небольшую коробочку матово-черного цвета.
Эта штуковина имела мало общего с тем устройством, которое я видел, но Костенко тут же пояснил:
- Мне пришлось сделать его более компактным. Так гораздо удобнее. И потом, у меня были такие материалы и приборы, о каких раньше и не мечтали…
Я не мог отвести взгляд от черной коробочки. А что, если?..
- Сейчас хронограф жестко настроен на одно недлительное путешествие, - продолжал Костенко. - Вот, видишь эту кнопочку? Если ее нажать, то прибор начнет генерировать особое поле, способное переносить предметы во времени, при данной настройке - в будущее. С обратной стороны прибора - сейчас не видно - находится специальный экран излучателя. Любые предметы на расстоянии дюйма от экрана попадают в зону действия поля. То есть человек, его одежда, то, что в карманах…
Я рассеянно кивал. Мне было наплевать, что там куда попадает. Я думал только об одном - завладеть бы этой хреновиной и жахнуть ее об стенку. Вдребезги!..
- … У меня есть запасной экземпляр, - говорил Костенко. - Так что если ты захочешь отобрать хронограф, то тебе следует учесть - изменить настройку ты не сможешь. Вскрывать же его не рекомендую - на этот случай внутри находится мощный заряд взрывчатки. Ты можешь, разумеется, попытаться разбить его, но этим добьешься только того, что лишишь себя возможности путешествия во времени…
Все предусмотрел! Зар-р-раза!!! Впрочем, если он может просматривать будущее, ничего удивительного в этом нет.
- Держи, Марсель. - Костенко отстегнул коробочку от пояса и протянул мне.
- А не боишься, что эта маленькая бомба внутри сработает прямо сейчас? - спросила Кира.
Я вздрогнул и посмотрел на нее.
- От этого паразита всего можно ожидать, - пояснила Кира, строго глядя на меня.
- Девушка! - снисходительно усмехнулся Костенко. - Если бы я хотел его убить, то нашел бы более простой способ, не подвергая свою личную жизнь опасности!
Кира пожала плечами и протянула ко мне руку.
- Дай-ка мне пока пистолет! - потребовала она. - А то вдруг, пока ты там будешь в будущем, он сбежит?
- Орехи колоть таким пистолетом, - проворчал я, отдавая ей оружие. - Знаешь же, что с ним что-то не в порядке!
- Ничего, - ответила Кира. - Так мне спокойнее будет! Рукоятка-то сработает нормально - ежели ею, да по башке!..
Костенко презрительно скривил губы.
- Где ты ее нашел, Марсель? - спросил он.
- В будущем! - усмехнулась Кира.
- Или в прошлом… - пробормотал я, цепляя к поясу черную коробочку. - Какую кнопку нажимать?
Костенко показал.
- Не бойся, Марсель, - улыбнулся он, видя мою нерешительность. - Ты окажешься в этой же комнате - хронограф переносит в ту же точку пространства, откуда был совершен бросок. Ты окажешься здесь же, только через десять минут, - он посмотрел на часы, - и пробудешь в будущем всего только около десяти - пятнадцати секунд…
Я вздохнул и нажал кнопку.
В первый момент все это напомнило мне обычный «провал» в Сеть. Мир вокруг вздрогнул. Все предметы стали расплывчатыми, подернулись легкой рябью. Но на этом сходство заканчивалось. Если во время «провала» все краски становились ярче и резче, то сейчас мир вокруг поблек, словно я смотрел на него сквозь покрытое пылью стекло. Окружающее стало блеклым и нереальным, каким-то неживым, ненастоящим.
Я увидел Костенко и Киру. А возле нее стоял… я сам!!!
Дыхание перехватило. Я как-то не подумал о том, что сказал Костенко - что я окажусь в этой же комнате. И, естественно, я и должен был увидеть самого себя!
Я как раз возвращал Костенко черную коробочку. Значит…
Мир вокруг снова стал настоящим. Кира смотрела на меня, вытаращив глаза.
