Счет – барону Реньяру. Так мы явимся сюда, Брике, я иду.
3 и н и д а (смотря на часики). Да, сейчас кончается отделение.
М а н ч и н и. Боже мой! (Поспешно выходит.)
Б р и к е. Черт его возьми совсем!
3 и н и д а (показывая на лакеев). Тише, Луи.
Б р и к е. Нет, черт его возьми совсем! И ты не могла поддержать меня, мама, оставила с ним говорить… Высший свет, высшие удовольствия… мошенник!
Тот и Зинида смеются, улыбаются лакеи.
(Лакеям.) Нечего смеяться, ступайте, мы здесь сами управимся… Сода-виски, Жан! (Ворчит.) Шампанское!
Входит Джексон в костюме.
Д ж е к с о н . И мне сода-виски! Хоть у вас слышу смех – эти идиоты положительно разучились смеяться. Мое солнце сегодня всходило и заходило, ползало по всей арене – хоть бы улыбка! Смотрят на мой зад, как в зеркало… извини, Зинида! А ты недурен, Тот, – ну, береги сегодня щеки – я ненавижу красавцев.
Б р и к е. Бенефисная публика!
Д ж е к с о н (рассматривая лицо в маленькое зеркальце). В партере все какие-то бароны и египетские мумии, у меня живот заболел от страха. Я честный клоун, я не могу, чтобы на меня так смотрели, как будто я украл носовой платок. Надавай им пощечин, Тот.
Т о т . Будь спокоен, Джим, я отомщу. (Выходит.)
З и н и д а. А Безано?
Д ж е к с о н (ворчит). Безано! Сумасшедший успех, конечно. Но он сам сошел с ума, он завтра же сломает себе шею. Зачем он так рискует? Или у него крылья, как у бога?.. Черт его возьми, на него гнусно смотреть, это уже не работа.
Б р и к е. Ты прав, Джим, это уже не работа! Твое здоровье, старый товарищ!
Д ж е к с о н . Твое здоровье, Луи!
Б р и к е. Это уже не работа, когда сюда являются всякие бароны! Вот они смеются, а я негодую, я негодую, Джим. Что им здесь надо, этим баронам? Пусть воруют кур в другом курятнике, а нас оставят в покое. Ах, будь я министром, я бы сделал железную решетку между нами и этими господами.
Д ж е к с о н . Мне тоже очень жаль Консуэллочку… и противно. И почему-то мне кажется, что все мы сегодня больше похожи на мошенников, нежели на честных артистов… Тебе не кажется, Зинида?
З и н и д а. Всякий делает что хочет. Это дело Консуэллы и ее отца.
Б р и к е. Оставь, мама, это неправда! Вовсе всякий не делает что хочет, а выходит так… черт его знает, почему!
Входят А н ж е л и к а и Т о м а с, гимнаст. В костюмах.
А н ж е л и к а. Здесь будет шампанское?
Б р и к е. А ты уж и обрадовалась?
Т о м а с. Вот оно. Ого, сколько!
А н ж е л и к а. Мне граф сказал, чтобы я шла, я его встретила…
Б р и к е (сердито). Сказал, ну и иди, а радоваться тут нечего! Смотри, Анжелика, ты плохо кончишь, я тебя насквозь вижу… Как она работает, Томас?
Т о м а с. Хорошо.
А н ж е л и к а (тихо). У, какой сегодня сердитый папа Брике!
Входят Тот, Тили и Поли, за ними еще какой-то артист. Все в костюмах.
Т и л и. Поли, ты очень хочешь шампанского?
П о л и. Нет, совсем не хочу. А ты, Тили?
Т и л и. И я очень не хочу. Тот, ты видал, как ходит граф? (Ходит, передразнивая Манчини. Смех.)
П о л и. А я буду барон, возьми меня под ручку. Тише, осел, ты наступил мне на любимое родословное дерево,
А н ж е л и к а. Сейчас кончится, теперь скачет Консуэлла, это ее вальс. Какой у нее успех!
Все слушают вальс на арене. Тили и Поли подпевают.
Но она так красива! Это ее цветы?
