Из каждых десяти ветроходов, отправляющихся за удачей,
обратно ждать можно только шесть.
- Так мало? Поразительно, что такой ничтожный шанс может соблазнить
кого-то рискнуть судьбой и жизнью.
- Ты забываешь, что те, кто возвращается, становятся намного богаче,
чем были до этого. Посмотри на Майрена. С нем в каждом порту сдирают
пошлину. Еще больше он платил в родном порту. Ему еще надо делиться с
членами клана, и в результате он получает только десятую часть прибыли от
каждого рейса. И все же, он самый богатый человек в Квотце, богаче самого
герцога.
- Да, но не глупо ли рисковать ради призрачного шанса на удачу? -
запротестовал он, но затем умолк. В конце концов, что заставляло викингов
плыть в Америку, а Колумба в Западную Индию? А почему сотни тысяч землян
подвергаются риску межзвездных путешествий? А взять его самого? Он оставил
на Земле надежную и хорошо оплачиваемую работу специалиста по выращиванию
морских растений, чтобы отправиться на Пазовер, планету в системе
Альбирео. Он надеялся за два года не слишком напряженной работы сколотить
там состояние и вернуться. Если б только не авария!..
Само собой разумеется, - не всех пионеров влекла жажда наживы. Есть
ведь и такая вещь, как любовь к приключениям. Любовь не бескорыстная,
конечно. Даже самые бесшабашные видели где-то впереди свое Эльдорадо.
Жадность завлекла к границам неизвестном куда больше людей, чем
любопытство...
- Ты думаешь, что останки ветроходов должны встречаться чаще,
несмотря на громадные пространства равнины, - сказала Эмра, вмешиваясь в
его размышления. - Но дикари и пираты мигом растаскивают все до гвоздика.
- Извини, мама, что вмешиваюсь, - произнес Гризкветр, - но я слышал,
как матрос Зууб говорил однажды об этом же самом. Он сказал, что видел
как-то раз ветряк, вроде бы распотрошенный пиратами. Он был в трех днях
пути от Ешкаваяха, города на далеком севере. Он сказал, что их ветряк был
там неделю и возвращался той же дорогой. Но когда они подошли к этому
месту, обломков уже не было, ни кусочка. Даже кости погибших пропали. И он
говорил еще, что это напомнило ему историю, которую рассказывал ему отец,
когда он был маленьким. Его отец рассказывал, будто бы их корабль однажды
чуть не влетел в огромную не отмеченную на картах яму. Она била большая,
почти сотню футов в поперечнике, а земля была выброшена наружу, как у
вулкана. Сначала они подумали, что это начинает извергаться вулкан, хотя
никогда не слышали, что такое бывает на Ксердимуре. Потом они встретили
корабль, на котором люди видели, как эта яма появилась. Они сказали, что
она получилась от большой падшей звезды...
- Метеорит, - прокомментировал Грин.
- Ну, это все равно, отчем она получилась. А самое странное, что
когда они проходили это же самое место через месяц - яма исчезла. На том
месте снова росла трава и поверхность была ровной, как будто ничего не
разрывало покров земли. Как это объяснить, отец?
- Есть многие на свете, друг Горацио, чего не снилось нашим мудрецам,
- ответил Грин не слишком любезно, к тому же чувствуя, что не совсем точно
воспроизводит цитату.
Эмра и ее сын удивленно заморгали.
- Горацио?
- Не берите в голову, это я так... к слову.
- Тот матрос говорил, что, возможно, это дело богов, которые тайно
работают по ночам, чтобы долина оставалась ровной и свободной от всяких
помех, дабы их верные почитатели могли ходить здесь под парусами и
получать выгоду.
- Неужто ссылки на чудесное вмешательство никогда не прекратятся? -
произнес Грин, поднимаясь с груды мехов. - Мне пора на вахту.
