Мы должны заставить ее говорить.
- Прямо сейчас? - радостно спросила мисс Браун.
Они вылезли из кресел и пошли по лестницам вниз.
Последний болт вывалился из верхней петли, увлекая за собою
струйку искрошенной червями древесины. Профессор покрепче
ухватился за помятую железяку и начал сдвигать дверь. С треском
и скрежетом дверь проползла по каменным плитам, приоткрылась на
дюйм-другой и застряла. На противоположной ее кромке гнулись в
пазах насилуемые язычки замков, хрустело старое дерево косяка,
сыпались винты. Профессор снова вцепился в дверную петлю и
волоком наполовину открыл дверь. Лиллипуты, не дожидаясь, когда
проход станет пошире, протиснулись внутрь. Они проскочили между
ног Профессора, забыв о том, что он способен их растоптать. Они
кричали:
- Мария! Ты спасена!
Да, Мария была внутри: освещенная фонариком, прикованная к
стене, взбешенная. Вся благодарность, какую они получили,
свелась к одной фразе:
- Что же вы раньше-то не пришли?
Потом она с вызовом произнесла:
- Я им ничего не сказала.
А потом расплакалась.
Спасатели увидели, что Мария покрыта ссадинами - не от
побоев, ибо это унижение ее миновало, - просто она так
сопротивлялась и билась, пока ее волокли вниз, что вся
процедура выродилась в громкий скандал и едва ли не в
потасовку. На самом-то деле, если бы она не сопротивлялась, эти
двое, вполне вероятно, прямо здесь бы ее и избили, - до того их
разъярил ее подвиг с умывальным кувшином, - но возня с Марией
лишила их сил. Так что, сама видишь, если тебя тащат вниз,
самое лучшее - драться, а если кто-то когда-то захочет тебя
поколотить, - бейся с ним насмерть.
Синяк у нее под глазом сидел - истинное заглядение.
- Ну все! - сказал Профессор. - Этого более чем достаточно!
Его буквально трясло от гнева. Лиллипуты сказали Марии, как
они гордятся ее отвагой, тем, что она не выдала их, как они ей
обязаны. На гвозде у очага они нашли ключи и разомкнули цепи.
Они спрашивали, все ли у нее цело, не голодна ли она, не больна
ли? Они умоляли ее не плакать.
- Первым делом, - сказал Профессор, - я заберу ее к себе.
Пока со всем этим не будет покончено, она ни единой ночи не
проведет в Мальплаке. Я восстановлю ее силы вином из первоцвета
и хлебом с маслом. На-ка, возьми мой носовой платок. А после...
Он воздел к небесам стиснутые кулаки.
- А после я сяду на мой трехколесный велосипед и отправлюсь
искать Лорда Наместника или Главного Констебля, я пока не
уверен, кого, и уж я позабочусь о том, чтобы эти чудовища
заплатили за свои преступления последней каплей их черной
крови! Да понимаете ли вы, что с этими ссадинами и кандалами
мы, скорее всего, сможем избавить Марию от опекунов и даже
посадить их в тюрьму, и что для Народа Лиллипутов это
единственная надежда? В противном случае, они навсегда сохранят
законное право продать вас, а Мария вряд ли сможет вечно
хранить вашу тайну.
- В общем, должен сказать, - добавил Профессор, которому эти
мысли вернули хорошее настроение, - что подобное развитие
событий представляется мне превосходным. Я надеюсь, они тебя
серьезно не покалечили, дорогая моя? Ходить можешь?
- Да, со мной все в порядке. Они ничего мне не повредили.
- Отлично. Тогда немедленно в путь. Ты не хочешь, чтобы я
тебя донес? Я, когда был бой-скаутом, довольно прилично
научился носить людей.
- Нет.
- Ну, смотри, как тебе лучше. Так, постой-ка. С Народом нам
ни о чем договориться не нужно?
Школьный Учитель спросил:
- Вы намереваетесь навестить Констебля этой же Ночью?