Слушают. Внезапно точно опять рушится стена: гром аплодисментов, крики, рев. Здесь движение. Артисты наливают шампанское. Входят н о в ы е, смеясь и болтая. Становятся скромны при виде директора и шампанского.
Г о л о с а. Сейчас идут!
– Какой успех!
– Еще бы, когда весь партер…
– А что будет с танго?
– Не завидуй, Альфонсинка!
Б р и к е. Тише. Без толкотни. Зинида, ты не молчи же… Высший свет!
Входит под руку с твердо шагающим бароном Консуэлла . Она сияет. Манчини важен и счастлив. Позади них берейторы, артисты и артистки. В петлице у барона огненно-красная роза.
Все аплодируют: «Браво, браво!»
К о н с у э л л а . Господа… мои милые… Папа, я не могу. (Бросается к Манчини и прячет лицо у него на плече)
Манчини с улыбкой смотрит через ее голову на барона. Барон также слегка улыбается. Но в общем он суров и неподвижен. Новый взрыв аплодисментов.
Б р и к е. Довольно, довольно, дети!
М а н ч и н и. Ну, успокойся, успокойся, дитя мое… Как тебя все любят. (Выступая несколько.) Господа! Барон Реньяр оказал мне честь и вчера просил руки моей дочери, графини Вероники, которую вы знали под именем Консуэллы. Прошу вас взять бокалы…
К о н с у э л л а . Нет, я и сегодня Консуэлла и всегда буду Консуэлла. Зинида, милая! (Бросается на шею к Зиниде)
Новые аплодисменты .
Б р и к е. Да перестаньте же. Тише! Берите бокалы и… да берите же! Пришли, так берите!
Т и л и (дрожа). Они очень испугались. Возьми раньше сам, папа, а мы за тобою.
Берут бокалы. Консуэлла возле барона, левой рукой держится за рукав его фрака, в правой бокал, из которого разливается вино.
Б а р о н. У вас разливается вино, Консуэлла.
К о н с у э л л а. Ах! – ну, ничего. Я тоже боюсь. Тебе страшно, папа?
М а н ч и н и. Глупенькая…
Неловкое молчание.
Б р и к е (выступая). Графиня! Как директор этого цирка… имевший счастье неоднократно… наблюдать… ваши успехи…
К о н с у э л л а . Я не хочу так, папа Брике. Я –Консуэлла. Что вы со мною делаете? Я буду плакать. Не хочу «графиня», поцелуй меня, Брике!
Б р и к е. Ах, тебя погубили книги, Консуэлла! (Со слезами целует Консуэллу.)
Смех, аплодисменты, клоуны кудахчут, лают и всеми другими способами выражают свое волнение и восторг. Пестрая толпа клоунов, костюмированных к пантомиме артистов, начинает оживляться. Барон неподвижен, вокруг него пространство, чокаются с ним быстро и почтительно и тотчас же отходят. С Консуэллой чокаются весело и охотно; с женщинами она целуется.
Д ж е к с о н . Тише!.. Консуэлла! С сегодняшнего дня я гашу мое солнце: пусть темная ночь наступит с твоим уходом. Ты была славным товарищем и работником; мы все тебя любили и будем любить следы твоих ножек на песке. Больше у нас ничего не осталось!
К о н с у э л л а . Ты такой добрый – такой добрый, Джим, что лучше тебя нет! И твое солнце лучше всех солнц, я столько на него смеялась! Альфред, мой милый, – что же ты не подходил, я тебя искала?
Б е з а н о. Поздравляю вас, графиня.
К о н с у э л л а . Альфред! Я – Консуэлла!
Б е з а н о . Когда вы на коне, но здесь… я поздравляю вас, графиня. (Отходит, едва коснувшись бокала. Консуэлла еще держит свой.)
Манчини с улыбкой взглядывает на барона – тот неподвижен.
Б р и к е. Глупости, Безано! Ты огорчаешь Консуэллу. Она хороший товарищ.
К о н с у э л л а . Нет, я ничего.
А н ж е л и к а. Ты еще будешь танцевать с ней танго, какая же она графиня?