Он поцеловал Эмру, служанку, детей и вышел из-под навеса. Он довольно
беззаботно шел по палубе, погруженный в размышления. Как реагировала бы
Эмра, если бы он рассказал ей правду о своем происхождении? Сможет ли она
воспринять существование тысяч других миров, настолько удаленных друг от
друга, что человеку понадобилось бы два миллиона лет, чтобы пройти
расстояние от Земли до ее родной планеты? Или она автоматически, как здесь
и принято, подумает, что он демон в человеческом обличье? Для нее это
будет естественнее. Если смотреть непредвзято - это наиболее вероятная
реакция при недостатке научных знаний. По-видимому, так и будет.
Кто-то столкнулся с ним. Очнувшись от задумчивости, он машинально
извинился на английском языке.
- Не смей проклинать меня на своем тарабарском наречии! - огрызнулся
Грэзут, маленький пухлый арфист.
Рядом с ним стоял Эзкр. Он проговорил, кривя губы в презрительной
усмешке:
- Этот гордец считает, что через тебя можно переступить, Грэзут,
потому что ты не отомстил ему за оскорбление твоей арфы.
Грэзут надул щеки, покраснел и бросил на Грина свирепый взгляд.
- Только потому, что Майрен запретил поединки, я не вонзил свой
кинжал в этого сына иззота!
Грин переводил взгляд с одного на другого. Похоже, эту сцену
приготовили для него заранее, и ее финал не сулил ему ничего хорошего.
- Отойдите! - произнес он надменно. - Вы нарушаете порядок на судне.
Майрену это не понравится.
- В самом деле?! - ответил Грэзут. - Ты думаешь, Майрена заботит твоя
судьба? Ты паршивый матрос, и меня каждый раз корчит, когда я называю тебя
братом. Я плююсь каждый раз, когда говорю тебе это, брат!
Грэзут подтвердил свои слова плевком. Стоящий по ветру Грин
почувствовал влажные брызги на своих голых ногах. Он начал свирепеть.
- Прочь с дороги, или я доложу о тебе первому помощнику, - твердо
произнес он и прошел мимо них. Они дали ему пройти, но у него было такое
ощущение под лопаткой, как будто туда вонзили нож. Ясное дело, они не
настолько глупы, чтобы очутиться потом с перерезанными поджилками за
бортом корабля. Так наказывалось трусливое убийство. Но эти люди настолько
безрассудны, что вполне способны в ярости полоснуть его ножом.
Только на веревочной лестнице, ведущей к "вороньему гнезду", он
избавился от неприятного чувства под лопаткой. В этот момент Грэзут
выкрикнул:
- Эй, Грин! Мне было видение сегодня ночью. Самое настоящее видение,
которое сбывается, потому что послал его мой бог-покровитель. Он появился
сам и объявил, что ему было бы приятно почувствовать запах твоей крови,
расплескавшейся по палубе, когда ты свалишься сверху!
Грин поставил одну ногу на лестницу.
- Передай своему богу, чтобы держался подальше от меня, а не то я
разобью ему нос! - бросил он в ответ.
У многих людей, что собрались послушать перепалку, перехватило
дыхание.
- Святотатство! - заорал Грэзут. - Богохульство! - Он повернулся к
собравшимся. - Вы слышали?
- Да, - ответил Эзкр, выступая из толпы. - Я слышал его слова и
потрясен. Людей сжигали и за меньшее.
- О, Тоньюскала, мой бог-покровитель, накажи этого гордеца! Сделай
видение явью. Сбрось его с мачты и шлепни о палубу, чтобы поломались все
его кости и чтобы люди узнали, каково оскорблять истинного Бога!
- Тэкхкай, - пробормотала толпа. - Аминь.