- Ничего себе! - прошептала она и заявила: - Ты был прозрачным, Марсель! Все было как в кино!
Я вытер пот со лба. Сердце сильно колотилось и в голове стоял какой-то туман.
- Хронограф настроен на путешествие и возвращение, - сказал Костенко. - Но его можно настроить и так, что путешественник останется в будущем!
Я посмотрел на него. У Сергея Антоныча был вид победителя. Да он, в общем-то, и был им…
- И где же вы собрались остаться? - поинтересовался я.
- В прошлом, - ответил Сергей Антонович.
- А точнее?
- Ты и сам знаешь. - Костенко пожал плечами.
- 1801 год?
- Да.
- Великий Договор?
Костенко кивнул.
- Вот увидишь, Марсель, - сказал он. - Так будет лучше…
У меня было горячее желание не возвращать ему хронограф. Но…
Но я ВИДЕЛ своими собственными глазами, как я сделал это! То есть…
А что, если я не отдам ему эту штуку? Просто так, из вредности! Из чувства противоречия, из нежелания идти на поводу у судьбы! Пусть мне никакой пользы от нее не будет, но…
А зачем? У него все равно есть еще одна… Да и какое имеет значение, отдам я ему эту коробочку или нет? Кстати, я только сейчас вспомнил, что самого хронографа-то я и не видел. Я видел, как я ЧТО-ТО передавал Костенко, но в том, что это был именно хронограф, я совсем не уверен…
Хрен с ним, подумал я. Пусть подавится. Я найду способ ему помешать. Не может быть, чтобы такого способа не оказалось! Не может быть!
Я отстегнул черную коробочку и протянул ее улыбающемуся Костенко. И в этот момент по комнате прошла легкая волна холодного воздуха, словно сквозняком потянуло из приоткрытой форточки. Кира за моей спиной громко вскрикнула. Я обернулся, но я и без того уже знал, что (а вернее сказать - КОГО!) я сейчас увижу…
Глава десятая
Серое небо крошило снегом уже три дня подряд. Все вокруг стало белым. Санкт-Петербурга почти не было видно - только купола церкви возле недалекой автобусной станции проглядывали сквозь снежную кисею. Скоро начнутся холода, подумал я.
Я смотрел на снег и слушал, как Кира, сидя за столом и уставившись в экран ЭВМ, колотит пальчиками по клавишам. Мне представилось, что она наигрывает какую-то непонятную мелодию, но едва я прислушался к ней, как стук клавиш смолк. Кира подошла ко мне и встала рядом.
- Снег, - сказал я.
- Да, - ответила Кира и, немного помолчав, добавила: - Он сегодня будет в Петербурге. Он уже вылетел.
- Я знаю, - сказал я.
- Что ты будешь делать? - спросила Кира.
- Есть у меня одна идейка, - пробормотал я.
- Марсель. - Кира вдруг перешла на шепот. - Я боюсь, Марсель…
- Не бойся, - сказал я. - В конце концов, что мы теряем? Ничего.
Кира промолчала. Она не стала спрашивать, какая именно идея у меня была, а сам я говорить об этом пока еще не хотел. Потому что все это было еще вилами на воде писано.
Единственное, что я знал о намерениях Костенко, это то, что он собирался отправиться в 1801 год. Он хотел помешать заключению Великого Договора. А это можно было сделать либо в Париже, либо в Санкт-Петербурге. И вернее всего - второе. Потому что, насколько я понял, Костенко собирался помешать именно Павлу Петровичу заключить этот самый Договор. А помешать ему можно было только одним способом - убить его.
