Как только Амброзиус объединит бриттов и разгромит Вортигерна, саксы начнут опасаться их как реальной силы. Он рассчитывал, что с течением времени саксы соберутся в единую большую армию, которую можно будет разбить одним ударом.
Для обсуждения тактики они собрались на совет к крепости у Глостера, стоящей у первого моста через Северн. Могу представить себе Амброзиуса на совете – слушающего, взвешивающего, высказывающегося, говорящего с присущей ему серьезной легкостью, позволяющего высказаться каждому для утоления собственной гордости. Вот в конце он принимает решение, заготовленное с самого начала, уступая по мелочам, и каждый думает, что он добился желаемого от своего командира.
В итоге они выступили через неделю на север и настигли Вортигерна у Доварда.
Довард расположен в долине Гая, которую саксы называют Уэй или Уай. Гай – это большая глубокая река, безмятежно катящая свои воды меж узких ущелий и склонов, поросших лесами. То там, то здесь долину покрывают зеленые пастбища, однако морской прилив поднимается вверх по реке до нескольких миль, и часто эти низинные луга заливаются зимой шумящим желтым потоком. Великий Уай бывает не так уж безмятежен, и даже летом там остаются глубокие озера с крупной рыбой. Течение же может порой перевернуть плетеную лодку или унести человека.
Дальше к северу, вне пределов досягаемости морских приливов, в широко изгибающейся долине находятся два холма, которые и называют Довард. Тот, который к северу, крупнее, на нем больше леса. Его испещряют пещеры, населенные диким зверем и преступниками. Холм, называемый Малым Довардом, также зарос лесом, но в меньшей степени. Его скалистая и крутая вершина возвышается над деревьями, образуя естественную цитадель. Не удивительно, что с незапамятных времен там строили крепости. Задолго до римлян на Малом Доварде построил себе крепость один король бриттов. Она стояла на самой вершине, откуда просматривалась вся округа, ее защищали скала и река, превратив в неприступную крепость. На вершине имелась широкая площадка с крутыми обрывистыми краями, и, хотя с одной стороны существовала возможность установить вне досягаемости осадные машины, от них все равно не было бы толку, поскольку там шли сплошные скалы.
Со всех сторон, кроме этой, крепость окружал двойной вал и ров, мешавшие добраться до основной стены. Даже римляне штурмовали ее однажды. Им удалось взять крепость лишь благодаря предательству. Это случилось во времена Каратакуса. Довард представлял собой крепость, которую, как и Трою, надо было брать изнутри.
На этот раз ее также взяли приступом изнутри. Но не предательством, а огнем.
Всем известно, что там произошло. Люди Вортигерна едва оправились после стремительного перехода из Сноудона, когда в долине Уая появилась армия Амброзиуса и встала лагерем к западу от Довардского холма в местечке под названием Ганарью. Мне неизвестно, сколько провианта имелось у Вортигерна, но говорили, что крепость была хорошо подготовлена к осаде, а внутри имелось два неиссякаемых источника. У Амброзиуса ушло бы немало времени на осаду. Осады же он не мог себе позволить. Хенгист собирал войска, а апрельские воды вот-вот откроются для навигации. Союзники-бритты также не привыкли сидеть долго на одном месте и не остались бы для продолжительной осады. Требовалась быстрота.
Осада была быстрой и жестокой. Говорили, что Амброзиус действовал так из чувства мести за давно погибшего брата. Не думаю, что так. Долгое озлобление было не в его натуре. Здесь проявились его качества прирожденного военачальника. Им двигала необходимость, а также жестокость самого Вортигерна.
Амброзиус осаждал крепость по всем военным канонам в течение трех дней. Там, где позволяла местность, он установил осадные машины и попытался пробить оборонительные укрепления. В двух местах ему удалось проломить внешний крепостной вал над ущельем, которое до сих пор называли «римской дорогой». Но когда его войска остановились перед внутренним валом, подставившись защитникам, он был вынужден отойти. Увидев, что осада займет немало времени, а некоторые британские союзники уже тихо откололись и направились в одиночку по следу «саксонского зайца», Амброзиус решил ускорить развязку. К Вортигерну был послан человек с условиями капитуляции, Вортигерн, наблюдавший, судя по всему, уход части войск и понимавший положение, в которое попал Амброзиус, посмеялся и вернул посланца без ответа, отрубив ему кисти рук. В пропитанной кровью тряпке они болталась у человека на поясе.
Он ввалился в палатку Амброзиуса на закате третьего дня и, с трудом держась на ногах, передал единственно сказанные ему слова.
