В глубине дома раздался невнятный шум, и опять все смолкло.
Звонить больше не имело смысла. В прежние времена этим входом никогда не пользовались. Если его родители ждали гостей, то оставляли незапертой заднюю дверь – друзья об этом знали и входили без звонка. А незнакомцы, незваные гости… Впрочем, таких не было. На острове они знали всех.
Джим толкнул дверь. Медленно, с легким скрипом, она подалась.
Внезапно на плечо Джима легла чья-то рука.
– Эй!
Джим отпрянул, с трудом подавив в себе желание юркнуть за дверь, и возмущенно обернулся.
Морщинистое лицо человека, стоявшего перед ним, могло бы показаться грозным. Кому угодно – только не Джиму. Испуга как не бывало. Он облегченно рассмеялся:
– Калеб!
– Да ведь это мистер Джеймс!
– Как дела, Калеб?
Теперь, когда Калеб Макфалейн в волнении сжал его руку, Джим наконец ощутил себя дома. Сколько он себя помнил, столько здесь жил Калеб. Они всегда были друзьями, а иногда, если Джим умудрялся напроказить, и сообщниками.
– Не думал, что вы вернетесь, сэр.
– Миссис Биддалф хочет переделать здесь кое-что. Не знаешь, в доме есть кто-нибудь?
Калеб меланхолично разглядывал окна, будто ожидая, что в одном из них вот-вот появится чье-нибудь лицо.
– Пожалуй, – наконец глубокомысленно произнес он, – где-то поблизости должна быть моя внучка. Моя внучка Вэлда. Вы ее помните?
Он позвонил. Где-то в глубине раздался металлический звон, и внезапно дверь широко распахнулась.
В проеме стояла девушка лет девятнадцати. Золотистые кудри рассыпались по плечам, густая челка почти скрывала глаза. Классическую красоту ее черт несколько портило угрюмое выражение, и это неприятно поразило Джима.
«Все меняется», – подумал он. Меняется… Ибо он помнил ее веселой и бойкой девчушкой, жизнерадостной, несмотря на отсутствие сверстников на этом безлюдном крохотном острове. Но, возможно, монотонные осенние дожди и долгие зимние ночи постепенно истощили запасы ее жизнелюбия.
– Вэлда, – спросил Калеб, – дома ли госпожа?
– Наверху.
Ответ был не менее суров, чем климат острова.
– Ты не помнишь меня? – спросил Джим, улыбнувшись.
Она не удостоила его даже взглядом.
Входя в дом, Джим обернулся:
– Увидимся позже, Калеб.
Дверь за ним закрылась. В холле было зябко и темно, но сверху, с лестничной площадки, падал свет: четкая, будто проведенная карандашом, светлая линия пересекала пол.
Джим поставил чемодан и осмотрелся.
Кое-что изменилось. Мебель, незатейливая и провинциально-старомодная, сохранилась с прежних времен, но ее переставили – это вряд ли понравилось бы его матери. Были и новые вещицы: вероятно, миссис Биддалф привезла их с собой.
Наверху раздались шаги. Джим поднял глаза.
На лестничной площадке стояла Дейдра Биддалф; облокотившись на перила, она всматривалась в гостя, будто не узнавая. Возможно, она на самом деле растерялась, но скорее всего кокетничала: вряд ли еще кто-нибудь мог приехать – на Унгу редко заглядывали туристы.
Спустя несколько мгновений она заспешила вниз и подала ему руку с чувством, выходящим за рамки обычной вежливости.
– Мистер Даусон – как чудесно! Я и подумать не могла, что вы приедете так скоро!
Джим бережно сжал протянутую руку. Дейдра была даже красивей, чем ему помнилось. В воспоминаниях она представлялась ему хрупкой и слабой – подобной тепличному растению, изысканному, но нуждающемуся в особом уходе и, уж конечно, в климате более мягком, чем здесь, на Гебридах. Но теперь, глядя на нее, он понял, что ошибался. Конечно, миссис Биддалф никогда не станет столь же крепкой и суровой, как местные жители, но что-то в ней изменилось со времени их первой встречи. Да, лицо ее было слишком бледным, глаза – слишком бездонными, но вместе с тем в ней появилась внутренняя сила. И, пожалуй, причиной этого был не только местный климат, закаливший ее.
