Надо
искать какое-то обстоятельство, которое кажется сначала таким
незначительным, убогим, что уползает совсем из поля умозрения, а
меж тем свидетельствует о виновности кого-то другого. (Сам
художник теперь доказывал, что его мертвецки спящего разрисовали
подлые дружки, а затем пробудили и выгнали на улицу криками
"война", "пожар".)
Ну-ка, дайся мне в руки маленькое незаметненькое сверхважненькое
обстоятельство.
Начнем с того, кому собранные мной "бабки" нужны? Вопрос
бестолковый - да кому ни попадя.
Кто еще мог идти по моим пятам, чтобы в нужный момент сбросить
инкогнито и выхватить все, накопленное непосильным
попрошайничеством, из леденеющих рук моего прекратившего дышать
тела?
Даже мои кореша-собутыльники не знали, кого из богатеньких я
выберу в своей записной книжке для атаки на его кошелек. Причем
трезвонил я всегда только из дома и прикрывал при разговоре рот
ладонью. Вряд ли кто-нибудь из трех свеженьких покойников особо
трепался о своих благодеяниях. Кто же еще появлялся в последнее
время на моем горизонте?
Доктор появился. Но он пришел и ушел. И опять никаких зацепок.
Только среди ночи, напоенной диким храпом двух жиганов, меня аж
подкинуло. Есть зацепка - та самая крохотная, тщедушная. Доктор
взял денежки - три "штуки" - за десять доз, а оставил
тринадцать ампул! Не может быть такого, чтобы этот айболит не
поинтересовался или вообще забыл о своем барахле. Для начала он
мог звякнуть. А я включил бы свой телефон, даже пребывая под
балдой. Аппарат у меня клевый, с режимом "hands free", то есть c
громкоговорителем (тысячу "хрустов" за него отстегнул еще до
либерализации). У меня рука до телефона бы дотянулась. Ведь не
лежал я неподвижным бревном во время своих видений, а вертелся
на диване. И наверняка бормотал, живо описывая голосом яркие
образы своих галлюцинаций.
Допустим, докторишка позвонил, когда я представлял, что
простреливаю насквозь Гасан-Мамедова. Вероятно, я даже способен был
на вопросы отвечать. Едва стадия губительных видений у меня
кончалась и наступал спокойный отруб, доктор, как бы получив от
меня все инcтрукции, принимался устраивать свои мокрые делишки.
А термос он мог мне подсунуть, когда я ранним утречком спускался
по темной лесенке и хватался за все, что ни попадя.
А разве доктору не надобятся деньжата? Возится же он со всякой
химией, которая бьет по мозгам. Сам нюхает, пробует, ищет, что
покайфовее.
Я в расследовательском порыве разбудил художника, он мне всю
правду и срезал: "Доктор твой - жалкий наркоман. Если сел он
на иглу, то потребности его организма таковы, что монеты
требуются постоянно, без всякого перерыва. Кстати, поскольку ты
явно выберешься из этого говенного заведения, оставлю я тебе
телефончик одной художницы. Она из моей секции арт-нудистов.
Стремно живописует телеса, от мускулов до внутренностей. Это
тебе пригодится, ты ж говорил, что у тебя нелады с оформлением
книжульки."
Утром я всю свою догадку Илье изложил. А к вечеру наступила
победа. Когда оперативники стали подъезжать к дому доктора
Лапеко, тот оперативно удрал, сломав по дороге челюсть одному
неповоротливому прохожему. Между прочим, медработник проживал на
моей же улице, через дорогу наискось, и мог, не слезая со стула,
наблюдать мое окно. У гражданина Лапеко в логове и "травка"
произрастала, и валялись ампулы со следами такой серьезной штуки
как ЛСД, и в баночках всякие химикалии плескались, которыми он
Владиславского угробил, и стояли башмаки с теми самыми
подметками, что запечатлелись на месте кончины Гасан-Мамедова и
Сухорукова. И даже обнаружился родной брат того термоса,
который обыграл в игре "смерть-жизнь" молодого бизнесмена.
Отпустил меня Илья. Я пошел на все четыре стороны, а деньжатки
мои милые как отдыхали в сейфе, так и остались лежать на левом
боку - ничего с ними не случилось. Завтра надо оказаться в
Москве, сменять наличку на безналичку, чтобы затем перечислить
деньги в типографию. А сегодня стоит навестить ту самую
расхудожницу из секции арт-нудистов.
4.
Особа с интересным ртом отворила дверь. Я заговорил о Петрухе
(том живописце, что за голую задницу томился безвинно в КПЗ).
Когда хозяйка разместила меня в кресле, я стал толковать о своих
делах. Потом попробовал узнать, в чем она мастерица, и мне ее
творчество в стиле критического некрореализма по нраву пришлось.
