Началась борьба. В то
время было сделано изумительное открытие, - найдена возможность мгновенно
освобождать жизненную силу, дремлющую в семенах растений. Эта сила, -
гремучая, огненно-холодная материя, - освобождаясь, устремлялась в
пространство. Черные воспользовались ею для борьбы, для орудий войны. Они
построили огромные летающие корабли, наводившие ужас. Дикие племена стали
поклоняться этим крылатым драконам.
Белые поняли, что гибель мира близка, и стали готовиться к ней. Они
отбирали среди простых людей наиболее чистых, сильных и кротких сердцем и
стали выводить их на север и на восток. Они отводили им высокие, горные
пастбища, где переселенцы могли жить первобытно и созерцательно.
Опасения белых подтверждались. Золотой век вырождался, в городах
Атлантиды наступало пресыщение. Ничто не сдерживало более пресыщенную
фантазию, жажду извращений, безумие опустошенного разума. Сила, которою
овладел человек, обратилась против него. Неизбежность смерти делала людей
мрачными, свирепыми, беспощадными.
И вот, настали последние дни. Начались они с большого бедствия:
центральная область города Ста Золотых Ворот была потрясена подземным
толчком, много земли опустилось на дно океана, морские волны отделили
навсегда страну Перистого Змея.
Черные обвинили Белых в том, что силою заклинаний они расковали духов
земли и огня. Народ возмутился. Черные устроили ночное избиение в городе,
- более половины жителей, носивших полотняную тиару, погибло смертью,
остальные бежали за пределы Атлантиды, многие ушли в Индию.
Властью в городе Ста Золотых Ворот овладели богатейшие из граждан
черного ордена, называвшиеся Магацитлами, что значит "беспощадные". Они
говорили: "Уничтожим человечество, потому что оно есть дурной сон разума".
Чтобы во всей полноте насладиться зрелищем смерти, они объявили по всей
земле праздники и игрища, раскрыли государственные сокровищницы и
магазины, привезли с севера белых девушек и отдали их народу, распахнули
двери храмов для всех, жаждущих противоестественных наслаждений, наполнили
фонтаны вином и на площадях жарили мясо. Безумие овладело народом. Это
было в осенние дни сбора винограда.
Ночью, на озаренных кострами площадях, среди народа, исступленного
вином, плясками, едой, женщинами - появились Магацитлы. Они были в высоких
шлемах, в панцырных поясах, без щитов. Правою рукою они бросали бронзовые
шары, разрывавшиеся холодным, разрушающим пламенем, левою рукою погружали
меч в пьяных и безумных.
Оргия была прервана страшным подземным толчком. Рухнула статуя
Тубала, треснули стены, повалились колонны акведука, из глубоких трещин
вырвалось пламя, пеплом заволокло небо.
На утро кровавый, тусклый диск солнца осветил развалины, горящие
сады, толпы измученных излишествами, сумасшедших людей, кучи трупов.
Магацитлы бросились к летательным аппаратам, имеющим форму яиц, и стали
покидать землю. Они улетали в звездное пространство, в родину абстрактного
разума. Несколько сотен аппаратов улетело. Раздался четвертый, еще более
сильный, толчок земли. С севера поднялась из пепельной мглы океанская
волна, и пошла по земле, уничтожая все живое.
Началась буря, молнии падали в землю, в жилища. Хлынул ливень, летели
осколки вулканических камней.
За оплотом стен великого города, с вершины уступчатой, обложенной
золотом, пирамиды Магацитлы продолжали улетать сквозь океан падающей воды,
из дыма и пепла в звездное пространство. Три под-ряд толчка раскололи
землю Атлантиды. Город Золотых Ворот погрузился в кипящие волны.
ГУСЕВ НАБЛЮДАЕТ ГОРОД
Иха совсем одурела. Чего бы ни просил ее Гусев, - тотчас исполняла,
глядела на него матоватыми глазами. И смешно, и жалко. Гусев обращался с
ней строго, но справедливо. Когда Ихошка совсем изнемогала от переполнения
чувствами, - он сажал ее на колени, гладил по голове, почесывал за ухом,
рассказывал сказку про попа, - как попа обманула попадья с Педрилой,
работником.
Ихошка сказки не понимала, глядела в лицо потемневшими глазами.
