Мы поели в молчании. Я размышлял о том, как сказать ему, не нарушая слова, данного Утеру, что я собираюсь взять его с собою к королю. На мой взгляд, Ральф ошибался: мальчик отнюдь ни о чем не догадывался; но должен же он как-то заинтересоваться событиями этого дня – не только мечом, но и беседой, которая состоялась между мной и Кадором, и его обращением с Ральфом. Но он молчал, не спросил даже, почему Ральф уехал и оставил его со мной одного. С него словно было довольно того, что есть. А та стычка на берегу как будто бы никогда и не существовала.
Мы ели под открытым небом, и, когда кончили, Артур, ни слова не говоря, убрал посуду и принес в миске воды мне умыться. Потом он примостился у моих ног на ступенях часовни, сплетя пальцы на одном колене. Зяблик все еще распевал. Окутанные синей тенью, туманные, задумчивые горы расселись вокруг, поджав колени. Я чувствовал, как тайные силы обступают меня со всех сторон.
– Этот меч, – проговорил Артур. – Ты ведь, конечно, знал, что он там.
– Да, знал.
– Он сказал... он назвал тебя колдуном? – В его тоне прозвучал еле слышный вопрос. На меня он не смотрел. Он сидел на ступеньку ниже меня, опустив голову и разглядывая пальцы, сплетенные на колене.
– Ты же знаешь. Ты сам видел, как я колдую.
– Да. В первый раз, когда я сюда приехал, ты показал мне меч на каменном алтаре, и он был прямо как настоящий... – Он осекся, поднял голову, словно вдруг сделал открытие. Голос у него зазвенел: – Он и был настоящий! Вот этот самый меч, верно? Его изображение в камне! Верно ведь? Верно?
– Верно.
– Что же это за меч, Мирддин?
– Помнишь, я рассказывал тебе и Бедуиру про Максена Вледига?
– Да, отлично помню. Ты еще сказал, что это его меч высечен на алтаре. – И снова открытие: – Так этот он самый и есть? Его меч?
– Да.
– Как же он попал на остров?
Я ответил:
– Я положил его там. Несколько лет назад. Я привез его сюда из одного места, где он был спрятан.
Тут он совсем ко мне обернулся и заглянул мне в лицо долгим взглядом.
– То есть ты его нашел? Значит, это твой меч?
– Этого я не сказал.
– Ты нашел его с помощью колдовства? Где же?
– Я не могу открыть этого, Эмрис. Когда-нибудь тебе, быть может, самому придется искать это место.
– Зачем?
– Не знаю. Но первая потребность мужчины – меч. Чтобы воевать с жизнью и одолеть ее. Потом, когда он одолеет и станет старше, тогда он испытывает другую потребность – в пище для духа...
Немного спустя я услышал его тихий вопрос:
– Что ты сейчас видишь, Мирддин?
– Я видел процветающую страну, тучные хлеба по долинам, мирных пахарей за работой, как в старые римские времена. Я видел меч, праздный и скучающий, и долгие дни мира, сменившиеся постепенно днями драк и раздоров, и нужду в подвиге для праздных мечей и несытого духа. Вот зачем, наверное, бог отнял у меня Грааль и копье и спрятал под землю – чтобы в один прекрасный день ты мог отправиться на розыски остальных сокровищ Максена. То есть нет, не ты, а Бедуир... это его дух, а не твой возалчет и возжаждет и устремится за утолением к ложным источникам...
Словно издалека я услышал, как голос мой замер и наступила тишина. Зяблик улетел, пчелы затихли. Я увидел, что мальчик стоит и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Он спросил со всей силой своего простодушия:
– Кто ты?
– Мое имя Мирддин Эмрис, но я известен как маг Мерлин.
– Мерлин?! Но тогда, значит, ты... ты и есть... – Он осекся и сглотнул.
– Мерлин Амброзий, сын Амброзия, верховного короля... Да.
Он долго молчал. Я видел, как мысль его пробирается назад, вспоминает, прикидывает. Но про себя он по-прежнему не догадывался – он слишком сжился со своей ролью Экторова безымянного выкормыша. И, как все в королевстве, твердо верил, что принц воспитывается в пышности где-то на заморском дворе.
Наконец он прервал молчание, и в тихом голосе его прозвучала такая внутренняя сила и радость, что непонятно было, как он может все это вместить. Но то, что он сказал, изумило меня:
– Значит, меч этот – твой. Ты нашел его, а не я. Мне было только назначено доставить его тебе. Он твой. Сейчас я тебе его принесу.
– Нет, Эмрис, погоди...
Но он уже ушел. И тут же возвратился бегом и протянул мне меч.
