Грозное рычание ярости и ужаса встретило появление Фойла, когда он, весь в черном, испуская из бездонных глаз бледные лучи света, спокойно шел к квартире Робин Уэднесбери. Железное самообладание, вошедшее в привычку, придавало ему отрешенный вид.
— Если она мертва, — думал он, — мне конец. Без нее я пропал. Если она мертва…
Квартира Робин, как и весь дом, была буквально выпотрошена. В полу гостиной зияла огромная рваная дыра. Фойл искал тело. На постели в спальне возились женщина и двое мужчин. Женщина закричала. Мужчины взревели и бросились на Фойла. Он отступил назад и нажал языком на верхние резцы. Нервные цепи взвыли. Все чувства обострились. Все реакции ускорились в пять раз.
В результате окружающий мир мгновенно застыл. Звук превратился в басовитое урчание. Цвета сместились по спектру в красную сторону. Двое атакующих плыли с сонной медлительностью. Фойл расплылся в молниеносно двигающееся пятно. Уклонился от застывших кулаков, обошел мужчин сзади и по одному швырнул их в дыру. Они медленно опускались вниз, разверзнутые рты испускали утробное рычание.
Фойл смерчем обернулся к сжавшейся на постели женщине.
— Здблтл? — взвыло расплывчатое пятно.
Женщина завизжала.
Фойл снова нажал языком на верхние резцы. Окружающий мир резко ожил. Звук и цвет скачком вернулись на свои места. Тела двух шакалов исчезли в дыре и с грохотом упали на пол этажом ниже.
— Здесь было тело? — мягко повторил Фойл. — Тело молодой негритянки?
Женщина казалась невменяемой. Он схватил ее за волосы и встряхнул. Затем кинул в дыру — В это время из коридора появилась толпа с факелами и импровизированным оружием. Джек-джантеры не были профессиональными убийцами. Они всего лишь мучили беззащитные жертвы до смерти. — Не досаждайте мне, — тихо предупредил Фойл, роясь в груде мебели и одежды в поисках ключа к судьбе Робин.
Толпа подвинулась ближе, подстрекаемая головорезом в норковом манто и воодушевляемая доносящимися снизу проклятьями. Предводитель швырнул в Фойла факел. Фойл снова ускорился. Джек-джантеры превратились в живые статуи. Фойл взял ножку стула и спокойно стал бить едва двигающиеся фигуры. Повалил бандита в норке и прижал его к полу. Потом нажал на верхние зубы.
Мир ожил. Шакалы попадали. Их предводитель ревел.
— Здесь было тело, — с окаменевшей улыбкой проговорил Фойл. — Тело негритянки. Высокой. Красивой. Бандит корчился, извивался, пытаясь дотянуться до глаз Фойла.
— Я знаю, что вы обращаете на это внимание, — терпеливо продолжал Фойл. — Некоторым из вас мертвые девушки нравятся больше живых. Здесь было тело? Не получив удовлетворительного ответа, он схватил пылающий факел и поджег норковое манто. Потом поднялся и стал наблюдать с отрешенным интересом. Бандит с воем вскочил, споткнулся у края дыры и, охваченный пламенем, полетел в темноту.
— Так было тело? — проводив его взглядом, тихо спросил Фойл и покачал головой над ответом. — Не очень искусно, — пробормотал он. — Надо уметь извлекать информацию. Дагенхем мог бы кое-чему меня научить.
Фойл джантировал и появился в Грин Бэй, так явственно воняя палеными волосами и обугленной кожей, что ему пришлось зайти в местный магазин Престейна (камни, украшения, косметика, парфюмерия) за дезодорантом. Местный мистер Престо очевидно лицезрел прибытие Пятимильного Цирка и узнал его. Мгновенно Фойл сбросил отрешенное спокойствие и превратился в эксцентричного Формайла с Цереса. Он паясничал и кривлялся, скакал и гримасничал, купил десятиунцевый флакон «N5» по 100 Кр за унцию и опрокинул его на себя к вящему удовольствию мистера Престо.
Старший клерк в Архиве ничего не знал, поэтому был упрям и несговорчив.
— Нет, сэр. Документы Архива не разрешается просматривать без надлежащего ордера. Это мое последнее слово.
Фойл посмотрел на него остро, но беззлобно. Астеничный тип, определил он. Худой, тонкокостный, немощный. Эгоист. Недалек. Педантичен. Сух. Неподкупен. Слишком сдержан и нетерпим. Это брешь в его броне. ### Через час в Архиве появились шесть лиц женского пола, щедро наделенных пороками. Через два часа, одурманенный и соблазненный плотью и дьяволом, клерк выдал нужную информацию. Жилой дом открыли джек-джантеры после взрыва газа пару недель назад. Всех квартирантов переселили. Робин Уэднесбери находится на принудительном лечении в госпитале милосердия близ Железной Горы.
— Принудительное лечение? — недоумевал Фойл. — Почему? Что она сделала?