Гвоздем засел у Гусева план - удрать в город. Здесь было, как в
мышеловке: ни оборониться, в случае чего, ни убежать. Опасность же грозила
им серьезная, - в этом Гусев не сомневался. Разговоры с Лосем ни к чему не
вели. Лось только морщился, - весь свет ему закрыло подолом тускубовой
дочки.
"Суетливый вы человек, Алексей Иванович. Ну, нас убьют, - не нам с
вами бояться смерти, а то, - сидели бы в Петербурге - чего безопаснее?"
Гусев велел Ихошке унести ключи от ангара, где стояли крылатые лодки.
Он забрался туда с фонарем и всю ночь провозился над небольшой, двукрылой,
видимо, быстролетной лодочкой. Механизм ее был прост. Крошечный моторчик,
- уместить его можно было в кармане, - питался крупинками белого металла,
распадающегося с чудовищной силой в присутствии электрической искры.
Электрическую энергию аппарат получил во время полета из воздуха, - так
как марс был окутан магнитным полем, его посылали станции на полюсах. Об
этом рассказывала еще Аэлита.
Гусев подтащил лодку к самым воротам ангара. Ключ вернул Ихе. В
случае надобности замок нетрудно было сорвать рукой.
Затем, он решил взять под контроль город Соацеру. Иха научила его
соединять туманное зеркало. Этот говорящий экран, в доме Тускуба, можно
было соединять односторонне, то есть самому оставаться невидимым и
неслышимым.
Гусев обследовал весь город: площади, торговые улицы, фабрики,
рабочие поселки. Странная жизнь раскрывалась и проходила перед ним в
туманной стене:
Кирпичные, низкие залы фабрик, неживой свет сквозь пыльные окна.
Унылые, с пустыми, запавшими глазами, морщинистые лица рабочих. Вечно,
вечно крутящиеся шкивы, станки, сутулые фигуры, точные движения работы: -
все это старое, вековое, муравьиное.
Появлялись прямые и чистые улицы рабочих кварталов; те же унылые
фигуры брели по ним, опустив головы. Тысячелетней скукой веяло от этих
кирпичных, подметенных, один как один, коридоров. Здесь уже ни на что не
надеялись.
Появлялись центральные площади: - уступчатые дома, ползучая, пестрая
зелень, отсвечивающие солнцем стекла, нарядные женщины, посреди улицы -
столики, узкие вазы, полные цветов. Двигающаяся водоворотами нарядная
толпа, столики, хрусталь, пестрые халаты мужчин, треплющиеся от ветра
скатерти, женские платья, - отражались в паркетной, зеленоватой мостовой.
Низко проносились золотые лодки, скользили тени от их крыльев, смеялись
запрокинутые лица, сверкали капли воды на зелени, на цветах.
В городе шла двойная жизнь. Гусев все это принял во внимание. Как
человек с большим опытом - почувствовал носом, что, кроме этих двух
сторон, здесь есть еще и третья, - подпольная, подполье. Действительно, по
богатым улицам города, в парках, - повсюду, - шаталось большое количество
неряшливо одетых, испитых, молодых марсиан. Шатались без дела, заложив
руки в карманы, - поглядывали. Гусев думал: - "Эге, эти штуки мы тоже
видали".
Ихошка все ему подробно объясняла. На одно только не соглашалась, -
соединить экран с Домом Совета. В ужасе трясла рыжими волосами, складывала
руки:
- Не просите меня, сын неба, лучше убейте меня, дорогой сын неба.
Однажды, день на четырнадцатый, утром, Гусев, как обычно, сел в
кресло, положил на колени цифровую доску, дернул за шнур.
В зеркальной стене появилась странная картина: на центральной площади
- озабоченные, шепчущиеся кучки марсиан. Исчезли столики с мостовой,
цветы, пестрые зонтики. Появился отряд солдат, - шел треугольником, как
страшные куклы, с каменными лицами. Далее - на торговой улице, - бегущая
толпа, свалка, и какой-то марсианин, вылетевший из драки винтом на мышиных
крыльях. В парке те же встревоженные кучки шептунов. На одной из
крупнейших фабрик гудящие толпы рабочих, возбужденные, мрачные, свирепые
лица.
В городе, видимо, произошло какое-то событие чрезвычайной важности.
Гусев тряс Ихошку за плечи: - "В чем дело?". Она молчала, глядела
матовыми, влюбленными глазами.
