Поди догадайся, что там происходит. Приношение дани,
жертвоприношение, суд и экзекуция. А может все это вместе
взятое?
Бродило по холлу немало сильно опухших и облезших собак,
которые, похоже, едва ли соображали, только пускали слюни -- это
были, наверное, умственно деградировавшие носители...
Сзади послышалось напряженное трещание панцирных колец.
Очередная неприятность -- ко мне направлялось трое червяг. Среди
них одна матка с вытянутым брюшком -- не настолько, конечно, как
у королевы внизу. Один червяга резко перескочил на потолок и
занял выгодную позицию для атаки.
В меня полетел хобот, я увернулся, пару раз выстрелил и бросился
наутек.
Я участвовал в настольном беге и скачках через стеллажи и
прилавки, удачно маневрировал среди шкафов, который взрывались
за моей спиной, угодив под огненные удары червяг. И оказался в
узком коридоре кишечного вида. За ним должна быть черная
лестница.
Уже не должна... Один пролет от лестницы только и остался.
Но у меня по счастью есть моток троса на поясе. Завязал один
конец на перилах, другой сбросил вниз. Теперь можно съезжать.
Однако съехал я метров на пять, не больше.
На перилах возник червяга.
-- Не делай этого, не делай,-- загорланил я. Но было поздно.
Изогнувшимся кончиком хвоста червяга коснулся троса, щелкнул
разряд... и я понял, что нахожусь в свободном падении.
Принято в этих случаях издавать протяжный крик. Я уже начал
орать, но быстро заткнулся. Мое тело попало в паутину, она меня
затормозила, но я по счастью прорвал ее. И в итоге шмякнулся в
какую-то противно чмокнувшую грязь.
Чмокнула противно, но зато смягчила удар и не дала мне
разлететься на куски. Я, судя по всему, оказался в подвале. А
попал в него через пролом в перекрытии. Я пошевелил членами,
собрал их воедино, поднялся.
Тот самый подвал, в котором я первый раз в своей жизни встретил
червягу. Увы, не в последний. Господи, мне от них уже по гроб
не отвязаться...
Но, пока живем, надо искать выход. Здесь по-прежнему все
завалено гниющей тарой, залито водой, однако в отличие от
прошлого посещения у меня есть инфравизор. С другой стороны
терминал шлема почти утратил связь с системой слежения, а в его
памяти не было ничего похожего на план подземелий. Да, где-то
пятьдесят на пятьдесят, что я выберусь отсюда...
Снизу хлюпает, сверху капает, я бреду на сильно согнутых ногах,
все более погружаясь в грязь.
Настроение было кислое, и не только из-за страха за жизнь. Я
ведь себя, в общем-то, много лет подспудно настраивал на успех.
Я ожидал, что жизнь моя удастся лишь в одном пункте, но зато
самом важном. Однако получилось как всегда.
Мне оставалось брести наугад, слушая как стучит кровь в ушах.
Но психика, если ей не мешать, сама себя защитит. Психика
человеческая сама себя защитит, от всего ужасного отгородит
с помощью допаминчика и эндофинчика.
Я уже посторонним, не очень заинтересованным
слушателем внимал моим тяжко чавкающим ботинкам.
Наконец, когда я сильно отгородился от реальности, то оценил я
колыхания и трепетания, то есть вибрации среды; пульсы внешней
жизни вещей и пульсы внутренней. Не знаю, какое отношение это
имело к струнам глюонного поля, по которым передаются квантовые
состояния, но я в этих катакомбах чувствовал
напряженную нечеловеческую жизнь.
Куда ж нам плыть по мошонку в грязи?
Я увидел цепь пузырьков на поверхности ленивого потока.
Пришлось нырнуть в грязь, где инфравизор едва различал силуэты.
Однако крюкастую морду я увидел в какой-то паре
метров от себя. Она еще не коснулась меня, но уже как будто
сдавила меня челюстями. Наверное, надо было поступить иначе, но
я психанул и пальнул вакуумно-вихревым зарядом.
Воздушно-грязевой волной меня ударило словно огромной боксерской
перчаткой и швырнуло будто соплю из носа великана.
Я, когда очухался, нашел себя в какой-то щели, если точнее
в странном канале, который явно прорыли не люди. Его стенки
состояли словно из спекшейся земли, промазанной затвердевшим
дерьмом.
Я попробовал пошевелиться, и почувствовал многообразную боль в
разных членах тела. Нога была явно сломана в пяти местах.
Голова тоже ударена, потому что поташнивало, из носа
натекло в рот крови, а на шлеме имелась очень приличная вмятина.