Организация Рожественского Бардака в Пятимильном Цирке заняла тридцать, минут. В нем приняли участие музыканты, певцы, актеры и толпа — все, кто знал координаты Железной Горы. Ведомые своим главным фигляром, они джантировали с шумом, фейерверками, горячительными и дарами. Прошествовали через город с безудержным весельем и плясками. Ворвались в госпиталь милосердия вслед за Санта Клаусом, ревущим и скачущим с отрешенным спокойствием печального слона. Санта Клаус перецеловал сестер, напоил сиделок, щедро одарил пациентов, забросал пол деньгами из большого мешка, висящего за спиной, и внезапно исчез, когда дикий разгул достиг таких высот, что прибыла полиция. Впоследствии обнаружилось: исчезла также одна пациентка, несмотря на то, что была оглушена наркотиками и не могла джантировать. Собственно говоря, она покинула госпиталь в мешке Санта Клауса.
Фойл джантировал вместе с ней на госпитальный двор и там, в укрытии сосновых крон под морозным небом, помог ей выбраться из мешка. В белом грубом больничном белье она была прекрасна. Фойл, сбросивший свой шутовской наряд, смотрел на нее, не отрывая глаз.
Девушка была озадачена и встревожена, ее мысли метались как языки раздуваемого ветром костра. «Боже мой! Что произошло? Снова шакалы? Музыка. Буйство. Почему в мешке? Что ему от меня надо? Кто он?»
— Я Формайл с Цереса, — сказал Фойл.
— «Что? Кто? Формайл с… Да, конечно, понимаю. Шут. Паяц. Вульгарность. Непристойность. Слабоумие. Пятимильный Цирк.» О, Господи! Я опять не сдерживаюсь. Вы слышите меня?
— Я слышу вас, мисс Уэднесбери, — тихо проговорил Фойл.
— Зачем вы это сделали? Что вам от меня нужно? Как…
— Я хочу, чтобы вы на меня посмотрели.
— «Бонжур, мадам. В мешок, мадам. Оп! Посмотрите на меня». Я смотрю, — сказала Робин, пытаясь справиться с круговертью мыслей. Она вглядывалась в него и не узнавала. «Это лицо. Я видела такое множество ему подобных. Лица мужчин. О, Господи! Черты мужественности. На уме одна случка».
— Мой брачный период уже позади, мисс Уэднесбери.
— Простите. Я просто напугана… Вы знаете меня?
— Я знаю вас.
— Мы встречались? — Она внимательно его изучала и не могла узнать. Глубоко внутри Фойл возликовал. Уж если эта женщина не вспомнила его, он в полной безопасности — при условии, что будет держать себя в руках.
— Мы никогда не встречались, — сказал он. — Но я слышал о вас. Мне кое-что нужно. Мы здесь — для разговора. Если мое предложение вам не понравится, можете вернуться в госпиталь.
— Вам что-то надо? Но у меня ничего нет… ничего, ничего. Ничего не осталось, кроме позора и… О, Господи, почему я выжила? Почему не сумела…
— Вы пытались покончить с собой? — мягко перебил ее Фойл. — Так вот откуда взрыв газа… И принудительное лечение. Вы не пострадали во время взрыва?
— Там много погибло. Но не я. Должно быть, я невезучая. Мне не везло всю жизнь.
— Почему вы решились на самоубийство?
— Я устала. Я конченный человек. Я все потеряла. Мое имя в черных списках… за мной следят. Мне не доверяют. Нет работы. Нет семьи. Нет… Почему решилась на самоубийство? О, Господи, что же еще?!
— Вы можете работать у меня.
— Я могу… что вы сказали?
— Я хочу взять вас на работу, мисс Уэднесбери.
Она истерически засмеялась.
— Еще одна Шлюха Вавилонская. Работать у вас, Формайл?
— У вас на уме порочные мысли, — упрекнул Фойл. — Я не ищу шлюх. Как правило, они ищут меня.
— Простите. Я помешалась на чудовище, которое меня уничтожило… Вы украли меня из госпиталя, чтобы предложить работу. Вы слышали обо мне. Значит, вам нужно что-то особенное.
— Обаяние.
— Что?
— Я хочу купить ваше обаяние, мисс Уэднесбери.
— Не понимаю.
— Ну как же, — терпеливо сказал Фойл. — Вам должно быть ясно. Я — паяц. Сама вульгарность, непристойность, слабоумие. С этим надо покончить. Я хочу нанять вас в качестве светского секретаря.
— Думаете, я вам поверю? Вы в состоянии нанять сотню секретарей, тысячу… C вашими деньгами. Хотите мне внушить, что вам подхожу только я? Что вам специально пришлось похитить меня?
Фойл кивнул.
— Верно, секретарей тысячи, но не все могут передавать мысли.
— При чем тут это?