– Они сказали, мой лорд, что можете оставаться здесь, покуда не растает вся ваша армия и вы не останетесь без рук, как и я. У них полно еды и воды, я видел собственными глазами...
– Так распорядился он лично?
– Королева, – ответил человек. – Это была королева.
При последних словах он упал к ногам Амброзиуса, и из промокшей кровью тряпки на пол выкатились кисти его рук.
– Придется тогда спалить осиное гнездо, королеву и прочее, – сказал Амброзиус. – Позаботьтесь о нем.
В эту ночь, к вящей радости осажденного гарнизона, от «римской дороги» забрали тараны, освободив бреши в крепостном валу. Вместо них в проемы положили хворост и нарубленные ветки. Армия плотно окружила гору. Наготове встали лучники и воины, чтобы добивать тех, кто попытается вырваться. В тихий предрассветный час прозвучал приказ. Со всех сторон в крепость дождем полетели стрелы, на концах которых были закреплены пылающие, пропитанные маслом тряпки. Агония продолжалась недолго. Крепость большей частью состояла из деревянных построек, внутри повсюду стояли телеги с провизией, толпился скот, был навален корм для него. Крепость горела вовсю. На рассвете запалили сушняк у внешнего рва. Спасавшиеся от огня изнутри, наталкивались на другую огненную стену: снаружи железным кольцом горящую крепость окружала армия.
Рассказывают, что во время приступа Амброзиус сидел на своем большом белом коне, пока тот в свете пламени не приобрел такой же красный цвет, как и дракон на знамени, развевавшемся у него над головой. А высоко над крепостной башней в клубах дыма виднелся Белый Дракон. Также покраснев в огне, он обуглился дочерна и упал.
2
Пока Амброзиус брал Довард, я по-прежнему находился в Маридунуме, после того, как расстался с Горлуа по дороге на юг, откуда он отправился к моему отцу.
А случилось это так. Всю первую ночь мы скакали во весь опор. Поскольку погони не было, на рассвете мы съехали с дороги и встали на отдых, поджидая догоняющих нас людей Горлуа. Ускользнув незамеченными в суматохе у Динас Бренина, они подъехали утром. Они подтвердили слова Горлуа о том, что Вортигерн направился не в собственную крепость Кэр-Гвент, а в Довард. По их словам, он выбрал восточную дорогу через Кэр-Гай на Бравониум. Проехав Томен-и-Мур, мы могли не бояться, что нас догонят.
Наш отряд в двадцать человек неторопливо продолжал путь. Моя мать с эскортом из воинов опережала нас на день, но с носилками они должны были двигаться гораздо медленнее нас. Мы не хотели догонять их и начинать схватку, в которой женщинам грозила опасность. Горлуа уверил меня, что их в сохранности доставят в Маридунум, но, добавил он в своей отрывистой манере, мы встретим эскорт на обратном пути. Они же поедут назад, не зная, что король направился на восток. Одним человеком меньше у Вортигерна, – другим больше для твоего отца. Узнаем новости в Бремии и расположимся там подождать их.
Бремия представляла собой скопление каменных лачуг, пропахших торфом и навозом. Черные дверные проемы закрывали шкуры и мешковина. Из-за них выглядывали испуганные глаза женщин и детей. Ни одного мужчины. Мы выехали на середину поселка и спешились, звеня шпорами, немало озадаченные. Зная местный диалект, я обратился к глазам за ближайшей дверью, чтобы успокоить людей и узнать новости.
Люди вышли, окружив нас толпой, – женщины, дети и пара стариков.
Первая новость заключалась в том, что мать с сопровождающими оставалась в Бремии на протяжении вчерашнего дня и ночи, выехав только сегодня утром по настоянию самой принцессы. Она почувствовала себя плохо и оставалась день и ночь в доме старосты, где о ней проявили заботу. Ее дамы пытались убедить ее переехать в монашеское поселение неподалеку, но она отказалась. К утру ей стало лучше, и процессия продолжила свой путь. Жена старосты сказала, что она простудилась. У леди поднялся жар, она кашляла, но к утру ей стало лучше. До Маридунума оставался день пути, и подумали, что разумнее будет выполнить ее желание.
Я обозрел убогие лачуги и подумал, что несколько часов в носилках представляют меньше опасности для здоровья, нежели пребывание в подобной нищей хижине в Бремии. Я поблагодарил женщину за доброту и спросил, где все мужчины. Она ответила, что все они ушли к Амброзиусу.
– Разве вы не знали? – она неправильно истолковала мое удивление. – В Динас Бренине объявился пророк, предсказавший приход Красного Дракона. Об этом мне сказала сама принцесса. Мы заметили, как испуганы были воины. Теперь же он высадился, он здесь.