- Да. Чем скорее, тем лучше. Чем быстрее мы посадим этих
мерзавцев под замок, тем лучше будет для всех нас.
- Не следует ли нам охранять ее, пока Ваша Честь будет в
Отъезде?
- Нет. Дверь я запру. Думаю, этого хватит. Я всегда прячу
ключ под горшочек с красной геранью, это такое тайное место,
кроме меня, никому не известное. Да, хм. И потом, они же не
знают, что Мария сбежала, а если и узнают, то не сообразят, где
ее искать. Ну, вперед, к свободе! Позвольте, а что это там за
шум?
Они находились уже в коридоре, в двух шагах от свободы.
Профессор, кое-как выпутав фонарик из бороды, ткнул им в
сторону подвальной двери - другой, перекрывавшей выход из
коридора. И как только он указал на нее, дверь тихонечко
затворилась. Что-то подозрительно смахивающее на смешок, хоть и
заглушенное деревом двери, эхом отозвалось в сводчатых потолках
коридора, а с наружной ее стороны взвизгнули, вползая в скобы,
засовы.
Глава XXIV
Мистер Хейтер прислонился к двери и протяжно выдохнул.
Воздух выходил из его поджатых губ с таким шумом, словно он пар
спускал.
- Готово! - сказал он. - Эти твари так и кишат по полу.
Мисс Браун, ничего не ответив, подняла повыше свечу и
вперилась взглядом в его лицо.
- По меньшей мере полсотни. Скажем, по тысяче фунтов за
штуку. Я полагаю, мы, наконец, можем дать Марии поужинать!
Мисс Браун придвинула свечу еще ближе к лицу мистера
Хейтера.
- А Профессор?
- Его можно будет выпустить, как только мы переловим этих
малявок.
- Вы что, оглохли?
- Оглох, мисс Браун?
- Он обнаружил вашу подопечную прикованной к стене подземной
тюрьмы и собирается обратиться в полицию. Вы же слышали, как он
говорил об этом. У Общества предотвращения жестокости, мистер
Хейтер, вероятно, найдется, что нам сказать.
- Но мы же не можем вечно держать его тут под запором. Кроме
того, когда мы продадим человечков...
- Вы обратили внимание на то, что он и человечки, судя по
всему, знакомы друг с другом?
- Силы небесные! Вы хотите сказать, что он может предъявить
на них приоритетные права? Но они же проживают на нашей земле,
не на его. Они составляют собственность землевладельца. У него
нет на них прав, мало ли с кем он знаком...
- Землевладелец здесь - Мария.
- Однако, дорогая моя леди, я не понимаю, что вы
предлагаете... Нельзя же держать их здесь вечно... Трудности с
кормлением...
- А зачем нам их кормить?
- Вы говорите невозможные вещи! Не можем же мы... Это было
бы... грешно. Люди, склонные во всем видеть дурное, могли бы
счесть это равносильным убийству. И потом, даже если мы заморим
их голодом, мы все равно попадем тем самым в опасное положение.
Нет, немыслимо.
- Мы ведь сказали Стряпухе, что Мария уехала к тетке, а где
в настоящее время пребывает Профессор, вообще никому
неизвестно.
- Но подземелье до сих пор посещают любители древности!
- Мы в состоянии отменить эти посещения на месяц-другой.
- Мисс Браун, мы не можем, нет, мы не должны даже помышлять
о подобном. Мы же христиане. Мы не вправе думать только о себе.
Кроме того, если мы оставим этих двоих взаперти, как же выйдут
наружу все остальные - маленькие?
- Сэр Исаак Ньютон просверлил в двери дырку, чтобы его
кошечки могли ходить взад-вперед.
- Остроумно. М-м-м-м-м. Вы предлагаете проделать дырку и
поставить с нашей стороны крысоловку, чтобы их переловить? Да.
А Профессор с Марией тем временем будут сидеть внутри...
- Доносчик и его доказательство.
- Это вы предложили воспользоваться кандалами.