— Вы будете вентрологом. Я стану вашей куклой. Я не знаю жизни высшего общества — вы знаете. У них своя речь, свои шутки, свои манеры. Тот, кто хочет быть принятым этим обществом, обязан говорить на их языке. Я не могу, вы — можете. Вы будете говорить за меня, моим ртом…
— Вы могли бы сами научиться…
— Нет. Слишком долго. И потом обаянию не научишься. Я собираюсь купить ваше очарование, мисс Уэднесбери. Теперь о плате. Я предлагаю вам тысячу в месяц.
Ее глаза расширились.
— Вы очень щедры, Формайл.
— Я удалю из вашего личного дела всякое упоминание о попытке самоубийства. Гарантирую, что вас вычеркнут из черного списка. У вас будут деньги и чистое прошлое.
Губы Робин задрожали. Она плакала, всхлипывала и дрожала. Фойл обнял ее за плечи и успокоил. — Ну? — спросил он. — Вы согласны?
Она кивнула. — Вы так добры. Это… Я отвыкла от доброты.
Донесся звук отдаленного взрыва. Фойл оцепенел.
— Боже! — воскликнул он в панике. — Чертов-джант. Я…
— Нет, — возразила Робин. — Не знаю, что такое чертов-джант, но это просто испытания на полигоне. Там… — Она взглянула на лицо. Фойла и закричала. Потрясение от неожиданного взрыва и яркая цепочка ассоциаций лишили его самообладания. Под кожей выступили багровые рубцы татуировки. Робин кричала, не в силах отвести глаз.
Он прыгнул на нее и зажал рот.
— Что, проявилось? — проскрежетал он, страшно оскалясь. — Потерял контроль. Показалось, что я опять в Жофре Мартель. Да, я Фойл — чудовище, которое тебя уничтожило. Ты все равно бы узнала рано или поздно. Я, Фойл, снова вернулся. Ты будешь слушать меня?
Она отчаянно замотала головой, пытаясь вырваться. Фойл хладнокровно ударил ее в подбородок. Робин обмякла. Фойл подхватил ее, завернул в пальто и стал ждать возвращения сознания. Вскоре ее ресницы вздрогнули.
— Чудовище… зверь…
— Я мог сделать не так, — заговорил Фойл. Мог шантажировать тебя. Мне известно, что твоя мать и сестры на Каллисто. Это автоматически заносит тебя в черный список, ipso facto.
Верно? Ipso facto. Самим фактом. Латынь. Нельзя доверять гипнообучению. Мне стоило лишь донести, и ты была бы не просто на подозрении… — Он почувствовал ее дрожь. — Но я так не поступлю. Скажу тебе правду, потому что хочу, чтобы ты стала моим другом. Твоя мать на Внутренних Планетах. На Внутренних Планетах, — повторил он. — Она может прибыть на Землю.
— Невредима? — прошептала Робин.
— Не знаю.
— Отпусти меня.
— Ты замерзнешь.
— Отпусти меня.
Он опустил ее на землю.
— Однажды ты меня уничтожил, — сдавленно произнесла она. — Теперь пытаешься снова?
— Нет. Ты будешь слушать?
Она кивнула.
— Я был брошен в космосе. Гнил шесть месяцев. Пролетал корабль, который мог бы спасти меня. Он прошел мимо. «Ворга». «Ворга-Т. 1339». Его название тебе что-нибудь говорит?
— Нет.
— Джиз Мак Куин, мой друг, она мертва, как-то посоветовала мне выяснить, почему меня оставили подыхать. Тогда я узнал, кто отдал этот приказ. И начал покупать информацию о «Ворге». Любую информацию.
— При чем тут моя мать?
— Слушай. Эту информацию оказалось довольно трудно раздобыть. Все документы «Ворги» исчезли из архивов. Я сумел установить три имени… Трое членов команды. Из шестнадцати. Никто ничего не знал или не хотел говорить. И я нашел это. — Фойл протянул Робин серебряный медальон. — Он был заложен одним членом экипажа. Вот все, что мне удалось обнаружить.
Робин охнула и дрожащими пальцами взяла медальон. Внутри находилась ее фотография и фотография еще двух девушек. Когда медальон открылся, объемные фотографии прошептали:
— Маме, с любовью от Робин… Маме, с любовью от Холли…
— Маме, с любовью от Венды.
— Медальон мамы… — со слезами на глазах проговорила Робин. — Это… Она… Ради бога, где она?! Что с ней?
— Не знаю, — твердо сказал Фойл. — Но догадываюсь. Я думаю, что твоя мать выбралась из этого концентрационного лагеря… Так или иначе.
— И сестры тоже. Она бы никогда их не оставила.
— Может быть, и сестры. Полагаю, что беженцев с Каллисто заставляли платить — деньгами или драгоценностями, — чтобы попасть на борт «Ворги».
— Где они теперь?
— Не имею никакого понятия. Возможно, брошены на Марсе или на Венере. Скорее всего, проданы в трудовой лагерь на Луне, и поэтому не могут разыскать тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27