Впрочем, не обязательно было убивать самого императора. Если я не ошибаюсь, против того уже был составлен заговор. Осталось только проследить за тем, чтобы заговор этот осуществился. Можно было, например, помешать не Павлу I, а его сыну - Александру. Помешать ему предупредить отца…
Зимний дворец уже лет сорок, как превращен в музей. Вход туда совершенно свободный. Каждый посетитель может пройтись по залам, побывать в императорском кабинете, увидеть стол, за которым сидели Павел Петрович Романов и Наполеон Бонапарт… И включить свой чертов хронограф, перенестись в 1801 год, и…
Я поежился. Хоть бы моя идея оказалась верной! Это единственное, что может спасти и мир, и нас, и НАС…
Уже два дня, как вся Сеть замерла в тревожном ожидании. Никто не знал, что может произойти. Все НАШИ с надеждой смотрели на меня, все ресурсы Сети - и машинные, и человеческие - были подчинены сейчас мне одному. Не скажу, что это очень приятное ощущение - я никогда не страдал манией величия и чувствовать себя единственным, хоть и временным, хозяином всех НАС мне особого удовольствия не доставляло. Поскорей бы это все кончилось, подумал я.
Когда Костенко покинул борт самолета и отправился в гостиницу (я сразу же об этом узнал - вообще в последние дни информация прямо захлестывала меня, я самым настоящим образом тонул в ней, очень тяжело было все это переносить), я неторопливо сел за стол и достал свой пистолет. Нужно было почистить «Кобру», привести ее в порядок, все проверить, чтобы не случилось каких-нибудь неожиданностей, как в Чикаго. Кира молча наблюдала за моими приготовлениями. И когда я стал одеваться, она покорно последовала моему примеру. Не думаю, чтобы от нее могла быть какая-нибудь польза, но мне очень хотелось, чтобы в эту минуту Кира стояла рядом со мной. Потому что если ничего не получится, то пусть последним, что я увижу в этой жизни, будут ее глаза.
У Зимнего дворца мы оказались раньше Костенко минут на сорок. Было очень холодно торчать на улице и мы прошли вовнутрь. Мы старались держаться поближе ко входу, чтобы не пропустить Костенко. И когда я его наконец-то увидел, то сердце мое неожиданно гулко стукнуло.
Я мгновенно вошел в Сеть, связался с одним из НАШИХ и приказал начинать. Этот парень работал в АИБе - никогда не думал, что мне смогут потребоваться их услуги.
Костенко пристроился в самом хвосте небольшой группы гостей, мы же незаметно последовали за ним.
Сергей Антонович шел по залам со скучающим видом, рассеянно слушая рассказ экскурсовода. Кира постепенно начинала нервничать, хотя, конечно, и старалась не подавать виду. Я сам тоже отнюдь не был абсолютно спокоен. Потому что мы уже приближались к той самой комнате…
Когда вся экскурсия уже выходила из зала, я прибавил шаг и оказался рядом с Сергеем Антонычем.
Костенко в этот момент посмотрелся в большое зеркало, пригладил волосы и увидел рядом со своим мое отражение. Он обернулся и с удивлением посмотрел на меня.
- Марсель?! Ты зачем здесь?
- Чтобы помешать вам, - признался я. - Не нужно этого делать, Сергей Антонович!
Костенко устало вздохнул.
- Как же тебя трудно убедить, Марсель, - пожаловался он. - Ну хорошо! Я все-таки попробую еще раз! Или хочешь, подожди моего возвращения? А?
- Не нужно, - возразил я. - Не стоит и пытаться.
Вокруг нас уже никого не было, все экскурсанты покинули зал. Остались только мы втроем.
- И все же. - Костенко грустно посмотрел на меня. - Может быть, тебя отрезвит тот факт, что в той, новой, реальности твоя Кира осталась жива.
Я недоуменно посмотрел на Костенко. Я не понял, о чем он говорит. И только когда Кира, стоявшая рядом со мной, смущенно кашлянула, до меня дошел смысл его слов.
Костенко имел в виду не ее, а ту Киру, что погибла много лет назад. Кира осталась жива, подумал я и посмотрел на Киру Кортес.
Она глядела на меня без всякого выражения. В глазах ее я не смог прочесть ничего - ни надежды, ни презрения, ни сочувствия.
Кира осталась бы жива, подумал я. Она была бы со мной… Я проглотил комок, невесть как появившийся в горле.
