– Нет.
Теплоухов вроде смутился:
– Извини, Виктория, трудно поверить, что к такой девушке, как ты, не липнут парни.
– Липнут, но у меня со школьной скамьи хороший громоотвод. Знакомлю прилипалу с Нино и – нет проблем.
– Ты, честное слово, умница.
– Как учили, – шутливо проговорила Вика и сразу посерьезнела. – Николай Валентинович, ради Бога, простите меня. Очень вас уважаю, сто тысяч раз благодарна вам за все, но никуда я с вами не поеду.
– Почему, Виктория? – сорвавшимся голосом спросил Теплоухов.
– В душе все перегорело. Надо было ковать железо, пока горячо.
– Я же хотел, как лучше…
– А получилось, как всегда, – резко вставила Вика. – В этом, видимо, ваша давняя слабость. Женщины любят решительных и сильных.
– Я стану таким, какие тебе нравятся, – сухо сказал Теплоухов. – На днях жди в гости.
– Поздно, Николай Валентинович.
– Зачем ты разбередила мне душу?
– Не знаю.
– Значит, нам надо разобраться и поставить все точки над и. По телефону этого сделать невозможно.
– Я боюсь разборок. Они обычно плохо кончаются, – будто предчувствуя беду, упавшим голосом проговорила Вика.
– Надеюсь, что наш разговор не дойдет до кулачного боя…
В этот вечер Солнышкина заснула с помощью снотворного. Почти всю ночь снились роскошные отели, кокосовые пальмы и бесконечные, почему-то пустынные, пляжи… Утром, чуть взошло солнце, Вика с Теплоуховым под ручку пошли по идеально чистому песку океанского берега неведомо куда. На ней было усыпанное бриллиантами свадебное платье, на Николае Валентиновиче – смокинг и старомодный цилиндр. Из лазурного океана, словно резвящийся дельфин, внезапно выбросилась на песок грудастая русалка с лицом Кавазашвили. «Это же Нино! – испугалась Вика. – Зачем она здесь?» – «Хочет меня убить за то, что я слабак», – равнодушно ответил Теплоухов. «Как?!» – «Очень просто»… Вместо Николая Валентиновича рядом с Викой вдруг оказалась совершенно голая Кавазашвили. У ее ног лежал аккуратно сложенный смокинг, прижатый цилиндром. «Ты что сделала?» – задыхаясь от страха, прошептала Вика. Нино захохотала: «Пришибла слабака, чтобы деньги не отобрал». Над океаном стремительно заметался похожий на огромную ворону альбатрос…
Проснулась Солнышкина от надсадного вороньего карканья. Стрелки на будильнике показывали восемь утра. От снотворного голова была тяжелой. Чтобы проветриться, Вика настежь отворила в спальне окно. Распахнувшиеся створки напугали сидевшую на тополе у дома горластую ворону. Каркнув на прощанье, птица улетела. Умывшись, Вика на газовой плите вскипятила чайник. Едва собралась заварить чашку растворимого кофе – позвонила Кавазашвили. Встревоженным голосом сказала, что вчера поздно вечером ей в общежитие звонил Теплоухов.
– Что ему надо было? – хмуро спросила Вика.
– Я, балда, ничего не поняла. Спросил, как живу, как учеба, хватает ли «бабок»… Проще говоря, протрепались полчаса обо всем в общем и ни о чем в частности. И не жалко чудаку денег на междугородные переговоры.
– Про меня не спрашивал?
Нино замялась:
– Так, мимоходом, спросил, мол, Солнышкина как живет? Я ответила: «О'кей! Растет и хорошеет. Скоро замуж выдадим». Вроде бы удивился: «За кого?» – «Да тут, – говорю, – за одного чурека с толстым кошельком». – «Она с ума сошла?» – «Нет, это я придуриваюсь. Шучу». – «Ну и шуточки у тебя». – «На хорошие ума не хватает». – «На любовь истратила?» – «Здесь, в райцентре, толком влюбиться не в кого». – «Неужели обходишься без этого?» – «Помаленьку кусочничаю, как побирушка». – «Солнышкина за компанию с тобой по миру с сумкой не ходит?» – «Ну, что вы, Николай Валентинович, Вика блюдет себя для будущего мужа»… Словом, в таком вот духе чесали языки… – Нино опять встревожилась: – Не могу сообразить, чего Теплоухову от меня нужно было? Ты умная, может, подскажешь?
– Не зря я во сне голой тебя видела, – задумчиво проговорила Вика.
– Это к плохому?
– Наверно, не к хорошему.
– Ну, бляха-муха… Везет мне, как утопленнице. Слушай, не «лимоны» свои он хочет у меня забрать? Как тогда жить буду?
– На мои проживем.
– Для двоих маловато будет.
– По одежке станем протягивать ножки.
– Тоска… Придешь в общагу?
– Приду.