– Вот. Возьми. – Он задохнулся. – Я должен был догадаться, кто ты... Не за морем, в Бретани, рядом с принцем, как утверждали некоторые, а здесь, в своей стране, ждешь, когда надо будет оказать поддержку верховному королю. Ты – Амброзиево семя. И найти этот меч мог только ты. Я же обнаружил его только потому, что ты меня туда послал. Он принадлежит тебе. Возьми его.
– Нет. Не мне. Не побочному отпрыску.
– Разве это так важно?
– Да, – мягко сказал я.
Он молчал. Меч у него под боком скрыла тень. Я неправильно истолковал тогда его молчание: помню, я только обрадовался, что кончился этот неприятный разговор.
Я встал на ступени.
– Поди отнеси его в часовню. Пусть лежит, как назначено, на божьем алтаре. И бог, который властвует в этом месте, посторожит его. Ему предназначено лежать здесь до той поры, покуда перед лицом всех людей за ним не явится законный наследник престола.
– Ах, так. Ты потому и послал меня? Чтобы я принес меч для наследника?
– Да. Придет срок, и меч достанется ему.
К моему удивлению, Артур улыбнулся, вполне довольный. И кивнул. Мы вместе внесли меч в часовню. Он положил его на алтарь прямо над его высеченным в камне изображением. Это был один и тот же меч. Артур, помедлив, разжал рукоять, отступил от алтаря и встал рядом со мною.
– Ну а теперь, – начал я, – мне нужно тебе кое-что сообщить. Герцог Корнуолл принес известие...
Договорить мне не пришлось. Из лесу донесся приближающийся стук копыт, Кабаль вскочил, ощетинившись, и зарычал, Артур резко обернулся. Голос его прозвучал встревоженно:
– Слышишь? Это Корнуолл возвращается со своими ратниками? Что-то, должно быть, случилось... Ты уверен, что они не замышляют против тебя зла?
Я положил ладонь ему на плечо, и он замолчал, потом, видя волнение в моем лице, спросил:
– Тогда в чем же дело? Ты этого ждал?
– Нет. Да. Сам не знаю. Повремени еще немного, Эмрис. Да, да, это должно было произойти. Я так и думал. День еще не кончен, Эмрис!
– Что это все значит?..
Я покачал головой.
– Идем со мной им навстречу.
Конники, на полном скаку выехавшие на поляну, были не корнуолльцы. Красный на золоте рдел дракон. Люди короля. Командир остановил отряд и выехал вперед. Его взгляд обвел поляну, замшелую часовню, мои простые одежды; он скользнул по отроку, стоявшему рядом со мною, скользнул совсем мельком и остановился на моем лице. Приветствуя меня, офицер низко склонил голову.
Он произнес слова формального приветствия от имени короля. Затем последовали известия, которые я уже слышал от Кадора: король с войском идет на север и намеревается стать под Лугуваллиумом, дабы встретить лицом к лицу силы Колгрима. Далее командир с тревожным видом сообщил мне, что в последнее время недуг короля заметно усилился, случаются дни, когда он совсем не может держаться в седле, но готов в случае нужды ехать на бой, лежа в повозке.
– И вот что мне поручено сказать тебе, мой господин. Верховный король, памятуя о той помощи и подмоге, что ты оказывал войску его брата Аврелия Амброзия, просит тебя теперь покинуть здешнее убежище и приехать к нему туда, где он поджидает врагов. – Все это произнесено было единым духом, на память. В заключение же он произнес: – Сударь, еще я должен сказать тебе, что это – призыв, которого ты дожидаешься.
Я склонил голову.
– Да, я ждал его. Я уже и сам послал предупредить короля, что еду к нему, и Эмрис из Галавы – со мною. Тебе поручено сопровождать нас? В таком случае ты, конечно, будешь столь любезен, что повременишь, покуда мы соберемся. Эмрис, – обратился он к Артуру, стоявшему подле меня в оцепенении восторга, – идем.
Он вошел вслед за мной в часовню. И лишь только мы остались одни, ухватил меня за рукав.
– Ты возьмешь меня с собой? Это не шутка? И если дойдет до боя, то я...
– То ты будешь сражаться.
– Но мой отец граф Эктор... Что, если он запретит?
– Тебе предстоит сражаться не при графе Экторе. Ведь это люди короля, и ты едешь со мною. Тебе предстоит сражаться при короле.
– Я знал! – весело воскликнул Артур. – Знал, что сегодня день чудес! Сначала я думал, белый олень привел меня к мечу и меч этот – для меня. Но теперь я понимаю: это был просто знак, что сегодня – мой первый бой... Но что это ты делаешь?
– Смотри, – ответил я. – Я сказал тебе, что мы оставим меч под охраной бога. Он слишком долго пролежал во тьме. Оставим же его теперь залитым светом.