Что же мне теперь, выбирать, что ли?!
Я почувствовал, как волна холодной ярости накатывает на меня. Какое он имел право это говорить? Кто ему позволил вмешиваться в МОЮ жизнь?!
Я медленно запустил руку в карман и вытащил «Кобру». Я вдруг почувствовал себя опять как в Токио. Когда оставался только один-единственный выход.
- Марсель, тебя не трудно, а просто НЕВОЗМОЖНО убедить! - с осуждением сказал Сергей Антонович, глядя на пистолет. - Ты все еще не веришь мне? Я же предупреждал тебя, что в течение двенадцати лет тебе не удастся меня убить!
- Не совсем так, - улыбнулся я. - Вы сказали, что в течение следующих двенадцати лет не умрете. Не спорю. Да я и не настаиваю на вашей смерти, Сергей Антонович. Достаточно будет, если следующие двенадцать лет вы проведете на каторге. А может быть, и не двенадцать, а все сорок - это уж как решит АИБ!
- АИБ?! - Костенко нахмурился. - При чем здесь АИБ?!
- Я вызвал сюда аибовцев, - признался я. - Их должно заинтересовать, куда девались копии исходных программ, над которыми вы работали вместе с Борисом Васильевичем. Разве нет?
Костенко растерянно посмотрел на меня.
- Здесь не Америка, Сергей Антонович, - сказал я. - Здесь уже - Восточная Империя. И здесь вам не удастся запудрить голову шерифу Великой Американской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
- Ты мог убить меня в Мемфисе, - так же спокойно, словно объясняя тупому ученику решение простейшей задачки, сказал Костенко. - Или в Индианаполисе. А здесь, в Чикаго, - уже нет. Поэтому я так спокоен. Я не знал, почему ты не сможешь этого сделать, что именно тебе помешает. Я просто знал, что это БУДЕТ ТАК! Впрочем, если хочешь, я покажу тебе, и ты сам сможешь убедиться!
- Что «покажу»?! - В голове у меня в этот момент царил полнейший кавардак. Может быть, стоит попытаться выстрелить еще раз? Или убить его как-нибудь иначе, без помощи пистолета?..
- Как работает хронограф, - сказал Костенко.
- Что?! - До меня наконец-то дошел смысл его предложения. - Покажете? Мне?!
- Ну да! - Костенко медленно, словно собираясь достать пистолет, левой рукой отстранил борт пиджака и я увидел на его брючном ремне небольшую коробочку матово-черного цвета.
Эта штуковина имела мало общего с тем устройством, которое я видел, но Костенко тут же пояснил:
- Мне пришлось сделать его более компактным. Так гораздо удобнее. И потом, у меня были такие материалы и приборы, о каких раньше и не мечтали…
Я не мог отвести взгляд от черной коробочки. А что, если?..
- Сейчас хронограф жестко настроен на одно недлительное путешествие, - продолжал Костенко. - Вот, видишь эту кнопочку? Если ее нажать, то прибор начнет генерировать особое поле, способное переносить предметы во времени, при данной настройке - в будущее. С обратной стороны прибора - сейчас не видно - находится специальный экран излучателя. Любые предметы на расстоянии дюйма от экрана попадают в зону действия поля. То есть человек, его одежда, то, что в карманах…
Я рассеянно кивал. Мне было наплевать, что там куда попадает. Я думал только об одном - завладеть бы этой хреновиной и жахнуть ее об стенку. Вдребезги!..
- … У меня есть запасной экземпляр, - говорил Костенко. - Так что если ты захочешь отобрать хронограф, то тебе следует учесть - изменить настройку ты не сможешь. Вскрывать же его не рекомендую - на этот случай внутри находится мощный заряд взрывчатки. Ты можешь, разумеется, попытаться разбить его, но этим добьешься только того, что лишишь себя возможности путешествия во времени…
Все предусмотрел! Зар-р-раза!!! Впрочем, если он может просматривать будущее, ничего удивительного в этом нет.
