Мне почему-то пришло в голову, что главная
цель всех этих проверок не в том, чтобы узнать, здоров я или нет, а в том,
чтобы найти болезнь, даже если ее нет. Это была, на мой взгляд, попытка
легко и просто избавиться от нас еще до того, как мы попадем на службу.
Я решил спросить одного из докторов, какой процент поступающих
отсеивают по причине физических недостатков. Он искренне удивился:
- Как это? Мы никого не отсеиваем. Закон не позволяет нам этого.
- Хм. Но прошу меня извинить, доктор, зачем тогда весь этот парад?
- Определенная цель есть, - ответил он, слегка отодвинувшись и ударив
меня по колену молоточком, - хотя бы для того, чтобы определить, какие
обязанности вы сможете выполнять по своим физическим данным. Хотя, если вы
даже прикатите сюда на инвалидной коляске, будете слепым на оба глаза и
достаточно тупым, чтобы настаивать на поступлении, - и тогда вам найдут
что-нибудь подходящее. Пересчитывать что-нибудь на ощупь, например.
Единственный шанс не попасть на службу - это получить у психиатра
удостоверение в том, что вы не можете понять, о чем говорится в присяге.
- Доктор, у вас уже было медицинское образование, когда вы поступили
на службу? Или они решили, что вам лучше всего исполнять эти обязанности и
послали вас учиться?
- Меня? - Он был не на шутку удивлен. - Я что, парень, с виду такой
дурак? Я штатский. Вольнонаемный.
- О, извините, сэр.
- Ничего-ничего. Я просто хочу тебе сказать: по моему глубокому
убеждению, военная служба - для муравьев. Поверь мне. Я наблюдал, как они
приходят сюда и уходят, потом часто возвращаются опять - если, конечно,
вообще возвращаются. Зачем? Для чего? Для чисто абстрактной, номинальной
политической привилегии, которая не приносит ни цента и которой никогда не
могут по-умному воспользоваться. Ты можешь мне не верить, но послушай,
мальчик, - не успеешь ты сосчитать до десяти, как снова окажешься здесь.
Если, как я уже говорил, вообще вернешься... Так, а теперь возьми вот эти
бумаги и отправляйся к сержанту, который вас встречал. И помни, что я
сказал.
Я вернулся в круглый холл ротонды. Карл был уже там. Сержант Звездного
флота быстро просмотрел мои бумаги и мрачно заметил:
- Вы оба до неприличия здоровы. Так, теперь еще некоторые формальные
процедуры.
Он нажал на кнопку, и в холле появились две женщины - одна, похожая на
боевую алебарду, и другая, весьма изящная и миловидная. Сержант ткнул
пальцем в бумаги медицинского осмотра, наши свидетельства о рождении и
дипломы и сказал официальным тоном:
- Я пригласил вас сюда для выполнения очередного задания. Необходимо
проверить этих двух молодых людей, желающих поступить к нам. Нужно
определить, чего они стоят, на что каждый из них может сгодиться и
насколько точны все эти документы.
Женщины смотрели на нас с казенным равнодушием. Да и могло ли быть
иначе - ведь это их каждодневные обязанности. Так или иначе, они тщательно
просмотрели все наши документы. Потом сняли отпечатки пальцев, и та. что
помиловидней, вставила в глаз лупу - такую, какие бывают у часовщиков и
ювелиров, и долго сравнивала отпечатки наших пальцев от рождения до
нынешнего дня. Точно также она рассматривала и сравнивала наши подписи. Я
уже начал сомневаться, происходит ли все это на вербовочном пункте. Сержант
подал голос:
- Вы нашли подтверждение тому, что они отвечают за свои действия и
могут принять присягу?
- Мы обнаружили, - начала та, что постарше, - что документы,
отражающие их нынешнее физическое состояние, являются официальным
авторитетным заключением, сделанным специальной комиссией психиатров.
Комиссией установлено, что оба претендента психически нормальны и могут
принимать присягу. Никто из них не находится под влиянием алкоголя,
наркотиков или других препаратов, а также гипноза.
- Очень хорошо, - он повернулся к нам. - Повторяйте за мной: я,
достигнув совершеннолетия, по своей собственной воле...
- Я, - как эхо начали повторять мы, - достигнув совершеннолетия, по
своей собственной воле...