С внезапной болью Джим понял, что она вполне освоилась здесь и чувствует себя хозяйкой.
– Меня заинтересовали, – смущенно начал он, – ваши планы насчет дома. То есть насчет кое-каких переделок. Я рад, что вы обратились с этим именно в нашу фирму.
Миссис Биддалф обернулась к Вэлде:
– Будь добра, приготовь комнату для мистера Даусона.
С видимой неохотой та удалилась. В ее возрасте любят быть в курсе происходящего. Даже несколько случайно услышанных фраз заняли бы ее мысли на несколько дней. На острове так мало развлечений.
Рука миссис Биддалф легла на плечо Джима:
– Пойдемте, я покажу вам, что уже успела сделать.
Джим запрокинул голову, упиваясь знакомой атмосферой. Когда-то они устраивали здесь вечеринки: на острове было много детей. Или ему просто так казалось? Нет, все же нет: множество людей с тех пор уехало с острова, чтобы никогда не вернуться. Немногие могли выдержать суровость здешней жизни – остальных манили другие берега. И люди поддавались искушению. Так же, как поддался и он сам.
В просторном зале сейчас царила тишина. Мебели поубавилось: миссис Биддалф явно предпочитала простоту и строгость обстановки. Он вынужден был признать безупречность ее вкуса. Комната выглядела, пожалуй, пустоватой, но уютной.
Они неторопливо пересекли гостиную. Серебряное распятие на дальней стене отбрасывало светлые блики.
– Мне бы хотелось, – говорила миссис Биддалф, – сломать эту стену, чтобы получилась одна просторная комната – что-то вроде бальной залы.
Мысль об изысканно одетых парах, кружащихся в вальсе, позабавила Джима. Откуда им взяться? Если жители острова и позволяют себе иногда поразвлечься, то предпочитают делать это на свежем воздухе, чтобы вволю поплясать на травке под звуки духового оркестра. Но, пожалуй, если убрать стену, комната только выиграет – с этим трудно было не согласиться.
Джим уже прикидывал, как лучше это сделать. Молчание прервала миссис Биддалф:
– Это ведь не слишком хлопотно, правда?
– Думаю, да. Но дом слишком старый. Прежде чем браться за дело, нужно все как следует осмотреть.
– Мне казалось, вы знаете его лучше других.
Конечно, она была права. Не одно поколение его предков владело этим домом, и кому, как не Джиму, знать его? Однако это могло и помешать объективной оценке: к тому, что знаешь и любишь, трудно относиться беспристрастно.
– Пожалуй, на всякий случай все проверю, – сказал Джим.
Она улыбнулась. В ее улыбке было что-то очень интимное, как будто они знакомы уже многие годы.
– Мне нужно в деревню – кое-что купить. Не возражаете, если я ненадолго вас покину? – спросила она. – Когда вам что-нибудь понадобится, позовите Калеба или Вэлду.
Он смотрел ей вслед. Походка ее была уверенной, и какая-то животная грация сквозила в каждом движении. Внезапно он ощутил, как велик для нее этот дом. Джим представил, как она потерянно бродит по длинным темным коридорам. И никого рядом, с кем можно поговорить, кто способен понять ее. Бессмысленно перестраивать дом, если не с кем разделить жизнь.
Возможно, он отслужил свое, и пришла пора ему опустеть. Дейдра Биддалф должна покинуть этот остров, вернуться в реальный мир…
Погруженный в собственные мысли, Джим медленно направился к двери. Дейдра уже почти скрылась в глубине холла.
А поодаль, прячась в тени, ей вслед мрачно смотрела Вэлда.