Грин ухмыльнулся. Он попался на их приманку и теперь должен быть
настороже. Очевидно, оба они или кто-нибудь один поднимутся наверх в самый
темный час после захода солнца. Цель у них одна: сбросить его вниз. Смерть
Грина, как все посчитают, наступит от рук оскорбленного Бога. И если Эмра
попытается обвинить Эзкра и Грэзута, она не добьется ни расследования, ни
суда. Что касается Майрена, то он, скорее всего, издаст вздох облегчения,
потому что избавится от беспокойного парня, который к тому же может
проболтаться герцогу Тропэтскому о некоторых подробностях своего побега.
Он забрался в "воронье гнездо", устроился поудобнее и уставился в
горизонт. Перед самым закатом к нему поднялся Гризкветр с бутылкой вина и
едой в закрытой корзинке.
В промежутках между глотками Грин рассказал мальчику о своих
подозрениях.
- Мама предположила то же самое, - ответил парень. - Она ведь в самом
деле очень умная женщина, моя мама. Если с тобой случится что-нибудь
плохое, она наложит проклятье на тех двух.
- Отлично. От этого будет большая польза. Поблагодари ее за это,
когда соберешь мои останки с палубы. Поблагодаришь?
- Ну, конечно, обязательно, - ответил Гризкветр, изо всех сил
стараясь сохранить серьезное выражение лица и удержаться от ухмылки. - А
еще мама послала тебе вот это.
Он убрал платок, прикрывающий корзину, и глаза Грина расширились.
15
- Осветительная ракета!
- Да. Мама говорит, что ты должен зажечь ее, когда услышишь
боцманский свисток с палубы.
- Но зачем? Меня же взгреют за это! Меня прогонят сквозь строй не
менее дюжины раз. Ну, нет! Я видел бедных парней, которых исхлестали
кнутами.
- Мама просила передать тебе, что никто не сможет доказать, кто
запустил ракету.
- Может быть... Звучит убедительно. Но зачем мне это?
- Ракета осветит весь корабль на целую минуту, и все увидят, как Эзкр
и Грэзут лезут по снастям. Весь корабль поднимая на ноги. Ну и, конечно,
когда обнаружат, что две ракеты похищены со склада; а когда проведут обыск
и найдут одну осветительную ракету в мешке у Эзкра, тогда... ну, сам
понимаешь...
- Ну и шустрый ты мальчишка! - воскликнул Грин, прерывая его. - Ну и
дела! Иди и скажи своей матери, что она самая удивительная женщина на этой
планете, хотя, как мне кажется, это не такой уж комплимент. Да, подожди-ка
минутку! А при чем тут боцман? Почему он должен предупредить меня, когда
запускать осветительную ракету?
- Не он, а мама засвистит. Она будет ждать сигнала от меня или от
Эйзэксу, - ответил Гризкветр, назвав своего младшего брата. - Мы будем
наблюдать за Эзкром и Грэзутом. Когда они полезут вверх, мы предупредим
ее. Она подождет, пока они доберутся до середины, потом свистнет.
- Эта женщина спасла мне жизнь по меньшей мере полдюжины раз. Что бы
я делал без нее?
- И мама так же говорит. Она сказала, что не знает, почему она пошла
вслед за тобой, когда ты попробовал убежать от нее, и от нас, она ведь
такая гордая. А ей нет нужды гоняться за мужчинами: сам князь умолял ее
уехать с ним. А она направилась с тобой, потому что любит тебя, и хорошо
сделала. А иначе твои глупые выходки уже раз десять отправили бы тебя на
тот свет.
- Любит! О, да! Но... гм-м...
Стыдясь и одновременно гневаясь на Эмру за такую оценку, Грин с
убитым видом смотрел, как Гризкветр спускается по выбленкам.
В течение следующего получаса время словно бы уплотнилось,
сгустилось, затвердело вокруг Грина так, что он чувствовал себя застывшим
в нем, как муха в янтаре. Как и всегда, после захода солнца собрались
облака и брызнул небольшой дождь. Он будет продолжаться около часа, затем
облака исчезнут так быстро, словно какой-то волшебник сметет их с неба,
как смахивают крошки с обеденного стола. Но все эти минуты он находился в
крайне тревожном состоянии, мучаясь мыслями о возможных ошибках в
раскладе, предсказанном Эмрой.
