Напрасно я его высвистывал -- по
домашнему номеру никого, и мобильный номер отключен. Ну да, он
же сегодня обменивается опытом с председательницей союза
секретарш-телохранительниц. Проклятый сексуал-демократ!
А вот менты на сей раз через десять минут примчались, будто
поджидали в кустах неподалеку, причем, у всех взгляды зверьков,
питающихся падалью. Помимо Белорыбова еще и омоновцы. Капитан
с веселенькой улыбочкой на устах сразу ко мне и, сглатывая от
возбуждения слюну, попросил предъявить оружие. А в тот момент,
когда я протягивал свой револьвер, какой-то дубиноголовый
омоновец взял меня на прием. Смешной прием, детсадовский --
заломал мою руку своими двумя ручищами. Я бы на его месте провел
айкидошный кистевой. Однако, я возражать не стал, потому что
гостям только этого и надо. Только рыпнись и припишут
"сопротивление при задержании".
Лизнул я пол, захрустели хрящи, один орангутанг в милицейской
форме еще прыгнул мне на спину и стал топать ногами. Ясно, что
сейчас мне помогут оказать "сопротивление при задержании".
Утюжили минуты три, выдавая грубость за умение. Но потом
Белорыбов проявил режиссерское мастерство. Он дернул меня, как
морковку, за чубчик вверх, и один сержантишка, отплясавший над
Веселкиным, ткнул своей вымоченной в крови пятерней в мое
уставшее лицо.
-- От этого так просто не отмоешься, -- сказал посуровевший
сообразно моменту капитан Белорыбов. -- Двадцать пять лет
расстрела тебе, и то мало.
Дебил дебила видит издалека. Я в Белорыбове почувствовал под
тонким налетом цивилизации полный котел бреда.
-- С вытащенными из пазов руками и вы не помоетесь, -- пытаюсь
унять опричника.
А в ответ опять жлобство. Менты сделали мне "ваньку-встаньку" с
помощью тычков в живот и по почкам. Эта грубость мне еще с армии
известна, именно так "деды" развлекали "черепов". Но в армии-то
я со своим персональным мучителем быстро договорился и за битье
понарошку передавал ему, подавляя музыку в животе, всю сухую
колбасу, импортированную из дома... впрочем, ее и так бы
отняли.
Но Белорыбова колбасой не смягчишь, он тверд, как тот стержень,
что завершил карьеру физика Веселкина.
А видеозаписи с моим алиби капитан просто стер. Попробуй в такой
неакадемической обстановке заикнись про слизь и чешуйку в
пакетике -- его менты выбpосили при обыске в
мусорное ведро. Да они ж заставят меня сожрать этот пакет
вместе с остальными помоями.
3.
В камере СИЗО людей хватало, но двое держались особняком. Я и
мой опекун -- здоровенный жлоб-уголовник. Это был своего рода
ассистент Белорыбова. С помощью ассистента мне предстояло
рассказать, как я загасил светильник отечественного разума,
товарища Веселкина. Стараться и придумывать не надо было, всю
пьесу уже сочинил драматург Белорыбов.
Оставалось только отыграть свою роль, но под протокол.
Но я, конечно, совсем не хотел играть роль, прописанную мне
назойливым драматургом. И пытался противостоять нажиму
ассистента. Однако рука у него в два раза шире моей; морда и
брюхо чувствительны к битью, как мешок с картошкой; стрелять по
нему, естественно, нечем, разве что кровавой соплей. А убежать
от него внутри камеры смогла бы только черепаха из апории
пресловутого Зенона (его бы на мое место).
Попрощался я с тремя зубами, двумя клочьями волос, телесным
цветом лица, пострадали и другие члены тела. Уже через
несколько дней я нуждался не в косметическом ремонте. Целых
деталей в организме становилось все меньше и меньше.
Кстати, и укусы, которые остались от тех чертовых мух, нарывали
по страшному.
Еще одна незапланированная неприятность настигала меня, когда
опекун уже выдавал трели на нарах. Кошмар кошмаров. Будто внутри
меня растет-разрастается червяк и сосет, сосет, и уже
высовывается из моих глаз и ушей. Я в этом сне еще пытаюсь
познакомится с девушкой, а червяк вдруг как вылезет...
Как-то утром меня поволокли на допрос, а я
уже так перепсиховал, что был готов взорваться. По-джентльменски
выражаясь, попробовать внезапно Белорыбова нокаутировать, а
по-рабоче-крестьянски -- дать ему по соплям, чтоб не скоро встал.
Пусть станет хуже, но роль будет не чужая, а моя.