Замерев на мгновение, Джим шагнул в холл и повернулся к девушке. Она попятилась и, подобно призраку, растворилась в темноте.
Калеб выделил ему что-то вроде небольшого молотка, и Джим приступил к обследованию дома. Он простукивал стены, осматривал перекрытия, орудуя попеременно то молотком, то костяшками пальцев. В старой галерее, ведущей на кухню, растрескалась штукатурка. Там, где две стены сходились под острым углом, – явное архитектурное излишество, но Джиму всегда чрезвычайно нравилась эта часть дома, – как раз здесь просел потолок.
Калеб ходил за ним по пятам, всячески стараясь быть полезным. Ему очень хотелось чем-нибудь помочь, но пока дела для него не находилось. Все, что требовалось Джиму в данный момент, – это выяснить состояние перекрытий и прочность стен и фундамента в том месте, где предстояли работы.
Обходя интересующие его помещения и попутно делая заметки в блокноте, Джим решил, что следует осмотреть подвал. Направившись на кухню, он почти машинально потянулся за ключом, который всегда висел на гвоздике за дверью.
Ключа не было.
Неподалеку раздались легкие шаги, и Джим позвал:
– Вэлда!
Та появилась в дверях. Ее лицо выражало скорее молчаливую покорность, нежели искреннее желание помочь.
– Да, сэр?
– Ты не знаешь, где ключ от подвала?
– Нет, сэр.
По ее бесстрастному тону невозможно было понять, действительно ли она не знает или просто не желает говорить на эту тему.
– Будь любезна, позови своего деда, – сухо попросил Джим.
Вэлда недовольно удалилась.
Джим подергал дверь в подвал. Она оказалась заперта: лестница, ведущая вниз, была чересчур крутой. Ею пользовались редко: в подвале давно уже не хранили припасов, а винный погреб, некогда славившийся на всю округу, пустовал уже много лет. С тех пор, как Джим себя помнил.
Через пару минут раздались шаркающие шаги и вошел Калеб, неся ключ.
– Внучка говорит, он вам понадобился.
– Почему он не на месте?
– Это запасной, который всегда хранился у меня.
– А когда потеряли этот?
– Не знаю, сэр. Мы не спускались в подвал уже несколько месяцев.
Джим взял у него ключ и вставил в замочную скважину. Вопреки ожиданиям, он повернулся мягко я без усилий. Ключ был ржавый. Значит, замок…
– Его смазывали. Совсем недавно, – произнес Джим.
– Странно. – От растерянности Калеб даже как будто съежился. Морщины на его лице, казалось, стали глубже. – Я этого не делал.
Джим толкнул дверь. Она легко подалась, не издав ни малейшего скрипа. Взглянув на Калеба, Джим увидел, что старик на самом деле недоумевает.
За спиной Калеба возникла Вэлда. Увидев открытую дверь, она замерла, глаза ее испуганно расширились. На языке у Джима вертелся вопрос, но он сдержался. В конце концов, ничего особенного не произошло. Он приехал, чтобы выполнить определенную работу, и его вовсе не интересовало странное поведение молоденькой девушки.
– В доме имеется фонарь?
Калеб, пошарив на кухонных полках, обнаружил необходимое. Джим включил фонарь и осветил уходящие вниз ступеньки. Потом, сжимая в другой руке молоток, осторожно начал спускаться.
Внизу он принялся внимательно простукивать стены. С течением столетий они должны постепенно разрушаться от перепадов температуры да и просто от времени, но казались еще достаточно крепкими.
Свет фонаря скользил по шероховатой поверхности. Внезапно он наткнулся на грубый, неровный шов.
Джим остановился. Пальцы его пробежали по выпуклостям шва. Похоже, он был совсем свежим: штукатурка еще не вполне высохла. Джим примерился и стукнул молотком по стене. Дождем посыпались мелкие крошки, но шов почти не пострадал. Джим ударил еще раз, орудуя молотком как киркой. Вторая попытка оказалась более удачной – на пол обрушились целые пласты штукатурки. Подождав, пока уляжется пыль, он посветил в образовавшею я углубление.