- Нет. Это вы предложили.
- Я или вы, но если на нас натравят Общество предотвращения,
мы оба сядем в тюрьму.
- Именно.
- Мисс Браун, нам должно противиться искушению. Ваше
предложение слишком опасно. Об убийстве не может идти и речи.
Конечно, о преднамеренном убийстве в данном случае говорить не
приходится, поскольку мы же не обязаны кормить Профессора до
скончания его дней, но мы должны думать о том, как это могут
истолковать другие люди. Нет, мисс Браун, нам следует подойти к
ситуации с большей осмотрительностью. Мы можем, как вы
предложили, просверлить дырку, переловить человечков, через то
же отверстие снабдить пленников водой и пищей и продать наш
улов. Как только мы обменяем чеки - то есть, я хотел сказать,
чек, - на наличные, мы отправимся во Флориду или в какой-нибудь
роскошный отель на Азорских островах, отправимся самолетом. А
уж попав туда, мы можем спокойно телеграфировать Стряпухе,
чтобы она их выпустила. Что же касается убийства, - на убийство
я не согласен! Удивляюсь, как вам пришло в голову даже
упомянуть о чем-то подобном!
Мисс Браун задумалась, уминая толстым пальцем сало,
стекающее со свечи. Наконец, она произнесла:
- Вам придется принести из дома долото и коловорот. И
крысоловку, конечно. Или птичью клетку.
Она как-то сразу перестала называть его "мистером Хейтером"
и обращалась с ним теперь как с равным, если не подчиненным.
Между тем в погребах Профессор пытался справиться с дверью,
орудуя топором короля Карла. Дверь оказалась той же
конструкции, что и прежняя, так что топор ее не брал. Петли
находились по другую от них сторону. Они попали в ловушку.
Профессор вернулся в тюремное подземелье, где сидела,
оглядываясь, Мария. Умственное напряжение, которого потребовали
от него сначала дверные петли, а после ссадины Марии, изнурило
Профессора, и он начинал понемногу впадать в сварливое
состояние. Ему хотелось домой - почитать книжку.
- Ну вот, мы и попались.
Мария весело произнесла:
- Должна сказать, это приятнее, чем сидеть тут одной.
- Тебе, может, и приятнее, а мне нет. Я люблю одиночество. И
надо нам было поднимать такой шум! Скакали тут с топорами. А у
меня дома копченая селедка осталась, на ужин.
- Придется ей подождать.
Профессор взмахнул фонариком, обводя взглядом стены.
- Должен же существовать какой-то выход. Где здесь задняя
дверь? Где окна? До чего все-таки неудобный дом!
- Вон там, за дыбой, есть маленькое окошко.
- Значит нужно просто разбить его и вылезти наружу.
- В нем всего дюймов шесть в ширину да еще решетка.
- А решетка зачем?
- Наверное, затем, чтобы не дать нам вылезти наружу.
- Какие-то разгильдяи все это строили! Могли бы, кажется,
сообразить, что окно нам понадобится. Все только о себе и
думают. А спать я где буду?
- Ваша Честь и Мисс, - произнес Школьный Учитель, - Размеры
сего Окна, если мне дозволено будет сделать подобное
Наблюдение, не смогут составить Препоны моим Соплеменникам, при
Условии, что Стекло будет выбито. Получив же Свободу, мы сумеем
сыскать Дорогу к противуположной Стороне подвальной Двери и
отомкнуть Засовы.
- О, Господи! Ну конечно!
- Даже если вам не удастся открыть дверь, - сказала Мария, -
вы сможете принести нам какой-нибудь еды. Я за эти два дня
немного проголодалась. Мисс Браун с викарием сюда не полезут,
они знают, что у нас топор, так что они, скорее всего, решат
морить нас голодом и уморят, если вы нам чего-нибудь не
принесете.
- Пусть только сунутся, - сказал Профессор.
Он отдал Марии фонарик и двинул по стеклу упомянутым
топором, словно перед ним было не стекло, а викарий.
