Когда я написала родителям о Филипе, они, по свойственному им обыкновению, навели справки о его семье и очень обрадовались, узнав, что Олдертоны со времен Вильгельма Завоевателя владеют поместьем и мельницей в Ламбете. Возможно, поинтересуйся отец чем-то, помимо состояния Олдертонов, он был бы не так доволен.
— Я ничего не слышал о Филипе Олдертоне, — удивился Дарвин. — Насколько описывал мне Ледьярд в письмах, глава дома — Чарльз Олдертон, а каменоломня расположена на олдертоновских землях. Филип — его сын?
— Племянник. Чарльз Олдертон скончался два месяца назад, не оставив прямого наследника, и поместье перешло к Филипу как к ближайшему родственнику. Эта смерть лишь подкрепила ламбетские суеверия. Дядя Чарльз умер в олдертонской каменоломне. Джеймс Ледьярд говорит, причины смерти вполне заурядны и естественны, что-то вроде сердечного приступа, но деревенские слухи твердят другое. Хозяин ламбетской гостиницы — вы скоро его увидите — буквально напичкан всякими глупыми историями о фамильном роке, что преследует Олдертонов уже несколько сотен лет. Он уверен, что Чарльз Олдертон — всего-навсего последняя жертва.
— У каждого старинного рода имеется своя мрачная легенда, — пожал плечами Дарвин. — Просто-напросто результат традиции вести хроники. В любой семье за десять-то поколений случится немало всяких несчастий. Вот если никаких скелетов в шкафах не окажется — тут-то и в пору удивиться. Значит, Филип приехал сюда предъявить права на наследство, а вместе с ним и вы. Что ваши родители об этом думают?
— Не одобряют. Считают, я поступаю нескромно и опрометчиво. Но я появилась здесь всего неделю назад. Филипу пришлось покинуть Лондон внезапно. Я оставалась на Даугейт-Стейр и продолжала занятия, пока он не прислал мне письмо с настоятельной просьбой приехать.
Путешественники уже приближались к деревне, скоплению бедных лачуг, жмущихся вокруг общинного выгона. В центре, напротив друг друга, стояли симпатичная старинная церковь и гостиница в тюдоровском стиле — божественное лицом к лицу с мирским. За деревушкой начинался пологий подъем невысокого холма, на вершине которого стояло поместье. К северу, на другом склоне, медленно поворачивались под северным ветром лопасти мельницы. Элис Милнер обвела взором сей буколический пейзаж и сморщила нос от отвращения.
— Должна сказать, сельская жизнь в Ламбете не слишком-то меня прельщает — хотя Филип с самого моего приезда только и знает, что расписывать выгоды своего положения. Говорит, раз я интересуюсь всякими древностями, то непременно должна заинтересоваться и Ламбетом — там ведь все такое старое-престарое, и само поместье, и мельница, и каменоломня. Судя по системе отопления в доме, так оно и есть. В леднике и то теплее.
Она говорила с напускной беззаботностью, но голос ее слегка дрогнул. Дарвин внимательнее посмотрел на лицо и руки молодой женщины.
— Быть может, мадам, вы лучше пересядете в двуколку? А на жеребце поедет кто-нибудь из нас. Сдается мне, вам остро необходимо поесть и отдохнуть.
Элис Милнер глубоко вздохнула и выпрямилась в седле.
— Спасибо, до гостиницы я как-нибудь продержусь. — Она взглянула на доктора с новым интересом. — Вы угадали, я не очень хорошо себя чувствую. Мало спала ночью от волнения, а с утра еще ничего не ела. И все равно я готова поклясться, что хорошо скрываю усталость.
Джейкоб Поул разразился хриплым хохотом и высунул голову из-под кожаного плаща.
— От меня, дорогая моя, и от прочих обычных смертных. Но не надейтесь ничего скрыть от Эразма. Он распознает болезнь там, где никто другой ничего не заметит. Распознает в вашей манере ходить, есть, говорить — да хоть просто сидеть на месте, если вы вообще ничего не делаете. Помню я историю с графиней Нортекс. Та приехала в Личфилд вся больная-пребольная и…
— Полно, Джейкоб, — прервал друга Дарвин. — Сейчас не самое подходящее время для ваших небылиц из медицинской практики. Мисс Милнер еще не рассказала нам о несчастном случае с ее женихом, а мы уже вот-вот доберемся до гостиницы. — Он повернулся к девушке. — Дорогая моя, если вы не слишком устали, прошу вас, продолжайте. Сомневаюсь, что в общем зале гостиницы мы сможем поговорить приватно.
Элис кивнула.