Если бы без шлема, то голова бы раскололась пополам. Терминал
треснул и навеки вышел из строя, линзы разбились, инфравизор
накрылся. Фурычил только фонарик установленный на шлеме. Меня
было видно издалека, но я боялся выключить его и остаться в
полной темноте.
А потом прямо по мне проползли, но не остановились три твари --
от этих склизких клешневатых ножек на своей шее, я чуток
блеванул, отклонив голову набок.
Затем послышался писк, немного смахивающий на тот, что у котят.
Писк приближался. Я с трудом сел, но понял, что на большое не
способен. Окостеневшим пальцем я поймал спусковой крючок
винтовки, очень сомневаясь, что это поможет.
В сумерках, наконец, показался источник писка -- молодая особь,
по мягким теплым покровам заметно, что недавно из личинок. При
всех отталкивающих чертах было в ней что-то
неуловимо-симпатичное. А может, и вполне уловимое. Никаких
свисающих соплей, брызжущих слюней. Тонкие жесткие крылышки
цвета дымчатого стекла, тельце -- как несколько выложенных в ряд
коньячных бутылок, голова, похожая на шлем мотоциклиста. Время
от времени рукочелюсти червяги, уже немного похожие на губы,
раскладывались в длину, хватали что-нибудь, мяли-трепали, но
вскоре отпускали.
Особь типа С? То есть тварь того типа, который навсегда
остается недоразвитым и вспомогательным? Но, с другой стороны,
при вызревании личинки у нее крылышки всегда отпадали.
Значит, мутант.
Мы с этой мутантной особью настороженно пялились друг на друга,
животное и человек. Рожденный ползать и рожденный летать. Один
с жутким страхом, другой с интересом. Внимательная нижняя губа
червяги прикоснулась к моему башмаку и как бы через нее
послушала меня. Несмотря на то, что палец я держал, где
положено, на спусковом крючке, желания выстрелить не возникло.
Хотя не исключено было, что мой некогда внимательный организм
стал бесчувственной колодой. А потом "слушания" закончились...
Молодая особь отошла, к ней подвалила другая червяга, вполне
пожилая, из этих развитых, типа B. Обе червяги зашипели друг
на друга.
Стали появляться и другие твари, как типа B так и С. И похоже
они были настроены недружественно друг по отношению к другу.
Кончики их хвостов сыпали искрами, челюсти резко раскрывались,
брызгала слюна. Это была еще не драка, но демонстрация
силы.
Я словно улавливал причину разногласий. Она была во мне, но и не
только во мне. Одни хотели меня сожрать, другие... этого я
уже не понял.
Внезапно какая-то тварь типа B метнулась ко мне, я выстрелил и
промазал...
Я почти не почувствовал толчка, но увидел челюсти, вонзающиеся
мне в живот, увидел брызги крови и отключился...
Спустя какое-то время я понял, что жив. Брюшная полость явно не
была вскрыта! То есть с ней, конечно, что-то произошло. Вот,
порвана же куртка, замазана кровью. На коже видны порезы,
напоминающий своим рисунком спираль. Но если бы случилось
полостное вскрытие я бы сейчас не шрамы разглядывал, а
мучительно бы помирал, зажимая руки расползающиеся кишки.
Получается, червяга меня не разорвала. Вот, что значит, сытость.
Или стала разрывать, но ей помешали. А может... может она меня
пропорола, но другие заштопали... Короче, случилось странное.
Откуда-то вроде поддувал ветерок и я понял, что единственное
разумное решение -- это ползти по каналу. Если есть сквозняк,
то, значит, имеется выход. Шагать я, конечно, не мог -- нога
если не в пяти местах, но сломана была наверняка. Я тянулся
вперед, используя вместо костыля штурмовую винтовку "Урал". И не
забыл вколоть себе три кубика анальгетика.
Я, естественно ожидал, что вот-вот напорюсь на скопище червяг,
где мне и настанет бесславный конец. Но встречал только
слизневые потеки, затвердевшую слюну, пару раз сброшенные
панцирные кольца. И кое-где следы шаровых плазмоидов, весьма
впечатляющие. Но самих паразитов нигде не было видно. Пока.
И что удивительно, мой взгляд летел впереди меня, он забирался
за один угол, другой, третий. Все, что должно было
еще встретиться, вертясь, выплывало какой-то пеной из глубины и,
поровнявшись со мной, разлеталось на отдельные
пузырьки. Осуществилась, наконец, вековая мечта ночного
прохожего: знать, что тебя ожидает за следующим поворотом.