Т и л и. А мне можно чокнуться с тобою, Консуэлла? Ты знаешь, Поли уже издох от тоски, а скоро и я издохну. У меня такой слабый желудок!
Смех. Барон незаметно морщится. Движение.
М а н ч и н и. Довольно, довольно, друзья! Скоро кончится антракт.
К о н с у э л л а . Уже! Мне так здесь хорошо.
Б р и к е. Я велю продлить его, могут и так посидеть… Скажи, Томас!
М а н ч и н и. Огюст, там еще музыканты просят позволения поздравить тебя и Консуэллу… как ты?
Б а р о н . Конечно, конечно.
Толпою входят музыканты. Дирижер, старый итальянец, торжественно поднимает бокал, не глядя на барона.
Д и р и ж е р. Консуэлла! Здесь тебя называют графиней, но для меня ты была и осталась Консуэллой…
К о н с у э л л а . Ну, конечно!
Д и р и ж е р. Консуэлла! Мои скрипки и фаготы, мои трубы и литавры пьют твое здоровье. Будь счастлива, дитя, как ты была счастлива здесь. А мы навсегда сохраним в сердцах светлую память о легкокрылой фее, так долго водившей нашим смычком. Я кончил! Поклонись от меня нашей прекрасной Италии, Консуэлла.
Аплодисменты, приветствия. Музыканты, чокнувшись, один за другим выходят в коридор. Консуэлла почти плачет.
М а н ч и н и. Но не расстраивайся же, дитя мое, это неприлично. Если бы я знал, что ты так отнесешься к этой комедии, – Огюст, посмотри, как разволновалось это маленькое сердечко!
Б а р о н . Успокойтесь, Консуэлла.
К о н с у э л л а . Я ничего. Ах, папа, послушай!
В коридоре звуки танго. Восклицания.
М а н ч и н и. Вот видишь: это они для тебя.
К о н с у э л л а. Какие они милые. Мой танго! Я хочу танцевать – ну, кто со мной? (Ищет глазами Безано.)
Безано отвернулся.
(Печально.) Ну, кто же?
Г о л о с а. Барон!
– Пусть барон.
– Барон!
Б а р о н . Хорошо. (Берет за руку Консуэллу и становится посередине очистившегося круга) Я не умею танцевать танго, но я буду держать вас крепко. Танцуйте, Консуэлла! (Стоит, раздвинув ноги, тяжело и грузно, как чугунный. Серьезен и крепко держит руку Консуэллы.)
М а н ч и н и (рукоплещет). Браво! Браво!
Консуэлла делает несколько движений – и вырывает руку.
К о н с у э л л а . Нет, так я не могу, какие глупости! Пустите!
Она отходит к Зиниде и обнимает ее, словно прячется к ней. Музыка еще продолжается. Барон спокойно отходит в сторону; среди артистов неприязненное молчание. Пожимают плечами.
М а н ч и н и (одиноко). Браво! Браво! Это очаровательно, прелестно!
Д ж е к с о н . Ну, не совсем, граф.
Тили и Поли, копируя барона и Консуэллу, танцуют, не сходя с места.
Т и л и (пищит). Пусти!
П о л и. Нет, ты у меня не уйдешь! Танцуй!
Музыка обрывается. Общий, слишком громкий смех, клоуны лают и воют. Папа Брике жестами старается водворить спокойствие. Барон, по виду, все так же равнодушен.
М а н ч и н и. В конце концов, эти честные бродяги слишком развязны… (Пожимает плечами.) Аромат конюшни, что поделаешь, Огюст!
Б а р о н. Не волнуйтесь, граф.
Тот с бокалом подходит к барону.
Т о т . Барон! Вы разрешите предложить вам тост?
Б а р о н . Предлагайте.
Т о т. За ваш танец!
В толпе легкий смех.
Б а р о н. Я не танцую!
Т о т . Тогда другой. Барон! Выпьем за тех, кто дольше умеет ждать и получает!
Б а р о н . Я не принимаю тостов, значение которых мне непонятно. Говорите… проще.