Затем пришлось одного за другим поднять лиллипутов на
каменный подоконник. Они уходили, посуровевшие и молчаливые, не
оглядываясь назад, и узники поняли, что лиллипуты понимают
серьезность положения и полны решимости сделать все, что в их
силах.
Окно подземелья выходило в угольную яму, расположенную между
Котельной и Оружейной. Выкарабкавшись из нее, лиллипуты
очутились под открытым небом, с висящим в нем обрезанным ногтем
месяца, почти таким же маленьким, как они сами.
Небольшой отряд ушел за провизией для узников, еще несколько
отрядов отправились собирать основные лиллипутские силы,
попрежнему рассеянные по дворцу. Оставшиеся направились к
запертой на несколько засовов двери. Они прихватили
доставленные кораблем лестницы, веревки и железные костыли,
какими пользуются верхолазы. Для них путешествие по дворцу было
тем же, чем является для нас поход в горы, - потому они и взяли
с собой снаряжение.
Мальплаке и впрямь представлялся островному народу настоящей
горой. Вернее, горным хребтом. Чтобы представить себе ожидавшие
их трудности, достаточно задуматься о том, как бы мы
чувствовали себя в доме высотою с Селборнские утесы и имеющем
больше шести миль в длину. Каждая из бесчисленных ступеней
террасы вставала перед ними в человеческий рост. Если им
встречалась закрытая дверь, повернуть ручку они не могли.
Мраморный пол под колоннадами расстилался чередою аэродромов.
Даже колонны поменьше вздымались над ними на двести футов,
большие же, те, что подпирали фриз, были еще в полтора раза
выше. Чаши фонтанов им представлялись озерами. Изваяния -
колоссами. Внутри головы короля Георга могли свободно отобедать
восемь человек.
Отвесный обрыв Южного фасада возвышался над лиллипутами,
матовосеребристый в звездном и лунном свете, резко прочерченный
глубокими полосами бархатной тьмы, наполовину уже
развалившийся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
- Прямо сейчас? - радостно спросила мисс Браун.
Они вылезли из кресел и пошли по лестницам вниз.
Последний болт вывалился из верхней петли, увлекая за собою
струйку искрошенной червями древесины. Профессор покрепче
ухватился за помятую железяку и начал сдвигать дверь. С треском
и скрежетом дверь проползла по каменным плитам, приоткрылась на
дюйм-другой и застряла. На противоположной ее кромке гнулись в
пазах насилуемые язычки замков, хрустело старое дерево косяка,
сыпались винты. Профессор снова вцепился в дверную петлю и
волоком наполовину открыл дверь. Лиллипуты, не дожидаясь, когда
проход станет пошире, протиснулись внутрь. Они проскочили между
ног Профессора, забыв о том, что он способен их растоптать. Они
кричали:
- Мария! Ты спасена!
Да, Мария была внутри: освещенная фонариком, прикованная к
стене, взбешенная. Вся благодарность, какую они получили,
свелась к одной фразе:
- Что же вы раньше-то не пришли?
Потом она с вызовом произнесла:
- Я им ничего не сказала.
А потом расплакалась.
Спасатели увидели, что Мария покрыта ссадинами - не от
побоев, ибо это унижение ее миновало, - просто она так
сопротивлялась и билась, пока ее волокли вниз, что вся
процедура выродилась в громкий скандал и едва ли не в
потасовку. На самом-то деле, если бы она не сопротивлялась, эти
двое, вполне вероятно, прямо здесь бы ее и избили, - до того их
разъярил ее подвиг с умывальным кувшином, - но возня с Марией
лишила их сил. Так что, сама видишь, если тебя тащат вниз,
самое лучшее - драться, а если кто-то когда-то захочет тебя
поколотить, - бейся с ним насмерть.
Синяк у нее под глазом сидел - истинное заглядение.
- Ну все! - сказал Профессор. - Этого более чем достаточно!