ТУСКУБ
Неуловимая тревога облаком лихорадки легла на город. Бормотали,
мигали зеркальные телефоны. На улицах, на площадях, в парках шептались
кучки марсиан. Ждали событий, поглядывали на небо. Говорили, что где-то
горят склады сушеного кактуса. В полдень в городе открыли водопроводные
краны и вода иссякла в них, но не надолго... Многие слышали на юго-западе
отдаленный взрыв. В домах заклеивали стекла бумажками - крест на крест.
Тревога шла из центра по городу, из дома Совета Инженеров. Говорили о
пошатнувшейся власти Тускуба, предстоящих переменах. Тревожное возбуждение
прорезывалось, как искрой, слухами:
"Ночью погаснет свет".
"Остановят полярные станции".
"Исчезнет магнитное поле".
"В подвалах Дома Советов арестованы какие-то личности".
На окраинах города, на фабриках, в рабочих поселках, в общественных
магазинах - слухи эти воспринимались по иному. О причине их возникновения
здесь, видимо, знали больше. С тревожным злорадством говорили, что, будто
бы, гигантский цирк, номер одиннадцатый, взорван подземными рабочими, что
агенты правительства ищут повсюду склады оружия, что Тускуб стягивает
войска в Соацеру.
К полудню, почти повсюду, прекратилась работа. Собирались большие
толпы, ожидали событий, поглядывали на неизвестно откуда появившихся
многозначительных, молодых марсиан, с заложенными в карманы руками.
В середине дня над городом пролетели правительственные лодки, и дождь
белых афишек посыпался с неба на улицы. Правительство предостерегало
население от злостных слухов: - их распускали анархисты, враги народа.
Говорилось, что власть никогда еще не была так сильна, преисполнена
решимости.
Город затих ненадолго, и снова поползли слухи, один страшнее другого.
Достоверно знали только одно: сегодня вечером в доме Совета Инженеров
предстоит решительная борьба Тускуба с вождем рабочего населения Соацеры -
инженером Гором.
К вечеру толпы народа набили огромную площадь перед домом Совета.
Солдаты охраняли лестницу, входы и крышу. Холодный ветер нагнал туман, в
мокрых облаках раскачивались фонари красноватыми, расплывающимися
сияниями. Неясной пирамидой уходили в мглу мрачные стены дома. Все окна
его были освещены.
_____________________________________
Под тяжелыми сводами, в круглой зале, на скамьях амфитеатра сидели
члены Совета. Лица всех были внимательны и насторожены. В стене, высоко
над полом, проходили быстро одна за другой, в туманном зеркале, картины
города: внутренность фабрик, перекрестки, с перебегающими в тумане
фигурами, очертания водяных цирков, электро-магнитных башен, однообразные,
пустынные здания складов, охраняемые солдатами. Экран непрерывно
соединялся со всеми контрольными зеркалами в городе. Вот, появилась
площадь перед домом Совета, - океан голов, застилаемый клочьями тумана,
широкие сияния фонарей. Своды зала наполнились зловещим ропотом толпы.
Тонкий свист отвлек внимание присутствующих. Экран погас. Перед
амфитеатром на возвышение, покрытое парчей, взошел Тускуб. Он был бледен,
спокоен и мрачен.
- В городе волнение, - сказал Тускуб, - город возбужден слухом о том,
что сегодня мне здесь намерены противоречить. Одного этого слуха было
достаточно, чтобы государственное равновесие пошатнулось. Таковое
положение вещей я считаю болезненным и зловещим. Необходимо раз и навсегда
уничтожить причину подобной возбуждаемости. Я знаю, среди нас есть
присутствующие, которые нынче же ночью разнесут по городу мои слова. Я
говорю открыто: город охвачен анархией. По сведениям моих агентов в городе
и стране нет достаточных мускулов для сопротивления. Мы накануне гибели
мира.
Ропот пролетел по амфитеатру. Тускуб брезгливо усмехнулся.
- Сила, разрушающая мировой порядок, - анархия - идет из города.
Лаборатория для приготовления пьяниц, воров, убийц, свирепых
сладострастников, опустошенных душ, - вот город. Спокойствие души,
природная воля к жизни, силы чувств - растрачиваются здесь на сомнительные
развлечения и болезненные удовольствия. Дым хавры, - вот душа города: дым
и бред. Уличная пестрота, шум, роскошь золотых лодок и зависть тех, кто
снизу глядит на эти лодки. Женщины, обнажающие спину и живот, женщины,
сделанные из кружев, духов и грима, - полуживые существа, оглушающие
сладострастников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
время было сделано изумительное открытие, - найдена возможность мгновенно
освобождать жизненную силу, дремлющую в семенах растений. Эта сила, -
гремучая, огненно-холодная материя, - освобождаясь, устремлялась в
пространство. Черные воспользовались ею для борьбы, для орудий войны. Они
построили огромные летающие корабли, наводившие ужас. Дикие племена стали
поклоняться этим крылатым драконам.