Чей-то женский голос: «Браво, Тот!» Легкий смех, Манчини суетливо говорит что-то папе Брике, тот разводит руками. Джексон берет Тота за руку.
Д ж е к с о н . Оставь, Тот. Барон не любит шуток.
Т о т . Но я хочу выпить с бароном! Что же проще?.. проще?.. Барон! – выпьемте за маленькое расстояние, которое всегда остается… между чашей и устами! (Выплескивает вино и смеется.)
Барон равнодушно поворачивает спину. На арене музыка и звонок, призывающий к началу.
Б р и к е (облегченно). Ну, вот! На арену, господа, на арену! На арену!
Артистки убегают, толпа редеет. Смех и голоса. Манчини возбужденно что-то шепчет барону: «Огюст, Огюст!»
(Зиниде). Слава Богу, начало! Ах, мама, я просил тебя, тебе непременно хочется скандала, ты всегда…
З и н и д а. Оставь, Луи.
Тот подходит к Консуэлле, которая стоит одна.
К о н с у э л л а . Тотик, милый, что же ты? Я думала, что ты не захочешь и подойти ко мне… (Тихо.) Ты видел, какой Безано?
Т о т . Я ждал очереди, царица. К тебе так трудно протолпиться.
К о н с у э л л а . Ко мне? (Печально улыбаясь.) Я стою одна… Ну, что тебе, папа?
М а н ч и н и. Дитя мое, Огюст…
К о н с у э л л а (вырывая руку). Оставь меня! Я сейчас. Пойди сюда, Тот. Что ты сказал ему? Они все смеялись. Я не поняла. Что?
Т о т. Я шутил, Консуэлла.
К о н с у э л л а . Не надо, пожалуйста, Тот, не надо! Не серди его, он такой страшный. Ты видел, как он сжал мою руку! Я хотела закричать. (Со слезами на глазах.) Он сделал мне больно!
Т о т . Откажись – еще не поздно.
К о н с у э л л а . Поздно, Тот. Молчи!
Т о т . Хочешь – я увезу тебя.
К о н с у э л л а . Куда? (Смеется.) Ах, глупенький мой мальчик, куда же ты можешь увезти меня? Ну, молчи, молчи. Какой ты бледный, ты тоже любишь меня? Не надо, Тот, пожалуйста, не надо. За что они любят меня?
Т о т . Ты так прекрасна!
К о н с у э л л а . Нет, нет, это неправда. Меня не надо любить. Мне было еще весело немножко, а когда они стали говорить… такое ласковое… и про Италию… прощаться со мной, как будто я умираю… я думала, что зареву! Молчи, молчи. Лучше выпей за… мое счастье… (печально улыбается), за мое счастье, Тот. Что ты делаешь?
Т о т . Бросаю твой бокал, из которого ты пила со всеми. Я дам тебе другой. Подожди меня. (Уходит, чтобы налить шампанского.)
Консуэлла идет задумавшись. Почти все разошлись, здесь только главные.
М а н ч и н и (подходя). Но это просто неприлично, Вероника! Огюст так мил и ждет тебя, а ты с этим клоуном… какие-то глупые секреты. На тебя смотрят, это становится смешно! Тебе пора отвыкать, Вероника…
К о н с у э л л а (громко). Оставь меня, папа. Я так хочу и так буду. Они все мои друзья… слышишь: оставь!
Б а р о н . Перестаньте, граф. Пожалуйста, говорите, Консуэлла, с кем и сколько хотите. Не угодно ли сигару, граф? Добрейший Брике… прикажите еще продлить антракт.
Б р и к е. Слушаю, барон, партер может немного посердиться… (Выходит и вскоре возвращается.)
Тот подает Консуэлле бокал.
Т о т . Вот твой бокал. За твое счастье, за твою свободу, Консуэлла!
К о н с у э л л а (принимая бокал). А где же твой? Надо чокнуться.
Т о т . Ты мне оставишь половину.
К о н с у э л л а . Мне нужно так много выпить? Я буду пьяная, Тотик. Мне еще скакать.
Т о т . Нет, ты не будешь пьяная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10