Его буквально трясло от гнева. Лиллипуты сказали Марии, как
они гордятся ее отвагой, тем, что она не выдала их, как они ей
обязаны. На гвозде у очага они нашли ключи и разомкнули цепи.
Они спрашивали, все ли у нее цело, не голодна ли она, не больна
ли? Они умоляли ее не плакать.
- Первым делом, - сказал Профессор, - я заберу ее к себе.
Пока со всем этим не будет покончено, она ни единой ночи не
проведет в Мальплаке. Я восстановлю ее силы вином из первоцвета
и хлебом с маслом. На-ка, возьми мой носовой платок. А после...
Он воздел к небесам стиснутые кулаки.
- А после я сяду на мой трехколесный велосипед и отправлюсь
искать Лорда Наместника или Главного Констебля, я пока не
уверен, кого, и уж я позабочусь о том, чтобы эти чудовища
заплатили за свои преступления последней каплей их черной
крови! Да понимаете ли вы, что с этими ссадинами и кандалами
мы, скорее всего, сможем избавить Марию от опекунов и даже
посадить их в тюрьму, и что для Народа Лиллипутов это
единственная надежда? В противном случае, они навсегда сохранят
законное право продать вас, а Мария вряд ли сможет вечно
хранить вашу тайну.
- В общем, должен сказать, - добавил Профессор, которому эти
мысли вернули хорошее настроение, - что подобное развитие
событий представляется мне превосходным. Я надеюсь, они тебя
серьезно не покалечили, дорогая моя? Ходить можешь?
- Да, со мной все в порядке. Они ничего мне не повредили.
- Отлично. Тогда немедленно в путь. Ты не хочешь, чтобы я
тебя донес? Я, когда был бой-скаутом, довольно прилично
научился носить людей.
- Нет.
- Ну, смотри, как тебе лучше. Так, постой-ка. С Народом нам
ни о чем договориться не нужно?
Школьный Учитель спросил:
- Вы намереваетесь навестить Констебля этой же Ночью?
- Да. Чем скорее, тем лучше. Чем быстрее мы посадим этих
мерзавцев под замок, тем лучше будет для всех нас.
- Не следует ли нам охранять ее, пока Ваша Честь будет в
Отъезде?
- Нет. Дверь я запру. Думаю, этого хватит. Я всегда прячу
ключ под горшочек с красной геранью, это такое тайное место,
кроме меня, никому не известное. Да, хм. И потом, они же не
знают, что Мария сбежала, а если и узнают, то не сообразят, где
ее искать. Ну, вперед, к свободе! Позвольте, а что это там за
шум?
Они находились уже в коридоре, в двух шагах от свободы.
Профессор, кое-как выпутав фонарик из бороды, ткнул им в
сторону подвальной двери - другой, перекрывавшей выход из
коридора. И как только он указал на нее, дверь тихонечко
затворилась. Что-то подозрительно смахивающее на смешок, хоть и
заглушенное деревом двери, эхом отозвалось в сводчатых потолках
коридора, а с наружной ее стороны взвизгнули, вползая в скобы,
засовы.
Глава XXIV
Мистер Хейтер прислонился к двери и протяжно выдохнул.
Воздух выходил из его поджатых губ с таким шумом, словно он пар
спускал.
- Готово! - сказал он. - Эти твари так и кишат по полу.
Мисс Браун, ничего не ответив, подняла повыше свечу и
вперилась взглядом в его лицо.
- По меньшей мере полсотни. Скажем, по тысяче фунтов за
штуку. Я полагаю, мы, наконец, можем дать Марии поужинать!
Мисс Браун придвинула свечу еще ближе к лицу мистера
Хейтера.
- А Профессор?
- Его можно будет выпустить, как только мы переловим этих
малявок.
- Вы что, оглохли?
- Оглох, мисс Браун?
- Он обнаружил вашу подопечную прикованной к стене подземной
тюрьмы и собирается обратиться в полицию. Вы же слышали, как он
говорил об этом. У Общества предотвращения жестокости, мистер
Хейтер, вероятно, найдется, что нам сказать.