Не успела Солнышкина после разговора с Кавазашвили выпить кофе, телефон залился междугородным звонком. Вика недовольно ответила.
– Доброе утро, Виктория, – раздался в трубке голос Теплоухова.
– Здравствуйте, Николай Валентинович.
– Что-то тон у тебя мрачный…
– Сон плохой видела.
– Не переживай. Сны зависят от настроения. Что решила насчет Канарских островов?
– Пока – ничего.
– Сегодня к концу дня буду в райцентре.
– Не надо, Николай Валентинович…
– Надо! Я становлюсь решительным. Где тебя можно будет увидеть?
– Не знаю. Сейчас уйду готовиться в общежитие. Завтра у нас предпоследний экзамен.
– Хорошо, я разыщу.
– Ищите по телефону. Не хочу, чтобы Кавазашвили видела нас вместе. И вообще, что вы торопитесь?
– Кую железо, пока горячо.
– Не спешите. Дайте мне одуматься.
– Все, Виктория, до встречи! – твердо сказал Теплоухов и положил трубку.
Без аппетита закончив завтрак, Вика надела джинсы и кофточку. Села перед зеркалом, чтобы привести в порядок волосы и лицо. Косметикой она пользовалась чисто символически. Чуть подкрасила ресницы, слегка прошлась тюбиком помады по губам. Улыбнулась. Улыбка вышла невеселой. Подумала: «И что только Теплоухов во мне нашел? На настоящую женщину совсем не похожа. Так себе, взросленькая школьница». Причесалась. Отвинтила колпачок с флакончика дешевых духов. Смочив кончик указательного пальца, потерла им за ушами. Задумчиво посидела. Затем поднялась и стала собираться в общежитие.
Свежее ясное утро развеяло тревогу. Вика разрумянилась и повеселела. Кавазашвили была в комнате одна. В распахнутом халате она перебирала на тумбочке маленькие листочки.
– Опять на шпаргалки надеешься? – спросила Солнышкина.
– Угу, – кивнула Нино. – Я, как Брежнев, без бумажки – ни шагу. Видела, как он по телеку с листка читал: «Дорогие товарищи, благодарю вас за высокую награду»?..
– Когда он читал, я «Спокойной ночи, малыши» смотрела.
– Я тоже в детстве мультики любила. Да и теперь до безумия люблю. А престарелого вождя недавно показывали в «Смехопанораме». Ухохочешься… – Кавазашвили наморщила лоб. – Слушай, ну чего это мне вчера Теплоухов звонил? Я прямо обалдела. Девять месяцев молчал и вдруг – звонок…
Солнышкина усмехнулась:
– Наверно, хотел узнать, не родила ли ты ему сына.
– Типун тебе на язык. Николай Валентинович не тот мужик, чтобы по пустякам звонить. Так и знай, какую-то злодейскую козу мне придумал…
– Спрячь «шпоры» и садись за учебник, – тоном строгой учительницы сказала Вика.
Сама Солнышкина знала учебную программу назубок. Пришла она в общежитие, чтобы заставить нерадивую подругу хотя бы в последний день перед экзаменом не бездельничать. Кавазашвили умела только задавать вопросы, с ответами у нее всегда не ладилось.
Занимаясь с Нино, Вика не могла пересилить себя, чтобы избавиться от размышлений насчет предложения Теплоухова о заграничной поездке. Неведомое манило и в то же время пугало неизвестностью последствий, которые такое путешествие наверняка оставит в дальнейшей судьбе. При мысли, что из зарубежного вояжа можно вернуться мамой-одиночкой, по спине пробежали мурашки. Необъяснимую тревогу вызывал вчерашний телефонный разговор Николая Валентиновича с Кавазашвили. Пересказанное Нино содержание этого разговора Вика не принимала за чистую монету. Не блещущая умом подруга в тех случаях, когда дело касалось мужчин, становилась необычайно изворотливой и хитрой. Сама же Вика об отношениях между мужчинами и женщинами знала только по книгам. В голове крутился пушкинский сюжет «Евгения Онегина». При сравнении своего поступка с поступком Татьяны Лариной получалась аналогия прямо-таки один к одному. Вот, если бы еще Николай Валентинович внешне походил на Евгения…
– Нино, что, по-твоему, главное во внешности мужчины? – внезапно спросила Вика.
– Красивые волосы и отличные ботинки, – не задумываясь, ответила Кавазашвили.
– А лицо?..
– С лица воды не пить. Чего не по теме экзаменуешь?
– Сообразительность твою проверяю.
Нино вздохнула:
– Эх, если б на экзамене спрашивали про мужиков, я на пять с плюсом ответила бы.
Постепенно Солнышкина успокоилась. Тревога шевельнулась лишь в конце дня. Опасаясь, что Теплоухов позвонит в общежитие, и надо будет с ним говорить в присутствии вахтерши, Вика решила поскорее уйти домой. Перед уходом пообещала Нино вечером вернуться и заночевать в общежитии.