Свет фонаря выхватил очертания каменного гроба.
И еще – гротескную морду полуволка-получеловека. застывшую в ужасной гримасе.
– Калеб! – завопил Джим.
Сверху раздались торопливые шаги. Когда наконец шумное дыхание старика послышалось совсем рядом и внезапно затихло. Джим спросил:
– Что это? Ты знаешь?
– Да, – едва слышно прошептал Калеб. – Это гроб Козмо Валдемара.
Джим ткнул пальцем в зловещий барельеф:
– Оборотень!
– Вы же помните легенду, – пробормотал Калеб.
Ее помнил любой из Даусонов и вряд ли был способен забыть. В последние сорок-пятьдесят лет она стала поводом для семейных шуток, но когда-то предки Джима относились к ней гораздо серьезнее, ибо верили в проклятие, довлеющее над родом. Правда, поколения сменялись, а ничего ужасного не происходило, и страх уступил место своеобразной гордости. История, которая передавалась из поколения в поколение, обросла самыми жуткими подробностями, но изначально была достаточно незатейливой.
Когда-то, очень давно, Козмо Валдемар внезапно стал притязать на дом и земли Даусонов. Предок Джима якобы присвоил чужое наследство, и теперь оно должно было вернуться к истинному владельцу – тем или иным способом.
Начались загадочные убийства. Люди погибали один за другим, их трупы находили с растерзанными глотками, как будто несчастные подверглись нападению дикого зверя. Валдемара обвинили в том, что он оборотень, и решили с ним расправиться. Почувствовав, что смерть близка, он поклялся, что однажды вернется и потребует расплаты. Легенда, как ее слышал Джим, гласила, что когда-нибудь Валдемар, приняв человеческий облик, восстанет из гроба, и тогда хозяин дома, кто бы им ни был, должен будет уступить ему право владения.
– Никто не знал, где эта могила, – задумчиво произнес Джим.
– И все это время он лежал здесь! – удивленно воскликнул Калеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Звонить больше не имело смысла. В прежние времена этим входом никогда не пользовались. Если его родители ждали гостей, то оставляли незапертой заднюю дверь – друзья об этом знали и входили без звонка. А незнакомцы, незваные гости… Впрочем, таких не было. На острове они знали всех.
Джим толкнул дверь. Медленно, с легким скрипом, она подалась.
Внезапно на плечо Джима легла чья-то рука.
– Эй!
Джим отпрянул, с трудом подавив в себе желание юркнуть за дверь, и возмущенно обернулся.
Морщинистое лицо человека, стоявшего перед ним, могло бы показаться грозным. Кому угодно – только не Джиму. Испуга как не бывало. Он облегченно рассмеялся:
– Калеб!
– Да ведь это мистер Джеймс!
– Как дела, Калеб?
Теперь, когда Калеб Макфалейн в волнении сжал его руку, Джим наконец ощутил себя дома. Сколько он себя помнил, столько здесь жил Калеб. Они всегда были друзьями, а иногда, если Джим умудрялся напроказить, и сообщниками.
– Не думал, что вы вернетесь, сэр.
– Миссис Биддалф хочет переделать здесь кое-что. Не знаешь, в доме есть кто-нибудь?
Калеб меланхолично разглядывал окна, будто ожидая, что в одном из них вот-вот появится чье-нибудь лицо.
– Пожалуй, – наконец глубокомысленно произнес он, – где-то поблизости должна быть моя внучка. Моя внучка Вэлда. Вы ее помните?
Он позвонил. Где-то в глубине раздался металлический звон, и внезапно дверь широко распахнулась.
В проеме стояла девушка лет девятнадцати. Золотистые кудри рассыпались по плечам, густая челка почти скрывала глаза. Классическую красоту ее черт несколько портило угрюмое выражение, и это неприятно поразило Джима.