– Откуда ты знаешь? Мы не встречали посланцев.
Она поглядела на меня, как на дурака. Разве я не видел звезду огнедышащего дракона? После слов пророка вся деревня приняла ее за предзнаменование. Люди собрали оружие и отправились в путь в тот же день. Если воины вернутся, женщины и дети спрячутся в горах. Но все знают, что Амброзиус перемещается быстрее ветра, поэтому они не боятся.
Она продолжала говорить, а я переводил сказанное Горлуа. Встретившись глазами, мы подумали об одном и том же. Снова поблагодарив женщину, мы оплатили ей расходы по заботе о матери и отправились догонять людей из Бремии.
К югу от деревни дорога разветвляется. Главная дорога поворачивает к юго-востоку, проходя мимо золотого прииска, между холмов. Она выводит в долину Уая, откуда легко добраться к переправе через Северн и на юго-запад. Вторая, небольшая дорога идет строго на юг. По ней за день езды можно доехать до Маридунума. Я решил, что в любом случае последую за моей матерью на юг и переговорю с ней, прежде чем присоединиться к Амброзиусу. Вести о болезни подтвердили необходимость моего решения. Горлуа отправится прямо к Амброзиусу и передаст ему сведения о передвижениях Вортигерна.
На развилке мы встретились с деревенскими. Услышав нас, они попрятались, благо что кругом были кусты да камни. Но это вышло у них не совсем удачно. Порывистый ветер скрыл звуки нашего приближения, и мы почти что выскочили на них. Люди скрылись, но их несчастные вьючные ослы остались у дороги. По земле еще катились камни.
Снова повторилась сцена, как в Бремии. Мы остановились и окликнули их. На этот раз я сказал им, кто я такой, и через минуту дорогу запрудили люди, размахивая необычным набором оружия, среди которого имелся и погнутый римский меч, и грабли с каменным наконечником. Они повторили рассказ женщин. Они слышали пророчество и видели предзнаменование. Теперь они собирались присоединиться к Амброзиусу, на сторону которого скоро встанет весь Запад до последнего человека. Их дух был высок, но вид и экипировка достойны сожаления. Хорошо, что мы могли им помочь.
– Скажи им, – обратился ко мне Горлуа, – если они задержатся здесь вместе с нами на один день, у них будут лошади и оружие. Они могут выбрать место для засады: кому, как не им, знать эти места.
Я сообщил им, что перед ними герцог Корнуолла, великий военачальник. Если они останутся с нами на день, то получат оружие и лошадей.
– Этой дорогой будут возвращаться люди Вортигерна, – сказал я. – Они не знают, что верховный король бежал на восток. Они проедут здесь, и мы их будем ждать. С вашей стороны было бы разумно подождать с нами.
И мы все остались ждать. Эскорт задержался в Маридунуме дольше обычного: кто станет их винить после проделанного ими холодного и сырого пути? Они появились на закате второго дня, легко передвигаясь кавалькадой, представляя себе привал в Бремии.
Мы застигли их врасплох, и произошла быстротечная, кровавая и довольно неприятная схватка. Все такие дорожные бои очень похожи один на другой. Этот бой отличался хорошим командованием и необычностью использованного оружия. Однако мы располагали численным и ситуационным преимуществом и добились того, что задумали: лишили Вортигерна двадцати воинов, потеряв лишь троих и отделавшись несколькими царапинами. Я вышел из боя с честью, чего сам от себя не ожидал. Я убил выбранного противника, прежде чем вокруг разгорелась схватка. Другой сбил меня с коня и, наверное, прикончил бы, если бы Кадал не отбил удар и не убил его сам. Все закончилось быстро. Мы похоронили своих, а чужих оставили коршунам, забрав у них оружие. Лошади нашими стараниями остались целы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Для обсуждения тактики они собрались на совет к крепости у Глостера, стоящей у первого моста через Северн. Могу представить себе Амброзиуса на совете – слушающего, взвешивающего, высказывающегося, говорящего с присущей ему серьезной легкостью, позволяющего высказаться каждому для утоления собственной гордости. Вот в конце он принимает решение, заготовленное с самого начала, уступая по мелочам, и каждый думает, что он добился желаемого от своего командира.
В итоге они выступили через неделю на север и настигли Вортигерна у Доварда.