Белые поняли, что гибель мира близка, и стали готовиться к ней. Они
отбирали среди простых людей наиболее чистых, сильных и кротких сердцем и
стали выводить их на север и на восток. Они отводили им высокие, горные
пастбища, где переселенцы могли жить первобытно и созерцательно.
Опасения белых подтверждались. Золотой век вырождался, в городах
Атлантиды наступало пресыщение. Ничто не сдерживало более пресыщенную
фантазию, жажду извращений, безумие опустошенного разума. Сила, которою
овладел человек, обратилась против него. Неизбежность смерти делала людей
мрачными, свирепыми, беспощадными.
И вот, настали последние дни. Начались они с большого бедствия:
центральная область города Ста Золотых Ворот была потрясена подземным
толчком, много земли опустилось на дно океана, морские волны отделили
навсегда страну Перистого Змея.
Черные обвинили Белых в том, что силою заклинаний они расковали духов
земли и огня. Народ возмутился. Черные устроили ночное избиение в городе,
- более половины жителей, носивших полотняную тиару, погибло смертью,
остальные бежали за пределы Атлантиды, многие ушли в Индию.
Властью в городе Ста Золотых Ворот овладели богатейшие из граждан
черного ордена, называвшиеся Магацитлами, что значит "беспощадные". Они
говорили: "Уничтожим человечество, потому что оно есть дурной сон разума".
Чтобы во всей полноте насладиться зрелищем смерти, они объявили по всей
земле праздники и игрища, раскрыли государственные сокровищницы и
магазины, привезли с севера белых девушек и отдали их народу, распахнули
двери храмов для всех, жаждущих противоестественных наслаждений, наполнили
фонтаны вином и на площадях жарили мясо. Безумие овладело народом. Это
было в осенние дни сбора винограда.
Ночью, на озаренных кострами площадях, среди народа, исступленного
вином, плясками, едой, женщинами - появились Магацитлы. Они были в высоких
шлемах, в панцырных поясах, без щитов. Правою рукою они бросали бронзовые
шары, разрывавшиеся холодным, разрушающим пламенем, левою рукою погружали
меч в пьяных и безумных.
Оргия была прервана страшным подземным толчком. Рухнула статуя
Тубала, треснули стены, повалились колонны акведука, из глубоких трещин
вырвалось пламя, пеплом заволокло небо.
На утро кровавый, тусклый диск солнца осветил развалины, горящие
сады, толпы измученных излишествами, сумасшедших людей, кучи трупов.
Магацитлы бросились к летательным аппаратам, имеющим форму яиц, и стали
покидать землю. Они улетали в звездное пространство, в родину абстрактного
разума. Несколько сотен аппаратов улетело. Раздался четвертый, еще более
сильный, толчок земли. С севера поднялась из пепельной мглы океанская
волна, и пошла по земле, уничтожая все живое.
Началась буря, молнии падали в землю, в жилища. Хлынул ливень, летели
осколки вулканических камней.
За оплотом стен великого города, с вершины уступчатой, обложенной
золотом, пирамиды Магацитлы продолжали улетать сквозь океан падающей воды,
из дыма и пепла в звездное пространство. Три под-ряд толчка раскололи
землю Атлантиды. Город Золотых Ворот погрузился в кипящие волны.
ГУСЕВ НАБЛЮДАЕТ ГОРОД
Иха совсем одурела. Чего бы ни просил ее Гусев, - тотчас исполняла,
глядела на него матоватыми глазами. И смешно, и жалко. Гусев обращался с
ней строго, но справедливо. Когда Ихошка совсем изнемогала от переполнения
чувствами, - он сажал ее на колени, гладил по голове, почесывал за ухом,
рассказывал сказку про попа, - как попа обманула попадья с Педрилой,
работником.
Ихошка сказки не понимала, глядела в лицо потемневшими глазами.