- Держи, Марсель. - Костенко отстегнул коробочку от пояса и протянул мне.
- А не боишься, что эта маленькая бомба внутри сработает прямо сейчас? - спросила Кира.
Я вздрогнул и посмотрел на нее.
- От этого паразита всего можно ожидать, - пояснила Кира, строго глядя на меня.
- Девушка! - снисходительно усмехнулся Костенко. - Если бы я хотел его убить, то нашел бы более простой способ, не подвергая свою личную жизнь опасности!
Кира пожала плечами и протянула ко мне руку.
- Дай-ка мне пока пистолет! - потребовала она. - А то вдруг, пока ты там будешь в будущем, он сбежит?
- Орехи колоть таким пистолетом, - проворчал я, отдавая ей оружие. - Знаешь же, что с ним что-то не в порядке!
- Ничего, - ответила Кира. - Так мне спокойнее будет! Рукоятка-то сработает нормально - ежели ею, да по башке!..
Костенко презрительно скривил губы.
- Где ты ее нашел, Марсель? - спросил он.
- В будущем! - усмехнулась Кира.
- Или в прошлом… - пробормотал я, цепляя к поясу черную коробочку. - Какую кнопку нажимать?
Костенко показал.
- Не бойся, Марсель, - улыбнулся он, видя мою нерешительность. - Ты окажешься в этой же комнате - хронограф переносит в ту же точку пространства, откуда был совершен бросок. Ты окажешься здесь же, только через десять минут, - он посмотрел на часы, - и пробудешь в будущем всего только около десяти - пятнадцати секунд…
Я вздохнул и нажал кнопку.
В первый момент все это напомнило мне обычный «провал» в Сеть. Мир вокруг вздрогнул. Все предметы стали расплывчатыми, подернулись легкой рябью. Но на этом сходство заканчивалось. Если во время «провала» все краски становились ярче и резче, то сейчас мир вокруг поблек, словно я смотрел на него сквозь покрытое пылью стекло. Окружающее стало блеклым и нереальным, каким-то неживым, ненастоящим.
Я увидел Костенко и Киру. А возле нее стоял… я сам!!!
Дыхание перехватило. Я как-то не подумал о том, что сказал Костенко - что я окажусь в этой же комнате. И, естественно, я и должен был увидеть самого себя!
Я как раз возвращал Костенко черную коробочку. Значит…
Мир вокруг снова стал настоящим. Кира смотрела на меня, вытаращив глаза.
- Ничего себе! - прошептала она и заявила: - Ты был прозрачным, Марсель! Все было как в кино!
Я вытер пот со лба. Сердце сильно колотилось и в голове стоял какой-то туман.
- Хронограф настроен на путешествие и возвращение, - сказал Костенко. - Но его можно настроить и так, что путешественник останется в будущем!
Я посмотрел на него. У Сергея Антоныча был вид победителя. Да он, в общем-то, и был им…
- И где же вы собрались остаться? - поинтересовался я.
- В прошлом, - ответил Сергей Антонович.
- А точнее?
- Ты и сам знаешь. - Костенко пожал плечами.
- 1801 год?
- Да.
- Великий Договор?
Костенко кивнул.
- Вот увидишь, Марсель, - сказал он. - Так будет лучше…
У меня было горячее желание не возвращать ему хронограф. Но…
Но я ВИДЕЛ своими собственными глазами, как я сделал это! То есть…
А что, если я не отдам ему эту штуку? Просто так, из вредности! Из чувства противоречия, из нежелания идти на поводу у судьбы! Пусть мне никакой пользы от нее не будет, но…
А зачем? У него все равно есть еще одна… Да и какое имеет значение, отдам я ему эту коробочку или нет? Кстати, я только сейчас вспомнил, что самого хронографа-то я и не видел. Я видел, как я ЧТО-ТО передавал Костенко, но в том, что это был именно хронограф, я совсем не уверен…
Хрен с ним, подумал я. Пусть подавится. Я найду способ ему помешать. Не может быть, чтобы такого способа не оказалось! Не может быть!