Довард расположен в долине Гая, которую саксы называют Уэй или Уай. Гай – это большая глубокая река, безмятежно катящая свои воды меж узких ущелий и склонов, поросших лесами. То там, то здесь долину покрывают зеленые пастбища, однако морской прилив поднимается вверх по реке до нескольких миль, и часто эти низинные луга заливаются зимой шумящим желтым потоком. Великий Уай бывает не так уж безмятежен, и даже летом там остаются глубокие озера с крупной рыбой. Течение же может порой перевернуть плетеную лодку или унести человека.
Дальше к северу, вне пределов досягаемости морских приливов, в широко изгибающейся долине находятся два холма, которые и называют Довард. Тот, который к северу, крупнее, на нем больше леса. Его испещряют пещеры, населенные диким зверем и преступниками. Холм, называемый Малым Довардом, также зарос лесом, но в меньшей степени. Его скалистая и крутая вершина возвышается над деревьями, образуя естественную цитадель. Не удивительно, что с незапамятных времен там строили крепости. Задолго до римлян на Малом Доварде построил себе крепость один король бриттов. Она стояла на самой вершине, откуда просматривалась вся округа, ее защищали скала и река, превратив в неприступную крепость. На вершине имелась широкая площадка с крутыми обрывистыми краями, и, хотя с одной стороны существовала возможность установить вне досягаемости осадные машины, от них все равно не было бы толку, поскольку там шли сплошные скалы.
Со всех сторон, кроме этой, крепость окружал двойной вал и ров, мешавшие добраться до основной стены. Даже римляне штурмовали ее однажды. Им удалось взять крепость лишь благодаря предательству. Это случилось во времена Каратакуса. Довард представлял собой крепость, которую, как и Трою, надо было брать изнутри.
На этот раз ее также взяли приступом изнутри. Но не предательством, а огнем.
Всем известно, что там произошло. Люди Вортигерна едва оправились после стремительного перехода из Сноудона, когда в долине Уая появилась армия Амброзиуса и встала лагерем к западу от Довардского холма в местечке под названием Ганарью. Мне неизвестно, сколько провианта имелось у Вортигерна, но говорили, что крепость была хорошо подготовлена к осаде, а внутри имелось два неиссякаемых источника. У Амброзиуса ушло бы немало времени на осаду. Осады же он не мог себе позволить. Хенгист собирал войска, а апрельские воды вот-вот откроются для навигации. Союзники-бритты также не привыкли сидеть долго на одном месте и не остались бы для продолжительной осады. Требовалась быстрота.
Осада была быстрой и жестокой. Говорили, что Амброзиус действовал так из чувства мести за давно погибшего брата. Не думаю, что так. Долгое озлобление было не в его натуре. Здесь проявились его качества прирожденного военачальника. Им двигала необходимость, а также жестокость самого Вортигерна.
Амброзиус осаждал крепость по всем военным канонам в течение трех дней. Там, где позволяла местность, он установил осадные машины и попытался пробить оборонительные укрепления. В двух местах ему удалось проломить внешний крепостной вал над ущельем, которое до сих пор называли «римской дорогой». Но когда его войска остановились перед внутренним валом, подставившись защитникам, он был вынужден отойти. Увидев, что осада займет немало времени, а некоторые британские союзники уже тихо откололись и направились в одиночку по следу «саксонского зайца», Амброзиус решил ускорить развязку. К Вортигерну был послан человек с условиями капитуляции, Вортигерн, наблюдавший, судя по всему, уход части войск и понимавший положение, в которое попал Амброзиус, посмеялся и вернул посланца без ответа, отрубив ему кисти рук. В пропитанной кровью тряпке они болталась у человека на поясе.
Он ввалился в палатку Амброзиуса на закате третьего дня и, с трудом держась на ногах, передал единственно сказанные ему слова.
– Они сказали, мой лорд, что можете оставаться здесь, покуда не растает вся ваша армия и вы не останетесь без рук, как и я. У них полно еды и воды, я видел собственными глазами...
– Так распорядился он лично?
– Королева, – ответил человек. – Это была королева.
При последних словах он упал к ногам Амброзиуса, и из промокшей кровью тряпки на пол выкатились кисти его рук.
– Придется тогда спалить осиное гнездо, королеву и прочее, – сказал Амброзиус. – Позаботьтесь о нем.
В эту ночь, к вящей радости осажденного гарнизона, от «римской дороги» забрали тараны, освободив бреши в крепостном валу. Вместо них в проемы положили хворост и нарубленные ветки. Армия плотно окружила гору. Наготове встали лучники и воины, чтобы добивать тех, кто попытается вырваться. В тихий предрассветный час прозвучал приказ. Со всех сторон в крепость дождем полетели стрелы, на концах которых были закреплены пылающие, пропитанные маслом тряпки. Агония продолжалась недолго. Крепость большей частью состояла из деревянных построек, внутри повсюду стояли телеги с провизией, толпился скот, был навален корм для него. Крепость горела вовсю. На рассвете запалили сушняк у внешнего рва. Спасавшиеся от огня изнутри, наталкивались на другую огненную стену: снаружи железным кольцом горящую крепость окружала армия.
