– Искать прощения у других? У других, не таких требовательных богов? У кого же конкретно?
– Разве непонятно? – еще более нетерпеливо буркнула Коун. – У тех самых существ, в отношении которых был совершен ужасный проступок, – у оставшихся в живых кромзагарцев.
На секунду Лиорен потерял дар речи – настолько он был потрясен и оскорблен. Ему пришлось напомнить себе: в данном случае оскорбление было нанесено исключительно из-за невежества.
– Это невозможно, – процедил он. – Тарлане ни у кого никогда не просят прощения. Это совершенно бессмысленно. Это все равно как если бы ребенок пытался избежать назначенного родителем наказания. Мелкие проступки детей еще можно простить, но тарлане – взрослые тарлане – полностью несут ответственность за свои ошибки и не спорят с заслуженным наказанием. Они никогда не посрамят себя самих и того, перед кем провинились, вымаливанием прощения. Кроме того, кромзагарские пациенты уже излечены и в настоящее время находятся под наблюдением. Скорее всего, увидев меня, они обезумеют от ненависти и разорвут меня на куски.
– А разве не о такой судьбе мечтает тарланин? – возразила Коун. – Разве он передумал?
– Нет, – протянул Лиорен. – Случайная смерть решила бы все проблемы. Но... извиняться... нет, это немыслимо.
Коун немного помолчала и сказала:
– От гоглесканки ждут, что она порвет со своими эволюционными предрассудками и станет думать и вести себя по-новому. Вероятно, в своем невежестве она полагает, что попытка порвать с Темным Демоном ничтожна в сравнении с той, которая требуется, чтобы одному разумному существу попросить прощения за непреднамеренную ошибку у другого разумного существа.
«Ты пытаешься сравнить субъективных демонов», – подумал Лиорен. Но вдруг его разум заполонили образы, звуки, прикосновения кромзагарцев – воюющих, совокупляющихся, умирающих среди гниющих руин той культуры, которую они сами и разрушили. Он видел, как они, совершенно беспомощные, лежат на стерильных кроватях в лазаретах, видел, как они валяются неподвижными грудами после оргии самоуничтожения, оргии, разгулявшейся из-за его поспешности. Воспоминания о кромзагарцах пронеслось в голове Лиорена бурной волной. Помимо всего прочего, ему представилась палата и все находящиеся в ней пациенты, бросающиеся на него и разрывающие его в клочья в отместку за гибель своих сородичей. Лиорена охватило странное удовлетворение и спокойствие от понимания того, что скоро его жизнь прервется, а вместе с ней исчезнет и измучившее его чувство вины. А потом возникли образы дежурных сестер или братьев – тяжеленных тралтанов или худлариан, растаскивающих кромзагарцев и освобождающих его – полуживого. Он представил долгое, одинокое выздоровление, во время которого с ним не будет никого, кроме страшных, неумолимых воспоминаний о том, что он натворил на Кромзаге.
Нет, предложение Коун поистине нелепо. Такого поступка нельзя ждать от тарланина, воспитанного обществом, где бесчестные существа исчислялись считанными единицами. К тому же признания в ошибке, которая и так уже была для всех очевидна, не требовалось. А просить прощения за эту ошибку в надежде ослабить заслуженное наказание – и постыдно, и трусливо. На такое мог быть способен только тот, кто повредился умом. Обнажить свои чувства и мысли перед другими – немыслимо. Не по-тарлански.
Но, как только что сказала Коун, и гоглесканцам немыслимо было побороть в своем сознании Темного Демона, немыслимо осуществить физический контакт, кроме как в целях продления рода или вынянчивания детеныша, немыслимо обратиться к другому существу, которое не было бы партнером, родителем или детенышем, – разве только на самое непродолжительное время и в самой обезличенной форме. Немыслимо – а Коун пыталась.
Гоглесканка постепенно перестраивалась, перевоспитывалась – так же, как Защитники Нерожденных. Те перемены, которые предстояло осуществить представителям этих видов, были для них необычайно трудны, требовали огромных, непрерывных усилий воли, но все это само по себе не предполагало трусости и морального унижения, то есть того, что предлагала пережить Лиорену Коун. Он вдруг подумал о Геллишомаре, из-за страданий которого он, Лиорен, заинтересовался телепатией у других существ и из-за которого попал в такую психологическую переделку.