Хуже себе сделать не пришлось, следователь стал вдруг умным и
добрым. Извинялся даже: мол, кто же знал, что вы такой
положительный гражданин. Я, конечно, обалдел от положительных
эмоций...
Разгадка пришла вместе с шефом бюро Пузыревым. Он меня
встретил у дверей СИЗО недовольным сопением, но известил, что в
технопарке за время моего отсутствия завершилась биография еще
одного ученого -- доктора наук Водоводова.
Последний убиенный занимался так называемой квантовой
телепортацией.
Кстати, я как-то на вахте прицепился к Водоводову, требуя
объяснить: шо це таке.
Тогда из его невнятных объяснений я мало что понял:
кванты, испущенные одной системой, могут разлететься на разные
концы вселенной, но при этом находятся в связанном когерентном
состоянии. Они способны быстрее скорости света передавать друг
дружке информацию по струнам глюонного поля.
На этих принципах Водоводов собирался построить квантовый
космопьютер. Не построил.
Телепортатору стало хуже, а мне лучше, вот и разберись, где
тут мораль. Нет универсальной морали, нет!
Пару деньков полежал я в ванной с травой чистотелом;
отмок, продезинфицировал нарывы и прочие поганости, попил
женьшеневки для взбодрения жизненных сил. Потом отправился к
врачу-костоправу. Врач хрустел костями. Это помогло.
Хрустел-то он костями другого пациента, но я, наслушавшись такой
музыки, понял, что лучше стать здоровым и идти домой. Попадись к
такому доктору на сеанс, действительно уже ни на что не
пожалуешься.
Приступив к выполнению служебных обязанностей, я ничего не
скрывал. Каждому ученому рассказывал о своих впечатлениях, когда
пропуск проверял. Только в моих услугах уже не особо нуждались.
И так все было известно, путешествовали жуткие вести по цепочке
ртов и ушей.
Все взахлеб обсуждали участие эскадронов смерти, красных бригад,
черных сотен и других кошмарных банд в последних убийствах.
Наконец прознали про это дело и репортеры. Журналисты умудренно
потянули воздух и посчитали, что в технопарке орудуют не
какие-нибудь закоренелые преступники с четко очерченными целями,
а бритоголовые сорванцы-нацисты из группировки ГСДБ
(Гитлер-Сталин -- дедушки-братья) или лохматые романтики-леваки
из бандбригады "Батька Махно с нами". Дескать, юнцы из
неблагополучных семей самоутверждаются, вбивая стерженьки в
какую-нибудь голову с противоположной стороны баррикады.
Получалось, что Файнберга принесли в жертву нацисты, Веселкина
-- леваки, Водоводова опять же наци.
Это пошло в печатных, а также непечатных органах, по телеку
то есть.
Но вот в новостях телекомпании "Поганкино" журналист Серебренко,
известный особой проницательностью, намекнул, что в гатчинском
технопарке случились разборки между предпринимателя от науки.
Вообще все читатели и зрители делятся на настоящих олигофренов,
которые всему истово верят по глупости, и олигофренов временных,
которые слегка верят во всякую чушь, потому что на правду-истину
им наплевать.
Насчет малолетних нацистов и леваков заливали олигофренам
настоящим. Только настоящим олигофренам не ясно, что у
крысят-экстремистов спинной мозг жидковат для для наездов на
ученых. Насрать им на ученых.
А "пуля" насчет кровавых разборок между предпринимателями -- это
для олигофренов временных.
Один бизнесмен другого бизнесмена сам ведь убивать не
будет. Он наймет профессионала-киллера. Стержень
загонять в голову -- это не почерк киллера. Пристрелить из
пистолета с глушаком где-нибудь в парадной, совсем другое
дело...
Но, может, на ученых технопарка стали охотится какие-нибудь
религиозные фанатики, подосланные, например, аятоллой. Может
усмотрели в исследованиях что-то "противное воле Аллаха"?
Но, с другой стороны, почему бы им сперва не распатронить
знаменитый Гатчинский сексодром -- комплекс ночных клубов,
стриптизов и прочих пале-роялей, до которого от электрички
рукой подать?
Кстати, размышляй не размышляй, а в магазин за товаром ходи.
Ну я как-то пошел и повстречал того урку, который
мне "помогал" в СИЗО, не покладая рук и ног, вкус чьих ботинок я
помню до сих пор. Видимо, менты пустили его отдохнуть от хорошего
поведения.
В торговом центре на Васильевском встретились, я там
порошковым супом, цепочкой для унитаза и водопроводным краном
разжился. При этом мне показалось, что "земляк" меня не
заметил. А я вот его взял на мушку.
