Предприятие ныне у Сапожкова маленькое незаметное, еще лет пять
назад могли ему выделить под опыты и зэков, и постояльцев
дурдома, но сегодня - в пору господства чистогана и упадка
культуры - приходится привлекать для такого благого дела
совершенно посторонних граждан.
- Ну, а этот ваш институт может объяснить, что, по-большому
счету, творилось с моими мозгами?
- Мало кто знает, какого результата добивалось ведомство
Лопатина. А кто знает, молчит, или уже пребывает в том месте,
откуда слова не долетают. В общих чертах ты, наш проницательный,
и сам догадываешься...
- Я, набравшись сцеволина...- Боря осекся.
- Смелее, ты ж бывший пионер. Набравшись сцеволина, ты хомутал
доктора, чьи мозги были изрядно ослаблены наркотиками. Ты
нездорово подавлял, он нездорово подчинялся. Отчего, не долго
думая, прикончил гражданин Лапеко троих... нет, даже четверых. Я
готов чистосердечно признаться, что ты, Борис, не такой как все.
Из десятков шизиков и психов, которые прошли строем через
одаряющие сцеволином руки доктора, только в тебе он почуял
хозяина.
- Во что верится с большим трудом. Вначале этот так называемый
слуга проникал с помощью телефона в мою квартиру и выведывал все
необходимое для очередного злодейства... Потом собрался
выкинуть меня, хозяина липового, из поезда!
- Если лекарь и звонил, то твое невнятное бормотание было лишь
затравкой, сигналом к установлению схемы "господин-раб". Не мог
он часами вслушиваться в тебя, ему же надо было скоренько к
преступлению готовиться. Естественно, он в себе марионетку не
признавал, напротив, успешно внушал себе, что просто доит из
тебя нужные сведения. Ну, а какому рабу не хочется порой
пристукнуть своего хозяина - в минуту ослабления властных
функций, когда никто не видит.
- Что, опять вознамерились обвинить меня в многочисленных
убийствах. Летит месячный план по раскрываемости, да?- Боря
тревожно приподнялся над стулом, срочно опрокидывая рюмку водки
в рот.
- Не тянет в тюрягу, Лямин? Ладно, не дрейфь. Как же тебя
судить, если ты своими руками-ногами ничего не предпринимал, в
сговор с убийцей не входил. Юриспруденция вообще и в частности
уголовный кодекс всякие там телепатии и вселения всерьез не
принимают. Хотя, может в этом упущение непростительное.
- Но отловить того, кто испытания на людях проводил, вы же
обязаны. Сцеволин, в конце концов, это оружие массового
поражения. Народонаселение у нас умственно и так ослаблено
всякой дурью, которая в него вбивалась с малолетства советскими
гипнотизерами; в головы словно вставлены затычки, мешающие
выделению мыслей. А тут ученики товарища Пантелея учатся без
вздохов и кряхтенья овладевать народными массами.
- Совершенно с тобой согласен. Вот именно поэтому тебе и
придется навестить Сапожкова. Заявишься от имени доктора,
который, дескать, угодил в больницу, но напоследок просветил
тебя, где можно разжиться стремным лекарством.
Вот так, за что боролся, на то и напоролся - вернее, попался
на иголку словно коллекционная бабочка. Боря постарался себя
затуманить, хватив из милицейской бутылки, но страшное слово
"придется" надвигалось неумолимо как бульдозер.
- Но, товарищ лейтенант, сам доктор не в больнице ведь, вдруг
он...
- Он хоть умственно ослабленный, но все же учитывает, что если
наведается к Сапожкову, его там быстренько обнулят, как
погоревший ненужный элемент.
- Ну нет, начальник. Я вам так просто не дамся. Что
это вы собрались из меня какого-то Штирлица сделать.
- Борис, ты сам полетел неизведанным маршрутом. Потому
мы будем тебе говорить, где бомбить, а где садиться.
Фалалеевский голос угрожающе металлизировался: мол, мы тебе,
а ты нам. Не то мы тебя, трам тарарам, об колено пополам...
- Вот именно,- будто прочитал сокровенные мысли белобрысый
Илья.- Мы это можем...
- Самым главном сюрпризом является то, что я полетел на
самолете без шасси,- неопределенно, но сломленно высказался
Борис.- А прикрытие? Будут ли меня прикрывать оперативники с
автоматами?
- Будут, будут, не беспокойся,- слишком легковесно отозвался
Фалалеев.- За тобой станут следить, но ненавязчиво, потому что
у оппонентов тоже есть глазницы, а в них глаза. Итак, обойдемся
без плотной опеки, чтобы не рассекретить операцию. Но если через
двадцать минут ты не выйдешь от "клиента", мы начнем тебя
выковыривать... Значит так, расположено логово Сапожкова на
аптечном складе...