Ведь юный гроалтерриец тоже боролся с самим собой. Он преодолел все свои природные инстинкты, отбросил все, что приобрел в процессе обучения искусству Резчика, все то, чему учат Малышей почти бессмертные Родители. Он изменился и заставил себя пойти на унижение.
Геллишомар пытался убить себя.
– Мне нужна помощь, – выдавил Лиорен.
– Просьба о помощи, – резюмировала Коун, – есть признание собственной некомпетентности. Для существа гордого и властного такую просьбу можно рассматривать как первый шаг к извинению. К сожалению, я ничем не могу помочь тебе. Известно ли тебе, где и у кого искать помощи?
– Я знаю, у кого ее попросить, – ответил Лиорен и в ужасе умолк. Они с Коун сбились с безличной манеры общения, они начали разговаривать, как родственники! Он не понимал, что это значит, и не решился спросить об этом у Коун – он боялся, что Коун его не поймет.
Судя по всему, Коун полагала, что помочь Лиорену может только его собственное решение кромзагарской проблемы, а истина состояла в том, что ему как воздух нужна была помощь в случае с Геллишомаром. Ему с самого начала нужно было обратиться к О'Маре, потом к Конвею, затем к Торннастору и Селдалю и вообще к кому угодно, имеющему нужную квалификацию. Лиорен признался себе, что не имеет нужной квалификации, что его попытка изучить проблему телепатии путем опроса существ, обладающих этой самой телепатией, – ничто, кроме желания потешить собственную гордыню, а также – непростительная трата времени.
Обращение за помощью к другим, при котором непременно обнаружится его невежество, – это уже не по-тарлански! Но ведь он уже получал помощь от многих существ в этом госпитале – и зачастую тогда, когда даже не просил о ней. «Пожалуй, – решил Лиорен, – продолжение этого постыдного процесса не причинит мне такую уж невыносимую моральную травму».
Покинув палату Коун, Лиорен задумался: уж не стали ли меняться его привычки и ход мышления.
Хотя бы немножко. Хотя бы чуть-чуть.
Глава 22
На заседании присутствовал Старший врач Селдаль, поскольку Геллишомар с самого начала был его пациентом и о клиническом состоянии больного Селдаль знал больше всех присутствующих. Правда, это положение в скором времени могло измениться. Тралтан Торннастор, Главный патофизиолог госпиталя, и столь же выдающийся землянин Конвой, не так давно назначенный Главным хирургом, пришли, чтобы узнать, ради чего их созвал О'Мара – единственный, облеченный властью для созыва срочного консилиума такого уровня. Между тем собрались они для того, чтобы поговорить о пациенте, находящемся на пути к полному выздоровлению.
Обстановка напомнила Лиорену о трибунале, и, хотя предстояли дебаты не правовые, а медицинские, он подумал, что когда дело дойдет до перекрестного допроса, вежливости у присутствующих поубавится. Первым взял слово Селдаль.
Указав на обширный экран, он сказал:
– Как видите, пациент-гроалтерриец поступил в госпиталь с наличием многочисленных – около трехсот – колотых ран, равномерно расположенных на задней и боковых поверхностях его туловища, а также в передней части между щупальцами, где кожные покровы тонки и легко повреждаются. Эти ранения, очевидно, нанесены летающим яйцекладущим насекомым, которое при откладывании яиц занесло инфекцию в раны. Для лечения больного наилучшей была сочтена налладжимская хирургическая методика, и больной был препоручен мне. В связи с большой массой тела больного лечение протекало медленно, однако прогноз благоприятен, за исключением удручающего недостатка...
– Доктор Селдаль, – прервал налладжимца Торннастор, и его голос сразу прозвучал подобно звуку нетерпеливого громадного охотничьего рога. – Безусловно, вы интересовались, откуда у пациента эти ранения?
– Пациент таких сведений не сообщил, – раздраженно прощебетал Селдаль, недовольный, что его прервали. – Я как раз собирался сказать, что больной разговаривал со мной крайне редко и при этом – никогда о своем состоянии.