— Особенно в Ламбете. Там всякий считает семейные проблемы Олдертонов своим личным делом. Тогда я и правда продолжу.
Она показала вперед.
— Если бы вы проехались по этим краям, то убедились бы, что это единственная мельница на всю округу. А поскольку выращивают здесь по большей части пшеницу, работа у жерновов не переводится. Сюда съезжаются молоть зерно из нескольких деревень. Как раз перед моим приездом Филип спросил дворецкого Брезертона, почему мельница работает только до заката. Надобно мне добавить, что хотя Филип родился в поместье, он уехал отсюда в самом раннем детстве и не знаком с местными обычаями. Брезертон сказал, никто из жителей деревни не согласится работать на мельнице после наступления темноты. Они боятся этого места.
— В самом деле? — Дарвин тихонько прищелкнул языком, и кобылка настороженно повела ушами. — Вот теперь вы меня и впрямь заинтриговали. Только очень сильное суеверие может встать между норфолкским крестьянином и его карманом. Это новомодная прихоть, следствие того, что Чарльз Олдертон умер возле мельницы?
— Ничуть. Если верить Брезертону и его односельчанам, так повелось уже много лет — много поколений. Ну и в результате два дня назад Филипу пришлось отказать в помоле зерна с одной большой фермы в Блейкни. Работая только днем, мельница никак не успевала справиться с заказом к назначенному сроку. А ведь плата за помол составляет львиную долю доходов. Как нетрудно догадаться, Филип ужасно разозлился. Вчера заявил, что сам отправится работать ночью и докажет всю смехотворность подобных страхов. Мне это не слишком понравилось, но он только посмеялся над моими тревогами. Вечером задул сильный восточный ветер, а мельница как раз к нему лучше всего и приспособлена. На закате Филип отправился туда с одним слугой, Томом Бартоном, человеком в наших краях новым. Филип предложил ему гинею за ночную работу. Бартон провел в поместье слишком мало времени, наслушаться всяких побасенок о мельнице и каменоломне не успел, а кроме того, говорили, до денег он жаден.
— Говорили? — От Дарвина не ускользнул странный выбор времени.
Их спутница ненадолго умолкла. Отвернувшись, она глядела на канал. Полоса дождя уходила на север, к морю, что лежало за пологими холмами впереди. В летнем воздухе разлилась удивительная свежесть. Порывы ветра колыхали спелую пшеницу, поле за полем стряхивало с колосьев нависшие тяжелые капли.
— Да, — наконец произнесла Элис. — Крестьяне, пришедшие на мельницу утром, нашли Тома Бартона и Филипа в каменоломне: Бартона мертвым, а Филипа без сознания от потери крови. Оба были чудовищно изранены.
Цветущие маки алели на золоте пшеничных полей крохотными пятнышками венозной крови. Солнце спряталось за тучу, и в воздухе потянуло прохладой.
— Среди тех, кто нашел их, был и старый Езикия Прескотт, — продолжала девушка. — А он сразу же распустил слухи по всей деревне. Мол, Ламбет Бессмертный вернулся.
Путешественники как раз добрались до жалких лачуг на краю деревни. Стайка ребятишек бросилась навстречу карете и последовала за ней на почтительном расстоянии. Элис указала дорогу к гостинице и спешилась у крыльца.
Дарвин выпрыгнул из двуколки с ловкостью, поистине удивительной для человеке его габаритов, и зорко огляделся по сторонам. Гостиница «Ламбет» сохранила шпаклевку и брусья еще тюдоровских времен, но чья-то опрометчивая рука добавила с задней стороны дома безвкусную судомойню и помещение для мойки, напрочь испортив весь вид. Напротив, за выгоном, высилась удивительно большая церковь, построенная в норфолкском стиле из обломков твердого песчаника, скрепленных серым известковым раствором. Выше по холму виднелся Олдертон-манор — огромное здание размером со все дома деревни, вместе взятые, — а за ним маячила олдертонская мельница.
— Должно быть, местные крестьяне очень набожны, — заметил Джейкоб Поул. — В эту церковь влезло бы вдесятеро больше народа, чем здесь живет.
Дарвин кивнул.
— Да. Прежде в деревнях вдоль побережья жило гораздо больше народа. Но в прошлом веке порты один за другим начали заиливаться и перестали работать. Быть может, для устриц это и хорошо, а вот для большинства профессий, с устрицами не связанных, — не очень.
— И с мельницей то же самое, — прибавила Элис Милнер. — Филип говорит, для такой деревни, как эта, ни за что не построили бы такую большую ветряную мельницу. — Она передала поводья конюху и первой вошла в гостиницу. — Думаю, нам лучше поесть внутри. Могу ли взять на себя смелость и самой сделать заказ? Я уже знаю, чего следует избегать.