На следующий день Борис точно в означенное время - первый раз в
жизни не опоздал - вышел из уютного подземелья на станции
"Московские ворота" и поднял воротник. Он не знал прикрывающих
оперативников в лицо, но верил, что они рядом - ничего другого
ему не оставалось. Борис зубрил маршрут целый час и в бумажку
теперь почти не заглядывал. От метро налево, через квартал опять
налево. В итоге Лямин вступил на территорию, облепленную
приземистыми загаженными строениями. Аптечный склад
распластался в дальнем ее углу. Вот, похоже, вход в конторку -
утоплен в землю на десять ступенек.
Дверь отворилась на стук и, едва впустив Бориса, сразу
закрылась, грубо щелкнул массивный замок. Пронеслись вихрем
ассоциации с мышеловкой и клеткой. Новоявленному разведчику тут
подумалось, успели ли заметить сопровождающие, куда он вступил.
Но уже не выберешься наружу, не помашешь ручкой "а я тута".
Дверь затворил и запер квадратный парень в неизбежном спортивном
костюме, со значком октябренка поверх холма грудной мускулатуры.
7.
- Встреча назначена?- потыкав меня недобрым взглядом, спросил
стокилограммовый "октябренок".
- Нет, я сам хотел увидеться с...
- Тихо, разберемся...
Мы прошли промозглым коридорчиком и остановились около какой-то
невзрачной двери. Я замер под пристальным взором другого парня,
тоже квадратного, только из нацкадров, пока первый что-то там
узнавал. Наконец, второй закончил смотреть, а "октябренок",
положив руку на мою шею, втолкнул меня в комнату. В отличие от
коридора и здания здесь царил уют. На стенах копии (в масле)
"Ивана Грозного убивающего своего сына" и "Утра стрелецкой
казни", старые пухлые кресла, мебель "ретро". Там была красивая,
но несколько пожухлая дама в старомодном платье, которая
поливала цветы. Но я вместе с провожатым отправился в смежную
комнату, которая оказалась кабинетом. Весьма приличный офис а-ля
логовище какого-нибудь матерого гебешника эпохи расцвета империи.
Стены из дуба, стол "революционный", большой, крытый красным, так
и чувствуешь, что в нем зреет компромат на тебя. А за столом
товарищ в строго выдержанном костюме. Я полсекунды соображал, на
кого похож столоначальник - ага, на полуживого покойника
Лопатина из глюка. Но все же это - Сапожков.
- А, писатель... Да ты не пялься на меня так, гляделки выпадут.
Лучше скажи, господин хороший, зачем пожаловал?- начал владелец
кабинета.
- Мне требуется тот самый препарат, который доктор Лапеко
получал у вас. Доктор исчез куда-то, а я недолеченный остался.
- Добавки захотел,- сомнительным тоном произнес Сапожков и
перешел к делу.- Откуда про нас узнал?
- Когда я последний раз с доктором общался, он намекал, что ему
надо сгонять куда-то на Московский проспект за новой порцией. А
я в курсе, где склады тут находятся. Пришел сюда, потыкался
немного и догадался, где ваша дверь... Лекарство со звучным
именем "сцеволин".
- Не волнуйся, мы тебя долечим.- Сапожков хлопает в ладоши и
входят двое квадратных парней. Один резко хватает меня за
шкирку, второй выкручивает руки. Следом появляется пожухлая
дама, расстегивает мне штаны - эх, не сейчас, не сейчас - и
наносит удар иглой в мякоть. Когда хвататели-держатели меня
отпустили, я в полном расслаблении повалился на пол - и даже не
слишком жутко было. Слабость уже протекла по позвоночнику,
распространилась вихревым движением по всему телу, а ноги
отниматься начали.
- Это что ж вы тут меня убивать собрались, в своем красном
уголке?
- Как тебе не стыдно такие слова говорить, а еще писатель.-
укорил меня Сапожков.- Знаем ведь, что "хвост" за
тобой тянется. Сейчас тебя отсюда увезут и на время оставят
одного... Или наш гость предпочтет горячую обработку? Я скажу
ребятам, чтоб проявляли гуманизм, с ног сняли башмаки и руки не
сжимали в кулаки.
- Спасибо, гуманизма не надо. Пожалуй, я предпочту
одиночество.- смущенно забормотал я, надеясь на незлобивость
мучителей.- Скажите, а Иосиф Виссарионович не принимал
что-нибудь вроде сцеволина? Уж больно у него ладно клеилось, в
то время как у престолонаследников все рассопливливаться стало.