Гвоздем засел у Гусева план - удрать в город. Здесь было, как в
мышеловке: ни оборониться, в случае чего, ни убежать. Опасность же грозила
им серьезная, - в этом Гусев не сомневался. Разговоры с Лосем ни к чему не
вели. Лось только морщился, - весь свет ему закрыло подолом тускубовой
дочки.
"Суетливый вы человек, Алексей Иванович. Ну, нас убьют, - не нам с
вами бояться смерти, а то, - сидели бы в Петербурге - чего безопаснее?"
Гусев велел Ихошке унести ключи от ангара, где стояли крылатые лодки.
Он забрался туда с фонарем и всю ночь провозился над небольшой, двукрылой,
видимо, быстролетной лодочкой. Механизм ее был прост. Крошечный моторчик,
- уместить его можно было в кармане, - питался крупинками белого металла,
распадающегося с чудовищной силой в присутствии электрической искры.
Электрическую энергию аппарат получил во время полета из воздуха, - так
как марс был окутан магнитным полем, его посылали станции на полюсах. Об
этом рассказывала еще Аэлита.
Гусев подтащил лодку к самым воротам ангара. Ключ вернул Ихе. В
случае надобности замок нетрудно было сорвать рукой.
Затем, он решил взять под контроль город Соацеру. Иха научила его
соединять туманное зеркало. Этот говорящий экран, в доме Тускуба, можно
было соединять односторонне, то есть самому оставаться невидимым и
неслышимым.
Гусев обследовал весь город: площади, торговые улицы, фабрики,
рабочие поселки. Странная жизнь раскрывалась и проходила перед ним в
туманной стене:
Кирпичные, низкие залы фабрик, неживой свет сквозь пыльные окна.
Унылые, с пустыми, запавшими глазами, морщинистые лица рабочих. Вечно,
вечно крутящиеся шкивы, станки, сутулые фигуры, точные движения работы: -
все это старое, вековое, муравьиное.
Появлялись прямые и чистые улицы рабочих кварталов; те же унылые
фигуры брели по ним, опустив головы. Тысячелетней скукой веяло от этих
кирпичных, подметенных, один как один, коридоров. Здесь уже ни на что не
надеялись.
Появлялись центральные площади: - уступчатые дома, ползучая, пестрая
зелень, отсвечивающие солнцем стекла, нарядные женщины, посреди улицы -
столики, узкие вазы, полные цветов. Двигающаяся водоворотами нарядная
толпа, столики, хрусталь, пестрые халаты мужчин, треплющиеся от ветра
скатерти, женские платья, - отражались в паркетной, зеленоватой мостовой.
Низко проносились золотые лодки, скользили тени от их крыльев, смеялись
запрокинутые лица, сверкали капли воды на зелени, на цветах.
В городе шла двойная жизнь. Гусев все это принял во внимание. Как
человек с большим опытом - почувствовал носом, что, кроме этих двух
сторон, здесь есть еще и третья, - подпольная, подполье. Действительно, по
богатым улицам города, в парках, - повсюду, - шаталось большое количество
неряшливо одетых, испитых, молодых марсиан. Шатались без дела, заложив
руки в карманы, - поглядывали. Гусев думал: - "Эге, эти штуки мы тоже
видали".
Ихошка все ему подробно объясняла. На одно только не соглашалась, -
соединить экран с Домом Совета. В ужасе трясла рыжими волосами, складывала
руки:
- Не просите меня, сын неба, лучше убейте меня, дорогой сын неба.
Однажды, день на четырнадцатый, утром, Гусев, как обычно, сел в
кресло, положил на колени цифровую доску, дернул за шнур.
В зеркальной стене появилась странная картина: на центральной площади
- озабоченные, шепчущиеся кучки марсиан. Исчезли столики с мостовой,
цветы, пестрые зонтики. Появился отряд солдат, - шел треугольником, как
страшные куклы, с каменными лицами. Далее - на торговой улице, - бегущая
толпа, свалка, и какой-то марсианин, вылетевший из драки винтом на мышиных
крыльях. В парке те же встревоженные кучки шептунов. На одной из
крупнейших фабрик гудящие толпы рабочих, возбужденные, мрачные, свирепые
лица.
В городе, видимо, произошло какое-то событие чрезвычайной важности.
Гусев тряс Ихошку за плечи: - "В чем дело?". Она молчала, глядела
матовыми, влюбленными глазами.