- Но мы же не можем вечно держать его тут под запором. Кроме
того, когда мы продадим человечков...
- Вы обратили внимание на то, что он и человечки, судя по
всему, знакомы друг с другом?
- Силы небесные! Вы хотите сказать, что он может предъявить
на них приоритетные права? Но они же проживают на нашей земле,
не на его. Они составляют собственность землевладельца. У него
нет на них прав, мало ли с кем он знаком...
- Землевладелец здесь - Мария.
- Однако, дорогая моя леди, я не понимаю, что вы
предлагаете... Нельзя же держать их здесь вечно... Трудности с
кормлением...
- А зачем нам их кормить?
- Вы говорите невозможные вещи! Не можем же мы... Это было
бы... грешно. Люди, склонные во всем видеть дурное, могли бы
счесть это равносильным убийству. И потом, даже если мы заморим
их голодом, мы все равно попадем тем самым в опасное положение.
Нет, немыслимо.
- Мы ведь сказали Стряпухе, что Мария уехала к тетке, а где
в настоящее время пребывает Профессор, вообще никому
неизвестно.
- Но подземелье до сих пор посещают любители древности!
- Мы в состоянии отменить эти посещения на месяц-другой.
- Мисс Браун, мы не можем, нет, мы не должны даже помышлять
о подобном. Мы же христиане. Мы не вправе думать только о себе.
Кроме того, если мы оставим этих двоих взаперти, как же выйдут
наружу все остальные - маленькие?
- Сэр Исаак Ньютон просверлил в двери дырку, чтобы его
кошечки могли ходить взад-вперед.
- Остроумно. М-м-м-м-м. Вы предлагаете проделать дырку и
поставить с нашей стороны крысоловку, чтобы их переловить? Да.
А Профессор с Марией тем временем будут сидеть внутри...
- Доносчик и его доказательство.
- Это вы предложили воспользоваться кандалами.
- Нет. Это вы предложили.
- Я или вы, но если на нас натравят Общество предотвращения,
мы оба сядем в тюрьму.
- Именно.
- Мисс Браун, нам должно противиться искушению. Ваше
предложение слишком опасно. Об убийстве не может идти и речи.
Конечно, о преднамеренном убийстве в данном случае говорить не
приходится, поскольку мы же не обязаны кормить Профессора до
скончания его дней, но мы должны думать о том, как это могут
истолковать другие люди. Нет, мисс Браун, нам следует подойти к
ситуации с большей осмотрительностью. Мы можем, как вы
предложили, просверлить дырку, переловить человечков, через то
же отверстие снабдить пленников водой и пищей и продать наш
улов. Как только мы обменяем чеки - то есть, я хотел сказать,
чек, - на наличные, мы отправимся во Флориду или в какой-нибудь
роскошный отель на Азорских островах, отправимся самолетом. А
уж попав туда, мы можем спокойно телеграфировать Стряпухе,
чтобы она их выпустила. Что же касается убийства, - на убийство
я не согласен! Удивляюсь, как вам пришло в голову даже
упомянуть о чем-то подобном!
Мисс Браун задумалась, уминая толстым пальцем сало,
стекающее со свечи. Наконец, она произнесла:
- Вам придется принести из дома долото и коловорот. И
крысоловку, конечно. Или птичью клетку.
Она как-то сразу перестала называть его "мистером Хейтером"
и обращалась с ним теперь как с равным, если не подчиненным.
Между тем в погребах Профессор пытался справиться с дверью,
орудуя топором короля Карла. Дверь оказалась той же
конструкции, что и прежняя, так что топор ее не брал. Петли
находились по другую от них сторону. Они попали в ловушку.
Профессор вернулся в тюремное подземелье, где сидела,
оглядываясь, Мария. Умственное напряжение, которого потребовали
от него сначала дверные петли, а после ссадины Марии, изнурило
Профессора, и он начинал понемногу впадать в сварливое
состояние. Ему хотелось домой - почитать книжку.