Поэтому договорился я с художницей Любовью, что говорится,
полюбовно. Через неделю она мне должна была выдать
привлекательный жутик. Центральный образ на "крышке" -
веселенький трупак в смокинге, обедающий другим трупаком.
Рассказываю я увлекательный сюжет и самые веселые сценки из своей
книги этой самой художнице Любови, а она слушает как бы с
интересом. Однако ноги ее, длинные и гладкие, приковывают
внимание и мешают работе серого вещества, потому что сидит она
на пуфике в коротенькой юбчонке. Художница была красива,
особенно если смотреть снизу. Надо учесть, что с дамами я месяца
три общался лишь в идеальной сфере и это уже стало приедаться.
Такой срок истек с тех пор, как сбежала моя последняя телесная
любовь, а чтоб давать объявления в газету: "Двухметровый блондин
мужчина невзрачной наружности ищет напарницу для встреч-разлук",
перо пока не поднималось.
Потому-то я от художницы как бы уехал, но все равно на
привязи остался. Напало на меня дома острое сексуальное
беспокойство и подозрение, что Любовь - мастерица не только
в живописи. Я себя, конечно, успокаивал умничаниями на тему, что
все приятности любви меж полами созданы лишь для того, чтоб
процветала лженаука-генетика. Но помогло это слабо и пришлось
себя утешать сцеволином.
Возникло из иглы видение, как никогда объемное, яркое и полное.
Началось оно с того, что я вышел из дома с рукописью и
отправился долгой дорогой к Любови на Гражданку. Люба-из-глюка
не шибко удивилась моему появлению. Впрочем, повод-то у меня
имелся - я ведь рукопись привез для лучшего понимания целей и
задач. Художница откуда-то мигом выковыряла бутылочку, стала
разливать и кромсать огурчики, пока я зачитывал кусочек из
будущей книги. Я еще обрадовался, что в видении текст точно
такой же, как в правдивой реальности.
"Где-то около трех ночи на тихой лондонской улице возле люка
остановилось двое. В высоких рыбацких сапогах и длинных
прорезиненных макинтошах.
- Холмс, вы уверены, что через этот колодец мы попадем в
ремонтируемый и совершенно сухой водовод? А вдруг в действующую
канализацию?
- Мы были бы обязаны прокрасться на водонапорную станцию даже
через действующую канализацию. Однако, на ваше счастье, Уотсон,
эти две системы не сопрягаются. Не бойтесь намокнуть, водовод
сух уже десять дней - ремонтники, которые занимались чисткой,
тоже бастуют. Мы спокойно, не замочив калош, прогуляемся как на
Риджент-стрит до пустого подземного резервуара, что
располагается у основания Ист-Эндской станции.
Двое джентльменов переместилось под мостовую, в холодный
и, несмотря на благостные обещания, довольно скользкий туннель.
- А вы настаивали на калошах, Уотсон. Рыбацкие сапоги - вот что
поможет нам сохранить здоровье.- попытался отшутиться Холмс.
Он зажег масляный светильник и друзья, сильно согнувшись, как
по большой нужде, двинулись вперед под низким потолком.
- Здесь текла вода, которой, конечно, еще предстояла очистка,
но все же, побывай я тут раньше, перешел бы с чая на пиво. Какая
плесень, водоросли. А аромат чего стоит?- заявил Уотсон,
топорща усы.
- Вонища, мой друг, а не аромат. Как бы нам самим не завоняться.
- Сэр, как можно. Такие слова...
- Молчок, Уотсон. Замрите на секундочку... Вам не послышалось
шлепанье третьей пары ног?
- Нет, Холмс, должно быть какое-то эхо виновато. Вот мы стоим и
ничего не слышим, кроме капели.
- Тогда вперед, нам осталось меньше ста ярдов до встречи с
главной достопримечательностью.
Когда остаток пути был преодолен, джентльмены уткнулись носом в
решетку, за которой, судя по гулкому отзвуку, находилась
подземная полость.
- Это тот самый резервуар. Доставайте ножовки, Уотсон.
Ржавая до невозможности решетка вскоре была осилена и Холмс
сделал шаг вперед.
- Пожалуй, резервуар не успел пересохнуть. В нем глубины футов
семь с хвостиком. Не зря, выходит, я решил захватить с собой
резиновую лодку последней конструкции и насосик.
Через десять минут плавсредство, нареченное "Стерегущий", было
спущено на воду. Уотсон сидел на веслах, а Холмс, включив
фонарь, выискивал что-то на потолке.
- Вот она, труба, по которой всасывается вода наверх.
- Вы, что, поползете внутри нее?
- Фигушки, Уотсон. Не внутри, а по ней, с помощью "кошек".
