— Хорошо, — сказал он, рывком поднялся на ноги и пошел на рабочую площадку.
Глория подошла ближе и взяла меня за руку.
— Ссссс, — сказала она.
— Ссс-сс, — ответил я.
— Дамми, пожалуй, действительно неважно выглядит.
— Ну, мне и самому пришлось сменить несколько тел, — заметил я. — Послушай, Адам совершил ужасное преступление: он выкрал то последнее, что осталось от наследия человеческой расы. Не говоря уж о других расах, которые надеялись пожить в этом обманном Раю. Зачем он украл эту шкатулку, Глория? В очередной раз чего-то недопонял?
— Нет, — сказала она. — Ему был нужен источник силы людей — та самая сингулярность, которая, как нам давно стало известно, последней согнется под ударами Большого Хруста.
— Не понимаю…
— Эффект Хруста был вычислен много веков назад. Адам же занимался тем, что просто без конца наполнял этот рог изобилия. И если бы он все это взял с собой, оставив остальное в том же положении, в каком он некогда его застал, то уже через секунду после перемещения обе части уравнения полностью восстановились бы.
— Но целая толпа этих пресыщенных обитателей Рая… Ведь все эти люди полагали, что смогут бесконечно долго прожить на границе вечного Хаоса… Их-то всех он зачем забрал?
— Чтобы сохранить рассчитанную для них дозу радиации Хокинга note 41 и сохранить правильность выведенных уравнений. Они все там, в Дыре. И пребывают в том же отношении к сингулярности, как и в те времена, когда он собрал их и взял с собой. Это всего лишь проблема двутелости…
— Так он и в самом деле намерен их вернуть?
— Разумеется! Он просто взял их на время. Он слишком щепетилен, чтобы ради собственной прихоти вмешиваться в миропорядок.
— Значит, «взял их на время»? То есть — на добрые три тысячелетия?
— Или на одно лишь мгновение — это как посмотреть.
— Чего-то мне все-таки не хватает… чего-то не хватает… — пробормотал я. — Типа — а ПОЧЕМУ он так хотел позаимствовать сингулярность у обитателей Рая? Зачем открыл эту лавку и так ужасно долго возился с ней — в течение всего периода развития западной цивилизации!
— О, так ведь он и с обитателями Восточного полушария тоже дело имел! Ты же должен помнить…
— Ну хорошо! Допустим! Но почему? Почему?
— Он собирал модели всех форм поведения, а также немало иной информации…
— И что?
— Он хочет, чтобы сингулярность благополучно сохранилась во время взрыва — согласно теории Стремгрена note 42. Если черная дыра взорвется, любая информация, которую она вобрала в себя, будет для Вселенной утрачена, однако Стремгрен утверждает, что информация эта все же сохраняется
— сконцентрировавшись в роговидной формы остатке черной дыры. Адам планирует вернуть сингулярность в ту точку временной оси, где ее обнаружил, а потом послать ее вперед, навстречу времени Великого Хруста, когда тяжелое радиоактивное облако Хокинга, возникшее на месте последней черной дыры, наконец изорвется и можно будет позаботиться о том, чтобы сингулярность покинула Вселенную до того, как последнюю постигнет полный коллапс.
— Но сингулярность-то вернуть будет нельзя!
— Нельзя вернуть в эту Вселенную. Но можно направить в следующую, которая возникнет ей на смену. Теоретически вполне возможно, чтобы информация об одной Вселенной перешла в другую Вселенную, параллельную первой, и послужить основанием для развития принципа энтропии.
— Это при условии, что ему удастся протащить всю эту информацию контрабандой через Великий Хруст и Великий Взрыв. Вряд ли он это сможет, Глория! Ведь все материальное непременно будет уничтожено.
— Разумеется. Именно поэтому он так ждал, пока к нему явится кто-нибудь с идеей создания БАСа, Бесконечно Адаптабельного Существа, и именно поэтому он всей душой приветствовал создание Иддроида и отдавал все силы добыванию пресловутых 666-ти ингредиентов…
— Доминоида, Глория!
— Да, и он хотел, чтобы этот Доминоид стал демиургом в соседней с нами Вселенной и принес туда «рог изобилия» еще в самом начале ее истории.
— Но это же абсурд! Из сингулярности ничего ни при каких условиях никогда не выйдет, чтобы оспаривать теорию информации!
— Он поступает с сингулярностями Хруста и Грохота чрезвычайно хитро. Никогда сам в них не входит. Главное — достигнуть «эффекта Стремгрена» и сохранить информацию. В конечном счете Доминоиду придется, видимо, впитать всю информацию заранее и, собственно, самому стать чем-то вроде «рога изобилия» для следующей Вселенной. Между прочим, есть неоспоримые свидетельства того, что такое делалось и прежде! На самом деле это вполне возможно и даже станет, по всей вероятности, необходимым для любой Вселенной, где действует принцип энтропии.