- ...без всякого насилия со стороны кого бы то ни было, при отсутствии
посторонних стимулов, после получения всех необходимых предупреждений и
объяснений о последствиях данной присяги...
- ...поступаю на Федеральную Службу Федерации Землян на срок не менее
двух лет, а также на любой более длительный срок, если это будет вызвано
необходимостью службы...
На этом месте я слегка поперхнулся. Я всегда думал, что срок - это
только два года, потому что так говорили все, и никто не упоминал других
сроков. Неужели нас вербуют на всю жизнь?
- Я клянусь соблюдать и защищать Конституцию Федерации от любых
возможных врагов на Земле и вне Земли; поддерживать и защищать
конституционные свободы и права граждан и жителей Федерации, включенных в
нее государств и территорий: выполнять на Земле и вне Земли все
предписанные мне законом обязанности, а также обязанности, предписанные мне
моим командованием...
- ...выполнять все соответствующие законам приказы Главнокомандующего
федеральной Службы, всех офицеров и лиц, облеченных необходимыми
полномочиями...
- ...требовать такого же подчинения приказам от всех находящихся на
службе гуманоидов и негуманоидов, подчиненных мне...
- ...и после увольнения с активной службы по окончании полного
вышеуказанного срока выполнять все обязанности и пользоваться всеми правами
федерального гражданства...
Удивительно! Мистер Дюбуа довольно долго проводил анализ присяги
Федеральной Службы с точки зрения истории и нравственной философии. Он даже
заставлял нас выучить эту присягу фразу за фразой, но теперь эти слова
подступили вплотную, надвинулись, слившись в тяжелую громадину, готовую
раздавить, словно колеса Джаггернаута.
В какой-то момент я вдруг почувствовал, что перестал быть штатским
человеком, в голове появилась звенящая пустота: я еще не знал, кем
становлюсь, хотя понял уже, кем перестал быть.
- И да поможет мне Господь! - проговорили мы оба вслед за сержантом, и
Карл перекрестился. Перекрестилась и женщина, что была помоложе.
После этого опять было изрядное количество подписей, опять брали
отпечатки зальцев - причем со всех пяти. Нас сфотографировали, и цветные
фотографии подшили в дело. Наконец сержант Звездного Флота оглядел нас в
последний раз:
- Так. Вот вроде и все. Самое время отправляться на ланч. Леди, вы
свободны.
Я с трудом проглотил слюну.
- ...Сержант?
- Что? Слушаю.
- Могу ли я отсюда как-то уведомить своих родителей? Сказать им, что
я... Сказать им о результате?
- Мы можем обставить все еще лучше.
- Сэр?
- Вы оба свободны теперь на сорок восемь часов. - Он холодно
улыбнулся.- Вы знаете, что будет, если вы не вернетесь?
- Трибунал?
- Можно обойтись без бутафории. Просто на ваших бумагах появится
отметка: срок службы удовлетворительно не закончен. И у вас никогда не
будет другого шанса. Мы даем вам время остыть. А те детки, что приходят
сюда, ничего серьезного не имея в виду, больше не возвращаются. Это спасает
правительство от лишних расходов, а ребятишек и их родителей от стыда: ведь
никто ни о чем так и не узнает. Вы даже можете не говорить своим
родителям... Итак, в полдень послезавтра мы увидимся. Если, конечно,
увидимся.
То, что случилось дома, трудно описать. Отец сначала набросился на
меня, потом утих и начал увещевать. Мама ушла и закрылась в спальне. Когда
я покидал дом - на час раньше, чем требовалось, - меня никто не провожал.
Я остановился перед столом, за которым сидел сержант, и подумал, что
нужно как-то отсалютовать. Но не знал как. Он поднял голову и посмотрел на
на меня.
- А, вот твои бумаги. Возьми и иди в комнату 201. Они возьмут тебя в
оборот. Постучи и войди.
Через два дня я уже знал, что пилотом мне стать не суждено. После
разного рода осмотров и тестов мои бумаги пополнились новыми записями:
невысокая степень интуитивного восприятия... невысокий уровень
математических способностей... невысокий уровень математической
подготовки... хорошая реакция... хорошее зрение. Я был рад, что хоть что-то
у меня хорошее, и с тоской думал, что максимально доступная мне скорость -
это скорость счета на пальцах.