Дома она первым делом взялась за уборку. Наводя порядок в комнатах и на кухне, хотела надеть выходное платье, но подумала, что это слишком банально. В кофточке и джинсах было привычнее. Только села отдохнуть, зазвонил телефон. Вначале Вика не узнала голос Теплоухова. Показалось, звонит кто-то больной или пьяный. Видимо, уловив ее замешательство, Николай Валентинович сказал о внезапно воспалившихся голосовых связках и заговорил об уже заказанных путевках на Канарские острова.
– Вы откуда звоните? – перебила Вика.
– Из бара «Затерянный рай».
– На собственной машине приехали?
– Да, на «Форде». Однако хочу прийти к тебе пешком.
– Правильно, не надо иномаркой привлекать внимание соседей.
– Ты здесь методы конспирации изучила? – вроде бы ревниво спросил Теплоухов.
– Взрослею, – весело ответила Вика.
– Я это понял, когда посоветовала искать тебя по телефону.
– Не обижайтесь, Николай Валентинович. Не хочется мне быть без вины виноватой.
– Понимаю. Сразу было подъехал к твоему дому. Потом вспомнил предупреждение и угнал машину на платную стоянку.
– Приходите. Жду вас.
– Иду… по-шпионски, без цветов…
Встреча получилась натянутой. Войдя в прихожую, Теплоухов поставил у порога «дипломат» и хотел было поцеловать Вику, но она, отшатнувшись, протянула ему руку:
– Здравствуйте, Николай Валентинович.
– Здравствуй, Виктория, – тихо сказал он. – Не рада, что приехал?
Вика пожала плечами:
– Радость какая-то… со слезами на глазах.
– Почему?
– Сама не понимаю, – Солнышкина виновато улыбнулась. – Проходите, пожалуйста, в мою горницу.
Теплоухов накинул на вешалку норковую кепку, повесил кожаный пиджак и снятый с шеи галстук. Расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, вроде ему было душно. Разулся, взял с пола «дипломат» и прошел следом за Солнышкиной в просторную комнату. Вика усадила гостя в кресло у стола. Сама села рядом на диван. Николай Валентинович, будто не зная, с чего начать разговор, огляделся. С улыбкой сказал:
– Просторную виллу Алла Аркадьевна тебе купила.
– Кофе будете пить? – смущенно спросила Вика.
– Спасибо. У меня есть бутылка шампанского. Предлагаю выпить за нашу встречу и, как говорят бизнесмены, за успех будущих предприятий.
– Я не пью спиртное.
– Но за встречу, надеюсь, немножко выпьешь…
– Немножко выпью.
Пока Солнышкина ходила на кухню за бокалами, Теплоухов достал из «дипломата» шампанское и коробку конфет. Умело откупорив бутылку, наполнил прозрачные бокалы пенившимся вином. Один из них протянул Вике. Улыбаясь друг другу, легонько чокнулись.
– Ну что… – задумчиво сказал Теплоухов. – Дай нам Бог счастья?..
Солнышкина молча кивнула.
Вино было приятным, словно освежающий напиток. Глоток по глоточку Вика не заметила, как бокал опустел. Николай Валентинович предложил выпить еще, но она наотрез отказалась. Даже от одного бокала у нее так повеселело в голове, что хотелось беспричинно рассмеяться. Теплоухов налил себе половину бокала. С грустной улыбкой глядя на Вику, стал пить маленькими глотками. «Что он в молчанку со мной играет?» – подумала Вика и напрямую задала мучавший ее с самого утра вопрос:
– Зачем вы вчера звонили Нино?
– Хотел узнать, не завела ли ты здесь друга.
– Допустим, завела… Ну и что?
– Сегодня я к тебе не приехал бы.
– Выходит, мне вы не верите?
– Я вообще не верю женщинам.
– Но я ведь еще не женщина.
– Девушки, случается, тоже лгут… – Теплоухов поставил на стол недопитый бокал. – В молодости, когда учился в техникуме кооперативной торговли, по уши был влюблен в одну из своих сокурсниц. Она отвечала взаимностью. Собирались пожениться, но меня призвали на флотскую службу. Любимая поклялась ждать. Писала прекрасные письма. Когда отслужил, оказалось, что она вышла замуж и успела родить девочку.
– Это же подлость с ее стороны! – возмутилась Вика.
– Как сказать… Сердцу не прикажешь.
– Вы оттого до сих пор не женаты?
– И не собирался, пока ты не разбередила мою душу.
Вика смутилась:
– Не понимаю, что примечательного вы нашли во мне.
– Ты, как две капли воды, похожа на мою юношескую любовь.
– Простите, я похожа на свою маму.
– Да, на Аллу Аркадьевну, которая предала меня в молодости.
Вика широко открытыми глазами уставилась на Теплоухова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30