- о безопасности?
- боюсь, что в цепи есть слабое звено, и совершенно необходимо изъять
его до приезда королевы.
- кто же это?
Нунн посмотрел Голдвассеру прямо в глаза.
- Чиддингфолд, - ответил он.
Голдвассер был ошеломлен. безмолвные, продолжали они путь к кабинету
Нунна. голова у Голдвассера пухла от множества разных вопросов. Что? как?
почему? когда? чиддингфолд? ч и д д и н г ф о л д? какой-то участок мозга
понимал, что вся идея явно абсурдна. Но другой участок подсказывал, что
эта гипотеза проясняет многие странности в поведении Чиддингфолда. Его
молчаливость... Его отчужденность... Его холодность... Сознание своего
превосходства над другими... - словно прокрутили от конца к началу
кинопленку, где заснято, как разбилась ваза, а потом кусочки чудесным
образом соединяются воедино, рисуя четкий и безошибочный образ человека,
чья лояльность подвергнута сомнению.
- одному мне не справиться, - сказал Нунн. - нужен помощник. Вас я
предпочел всем остальным, потому что вы человек надежный, на вас можно
положиться в минуту опасности.
- Да я... Собственно... Мне не совсем... В смысле...
- от вас мне только и надо, чтобы вы следовали моим инструкциям. Не
задавая вопросов. Идет?
- что ж, пожалуй, наверное...
- очень здорово. Вот мы и пришли.
Стремглав миновали приемную Нунна. Там никого не было; мисс Фрам
давно уже спустилась вниз и заняла свое место в фойе. В кабинете Нунн снял
с кресла лыжную палку.
- садитесь, - приказал он. - пойду принесу досье Чиддингфолда. И
пистолет.
Нунн вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Голдвассер
сел. У него тряслись колени. Пистолет! Он же не умее... Надо объяснить
Нунну... Есть еще время позвать когонибудь другого... О боже, ему дурно.
Какой же с него прок, если ему дурно? он бы с радостью сделал все, что
нужно, не будь ему так дурно.
Панический ужас исчез, сменившись отрешенностью и отчаянием. Трус он.
Теперь уже неважно, кто умнее - он или макинтош, какой у него мозг -
Cerebrum Dialectici или Cerebrum Senatoris, читает ли он книги от конца к
началу или кверху ногами. когда настало время претворить его бесспорно
емкий умственный потенциал в физическое действие, а в случае неудачи -
понести заслуженную кару, весь мозговой аппарат Голдвассера отказал. какой
контраст с Нунном! невыносимо! у него несомненно, Cerebrum Ridiculum, но
когда доходит дело до мгновенных решений, оперативных действий и
ответственности за все последствия, то Нунн оказывается на высоте, а он -
нет. Его захлестнула теплая волна восхищения Нунном.
и вдруг он посмотрел на часы. Было без трех минут три. где же Нунн?
что они предпримут? через три минуты оба должны стоять в строю пожимающих
руки, иначе разразится невероятный скандал. Он вскочил. Но Нунн велел ему
сидеть. он сел. Прошло двадцать секунд. Просто безумие - сидеть так, сложа
руки. Он заставил себя пробыть в кабинете еще двадцать секунд. Потом снова
посмотрел на часы. Почти без двух минут три! Он вскочил, на мгновение
заколебался, затем решительно направился к двери.
дверь была заперта.

33
Поспешно, хоть и без суетливости возвращаясь в фойе, Нунн испытывал
душевный подъем. Есть еще порох в пороховницах! Ему пятьдесят четыре года,
из них последние девять он прожил среди разлагающих побрякушек штатского
быта. Однако он систематически тренировался - играл в спортивные игры,
надевал и снимал спортивные костюмы, шнуровал кожаные щитки,
предохраняющие самое святое достояние мужчины, возился с пряжками
шингардов, не терял выправки, смазывал мазью футбольные бутсы, а льняным
маслом - крикетные биты, принимал душ и растирался махровым полотенцем,
натягивал и стягивал теннисные сетки, вгонял в землю спицы крикетных
воротцев, извлекал из кустов теннисные мячи, а из густой травы - шары для
гольфа, помнил с каким счетом выиграла глостерская команда у ланкаширской
в Олд-Траффорде (одна из главных крикетных площадок Англии) в 1926 году, а
главное, разговаривал об играх, очках, льняном масле, душе и посещении
спортивных мероприятий - и благодаря всему этому был в отличной форме. И
вот он опять выиграл. ко всяким там террористам, смутьянам и
неблагонадедным, которых он отправил на тот свет в заморских краях, - к
м"ловово, папалуазу, абдулле, рам сингху и мендельсону - прибавился теперь
Голдвассер, пойманный с поличным в самой метрополии.