И когда уголовник взял приличный портвейн, откуда-то из моего
мозжечка постучалась агрессивная мысль. Возьми-де, Саша, кран,
заверни его в приобретенную ранее газету "Правда" и получившимся
украшением угости приятеля по кепке, так сказать, верни излишки.
Появившись под видом обычной мысли, этот порыв
скользнул вниз, в сердце -- обиталище души, оброс там сильными
эмоциями, как ежик иголками, и показался достойным воплощения в
жизнь.
Короче я поддался соблазнительной мысли. И вооружившись краном,
да еще цепочкой от унитаза, принялся преследовать плохого
человека, несущего хороший портвейн.
Мой мучитель вышел из торгового центра, свернул на его
хозяйственный двор, где сейчас было пустынно, и вдруг двинул в
подвал...
Я, будучи по-прежнему на взводе, не отрывался.
Пять ступенек вниз и -- полутьма. Кругом ящики, упорядоченными
штабелями и беспорядочными россыпями.
Воздух, напоенный гнилью, звенит от комариных концертов.
Вражеские летуны повсюду, наглые, как пэтэушники после
выпускного бала.
Что тут понадобилось бандиту? Будет распивать в одиночке или
здесь место встречи с друзьями и единомышленниками?
В любом случая, огибая холмы пустой тары, я преследовал лютого
зверя в человеческом обличьи. Всего несколько метров вглубь
подвала -- и сумерки стали тьмой со слабыми выбросами света из
каких-то щелей, а залежи ящиков обернулись лабиринтом. Вот и
чавканье башмаков моего недруга рассосалось во мраке, и огонек
его сигареты свернул за какой-то угол.
Потерялся...
К тому же в подвале полно воды после какой-то аварии...
Пожалуй, даже я не могу работать в такой свинской
обстановке. Хочется выйти.
И вот я пячусь назад, гордый, но растерянный, как Наполеон в
декабре двенадцатого года. И вдруг шлагбаум. На моем горле
устраивается чей-то ремень и начинает душить.
Я даже не сразу поверил, что так все паршиво обернулось. Но
башка сразу опухла, как мяч под каблуком. Честно говоря, все
было как во сне типа "кошмар", я даже не испугался.
Не испугался, каблуками топнул насильника по сводам стопы, а
потом смял ему локтем, наверное не слишком здоровую печень. Ему
бы сейчас не обращать на это внимания, да и додавить меня, но
его злой вспыльчивый нрав взял свое.
Удавка ослабела, видно, уголовник стал держать ее одной рукой, а
второй, увенчанной чугунным кулачищем, решил долбануть мне по
затылку. Но я нырнул вниз и вбок, потому-то бронебойный кулак
только скользнул по моей шапочке.
Взяв из положения "полуприсед" низкий старт, я высвободился и,
более того, рывком перелетел через какую-то кучу. Я знал, что
разгневанный уголовник так просто не отпустит меня восвояси,
поэтому не побежал к выходу, а стал маневрировать во тьме.
Тропинки ветвились и петляли, пересекали груды гниющих
ящиков и уходили под воду. Вскоре мрачная неизвестность
полностью проглотила меня. Оставалась одна единственная ясность,
что братья меньшие, комары, будут пить мою кровь на
первое, второе и третье.
"Насмерть закусан комариками в центре большого города!" -- это
сенсация. Однако, я вряд ли смогу пожинать плоды своей
популярности и нежиться в огнях фотовспышек и юпитеров.
Хоровой комариный писк был таков, что казалось -- все тело стало
сплошным ухом. Несмотря на мои мощные отмашки, достойные
участника мамаевого побоища, комары подошли вплотную и даже
куртку пробивали своими хоботами. Я пытался вычислить, сколько
еще продержусь в кусачей тьме, но тут обозначилась серьезная
поправка к вычислениям.
Послышался некий шум, похожий на комариный писк, как тигр на
кота. Удивительный шум, скорее всего, был родственен тому, что
бывает при продувке цистерн.
Еще непонятно что, а уже страшно. Так я запереживал, что
какой-то психический-нервический спазм со мной сделался.
Начались непонятные конвульсии: вроде мышцы в норме остались, а
все равно меня словно выжимает и скручивает неведомая сила.
Ну и выжала она меня. Я помимо своего родного тела стал ощущать
еще одно! От этого сперва чуть не ошизел. Я раньше и
представить такого не смог бы, даже под дулом пушки. В квантовой
механике это, кажется, называется суперпозицией .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24