Поскольку канал разделился на несколько рукавов, а потом еще
снова, то это знание пригодилось, чтобы не сбиться с курса.
У меня, наверное, была суперпозиция, но очень органичная -- я в
себе самом воспринимал два потока ощущений.
Мне даже удалось увильнуть от червяги, который поджидал меня за
поворотом, разогревая свою молнию и щелкая челюстями.
Я вовремя свернул, оставив его бессильно ронять слюну.
Потом свернул еще раз и вышел на магистральную линию.
И вот канал, проделанный червягами, соединился с дренажной
канавой индустриального происхождения.
Она вывела меня под канализационный люк. Лесенка, ведущая
вверх, была сорвана каким-то умельцем. Вообще моя родина
отличается обилием умельцев, которые могут испортить все что
угодно... Как подняться сейчас -- непонятно.
Но ощущение меня обуревает, что мне многое под силу. Ощущение не
ложным оказалось. Я поймал пульс стены! Я почувствовал всю
стену вплоть до мелких выщербин. Вставляя пальцы и носки в
почему-то знакомые щербины, поднимаюсь наверх, и отодвигаю
головой крышку люка. Выбираюсь наружу.
Я на какой-то улице, даже сразу не узнать. За время моего
отсутствия город сильно изменился в худшую сторону. Небо затянуто
сизым смогом, дымом пожарищ, видно полыхает какая-то химическая
фабрика. Или пищевая -- между ними сейчас не слишком большая
разница. Витрины магазинов на первых этажах разбиты, мостовая
усеяна битым стеклом, ветер несет драную бумагу. Торговые
заведения, похоже, что раскурочены людскими безумными толпами.
Берусь подумать, что в городе началась паника, дурдом, и
дегенераты бросились тащить, что ни попадя. Ситуевина вышла
из-под контроля и неизвестно, когда под него вернется.
Метрах в двадцати из подворотни вырулило трое мужиков и, конечно,
направились ко мне. Я потрогал винтовку. В запасе всего
один бронебойный заряд. Черт, если промахнусь, эта тройка
покромсает меня на кусочки. Уже отсюда видны на их физиономиях
следы инкубационной энцефалопатии.
Неожиданно рядом со мной причалил мощный джип "Чероки". Те трое
энцефалопатов притормозили и принюхались. Из машины выскочили...
Нина, еще какой-то седой мужик, и быстро забросили меня в салон.
Я оказался в лежачем положении между сидений, в щеку мне
упиралась обУвка Нины, вполне элегантная "Саламандер", но выше
нее виднелась пятнистая армейская штанина.
Седой мужик, держа одной рукой руль, полуобернулся и глянул на
меня.
-- Ну, что, молодой человек, сегодня был тяжелый денек?--
спросил он с неподражаемыми одесскими интонациями.
Узнав ЗНАКОМЫЙ голос и увидев ЗНАКОМОЕ лицо, я сильно
побледнел. Даже, наверное, посерел.
-- Дорогой Самуил Моисеевич, я не сделал вам ничего плохого.
Нинка все сама начала. Не надо меня в преисподнюю увозить.--
заблеял я, чувствуя неотвратимость наказания.
Смотрящий на меня был доктором Файнбергом! В чистом виде.
-- Саша, не надо иметь столько ужаса на лице. Я не погиб тогда,
хотя должен был. В тот день в здании находилась одна неучтенная
персона, мой старый друг Гриша, хороший системный программист.
Он должен был наладить мне extra-communication grid, как это...
супервычислительную сеть. И я должен был скрыть его присутствие
от начальства. Наверное, понимаете, почему -- расходы за
использование спутниковых и оптоволоконных каналов, это не
шутка. И червяги убили Гришу, убили надо полагать по ошибке --
тогда у них системы обнаружения еще давали сбои.
-- И вы?...
-- А я решил обменяться с ним одеждой, чтобы уйти в подполье
вплоть до той поры, когда я смогу им врезать. Короче, я сбежал,
а Нина на опознании, так сказать, тела, сказала, что это я.
Меня, конечно, можно осуждать за это. Но я действовал в
интересах не только своих, но возможно и всего человечества.
Объяснившись Файнберг перестал оборачиваться и смотрел только на
дорогу.
-- А Нина?-- еще сомневался я.
-- Нина мне подыграла. У нее вообще-то железные нервы.
Туфелька молодой дамы весьма внушительно придавила меня.
Ну что, страшненькая история. И надо с этой историей смириться.
Тем более, что другие варианты были бы ничем не лучше. Я решил
больше не думать ни о бедном Грише, ни о железобетонном
характере Нины, ни о революционной решительности доктора
Файнберга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24