Пока мы разговаривали, робот-медик из аптечки, что-то напевая, колдовал над Адамом: вправлял ему челюсть, залечивал трещину на ней, латал сломанные ребра.
— Ну что ж, сегодня Buoco Nero действительно закрывается, — сказал я.
— Ты понимаешь, что это значит?
— Еще бы!
Мы оба, как по команде, повернулись к двери: дверь распахнулась, и вошла Пранди. Осмотревшись, она провозгласила:
— Прибыл граф Калиостро! Говорит, что ему нужно срочно передать вам нечто важное, и просит разрешения войти с этой вещью в Дыру.
Я посмотрел на Адама, но тот был пока что не в состоянии говорить; он даже кивнуть или покачать головой не мог. Но все же поманил нас к себе и невнятно прорычал:
— Пусть идет сюда.
— Адам, — попытался я остановить его, — но если у тебя уже есть тело андроида, то не можешь ли ты завершить остальную работу без помощи Калиостро?
Он, похоже, задумался, попытался что-то ответить, но отвечать ему, видимо, было все еще слишком сложно; он поморщился от боли и велел:
— Пусть идет сюда.
Глория согласно кивнула и «перевела» Пран-ди его невнятный приказ.
Пранди распахнула дверь и пропустила в Дыру Калиостро. Огромный, в красных одеждах, страшно похожий на Мефистофеля, он вошел в Дыру, отвратительно ухмыляясь. На плече он нес огромный мешок — в него можно было спрятать по крайней мере взрослого мужчину.
— Так-так-так, — заметил он, — очень похоже на последнюю главу «Histoire etrange», «Странной истории». Или на первую.
Он сделал несколько шагов и положил мешок к ногам Адама.
— Вот вам тело, месье. Вы готовы продолжать работу?
— Угу, — пробормотал Адам. — Скоро буду готов.
Пранди подошла к нему и нежно взяла за руку.
— А что случилось, дорогой? — спросила она.
— Потом, — буркнул Адам.
Я вышел к Калиостро поближе.
— Давайте пока развяжем мешок, и я помогу вам все подготовить, — предложил я ему.
— Хорошая мысль, — откликнулся он, наклоняясь и развязывая мешок. Там оказалось тело андроида с самыми зачатками сколько-нибудь конкретных человеческих черт: он был безволосым, бесполым и очень холодным на ощупь. А кожа у него была настолько прозрачной, что казалась раскаленной добела и светящейся. Сквозь кожу виднелись неясные очертания внутренних органов.
— Давайте перетащим его на вспомогательную площадку, и я все подключу,
— сказал я Калиостро. — Я мог бы и некоторые составляющие в него ввести, но мне кажется, существует определенный порядок их размещения, верно?
— Безусловно.
Мы подняли тело и понесли; я шел впереди. Тело оказалось удивительно легким. Я устроил его на запасной площадке, посадив в максимально удобную позу. Тонкий ручеек крови струился по самой середине коридора к корме.
Адам наконец покончил с исцеляющими процедурами и присоединился к нам. Лицо у него было все еще несколько опухшим — видимо, ему нужно было бы еще немного отдохнуть.
— Давайте-ка поторопимся, — сказал он.
— Oui, — кивнул Калиостро, потирая руки. Когда же он разъял ладони, между ними оказался маленький старинный свиток. Граф развернул свиток на несколько дюймов и сказал: — Ну что ж, начнем с периферии, да?
— Хорошо, — согласился Адам. — Я буду вам ассистировать. Читайте прямо по списку, и нам по мере необходимости будут подносить нужные компоненты и подготавливать их к внедрению.
Глубоким басом и довольно монотонно Калиостро прочитал первую часть списка. Мы трое — Глория, Пранди и я — засуетились и принялись таскать необходимые для создания Зверя материалы. Некоторые из них были наготове и под рукой, но многие другие Адаму так и не удалось собрать в одном месте.
Адам и Калиостро погрузились в работу, но сперва вроде бы ничего не происходило. Они использовали множество вспомогательных энергетических полей для сообщения Доминоиду необходимых качеств. Так, несколько десятков таких полей было использовано для существенного улучшения его внешности. Наконец его кожа приобрела живой цвет, а пальцы слабо шевельнулись. Процесс активно развивался, незавершенные прежде черты лица становились все тверже и решительнее. На лице появились глаза, хотя пока и закрытые. Маленькая пупочка посреди лица превратилась в крупный и довольно мясистый нос. Да и рот тоже больше не казался всего лишь тонкой трещиной.