Я вытянул руки. Из воздуха возникло белое пламя и пробежало по клинку, задрожала, задымилась в огне неразборчивая руническая вязь. Пламя разрослось, охватило алтарь и, вспыхнув ярким факелом, опало – осталась одна светлая каменная плита, и на ней – ничего, только выпуклое изображение меча.
Артур никогда прежде не видел, как я занимаюсь магией, он стоял с разинутым ртом, глядя на вспыхнувшее в воздухе пламя, от которого занялся камень. Потрясенный, даже слегка испуганный, он сделал шаг назад, и слабый отсвет огня упал на его бледное, без кровинки на щеках, лицо.
Все было кончено. Он молча облизнул губы. Я улыбнулся ему.
– Ну что ты? Ты же и прежде видал мое искусство.
– Да. Но не такие вещи... Все это время, что мы с Бедуиром ездили к тебе, ты даже не намекнул мне, что ты за человек на самом деле... Такой могущественный. Я и понятия не имел. Ты нам ничего не говорил.
– Нечего было и говорить. Мне не было нужды прибегать к могущественным чарам, а научить этому вас с Бедуиром я все равно бы не мог. В вашем распоряжении другие искусства. А понадобится тебе это, я всегда буду к твоим услугам.
– Правда? Всегда-всегда? Хорошо бы.
– Так и будет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, – ответил я.
Он еще минуту разглядывал мое лицо, и в его взгляде я увидел целый мир неуверенности, смятения и тревоги. Это был взгляд мальчика, незрелого, растерянного, но он тут же исчез за броней его неизменной блистательной отваги. Артур улыбнулся, и все сделалось как раньше.
– Смотри, как бы тебе не пожалеть потом! Ведь Бедуир – единственный человек на свете, способный меня долго выносить!
Я рассмеялся.
– Уж я постараюсь. А теперь, если можешь, ступай скажи, чтобы подавали наших лошадей.
Потом я собрался и вышел на порог часовни. Артур вопреки моему ожиданию не топтался на коне, исходя нетерпением, – он ждал, держа под уздцы мою лошадь кротко, как слуга. При виде меня глаза у него округлились: я облачился в лучшие мои одежды, и моя черная мантия, подбитая пурпуром, была сколота на плече фибулой с королевским драконом. Он увидел мою усмешку, понял, что я разгадал его мысли, и улыбнулся мне в ответ, вскакивая на спину своему белому жеребцу. Я же постарался скрыть от него мелькнувшую у меня в эту минуту мысль: что юноша в простом плаще, но с гордым, ясным взглядом не нуждается в королевском значке – и без того видно, что он – из рода Пендрагонов. Но он скромно направил белого жеребца следом за моей чалой кобылой, и все глаза были устремлены на меня.
Так мы оставили Зеленую часовню на попечение того божества, которому она была посвящена, и поехали вниз к Галаве.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. КОРОЛЬ

1
Опасность со стороны саксов была еще серьезнее, чем можно было понять из рассказов Кадора. Колгрим быстро продвинулся в глубь страны. Когда мы с Артуром в сопровождении нашего эскорта достигли Лугуваллиума, войска короля и Кадора вместе с регедскими ратниками занимали позиции у юго-восточной окраины города фронтом к противнику, уже накопившему несчетные силы для предстоящего сражения.
Британские военачальники собрались в шатре у короля на совет. Шатер его был разбит на вершине небольшого холма в дальнем конце поля, предназначенного для сражения. Здесь в прошлом стояла возведенная кем-то крепость, сохранились развалившиеся стены и обрушившаяся башня, а ниже по склону виднелись груды камней и замуравевшие нивы – все, что осталось от покинутой деревни. Здесь буйно разрослась ежевика и крапива, среди поваленных камней возвышались старые развесистые яблони, в их листве золотились спелые плоды. К подножию холма, скрипя колесами, сворачивали обозы; а под прикрытием деревьев и полуобрушенных стен готовились расположиться полевые лазареты. Кажущаяся неразбериха должна была скоро кончиться; королевская армия все еще строилась по римскому образцу, как во времена Амброзия. Разглядывая огромное войско врага, целое море копий, топоров и конских грив, вздымаемых ветром, точно пена прибоя, я размышлял о том, что в этой битве нам понадобится – до последней крупицы – вся наша сила и отвага. Как-то покажет себя король?
Утеров шатер стоял на ровной площадке у подножия бывшей башни. Наш маленький отряд пробирался туда через шумные порядки строящихся полков, люди смотрели нам вслед, и даже сквозь крики команды и звон доспехов слышно было, как солдаты передавали друг другу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65