Первые редкие капли упали на лицо, и он подумал, что те двое,
возможно, не станут ждать долю. Должно быть, они уже двинулись вверх по
веревочной лестнице, но свистка следовало ждать еще через некоторое время.
Если они достаточно умны, то не полезут прямо под ним, а поднимутся чуть в
стороне и повыше, а затем спустятся к нему. Правда, они не смогут миновать
других вахтенных. Но Эзкр и Грэзут знают, где они находятся. Стало так
темно, что можно пробраться на расстоянии вытянутой руки от человека, и он
ничего не увидит и не услышит. Ветер в снастях, скрип мачт, громыханье
больших колес - все это заглушит любой случайный шум.
Ветроходы не останавливаются из-за того, что рулевые ничего не видят
перед собой. "Птица" следовала хорошо известным путем, все препятствия на
маршруте рулевые и офицеры знали наизусть. Если на пути в темный период
ожидалось что-то опасное, курс выбирался так, чтобы обойти опасность
стороной. Вахтенные офицеры обычно подсказывали рулевым, когда нужно
менять направление, сверяясь с таблицами и картами. Карта же находилась
непосредственно под стрелкой компаса.
Грин вздернул плечи под накидкой и походил в своем гнезде вокруг
мачты. Он напрягал глаза, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте,
окутывающей его, словно покрывало. Ничего не было видно, абсолютно ничего.
Нет, стоп! Что-то мелькнуло? Чье-то лицо?
Он напряженно уставился туда, пока видение не исчезло, пегом вздохнул
и понял, как неудобно он стоял. И, конечно же, все это время был открыт
для нападения сзади. Хотя нет. Если он сам ничего не видит на расстоянии
вытянутой руки, то и другие, конечно, схоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
обратно ждать можно только шесть.
- Так мало? Поразительно, что такой ничтожный шанс может соблазнить
кого-то рискнуть судьбой и жизнью.
- Ты забываешь, что те, кто возвращается, становятся намного богаче,
чем были до этого. Посмотри на Майрена. С нем в каждом порту сдирают
пошлину. Еще больше он платил в родном порту. Ему еще надо делиться с
членами клана, и в результате он получает только десятую часть прибыли от
каждого рейса. И все же, он самый богатый человек в Квотце, богаче самого
герцога.
- Да, но не глупо ли рисковать ради призрачного шанса на удачу? -
запротестовал он, но затем умолк. В конце концов, что заставляло викингов
плыть в Америку, а Колумба в Западную Индию? А почему сотни тысяч землян
подвергаются риску межзвездных путешествий? А взять его самого? Он оставил
на Земле надежную и хорошо оплачиваемую работу специалиста по выращиванию
морских растений, чтобы отправиться на Пазовер, планету в системе
Альбирео. Он надеялся за два года не слишком напряженной работы сколотить
там состояние и вернуться. Если б только не авария!..
Само собой разумеется, - не всех пионеров влекла жажда наживы. Есть
ведь и такая вещь, как любовь к приключениям. Любовь не бескорыстная,
конечно. Даже самые бесшабашные видели где-то впереди свое Эльдорадо.
Жадность завлекла к границам неизвестном куда больше людей, чем
любопытство...
- Ты думаешь, что останки ветроходов должны встречаться чаще,
несмотря на громадные пространства равнины, - сказала Эмра, вмешиваясь в
его размышления. - Но дикари и пираты мигом растаскивают все до гвоздика.