Общий зал гостиницы поражал огромным камином и рядом ведущих на кухню служебных люков для подачи блюд. У противоположной стены рядом с длинным дубовым столом стоял краснощекий хозяин, способный потягаться толщиной с самим Дарвином.
— Послушай, Уилли, — решительно заявила Элис. — Нам нужен ленч, только, пожалуйста, без помоев навроде того пирога, которым ты потчевал меня два дня назад. Подай вареные яйца, свежий хлеб, холодную свинину и пива — и я сама отрежу мясо с кости.
Столь резкая отповедь ничуть не обескуражила хозяина.
— Сию секундочку, мисс Милнер, — бойко отозвался он и скрылся на кухне.
Джейкоб Поул смерил взглядом колышущиеся формы Уилли.
— Коли уж он раздобрел до этаких размеров, уж верно, со стряпней здесь все в порядке. Он ничуть не уступит вам, Эразм, а многие ли могут этим похвастаться?
— Видели бы вы его жену, — засмеялась Элис. — Та вдвое толще.
— Жаль, мы не в Персии или Аравии, — задумчиво произнес Поул. Он словно бы полностью ушел в свои мысли, но хитро косил одним глазом на девушку. — Я бы продал ее там за целое состояние. Для арабов чем толще, тем лучше.
— Еще с тех времен, когда женщины считались имуществом, — сердито начала она. — Признаю, раньше так оно и было, однако в наши дни…
— Не волнуйтесь так, моя дорогая, — остановил ее Дарвин. — А вы, Джейкоб, перестаньте. Сейчас не время. Просто у Джейкоба своеобразное понятие о шутках, — объяснил он, поворачиваясь к Элис. — У него найдется побасенка о каждой стране земного шара. А теперь нельзя ли узнать побольше о событиях в Олдертон-манор, или же вы предпочитаете не обсуждать эту тему здесь?
— У нашего Уилли Листера самый болтливый язык и самые длинные уши во всей деревне. Лучше обождать.
Хозяин уже вносил в комнату огромный поднос со свиной корейкой, теплой буханкой свежего хлеба и глиняным кувшином пива.
— Яйца будут через пару минут. Если не возражаете против гусиных, — сообщил он. — Последние пару дней несушки упорно отказываются нестись, что-то их растревожило.
Он хотел добавить еще пару слов, но посмотрел на Элис, поспешно пригнул голову, чтобы не встречаться с ней взглядом, и заторопился обратно на кухню.
— Вот видите, а я вам что говорила? — в сердцах бросила молодая женщина ему вслед. — Бессмысленные, суеверные выдумки, а этот болтун разносит их по всей округе.
— И все же их нельзя так просто сбрасывать со счетов, — произнес от двери новый голос.
К столу подошел невысокий щуплый мужчина лет тридцати с небольшим. Ноги у него были чуть заметно искривлены, а опытный взгляд Дарвина уловил еще и хорошо скрываемую легкую хромоту.
Сняв шерстяную шапчонку, новоприбывший протянул руку Дарвину.
— Добро пожаловать в Ламбет. Польщен честью видеть вас. Простите, что не успел к вашему приезду. А это, должно быть, полковник Поул. Джеймс Ледьярд, к вашим услугам.
— А как вы узнали, который из нас я, сэр? — с любопытством поинтересовался Поул.
— Он обратил внимание на то, как я разглядываю его походку, — одобрительно кивнул Дарвин. — Верно, доктор Ледьярд?
Внешность у Ледьярда была довольно зловещей. Парика доктор не носил, а длинные, черные с проседью волосы зачесывал назад над высоким бледным челом. За красными полными губами виднелись крупные, заходящие за резцы клыки. Он улыбался дружелюбно, но как-то беспокойно.
— И какие выводы обо мне вы сделали, доктор Дарвин?
— Да почитай что и никаких, — пожал плечами тот. — В детстве вы страдали рахитом в не слишком острой форме. Привыкли обращаться с оружием — верно, за время Семилетней войны, хотя большую ее часть, надо полагать, были совсем ребенком. В какой-то момент вам, как и мне, довелось сломать коленную чашечку — весьма болезненно, правда?
Ледьярд кивнул.
— Весьма. — Взгляд его упал на Элис. — Мисс Милнер, я надеялся, после недавних событий вам хватит здравого смысла оставаться в поместье. Надеюсь, хотя бы теперь вы вернетесь и станете ухаживать за своим раненым женихом.
Элис холодно поглядела на него.
— Вернусь — если доктор Дарвин поедет со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45