– Однако раны расположены настолько упорядоченно, – вступил в беседу диагност Конвей, – что в нападение насекомого верится с трудом. На мой взгляд, угол атаки и концентрация ранений в одной, четко очерченной области скорее заставляет предположить общий источник возникновения ранений – например, взрыв. Хотя не исключено все же, что Геллишомар потревожил какой-нибудь улей, и насекомые напали на те части его тела, которые оказались к ним ближе всего. Судя по тому немногому, что нам известно о гроалтеррийцах, они вообще отказываются разговаривать с кем бы то ни было, поэтому его отказ от бесед с лечащим врачом обиден, но не является чем-то из ряда вон выходящим. В прошлом каждому из нас доводилось сталкиваться с тем или иным числом необщительных пациентов.
– В процессе лечения Геллишомар был общителен, – возразил Селдаль, – и если говорил, то вежливо и уважительно, вот только о себе ничего не рассказывал. Заподозрив, что у клинической картины может наличествовать психологический фон, я обратился к хирургу-капитану Лиорену с просьбой поговорить с больным в надежде, что...
– Наверняка подобные вопросы должен решать Главный психолог, – нетерпеливо вмешался Торннастор. – Что тут делать двоим диагностам, у которых дел по горло?
– Ко мне, – спокойно проговорил О'Мара, – за консультацией не обращались.
Четыре глаза Торннастора и два – Конвея на миг уставились на О'Мару. Затем все шесть перевели взгляд на Лиорена. К его счастью, он не умел читать выражения лиц тралтанов и землян.
– ...в надежде, – продолжал Селдаль, – что, разговорив необщительного пациента, Лиорен добьется такого же успеха, как это у него получилось с Манненом, бывшим диагностом. В то время я не был уверен в важности вопроса настолько, чтобы обратиться за консультацией к Главному психологу. Теперь Лиорен считает, что степень важности именно такова, и, побеседовав с хирургом-капитаном, я согласился с ним.
Селдаль вернулся на насест, а Лиорен облокотился о крышку стола двумя срединными конечностями и попытался упорядочить свои мысли.
Шесть слоновьих ножищ Торннастора нервно постукивали по полу – то ли от нетерпения, то ли от любопытства. Конвей, издав предварительно непереводимый звук, сказал:
– Хирург-капитан, я вам несказанно благодарен за те перемены к лучшему, которые ваши беседы вызвали у доктора Маннена, моего бывшего учителя и друга. Но чем мы можем помочь вам в проблеме, которая, похоже, лежит в области чистой психиатрии?
– Прежде чем я отвечу, – нерешительно начал Лиорен, – мне бы хотелось попросить вас не употреблять мое прежнее звание. Вы знаете, что мне запрещено практиковать, и знаете почему. Однако я не способен изменить течение своих мыслей, и мой прежний опыт подсказывает, что проблема Геллишомара не только психиатрическая. И для начала мне бы хотелось коротко рассказать об эволюции и философских воззрениях вида, к которому принадлежит пациент.
Ножищи Торннастора притихли. Никто не прерывал Лиорена, пока он описывал гроалтеррийскую цивилизацию, внутри которой в разлученном состоянии жили Родители-телепаты и ориентированные на развитие и создание техники Малыши. Он рассказал о том, как сильно последние зависят от учения первых, какую неуверенность они испытывают к моменту наступления зрелости. Он говорил о предположении, высказанном О'Марой, о том, как Главный психолог объяснил разлучение Малышей и Родителей за счет прохождения первыми первобытной стадии эволюции. Он говорил и о том, что ум Малышей по гроалтеррийским меркам считался недоразвитым и оставался таковым вплоть до достижения ими зрелости, однако при этом Родители относились к ним с величайшей заботой. Разумные гиганты, населявшие Гроалтер, были настолько массивны физически и жили настолько долго, что им приходилось старательнейшим образом следить за своей численностью, дабы жизнь на планете не исчезла. В результате наблюдений с орбиты было доказано, что на Гроалтере в настоящее время обитало менее трех тысяч Родителей и Малышей, вместе взятых. Следовательно, появление на свет Малышей можно было считать событием редким, а раз так, то забота Родителей о своих отпрысках должна была быть поистине безмерной.
Лиорен старался вести рассказ как можно более общо. В особенности он старался рассказывать только то, на что у него имелось разрешение Геллишомара, или о том, до чего додумался сам.
– Несомненно, вы понимаете, что мой рассказ о больном будет неполон, – заметил Лиорен. – Я намеренно скрываю от вас часть сведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42