Мы продолжали трудиться в поте лица. Через некоторое время грудь Доминоида стала вздыматься, а пальцы — сжиматься и разжиматься. Калиостро громовым голосом требовал, чтобы мы поскорее несли ему требуемые компоненты, и мы буквально с ног сбились, разыскивая необходимое.
— Не уверена, что эта штуковина мне нравится… — задумчиво проговорила Пранди.
Языки пламени взметнулись на ближайшей к нам стене и тут же опали; следом за ними там появились изображения вращающихся галактик. Доминоид, похоже, еще вырос и приобрел еще более яркие, живые краски. Веки его затрепетали было, но так и не разомкнулись.
Мимо нас промчались какие-то крошечные крылатые существа, похожие на летучих мышей. Потом заухал филин. Закапал мелкий золотистый дождичек, очень напоминавший расплавленное золото. Пелена дождя заслонила звездную перспективу… Глория передала еще что-то из составляющих Адаму, а я — Калиостро. Тот развернул свой свиток дальше и продолжал читать. Кое-что из перечисленного Пранди тут же ему принесла. Доминоид издал тихий плаксивый звук. По Дыре прокатился грохот — точно адский раскат грома.
Время утратило для нас всякий смысл — мы без устали разыскивали и подносили нужные компоненты. Я не имел ни малейшего представления о том, сколькими уже необходимыми качества обзавелся Доминоид.
— А теперь Библиотеку Конгресса, — приказал Калиостро. Ему принесли чипы, и он стал перегружать информацию в память Доминоида. Доминоид застонал. Калиостро приостановил процедуру, осмотрел свое детище и, вполне удовлетворенный осмотром, зачитал нам следующие пункты списка.
На мгновение Доминоид приоткрыл глаза — ослепительно голубые! — и тут же зажмурился, сопроводив все это пронзительным нечеловеческим воплем. Кожа его светилась, точно расплавленный металл в тигле, и казалась текучей.
Потом он снова застонал и попытался сесть. Адам и Калиостро продолжали работу. Над поверхностью тела Доминоида стал подниматься пар, потом в воздухе над ним заплясали крошечные искры статического электричества. И между пальцами ног — тоже.
— Как далеко мы уже продвинулись? — не выдержал я.
— Почти закончили, — ответил Калиостро. — Скоро! Скоро!
Доминоиду все-таки удалось сесть; потом он попытался встать. Калиостро толкнул его в грудь и снова уложил на спину. Вдруг Доминоид, широко раскрыв глаза, уставился на графа.
— Oui, mon cher, — промурлыкал Калиостро. — Скоро, мой дорогой, скоро!
Губы Доминоида шевельнулись.
— Мама? — спросил он. Калиостро рассмеялся.
— Почему бы и нет? Да, я твоя мама, а это, — указал он на Адама, — твоя акушерка. А вот это наши помощники.
Доминоид протянул правую руку и погладил Калиостро по щеке.
— Мама, — повторил он. Потом его взор уперся в Адама, и он взял его за руку и крепко ее стиснул. — Акушерка, — сказал он.
Адам просиял:
— Я чрезвычайно польщен! Калиостро просунулся вперед и поместил в тело последний, 666-й ингредиент.
— Maintenant, ты абсолютно совершенен, mon petit, — сказал он, касаясь кончиками пальцев висков Доминоида. — Видишь, малыш, где в этом корабле панель управления?
— Конечно. Прямо и направо, — показал Доминоид. — Я отведу тебя туда.
— Нет. Просто делай, как я. Приложи пальцы к моим вискам — видишь, как я приложил их к твоей голове?
Доминоид тоже коснулся пальцами висков Калиостро, и они стали неотрывно смотреть друг другу в глаза.
— Нет! — вскричал вдруг Адам. — Останови их. Альф! Немедленно! Мне и в голову не приходило…
Но я уже прыгнул.
Все еще улыбаясь, Калиостро сделал правой рукой какой-то чрезвычайно сложный жест — как бы отметая в сторону множество людей сразу — и был несказанно удивлен, обнаружив, что у него после этого оказались сломанными все пальцы. Улыбка тут же сползла с его губ. Я использовал свой коронный захват, а потом швырнул графа через себя на пол.
— Альф, в сторону! Пранди! На пол! — крикнул Адам.
Я отскочил, а Пранди сразу же рухнула ничком. Калиостро, как оказалось, не грохнулся всей спиной об пол, а несколько раз ловко перекувырнулся, вскочил на ноги, и улыбка снова появилась у него на губах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29