- Извини, мама, что вмешиваюсь, - произнес Гризкветр, - но я слышал,
как матрос Зууб говорил однажды об этом же самом. Он сказал, что видел
как-то раз ветряк, вроде бы распотрошенный пиратами. Он был в трех днях
пути от Ешкаваяха, города на далеком севере. Он сказал, что их ветряк был
там неделю и возвращался той же дорогой. Но когда они подошли к этому
месту, обломков уже не было, ни кусочка. Даже кости погибших пропали. И он
говорил еще, что это напомнило ему историю, которую рассказывал ему отец,
когда он был маленьким. Его отец рассказывал, будто бы их корабль однажды
чуть не влетел в огромную не отмеченную на картах яму. Она била большая,
почти сотню футов в поперечнике, а земля была выброшена наружу, как у
вулкана. Сначала они подумали, что это начинает извергаться вулкан, хотя
никогда не слышали, что такое бывает на Ксердимуре. Потом они встретили
корабль, на котором люди видели, как эта яма появилась. Они сказали, что
она получилась от большой падшей звезды...
- Метеорит, - прокомментировал Грин.
- Ну, это все равно, отчем она получилась. А самое странное, что
когда они проходили это же самое место через месяц - яма исчезла. На том
месте снова росла трава и поверхность была ровной, как будто ничего не
разрывало покров земли. Как это объяснить, отец?
- Есть многие на свете, друг Горацио, чего не снилось нашим мудрецам,
- ответил Грин не слишком любезно, к тому же чувствуя, что не совсем точно
воспроизводит цитату.
Эмра и ее сын удивленно заморгали.
- Горацио?
- Не берите в голову, это я так... к слову.
- Тот матрос говорил, что, возможно, это дело богов, которые тайно
работают по ночам, чтобы долина оставалась ровной и свободной от всяких
помех, дабы их верные почитатели могли ходить здесь под парусами и
получать выгоду.
- Неужто ссылки на чудесное вмешательство никогда не прекратятся? -
произнес Грин, поднимаясь с груды мехов. - Мне пора на вахту.
Он поцеловал Эмру, служанку, детей и вышел из-под навеса. Он довольно
беззаботно шел по палубе, погруженный в размышления. Как реагировала бы
Эмра, если бы он рассказал ей правду о своем происхождении? Сможет ли она
воспринять существование тысяч других миров, настолько удаленных друг от
друга, что человеку понадобилось бы два миллиона лет, чтобы пройти
расстояние от Земли до ее родной планеты? Или она автоматически, как здесь
и принято, подумает, что он демон в человеческом обличье? Для нее это
будет естественнее. Если смотреть непредвзято - это наиболее вероятная
реакция при недостатке научных знаний. По-видимому, так и будет.
Кто-то столкнулся с ним. Очнувшись от задумчивости, он машинально
извинился на английском языке.
- Не смей проклинать меня на своем тарабарском наречии! - огрызнулся
Грэзут, маленький пухлый арфист.
Рядом с ним стоял Эзкр. Он проговорил, кривя губы в презрительной
усмешке:
- Этот гордец считает, что через тебя можно переступить, Грэзут,
потому что ты не отомстил ему за оскорбление твоей арфы.
Грэзут надул щеки, покраснел и бросил на Грина свирепый взгляд.
- Только потому, что Майрен запретил поединки, я не вонзил свой
кинжал в этого сына иззота!
Грин переводил взгляд с одного на другого. Похоже, эту сцену
приготовили для него заранее, и ее финал не сулил ему ничего хорошего.
- Отойдите! - произнес он надменно. - Вы нарушаете порядок на судне.
Майрену это не понравится.
- В самом деле?! - ответил Грэзут. - Ты думаешь, Майрена заботит твоя
судьба? Ты паршивый матрос, и меня каждый раз корчит, когда я называю тебя
братом. Я плююсь каждый раз, когда говорю тебе это, брат!
Грэзут подтвердил свои слова плевком. Стоящий по ветру Грин
почувствовал влажные брызги на своих голых ногах. Он начал свирепеть.