- Смешной ты парень. Может даже и жалко, что ты не наш.-
о чем-то подумав, ответствовал Сапожков.
- Хоть скажите напоследок принцип действия сцеволина? Обычная
химия, алкалоиды, транквилизаторы, никогда так не подействует на
мозги.
- Это и не обычная химия. Маринка, ты у нас кандидат наук, скажи
напоследок, раз уж молодой человек любопытствует.
- Сцеволин - синтетический аналог вещества, содержащегося в
одном южноамериканском растении. Это химический ключ,
возбуждающий спящие фрагменты генного аппарата у некоторых
клеток мозга, отчего они начинают производить то, что называется
тельцами Шеффера.
- А тельца Шеффера - что-то вроде антенн или даже
энергообменников?- несмотря на жуть стало интересно.- Тот, кто
ими разжился, начинает передавать или принимать информацию и
энергию. Тельца взаимодействуют с астралом?
- По-моему, ты вполне уже подкован. Надеюсь, Марина тебя
удовлетворила. А теперь до свидания.- закруглил научный диалог
Сапожков.
Тут ребятки взяли меня за руки (хорошо хоть не за ноги) и
потащили, вначале через дверь - не ту, через которую входил -
потом по гулкому складскому помещению, высекая искры моими
башмаками. В углу спустились со мной в люк. Попали мы не в
канализацию, а в коридорчик. Миновали его в темпе, в глаза
ненадолго ударил белый свет, а потом я стал валяться в темном
пыльном нутре у скачущего на ухабах грузовика. Когда меня оттуда
вытрусили, на дворе уже господствовал простуженный осенний
вечер, а расслабление мое давно превратилось в вялость.
Вокруг новостройка-долгостройка, раздвигают темень лишь корпуса
скелетного вида. Полное отсутствие следов человечьей активности.
Квадратные ребята подняли меня на девятый этаж, запустили в
какую-то квартиру далекого будущего, не забыли угостить
непонятной инъекцией и заперли дверь с той стороны. Да, дверь
тут имелась, мощная и запертая. Попытки повоздействовать на нее
своими слабыми силами оказались неудачными. Оставалось только
одно - поозираться. Все, что находилось в распоряжении - это
кубик комнаты и гробик кухни. Окна без стекол. Холодец стоит
жуткий. Никаких дополнительных ходов и выходов. Зато грязи
сколько надо - пустые бутылки, консервные банки - одна даже
недоеденная - и газетное рванье-вранье. Всех удобств только
тюфячок у стены. Итак, обустроено место под обиталище бомжа.
Довольно странного бомжа, потому что вместо люстры висит петля.
Мало-мальски осмысленных занятий я не нашел, поэтому улегся на
тюфяк, положив под голову газету - чтоб вши и клопы не
перебежали. Второй укол пока никак не подействовал. Это,
наверное, тоже расслабительное средство. Чтобы я не смог снести
бронированную дверь. Да только я даже в самом спортивном
состоянии вряд ли бы нанес ей вред. А если не слабительным меня
угостили напоследок? Ведь беспокойство меня гложет все
ощутимее. С чего беспокойство-то?
Может, с того, что жил я неверно и скучно. В детстве-юношестве
являлся по утрам не в ту школу, не в тот институт, приставал к
тем девушкам, которым был интересен также, как лужа на улице,
уступал липким похотливым бабенкам, от которых теперь у меня
простатит и угроза потенции (это только начальству угроза
ядерной войны страшнее). Я не одолевал в словесном поединке
матерых редакторов, не внушал им, что избавиться от меня можно
только пустив в набор. Я не изучал литературные вкусы народа и
не знал, чем накормить его так, чтоб он облизнулся...
Я понял, что мне впрыснули средство, наращивающее недовольство и
разочарование. Но разве проймешь меня этим сейчас? Когда я уже
чувствую прикосновение веревки к своему горлу. Однако тюфяк
располагал к продолжению задушевного монолога.
А если б проделся я сквозь все дырки? Был бы наверное, эффект.
Но, как известно, в одном месте эффект, а кругом дефект.
Допустим, научился бы я играть на читательских рефлексах, как на
дудочке. Умел бы пристраиваться к редакторам, одному - описание
природы и кобылы, ржущей по утру, другому про прокатный стан и
стахановца-маньяка, третьему, пожалуйста, про мощные сиськи и
пудовые кулаки. В итоге пьянствовал бы на даче в Комарово,
прекрасно зная, что не сегодня-завтра мои бессмертные творения
затрещат, расчленяемые в сортире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10