- Ну вот, мы и попались.
Мария весело произнесла:
- Должна сказать, это приятнее, чем сидеть тут одной.
- Тебе, может, и приятнее, а мне нет. Я люблю одиночество. И
надо нам было поднимать такой шум! Скакали тут с топорами. А у
меня дома копченая селедка осталась, на ужин.
- Придется ей подождать.
Профессор взмахнул фонариком, обводя взглядом стены.
- Должен же существовать какой-то выход. Где здесь задняя
дверь? Где окна? До чего все-таки неудобный дом!
- Вон там, за дыбой, есть маленькое окошко.
- Значит нужно просто разбить его и вылезти наружу.
- В нем всего дюймов шесть в ширину да еще решетка.
- А решетка зачем?
- Наверное, затем, чтобы не дать нам вылезти наружу.
- Какие-то разгильдяи все это строили! Могли бы, кажется,
сообразить, что окно нам понадобится. Все только о себе и
думают. А спать я где буду?
- Ваша Честь и Мисс, - произнес Школьный Учитель, - Размеры
сего Окна, если мне дозволено будет сделать подобное
Наблюдение, не смогут составить Препоны моим Соплеменникам, при
Условии, что Стекло будет выбито. Получив же Свободу, мы сумеем
сыскать Дорогу к противуположной Стороне подвальной Двери и
отомкнуть Засовы.
- О, Господи! Ну конечно!
- Даже если вам не удастся открыть дверь, - сказала Мария, -
вы сможете принести нам какой-нибудь еды. Я за эти два дня
немного проголодалась. Мисс Браун с викарием сюда не полезут,
они знают, что у нас топор, так что они, скорее всего, решат
морить нас голодом и уморят, если вы нам чего-нибудь не
принесете.
- Пусть только сунутся, - сказал Профессор.
Он отдал Марии фонарик и двинул по стеклу упомянутым
топором, словно перед ним было не стекло, а викарий.
Затем пришлось одного за другим поднять лиллипутов на
каменный подоконник. Они уходили, посуровевшие и молчаливые, не
оглядываясь назад, и узники поняли, что лиллипуты понимают
серьезность положения и полны решимости сделать все, что в их
силах.
Окно подземелья выходило в угольную яму, расположенную между
Котельной и Оружейной. Выкарабкавшись из нее, лиллипуты
очутились под открытым небом, с висящим в нем обрезанным ногтем
месяца, почти таким же маленьким, как они сами.
Небольшой отряд ушел за провизией для узников, еще несколько
отрядов отправились собирать основные лиллипутские силы,
попрежнему рассеянные по дворцу. Оставшиеся направились к
запертой на несколько засовов двери. Они прихватили
доставленные кораблем лестницы, веревки и железные костыли,
какими пользуются верхолазы. Для них путешествие по дворцу было
тем же, чем является для нас поход в горы, - потому они и взяли
с собой снаряжение.
Мальплаке и впрямь представлялся островному народу настоящей
горой. Вернее, горным хребтом. Чтобы представить себе ожидавшие
их трудности, достаточно задуматься о том, как бы мы
чувствовали себя в доме высотою с Селборнские утесы и имеющем
больше шести миль в длину. Каждая из бесчисленных ступеней
террасы вставала перед ними в человеческий рост. Если им
встречалась закрытая дверь, повернуть ручку они не могли.
Мраморный пол под колоннадами расстилался чередою аэродромов.
Даже колонны поменьше вздымались над ними на двести футов,
большие же, те, что подпирали фриз, были еще в полтора раза
выше. Чаши фонтанов им представлялись озерами. Изваяния -
колоссами. Внутри головы короля Георга могли свободно отобедать
восемь человек.
Отвесный обрыв Южного фасада возвышался над лиллипутами,
матовосеребристый в звездном и лунном свете, резко прочерченный
глубокими полосами бархатной тьмы, наполовину уже
развалившийся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37