«Все меняется», – подумал он. Меняется… Ибо он помнил ее веселой и бойкой девчушкой, жизнерадостной, несмотря на отсутствие сверстников на этом безлюдном крохотном острове. Но, возможно, монотонные осенние дожди и долгие зимние ночи постепенно истощили запасы ее жизнелюбия.
– Вэлда, – спросил Калеб, – дома ли госпожа?
– Наверху.
Ответ был не менее суров, чем климат острова.
– Ты не помнишь меня? – спросил Джим, улыбнувшись.
Она не удостоила его даже взглядом.
Входя в дом, Джим обернулся:
– Увидимся позже, Калеб.
Дверь за ним закрылась. В холле было зябко и темно, но сверху, с лестничной площадки, падал свет: четкая, будто проведенная карандашом, светлая линия пересекала пол.
Джим поставил чемодан и осмотрелся.
Кое-что изменилось. Мебель, незатейливая и провинциально-старомодная, сохранилась с прежних времен, но ее переставили – это вряд ли понравилось бы его матери. Были и новые вещицы: вероятно, миссис Биддалф привезла их с собой.
Наверху раздались шаги. Джим поднял глаза.
На лестничной площадке стояла Дейдра Биддалф; облокотившись на перила, она всматривалась в гостя, будто не узнавая. Возможно, она на самом деле растерялась, но скорее всего кокетничала: вряд ли еще кто-нибудь мог приехать – на Унгу редко заглядывали туристы.
Спустя несколько мгновений она заспешила вниз и подала ему руку с чувством, выходящим за рамки обычной вежливости.
– Мистер Даусон – как чудесно! Я и подумать не могла, что вы приедете так скоро!
Джим бережно сжал протянутую руку. Дейдра была даже красивей, чем ему помнилось. В воспоминаниях она представлялась ему хрупкой и слабой – подобной тепличному растению, изысканному, но нуждающемуся в особом уходе и, уж конечно, в климате более мягком, чем здесь, на Гебридах. Но теперь, глядя на нее, он понял, что ошибался. Конечно, миссис Биддалф никогда не станет столь же крепкой и суровой, как местные жители, но что-то в ней изменилось со времени их первой встречи. Да, лицо ее было слишком бледным, глаза – слишком бездонными, но вместе с тем в ней появилась внутренняя сила. И, пожалуй, причиной этого был не только местный климат, закаливший ее.
С внезапной болью Джим понял, что она вполне освоилась здесь и чувствует себя хозяйкой.
– Меня заинтересовали, – смущенно начал он, – ваши планы насчет дома. То есть насчет кое-каких переделок. Я рад, что вы обратились с этим именно в нашу фирму.
Миссис Биддалф обернулась к Вэлде:
– Будь добра, приготовь комнату для мистера Даусона.
С видимой неохотой та удалилась. В ее возрасте любят быть в курсе происходящего. Даже несколько случайно услышанных фраз заняли бы ее мысли на несколько дней. На острове так мало развлечений.
Рука миссис Биддалф легла на плечо Джима:
– Пойдемте, я покажу вам, что уже успела сделать.
Джим запрокинул голову, упиваясь знакомой атмосферой. Когда-то они устраивали здесь вечеринки: на острове было много детей. Или ему просто так казалось? Нет, все же нет: множество людей с тех пор уехало с острова, чтобы никогда не вернуться. Немногие могли выдержать суровость здешней жизни – остальных манили другие берега. И люди поддавались искушению. Так же, как поддался и он сам.
В просторном зале сейчас царила тишина. Мебели поубавилось: миссис Биддалф явно предпочитала простоту и строгость обстановки. Он вынужден был признать безупречность ее вкуса. Комната выглядела, пожалуй, пустоватой, но уютной.
Они неторопливо пересекли гостиную. Серебряное распятие на дальней стене отбрасывало светлые блики.
– Мне бы хотелось, – говорила миссис Биддалф, – сломать эту стену, чтобы получилась одна просторная комната – что-то вроде бальной залы.