ТУСКУБ
Неуловимая тревога облаком лихорадки легла на город. Бормотали,
мигали зеркальные телефоны. На улицах, на площадях, в парках шептались
кучки марсиан. Ждали событий, поглядывали на небо. Говорили, что где-то
горят склады сушеного кактуса. В полдень в городе открыли водопроводные
краны и вода иссякла в них, но не надолго... Многие слышали на юго-западе
отдаленный взрыв. В домах заклеивали стекла бумажками - крест на крест.
Тревога шла из центра по городу, из дома Совета Инженеров. Говорили о
пошатнувшейся власти Тускуба, предстоящих переменах. Тревожное возбуждение
прорезывалось, как искрой, слухами:
"Ночью погаснет свет".
"Остановят полярные станции".
"Исчезнет магнитное поле".
"В подвалах Дома Советов арестованы какие-то личности".
На окраинах города, на фабриках, в рабочих поселках, в общественных
магазинах - слухи эти воспринимались по иному. О причине их возникновения
здесь, видимо, знали больше. С тревожным злорадством говорили, что, будто
бы, гигантский цирк, номер одиннадцатый, взорван подземными рабочими, что
агенты правительства ищут повсюду склады оружия, что Тускуб стягивает
войска в Соацеру.
К полудню, почти повсюду, прекратилась работа. Собирались большие
толпы, ожидали событий, поглядывали на неизвестно откуда появившихся
многозначительных, молодых марсиан, с заложенными в карманы руками.
В середине дня над городом пролетели правительственные лодки, и дождь
белых афишек посыпался с неба на улицы. Правительство предостерегало
население от злостных слухов: - их распускали анархисты, враги народа.
Говорилось, что власть никогда еще не была так сильна, преисполнена
решимости.
Город затих ненадолго, и снова поползли слухи, один страшнее другого.
Достоверно знали только одно: сегодня вечером в доме Совета Инженеров
предстоит решительная борьба Тускуба с вождем рабочего населения Соацеры -
инженером Гором.
К вечеру толпы народа набили огромную площадь перед домом Совета.
Солдаты охраняли лестницу, входы и крышу. Холодный ветер нагнал туман, в
мокрых облаках раскачивались фонари красноватыми, расплывающимися
сияниями. Неясной пирамидой уходили в мглу мрачные стены дома. Все окна
его были освещены.
_____________________________________
Под тяжелыми сводами, в круглой зале, на скамьях амфитеатра сидели
члены Совета. Лица всех были внимательны и насторожены. В стене, высоко
над полом, проходили быстро одна за другой, в туманном зеркале, картины
города: внутренность фабрик, перекрестки, с перебегающими в тумане
фигурами, очертания водяных цирков, электро-магнитных башен, однообразные,
пустынные здания складов, охраняемые солдатами. Экран непрерывно
соединялся со всеми контрольными зеркалами в городе. Вот, появилась
площадь перед домом Совета, - океан голов, застилаемый клочьями тумана,
широкие сияния фонарей. Своды зала наполнились зловещим ропотом толпы.
Тонкий свист отвлек внимание присутствующих. Экран погас. Перед
амфитеатром на возвышение, покрытое парчей, взошел Тускуб. Он был бледен,
спокоен и мрачен.
- В городе волнение, - сказал Тускуб, - город возбужден слухом о том,
что сегодня мне здесь намерены противоречить. Одного этого слуха было
достаточно, чтобы государственное равновесие пошатнулось. Таковое
положение вещей я считаю болезненным и зловещим. Необходимо раз и навсегда
уничтожить причину подобной возбуждаемости. Я знаю, среди нас есть
присутствующие, которые нынче же ночью разнесут по городу мои слова. Я
говорю открыто: город охвачен анархией. По сведениям моих агентов в городе
и стране нет достаточных мускулов для сопротивления. Мы накануне гибели
мира.
Ропот пролетел по амфитеатру. Тускуб брезгливо усмехнулся.
- Сила, разрушающая мировой порядок, - анархия - идет из города.
Лаборатория для приготовления пьяниц, воров, убийц, свирепых
сладострастников, опустошенных душ, - вот город. Спокойствие души,
природная воля к жизни, силы чувств - растрачиваются здесь на сомнительные
развлечения и болезненные удовольствия. Дым хавры, - вот душа города: дым
и бред. Уличная пестрота, шум, роскошь золотых лодок и зависть тех, кто
снизу глядит на эти лодки. Женщины, обнажающие спину и живот, женщины,
сделанные из кружев, духов и грима, - полуживые существа, оглушающие
сладострастников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24