Я отстегнул черную коробочку и протянул ее улыбающемуся Костенко. И в этот момент по комнате прошла легкая волна холодного воздуха, словно сквозняком потянуло из приоткрытой форточки. Кира за моей спиной громко вскрикнула. Я обернулся, но я и без того уже знал, что (а вернее сказать - КОГО!) я сейчас увижу…
Глава десятая
Серое небо крошило снегом уже три дня подряд. Все вокруг стало белым. Санкт-Петербурга почти не было видно - только купола церкви возле недалекой автобусной станции проглядывали сквозь снежную кисею. Скоро начнутся холода, подумал я.
Я смотрел на снег и слушал, как Кира, сидя за столом и уставившись в экран ЭВМ, колотит пальчиками по клавишам. Мне представилось, что она наигрывает какую-то непонятную мелодию, но едва я прислушался к ней, как стук клавиш смолк. Кира подошла ко мне и встала рядом.
- Снег, - сказал я.
- Да, - ответила Кира и, немного помолчав, добавила: - Он сегодня будет в Петербурге. Он уже вылетел.
- Я знаю, - сказал я.
- Что ты будешь делать? - спросила Кира.
- Есть у меня одна идейка, - пробормотал я.
- Марсель. - Кира вдруг перешла на шепот. - Я боюсь, Марсель…
- Не бойся, - сказал я. - В конце концов, что мы теряем? Ничего.
Кира промолчала. Она не стала спрашивать, какая именно идея у меня была, а сам я говорить об этом пока еще не хотел. Потому что все это было еще вилами на воде писано.
Единственное, что я знал о намерениях Костенко, это то, что он собирался отправиться в 1801 год. Он хотел помешать заключению Великого Договора. А это можно было сделать либо в Париже, либо в Санкт-Петербурге. И вернее всего - второе. Потому что, насколько я понял, Костенко собирался помешать именно Павлу Петровичу заключить этот самый Договор. А помешать ему можно было только одним способом - убить его.
Впрочем, не обязательно было убивать самого императора. Если я не ошибаюсь, против того уже был составлен заговор. Осталось только проследить за тем, чтобы заговор этот осуществился. Можно было, например, помешать не Павлу I, а его сыну - Александру. Помешать ему предупредить отца…
Зимний дворец уже лет сорок, как превращен в музей. Вход туда совершенно свободный. Каждый посетитель может пройтись по залам, побывать в императорском кабинете, увидеть стол, за которым сидели Павел Петрович Романов и Наполеон Бонапарт… И включить свой чертов хронограф, перенестись в 1801 год, и…
Я поежился. Хоть бы моя идея оказалась верной! Это единственное, что может спасти и мир, и нас, и НАС…
Уже два дня, как вся Сеть замерла в тревожном ожидании. Никто не знал, что может произойти. Все НАШИ с надеждой смотрели на меня, все ресурсы Сети - и машинные, и человеческие - были подчинены сейчас мне одному. Не скажу, что это очень приятное ощущение - я никогда не страдал манией величия и чувствовать себя единственным, хоть и временным, хозяином всех НАС мне особого удовольствия не доставляло. Поскорей бы это все кончилось, подумал я.
Когда Костенко покинул борт самолета и отправился в гостиницу (я сразу же об этом узнал - вообще в последние дни информация прямо захлестывала меня, я самым настоящим образом тонул в ней, очень тяжело было все это переносить), я неторопливо сел за стол и достал свой пистолет. Нужно было почистить «Кобру», привести ее в порядок, все проверить, чтобы не случилось каких-нибудь неожиданностей, как в Чикаго. Кира молча наблюдала за моими приготовлениями. И когда я стал одеваться, она покорно последовала моему примеру. Не думаю, чтобы от нее могла быть какая-нибудь польза, но мне очень хотелось, чтобы в эту минуту Кира стояла рядом со мной. Потому что если ничего не получится, то пусть последним, что я увижу в этой жизни, будут ее глаза.