Мысль об изысканно одетых парах, кружащихся в вальсе, позабавила Джима. Откуда им взяться? Если жители острова и позволяют себе иногда поразвлечься, то предпочитают делать это на свежем воздухе, чтобы вволю поплясать на травке под звуки духового оркестра. Но, пожалуй, если убрать стену, комната только выиграет – с этим трудно было не согласиться.
Джим уже прикидывал, как лучше это сделать. Молчание прервала миссис Биддалф:
– Это ведь не слишком хлопотно, правда?
– Думаю, да. Но дом слишком старый. Прежде чем браться за дело, нужно все как следует осмотреть.
– Мне казалось, вы знаете его лучше других.
Конечно, она была права. Не одно поколение его предков владело этим домом, и кому, как не Джиму, знать его? Однако это могло и помешать объективной оценке: к тому, что знаешь и любишь, трудно относиться беспристрастно.
– Пожалуй, на всякий случай все проверю, – сказал Джим.
Она улыбнулась. В ее улыбке было что-то очень интимное, как будто они знакомы уже многие годы.
– Мне нужно в деревню – кое-что купить. Не возражаете, если я ненадолго вас покину? – спросила она. – Когда вам что-нибудь понадобится, позовите Калеба или Вэлду.
Он смотрел ей вслед. Походка ее была уверенной, и какая-то животная грация сквозила в каждом движении. Внезапно он ощутил, как велик для нее этот дом. Джим представил, как она потерянно бродит по длинным темным коридорам. И никого рядом, с кем можно поговорить, кто способен понять ее. Бессмысленно перестраивать дом, если не с кем разделить жизнь.
Возможно, он отслужил свое, и пришла пора ему опустеть. Дейдра Биддалф должна покинуть этот остров, вернуться в реальный мир…
Погруженный в собственные мысли, Джим медленно направился к двери. Дейдра уже почти скрылась в глубине холла.
А поодаль, прячась в тени, ей вслед мрачно смотрела Вэлда.
Замерев на мгновение, Джим шагнул в холл и повернулся к девушке. Она попятилась и, подобно призраку, растворилась в темноте.
Калеб выделил ему что-то вроде небольшого молотка, и Джим приступил к обследованию дома. Он простукивал стены, осматривал перекрытия, орудуя попеременно то молотком, то костяшками пальцев. В старой галерее, ведущей на кухню, растрескалась штукатурка. Там, где две стены сходились под острым углом, – явное архитектурное излишество, но Джиму всегда чрезвычайно нравилась эта часть дома, – как раз здесь просел потолок.
Калеб ходил за ним по пятам, всячески стараясь быть полезным. Ему очень хотелось чем-нибудь помочь, но пока дела для него не находилось. Все, что требовалось Джиму в данный момент, – это выяснить состояние перекрытий и прочность стен и фундамента в том месте, где предстояли работы.
Обходя интересующие его помещения и попутно делая заметки в блокноте, Джим решил, что следует осмотреть подвал. Направившись на кухню, он почти машинально потянулся за ключом, который всегда висел на гвоздике за дверью.
Ключа не было.
Неподалеку раздались легкие шаги, и Джим позвал:
– Вэлда!
Та появилась в дверях. Ее лицо выражало скорее молчаливую покорность, нежели искреннее желание помочь.
– Да, сэр?
– Ты не знаешь, где ключ от подвала?
– Нет, сэр.
По ее бесстрастному тону невозможно было понять, действительно ли она не знает или просто не желает говорить на эту тему.
– Будь любезна, позови своего деда, – сухо попросил Джим.
Вэлда недовольно удалилась.
Джим подергал дверь в подвал. Она оказалась заперта: лестница, ведущая вниз, была чересчур крутой. Ею пользовались редко: в подвале давно уже не хранили припасов, а винный погреб, некогда славившийся на всю округу, пустовал уже много лет. С тех пор, как Джим себя помнил.
Через пару минут раздались шаркающие шаги и вошел Калеб, неся ключ.
– Внучка говорит, он вам понадобился.
– Почему он не на месте?