Нунн добрался до фойе и скромно юркнул на отведенное ему место, как
раз когда из роллс-ройса высадился последний гость, Ротемир Пошлак, пожал
Чиддингфолду руку и стал подниматься по лестнице. Все шло строго по
графику. Нунн огляделся. Войска выстроились на плацу. фойе заполнили
шеренги парадных костюмов и бесформенных набивных платьев, и при каждом
костюме, при каждом платье на правом боку болталась рука, предназначенная
для рукопожатия, и каждая рука кончалась судорожно стиснутым, в меру
потным кулаком. здесь был даже сэр Прествик Ныттинг в кресле на колесах.
очень, очень здорово.
было почти без двух минут три. Над фойе сгустилась гробовая тишина.
где-то приглушенно хлопнула дверь. Кто бы это мог хлопать дверьми в такое
время? не... Не Голдвассер ли явился на пир наподобие духа банко? Нунн
обернулся. действительно, кто-то торопливо пробирался бочком сквозь
шеренги. Нунн вытянул шею. это был вовсе не Голдвассер, это была
телефонистка цинния, вся красная, она спешно протискивалась в передние
ряды. Нунн хмуро проводил ее взглядом. что она там затевает? был же ей
отдан приказ - оставаться у коммутатора на случай непредвиденных
обстоятельств. И нате вам, пожалуйста... Вот она мчится вниз по парадной
лестнице! мчится к подножию, туда, где в ожидании королевского автомобиля
стоит Чиддигфолд. ради всего святого, к чему бы...
и вдруг Нунн все понял.
Он не выключил телефонов у себя в кабинете.
Тотчас же он почувствовал себя дряхлым стариком. Вот маху дал! Он,
конечно, и раньше давал маху. был такой м"ловово, так тот умудрился дать
себя вздернуть за преступление, совершенное кем-то другим. Был такой
мендельсон, все считали его членом "иргун цвей лойми" (националистическая
военная организация в израиле), в 1947 году его труп сбросили в колодец, а
нынче он живой и здоровый, заведует детским домом в тель-авиве. Были и
другие. Неужто, несмотря на неистребимую бдительность, подстегиваемую
систематическими тренировками, ему всю жизнь суждено расправляться с
невинными, а виновных изолировать в кабинете, оставив им два телефона для
общения в внешним миром?
Слезящимися старческими глазами он смотрел, как цинния дергает
Чиддингфолда за рукав. Он смотрел, как Чиддингфолд слегка подпрыгивает,
наклоняет голову, чтобы лучше слышать, мельком глядит в ту сторону, куда
указывает цинния, потом обводит глазами фойе, колеблется, глядит на улицу,
снова колеблется, затем устремляется вверх по лестнице за бегущей циннией.
Нунн приготовился встретить Чиддингфолда и в присутствии всех гостей
выслушать нагоняй за свою промашку. Но Чиддингфолд, понурив голову,
прошагал мимо, рассек шеренги ожидающих и вместе с циннией скрылся в
помещении коммутатора.
Нунн пытался завести свой ветхий, ржавый мозговой механизм, чтобы тот
подсказал ему план действий. Побежать за Чиддингфолдом и все объяснить? но
до прибытия королевы ровно одна минута. Уложится ли он в такой сжатый
срок? что Голдвассер скажет Чиддингфолду по телефону? поверит ли
Чиддингфолд, что Голдвассера запер на ключ Нунн? а если поверит, то как
отреагирует? хватит ли у него соображения оставить Голдвассера там, где он
есть, до конца церемонии, а уж потом разобраться? или с перепугу
Чиддингфолд выпустит его сразу? а если так, то воспользуется ли Голдвассер
случаем расчистить путь для своих злодейских замыслов и не запрет ли его,
Нунна, как преступного, а возможно и невменяемого субъекта?
- очень здорово, - буркнул Нунн себе под нос. Окружающий мир,
казалось, утопал в странном апокалиптическом освещении, холодном, тусклом
и потустороннем. На какой-то миг у Нунна мелькнуло кошмарное ощущение,
будто в этом чудном мире Голдвассер вообще не вынашивает преступных
замыслов, что состряпанное на него дело - никакой не верняк, а просто
галлюцинация. Вселенная вокруг крошилась как хлебный мякиш. Он опасался,
что вот-вот потеряет сознание. В какой-то миг ему даже явственно
почудилось, будто он при смерти.