Рядом с трубой на потолке маленький люк. Надеюсь застать нашего
отравителя врасплох.
Холмс, нацепив "когти", элегантно вскарабкался по трубе и исчез
в люке. Через пять минут сверху донеслись слабые шумы какой-то
возни, а немного спустя из отверстия заулыбалось лицо сыщика.
- Знаете, Уотсон, мы довольно удачно пообщались с новым
начальником водонапорной станции. Он полностью раскаялся, жаль
только, что не успел об этом сказать.
- Замрите, Холмс. Мне послышалось... какой-то всплеск. Будто кто
нырнул в резервуар со стороны водовода... Холмс, ОНО уже под
лодкой, я чувствую задницей, как ОНО скребется.
Уотсон хотел уточнить свои ощущения, но тут от резкого толчка
лодка перевернулась, и джентльмен отправился под воду. В ответ
на неожиданность Холмс вытащил револьвер и пытался что-то
разглядеть в бурлящей воде. Вдруг лицо Уотсона показалось снова
и было похоже на морду моржа, но тут же нырнуло. Вместо него
фонарь высветил бледно-зеленоватую личину трупа. Живого
трупа - товарища Пантелея.
Теперь мертвец полностью контролировал ситуацию, держась на
поверхности озерка как завзятый ватерполист. При этом, то
доставал из-под воды голову Уотсона с выпученными глазами, то
снова ее окунал.
- Ваши условия?- окликнул монстра Холмс, стараясь не
удивляться - поскольку факт налицо, надо с ним работать.
Странный покойник, пользуясь хорошей акустикой, гулко хохотнул и
забубнил грубым не слишком членораздельным голосом.
- Ты думал, что избавился от меня, буржуй. Как бы не так. Если
хочешь, чтоб эта жирная скотина продолжала жрать и бздеть,
отдай ампулы, которые ты прихватил наверху. Не вздумай швырять,
еще не хватало мне нырять за ними. Спускайся вниз, причем
по-быстрому, меня ждут.
- На свидание что ли торопитесь? Красивые, наверное, у вас
подружки. Сейчас я прибуду, но сначала положите этого
джентльмена в лодку.
Неупокойник снова достал бедную голову Уотсона, шарахнул по ней
на всякий случай кулаком и кинул обмякшее тело в плавсредство.
Холмс стал спускаться, стараясь, чтоб между ним и ожившим
товарищем Пантелеем оставалась труба. Наконец, его голова
оказалась на одном уровне с зеленоватой башкой злого мертвеца.
- Тебя, может, пощекотать для живости?- предложил торопливый
товарищ Пантелей.
- Щекотать бесполезно, лучше подержите меня за левую руку, чтоб
я мог правую сунуть в карман.
- Не беспокойся,- мертвец вцепился в Холмса, однако и сыщик
использовал левую ладонь, чтобы ухватить товарища Пантелея за
правое ледяное запястье. После чего защелкнул одно кольцо
наручников на левой свободной руке беспокойника.
- Я сейчас растерзаю твое буржуазное мясо,- пообещал мертвец.
- Не нервничайте, наверное, и вам это вредно. Тем более, что
растерзать вряд ли получится. Второе кольцо наручников
замаскировано под мою ладонь, ту самую, которая сжимает вашу
правую руку и является фальшивой. Таким образом, благодаря моей
уловке вы прикованы к трубе. А я нет.- В доказательство Холмс
свободно отплыл от трубы и спокойно забрался в "Стерегущего",
где раскинулся отключившийся от событий Уотсон.
- Ты зря радуешься, буржуй. Труба эта не доходит до дна, я
сейчас нырну и освобожусь, а потом утоплю и тебя, и
этого жирнягу.- пригрозил мертвец.
- Нырнуть-то вы нырнете, товарищ загадка природы, а вот
выныривать будет некуда,- Холмс резко погреб к отверстию
резервуара, а потом сорвал чеку с противотанковой гранаты и
уронил этот предмет в воду. Едва сыщик выбрался сам и вытащил
бестолковое тело Уотсона, как в подземной емкости рвануло.
Горячий бурун, вырвавшись наружу, швырнул обоих
джентльменов на десять ярдов вдоль водовода...
Уотсон очнулся уже в машине и первым делом увидел мокрое, но
довольное лицо Холмса. И, несмотря на головную боль,
поинтересовался:
- Что это было? Почему товарищ Пантелей ожил? Разве покойники
движутся?
- Практически нет. Так, иногда пробегутся немного.- успокоил
компаньон.- Вовсе не ожил товарищ Пантелей. Просто сохранившая
в нем костно-мышечная система получила извне мощный импульс,
который как-то был преобразован в энергию химических связей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10