– Это запасной, который всегда хранился у меня.
– А когда потеряли этот?
– Не знаю, сэр. Мы не спускались в подвал уже несколько месяцев.
Джим взял у него ключ и вставил в замочную скважину. Вопреки ожиданиям, он повернулся мягко я без усилий. Ключ был ржавый. Значит, замок…
– Его смазывали. Совсем недавно, – произнес Джим.
– Странно. – От растерянности Калеб даже как будто съежился. Морщины на его лице, казалось, стали глубже. – Я этого не делал.
Джим толкнул дверь. Она легко подалась, не издав ни малейшего скрипа. Взглянув на Калеба, Джим увидел, что старик на самом деле недоумевает.
За спиной Калеба возникла Вэлда. Увидев открытую дверь, она замерла, глаза ее испуганно расширились. На языке у Джима вертелся вопрос, но он сдержался. В конце концов, ничего особенного не произошло. Он приехал, чтобы выполнить определенную работу, и его вовсе не интересовало странное поведение молоденькой девушки.
– В доме имеется фонарь?
Калеб, пошарив на кухонных полках, обнаружил необходимое. Джим включил фонарь и осветил уходящие вниз ступеньки. Потом, сжимая в другой руке молоток, осторожно начал спускаться.
Внизу он принялся внимательно простукивать стены. С течением столетий они должны постепенно разрушаться от перепадов температуры да и просто от времени, но казались еще достаточно крепкими.
Свет фонаря скользил по шероховатой поверхности. Внезапно он наткнулся на грубый, неровный шов.
Джим остановился. Пальцы его пробежали по выпуклостям шва. Похоже, он был совсем свежим: штукатурка еще не вполне высохла. Джим примерился и стукнул молотком по стене. Дождем посыпались мелкие крошки, но шов почти не пострадал. Джим ударил еще раз, орудуя молотком как киркой. Вторая попытка оказалась более удачной – на пол обрушились целые пласты штукатурки. Подождав, пока уляжется пыль, он посветил в образовавшею я углубление.
Свет фонаря выхватил очертания каменного гроба.
И еще – гротескную морду полуволка-получеловека. застывшую в ужасной гримасе.
– Калеб! – завопил Джим.
Сверху раздались торопливые шаги. Когда наконец шумное дыхание старика послышалось совсем рядом и внезапно затихло. Джим спросил:
– Что это? Ты знаешь?
– Да, – едва слышно прошептал Калеб. – Это гроб Козмо Валдемара.
Джим ткнул пальцем в зловещий барельеф:
– Оборотень!
– Вы же помните легенду, – пробормотал Калеб.
Ее помнил любой из Даусонов и вряд ли был способен забыть. В последние сорок-пятьдесят лет она стала поводом для семейных шуток, но когда-то предки Джима относились к ней гораздо серьезнее, ибо верили в проклятие, довлеющее над родом. Правда, поколения сменялись, а ничего ужасного не происходило, и страх уступил место своеобразной гордости. История, которая передавалась из поколения в поколение, обросла самыми жуткими подробностями, но изначально была достаточно незатейливой.
Когда-то, очень давно, Козмо Валдемар внезапно стал притязать на дом и земли Даусонов. Предок Джима якобы присвоил чужое наследство, и теперь оно должно было вернуться к истинному владельцу – тем или иным способом.
Начались загадочные убийства. Люди погибали один за другим, их трупы находили с растерзанными глотками, как будто несчастные подверглись нападению дикого зверя. Валдемара обвинили в том, что он оборотень, и решили с ним расправиться. Почувствовав, что смерть близка, он поклялся, что однажды вернется и потребует расплаты. Легенда, как ее слышал Джим, гласила, что когда-нибудь Валдемар, приняв человеческий облик, восстанет из гроба, и тогда хозяин дома, кто бы им ни был, должен будет уступить ему право владения.
– Никто не знал, где эта могила, – задумчиво произнес Джим.
– И все это время он лежал здесь! – удивленно воскликнул Калеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20