- Прочь с дороги, или я доложу о тебе первому помощнику, - твердо
произнес он и прошел мимо них. Они дали ему пройти, но у него было такое
ощущение под лопаткой, как будто туда вонзили нож. Ясное дело, они не
настолько глупы, чтобы очутиться потом с перерезанными поджилками за
бортом корабля. Так наказывалось трусливое убийство. Но эти люди настолько
безрассудны, что вполне способны в ярости полоснуть его ножом.
Только на веревочной лестнице, ведущей к "вороньему гнезду", он
избавился от неприятного чувства под лопаткой. В этот момент Грэзут
выкрикнул:
- Эй, Грин! Мне было видение сегодня ночью. Самое настоящее видение,
которое сбывается, потому что послал его мой бог-покровитель. Он появился
сам и объявил, что ему было бы приятно почувствовать запах твоей крови,
расплескавшейся по палубе, когда ты свалишься сверху!
Грин поставил одну ногу на лестницу.
- Передай своему богу, чтобы держался подальше от меня, а не то я
разобью ему нос! - бросил он в ответ.
У многих людей, что собрались послушать перепалку, перехватило
дыхание.
- Святотатство! - заорал Грэзут. - Богохульство! - Он повернулся к
собравшимся. - Вы слышали?
- Да, - ответил Эзкр, выступая из толпы. - Я слышал его слова и
потрясен. Людей сжигали и за меньшее.
- О, Тоньюскала, мой бог-покровитель, накажи этого гордеца! Сделай
видение явью. Сбрось его с мачты и шлепни о палубу, чтобы поломались все
его кости и чтобы люди узнали, каково оскорблять истинного Бога!
- Тэкхкай, - пробормотала толпа. - Аминь.
Грин ухмыльнулся. Он попался на их приманку и теперь должен быть
настороже. Очевидно, оба они или кто-нибудь один поднимутся наверх в самый
темный час после захода солнца. Цель у них одна: сбросить его вниз. Смерть
Грина, как все посчитают, наступит от рук оскорбленного Бога. И если Эмра
попытается обвинить Эзкра и Грэзута, она не добьется ни расследования, ни
суда. Что касается Майрена, то он, скорее всего, издаст вздох облегчения,
потому что избавится от беспокойного парня, который к тому же может
проболтаться герцогу Тропэтскому о некоторых подробностях своего побега.
Он забрался в "воронье гнездо", устроился поудобнее и уставился в
горизонт. Перед самым закатом к нему поднялся Гризкветр с бутылкой вина и
едой в закрытой корзинке.
В промежутках между глотками Грин рассказал мальчику о своих
подозрениях.
- Мама предположила то же самое, - ответил парень. - Она ведь в самом
деле очень умная женщина, моя мама. Если с тобой случится что-нибудь
плохое, она наложит проклятье на тех двух.
- Отлично. От этого будет большая польза. Поблагодари ее за это,
когда соберешь мои останки с палубы. Поблагодаришь?
- Ну, конечно, обязательно, - ответил Гризкветр, изо всех сил
стараясь сохранить серьезное выражение лица и удержаться от ухмылки. - А
еще мама послала тебе вот это.
Он убрал платок, прикрывающий корзину, и глаза Грина расширились.
15
- Осветительная ракета!
- Да. Мама говорит, что ты должен зажечь ее, когда услышишь
боцманский свисток с палубы.
- Но зачем? Меня же взгреют за это! Меня прогонят сквозь строй не
менее дюжины раз. Ну, нет! Я видел бедных парней, которых исхлестали
кнутами.
- Мама просила передать тебе, что никто не сможет доказать, кто
запустил ракету.
- Может быть... Звучит убедительно. Но зачем мне это?
- Ракета осветит весь корабль на целую минуту, и все увидят, как Эзкр
и Грэзут лезут по снастям. Весь корабль поднимая на ноги. Ну и, конечно,
когда обнаружат, что две ракеты похищены со склада; а когда проведут обыск
и найдут одну осветительную ракету в мешке у Эзкра, тогда... ну, сам
понимаешь...