У Зимнего дворца мы оказались раньше Костенко минут на сорок. Было очень холодно торчать на улице и мы прошли вовнутрь. Мы старались держаться поближе ко входу, чтобы не пропустить Костенко. И когда я его наконец-то увидел, то сердце мое неожиданно гулко стукнуло.
Я мгновенно вошел в Сеть, связался с одним из НАШИХ и приказал начинать. Этот парень работал в АИБе - никогда не думал, что мне смогут потребоваться их услуги.
Костенко пристроился в самом хвосте небольшой группы гостей, мы же незаметно последовали за ним.
Сергей Антонович шел по залам со скучающим видом, рассеянно слушая рассказ экскурсовода. Кира постепенно начинала нервничать, хотя, конечно, и старалась не подавать виду. Я сам тоже отнюдь не был абсолютно спокоен. Потому что мы уже приближались к той самой комнате…
Когда вся экскурсия уже выходила из зала, я прибавил шаг и оказался рядом с Сергеем Антонычем.
Костенко в этот момент посмотрелся в большое зеркало, пригладил волосы и увидел рядом со своим мое отражение. Он обернулся и с удивлением посмотрел на меня.
- Марсель?! Ты зачем здесь?
- Чтобы помешать вам, - признался я. - Не нужно этого делать, Сергей Антонович!
Костенко устало вздохнул.
- Как же тебя трудно убедить, Марсель, - пожаловался он. - Ну хорошо! Я все-таки попробую еще раз! Или хочешь, подожди моего возвращения? А?
- Не нужно, - возразил я. - Не стоит и пытаться.
Вокруг нас уже никого не было, все экскурсанты покинули зал. Остались только мы втроем.
- И все же. - Костенко грустно посмотрел на меня. - Может быть, тебя отрезвит тот факт, что в той, новой, реальности твоя Кира осталась жива.
Я недоуменно посмотрел на Костенко. Я не понял, о чем он говорит. И только когда Кира, стоявшая рядом со мной, смущенно кашлянула, до меня дошел смысл его слов.
Костенко имел в виду не ее, а ту Киру, что погибла много лет назад. Кира осталась жива, подумал я и посмотрел на Киру Кортес.
Она глядела на меня без всякого выражения. В глазах ее я не смог прочесть ничего - ни надежды, ни презрения, ни сочувствия.
Кира осталась бы жива, подумал я. Она была бы со мной… Я проглотил комок, невесть как появившийся в горле.
Что же мне теперь, выбирать, что ли?!
Я почувствовал, как волна холодной ярости накатывает на меня. Какое он имел право это говорить? Кто ему позволил вмешиваться в МОЮ жизнь?!
Я медленно запустил руку в карман и вытащил «Кобру». Я вдруг почувствовал себя опять как в Токио. Когда оставался только один-единственный выход.
- Марсель, тебя не трудно, а просто НЕВОЗМОЖНО убедить! - с осуждением сказал Сергей Антонович, глядя на пистолет. - Ты все еще не веришь мне? Я же предупреждал тебя, что в течение двенадцати лет тебе не удастся меня убить!
- Не совсем так, - улыбнулся я. - Вы сказали, что в течение следующих двенадцати лет не умрете. Не спорю. Да я и не настаиваю на вашей смерти, Сергей Антонович. Достаточно будет, если следующие двенадцать лет вы проведете на каторге. А может быть, и не двенадцать, а все сорок - это уж как решит АИБ!
- АИБ?! - Костенко нахмурился. - При чем здесь АИБ?!
- Я вызвал сюда аибовцев, - признался я. - Их должно заинтересовать, куда девались копии исходных программ, над которыми вы работали вместе с Борисом Васильевичем. Разве нет?
Костенко растерянно посмотрел на меня.
- Здесь не Америка, Сергей Антонович, - сказал я. - Здесь уже - Восточная Империя. И здесь вам не удастся запудрить голову шерифу Великой Американской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35