На мгновение он закрыл глаза. Открыв их снова, он увидел, что
Чиддингфолд вышел из помещения коммутатора и пристально смотрит на него,
Нунна, поверх голов всякой мелкой сошки. Взгляд у Чиддингфолда был
озабоченный, нерешительный, почти отсутствующий. Нунн глубоко вздохнул и
собрался с мыслями. Оставалось всего десять секунд; единственный выход -
стоять на месте и надеяться на лучшее. Но вопреки рассудку Нунн сдвинулся
с места и против своей воли, ломая шеренги, пошел к Чиддингфолду у всех на
глазах, ускоряя шаг, чуть ли не с нетерпением стремясь к суду и расправе.
Чиддингфолд втолкнул его в помещение коммутатора, сам вошел следом и
закрыл дверь. С секунду они смотрели друг на друга; на их лицах
запечатлелись следы страданий.
- я вам все объясню, директор, - сказал Нунн.
Но Чиддингфолд не слушал.
- королева, - сказал Чиддингфолд.
- Видите ли, - начал было Нунн, но умолк. Только тут до него дошло,
что Чиддингфолд сказал "королева". Не "добрый день". Не "доброе утро". Не
"благодарю вас". Он произнес настоящее информативное слово, имя
существительное, с которого начинается фраза.
- заговорили! - воскликнул Нунн до того неожиданно даже для себя, что
застигнутые врасплох голосовые связки издали лягушачье кваканье.
Чиддингфолд не расслышал.
- королева, - продолжал он. - звонили, э, из аэропорта. сказали, э,
сказали, э, там... Мелкая неисправность. В самолете. И поэтому, э, его
пришлось, э, задержать. А приезд... Приезд, э... Откладывается.

34
С четверть минуты оба смотрели друг на друга, причем Чиддингфолд
старел на глазах, а Нунн молодел. По мере того как сознание медленно
впитывало истину, точно сухая земля влагу, Нунн снова обретал чувство
собственного достоинства. безопасности ничто не грозит; промашка не
всплыла на свет божий; если Голдвассеру вздумается теперь позвонить, Нунн
сам перехватит звонок; если все же что-то пойдет не так, Голдвассеру злой
умысел ни к чему - королевы-то нет; а Чиддингфолд, директор из директоров,
капитан Нунновой души, не только назначенный высшими инстанциями
руководитель, узаконяющий власть Нунна, но и, как показали последние
события, податливый комок глины, на который отныне можно без зазрения
совести распространять свою законную власть.
беспомощным взглядом Чиддингфолд обвел сплоченные шеренги молчаливых
гостей, виднеющихся сквозь окошко; всех обуревало волнение перед ужасным
головокружительным прыжком в экстаз августейшего рукопожатия.
- как же нам, э, быть? - беспомещно спросил Чиддингфолд.
Нунн снова почувствовал себя хладнокровным хозяином положения.
- придется довести дело до конца, - сказал он. - надо все-таки
открыть новый корпус. Не объявлять же всем приглашенным, что можно
временно разойтись по домам!
Чиддингфолд наклонил голову.
- и если мы не хотим, чтобы все пошло наперекосяк, надо продолжать в
точности как на репетициях. Нельзя же на этом этапе затевать все
снова-здорово.
- но как же, э?
- надо еще раз положиться на славного стархну Ноббса.
цинния отправилась за Ноббсом, извлекла его из шеренги старших
научных сотрудников. Общество беспокойно загалдело. люди крутили головами,
пытаясь обнаружить причину затяжки. стеклянная дверь коммутатора
стукнулась о Ноббсово бедро с таким дребезжанием, что отголоски пошли по
всему фойе и все головы повернулись на шум. Чиддингфолд, казалось, старел
и буквально усыхал на глазах.
- очень здорово, Ноббс, - сказал Нунн. - к сожалению, должен вам
сообщить, что в последнюю минуту визит королевы отложили и вам еще раз
придется нас выручить.
- что? - вскрикнул Ноббс.
- Мне очень жаль, - сказал Нунн. - но я уверен, вы первый
согласитесь, что так надо.
- Да пропади все пропадом!
- очень здорово. я же знал, что вы не подведете.
- Да что вы ко мне привязались?
- начать придется немедленно.
- Да почему все я да я?
- значит, заметано? ну, вперед.
Ноббс в отчаянии переводил взгляд с Нунна на Чиддингфолда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23