- Ну и шустрый ты мальчишка! - воскликнул Грин, прерывая его. - Ну и
дела! Иди и скажи своей матери, что она самая удивительная женщина на этой
планете, хотя, как мне кажется, это не такой уж комплимент. Да, подожди-ка
минутку! А при чем тут боцман? Почему он должен предупредить меня, когда
запускать осветительную ракету?
- Не он, а мама засвистит. Она будет ждать сигнала от меня или от
Эйзэксу, - ответил Гризкветр, назвав своего младшего брата. - Мы будем
наблюдать за Эзкром и Грэзутом. Когда они полезут вверх, мы предупредим
ее. Она подождет, пока они доберутся до середины, потом свистнет.
- Эта женщина спасла мне жизнь по меньшей мере полдюжины раз. Что бы
я делал без нее?
- И мама так же говорит. Она сказала, что не знает, почему она пошла
вслед за тобой, когда ты попробовал убежать от нее, и от нас, она ведь
такая гордая. А ей нет нужды гоняться за мужчинами: сам князь умолял ее
уехать с ним. А она направилась с тобой, потому что любит тебя, и хорошо
сделала. А иначе твои глупые выходки уже раз десять отправили бы тебя на
тот свет.
- Любит! О, да! Но... гм-м...
Стыдясь и одновременно гневаясь на Эмру за такую оценку, Грин с
убитым видом смотрел, как Гризкветр спускается по выбленкам.
В течение следующего получаса время словно бы уплотнилось,
сгустилось, затвердело вокруг Грина так, что он чувствовал себя застывшим
в нем, как муха в янтаре. Как и всегда, после захода солнца собрались
облака и брызнул небольшой дождь. Он будет продолжаться около часа, затем
облака исчезнут так быстро, словно какой-то волшебник сметет их с неба,
как смахивают крошки с обеденного стола. Но все эти минуты он находился в
крайне тревожном состоянии, мучаясь мыслями о возможных ошибках в
раскладе, предсказанном Эмрой.
Первые редкие капли упали на лицо, и он подумал, что те двое,
возможно, не станут ждать долю. Должно быть, они уже двинулись вверх по
веревочной лестнице, но свистка следовало ждать еще через некоторое время.
Если они достаточно умны, то не полезут прямо под ним, а поднимутся чуть в
стороне и повыше, а затем спустятся к нему. Правда, они не смогут миновать
других вахтенных. Но Эзкр и Грэзут знают, где они находятся. Стало так
темно, что можно пробраться на расстоянии вытянутой руки от человека, и он
ничего не увидит и не услышит. Ветер в снастях, скрип мачт, громыханье
больших колес - все это заглушит любой случайный шум.
Ветроходы не останавливаются из-за того, что рулевые ничего не видят
перед собой. "Птица" следовала хорошо известным путем, все препятствия на
маршруте рулевые и офицеры знали наизусть. Если на пути в темный период
ожидалось что-то опасное, курс выбирался так, чтобы обойти опасность
стороной. Вахтенные офицеры обычно подсказывали рулевым, когда нужно
менять направление, сверяясь с таблицами и картами. Карта же находилась
непосредственно под стрелкой компаса.
Грин вздернул плечи под накидкой и походил в своем гнезде вокруг
мачты. Он напрягал глаза, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте,
окутывающей его, словно покрывало. Ничего не было видно, абсолютно ничего.
Нет, стоп! Что-то мелькнуло? Чье-то лицо?
Он напряженно уставился туда, пока видение не исчезло, пегом вздохнул
и понял, как неудобно он стоял. И, конечно же, все это время был открыт
для нападения сзади. Хотя нет. Если он сам ничего не видит на расстоянии
вытянутой руки, то и другие, конечно, схоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25