Еще четыре дня я подвергался испытаниям дикими, немыслимыми тестами, о
которых никогда даже не слышал. Хотел бы я знать, например, что они от
меня хотели, когда стенографистка вдруг вспрыгнула на свой стул и
завизжала:
- Змеи!
Никаких змей, конечно, не было - дрянная пластиковая кишка. Письменные
и устные тесты все были такими же глупыми, но раз им это нравилось, я не
сопротивлялся. Тщательнее всего я составлял "список предпочтений" - работ,
на которые я бы хотел попасть.
Естественно, прежде других я выбрал из длинного перечня все виды работ
в Космическом Флоте. Я знал, что предпочел бы обслуживать двигатели или
работать на кухне космического корабля, но не служить в частях наземной
армии: мне хотелось попутешествовать. За флотом я поместил разведку.
Разведчики тоже много путешествуют, и я счел, что такая работа должна быть
очень интересной.
Дальше я поставил психологическую войну, химическую войну,
биологическую войну, экологическую войну (я не знал, что это такое, но все
казалось интересным) и еще дюжину наименований. После некоторых колебаний в
самом конце я выбрал какой-то Корпус К-9 и пехоту.
Среди небоевых, гражданских служб я выбирать не стал: если не в боевые
части, то все равно, куда пошлют. Будут использовать как подопытное
животное или рабочую силу для колонизации Венеры. И то и другое означало:
так тебе и надо, дурак.
Мистер Вейсс - офицер-распределитель - занимался мною почти неделю
после того, как я был допущен к проверке. Он был специалистом по
психологической войне, майором в отставке. Хотя он фактически продолжал
службу, но ходил только в штатском. В его присутствии я расслаблялся и
чувствовал себя свободно. В один из дней он взял мой список предпочтений,
результаты всех проверок и тестов и школьный диплом. Последнее меня
порадовало: в школе дела у меня шли довольно хорошо. Показатели были
достаточно высокие, чтобы не выглядеть дураком, и достаточно низкие, чтобы
не показаться выскочкой и зубрилой. Занятий, за редким исключением, я не
пропускал. Да и вне школы был, по нашим меркам, заметным человеком:
активное участие в команде по плаванию, по гонкам на треке, должность
казначея класса и немало еще подобной ерунды.
Он взглянул на меня, когда я вошел, и сказал:
- Садись, Джонни.
Еще полистал бумажки и наконец положил их на стол.
- Любишь собак?
- Да, сэр.
- Насколько ты их любишь? Твоя собака спит с тобой в одной постели? И
вообще, где сейчас твоя собака?
- Но... у меня нет собаки. По крайней мере, сейчас. А если бы у меня
собака была... что ж, думаю, я бы не пустил ее в свою кровать. Видите ли,
мама вообще не хотела, чтобы в доме были собаки.
- Так. Но ты когда-нибудь приводил собаку в дом тайком?
- Ну... - Я подумал, что не смогу ему объяснить, что мама никогда не
сердится, но так умеет обдать тебя холодом, что пропадет даже мысль в
чем-то ее переубедить. - Нет, сэр, никогда.
- Ммм... ты когда-нибудь видел неопса?
- Один раз. Их показывали на выставке в Театре Макартура два года
назад.
- Так. Давай я тебе расскажу о команде К-9. Ведь неопес - это не
просто собака, которая разговаривает.
- Вообще-то я не очень разобрался с этими нео тогда в театре. Они что,
на самом деле говорят?
- Говорят. Только нужно, чтобы ухо привыкло к их речи. Они не
выговаривают буквы "б", "м", "п" и "в", и нужно привыкнуть к тем звукам,
которыми они эти буквы заменяют. Но в любом случае их речь не хуже
человеческой. Дело в том, что неопес - это не говорящая собака. Это вообще
не собака, а искусственно синтезированный мутант. Нео, если он
натренирован, в шесть раз умнее обычного пса или, если можно провести такое
сравнение, почти так же умен, как умственно отсталая человеческая особь. С
той лишь разницей, что умственно отсталый человек - в любом случае человек
с дефектом, а неопес проявляет стабильные незаурядные способности в той
области, для которой он предназначен.
Мистер Вейсс нахмурился.
- Но это еще не все. Нео может жить только в симбиозе. В симбиозе с
человеком. В этом трудность. Ммм... ты слишком молод, чтобы знать самому,
но ты видел семейные пары - своих родителей, наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34