Рассказывают, что во время приступа Амброзиус сидел на своем большом белом коне, пока тот в свете пламени не приобрел такой же красный цвет, как и дракон на знамени, развевавшемся у него над головой. А высоко над крепостной башней в клубах дыма виднелся Белый Дракон. Также покраснев в огне, он обуглился дочерна и упал.
2
Пока Амброзиус брал Довард, я по-прежнему находился в Маридунуме, после того, как расстался с Горлуа по дороге на юг, откуда он отправился к моему отцу.
А случилось это так. Всю первую ночь мы скакали во весь опор. Поскольку погони не было, на рассвете мы съехали с дороги и встали на отдых, поджидая догоняющих нас людей Горлуа. Ускользнув незамеченными в суматохе у Динас Бренина, они подъехали утром. Они подтвердили слова Горлуа о том, что Вортигерн направился не в собственную крепость Кэр-Гвент, а в Довард. По их словам, он выбрал восточную дорогу через Кэр-Гай на Бравониум. Проехав Томен-и-Мур, мы могли не бояться, что нас догонят.
Наш отряд в двадцать человек неторопливо продолжал путь. Моя мать с эскортом из воинов опережала нас на день, но с носилками они должны были двигаться гораздо медленнее нас. Мы не хотели догонять их и начинать схватку, в которой женщинам грозила опасность. Горлуа уверил меня, что их в сохранности доставят в Маридунум, но, добавил он в своей отрывистой манере, мы встретим эскорт на обратном пути. Они же поедут назад, не зная, что король направился на восток. Одним человеком меньше у Вортигерна, – другим больше для твоего отца. Узнаем новости в Бремии и расположимся там подождать их.
Бремия представляла собой скопление каменных лачуг, пропахших торфом и навозом. Черные дверные проемы закрывали шкуры и мешковина. Из-за них выглядывали испуганные глаза женщин и детей. Ни одного мужчины. Мы выехали на середину поселка и спешились, звеня шпорами, немало озадаченные. Зная местный диалект, я обратился к глазам за ближайшей дверью, чтобы успокоить людей и узнать новости.
Люди вышли, окружив нас толпой, – женщины, дети и пара стариков.
Первая новость заключалась в том, что мать с сопровождающими оставалась в Бремии на протяжении вчерашнего дня и ночи, выехав только сегодня утром по настоянию самой принцессы. Она почувствовала себя плохо и оставалась день и ночь в доме старосты, где о ней проявили заботу. Ее дамы пытались убедить ее переехать в монашеское поселение неподалеку, но она отказалась. К утру ей стало лучше, и процессия продолжила свой путь. Жена старосты сказала, что она простудилась. У леди поднялся жар, она кашляла, но к утру ей стало лучше. До Маридунума оставался день пути, и подумали, что разумнее будет выполнить ее желание.
Я обозрел убогие лачуги и подумал, что несколько часов в носилках представляют меньше опасности для здоровья, нежели пребывание в подобной нищей хижине в Бремии. Я поблагодарил женщину за доброту и спросил, где все мужчины. Она ответила, что все они ушли к Амброзиусу.
– Разве вы не знали? – она неправильно истолковала мое удивление. – В Динас Бренине объявился пророк, предсказавший приход Красного Дракона. Об этом мне сказала сама принцесса. Мы заметили, как испуганы были воины. Теперь же он высадился, он здесь.
– Откуда ты знаешь? Мы не встречали посланцев.
Она поглядела на меня, как на дурака. Разве я не видел звезду огнедышащего дракона? После слов пророка вся деревня приняла ее за предзнаменование. Люди собрали оружие и отправились в путь в тот же день. Если воины вернутся, женщины и дети спрячутся в горах. Но все знают, что Амброзиус перемещается быстрее ветра, поэтому они не боятся.
Она продолжала говорить, а я переводил сказанное Горлуа. Встретившись глазами, мы подумали об одном и том же. Снова поблагодарив женщину, мы оплатили ей расходы по заботе о матери и отправились догонять людей из Бремии.
К югу от деревни дорога разветвляется. Главная дорога поворачивает к юго-востоку, проходя мимо золотого прииска, между холмов. Она выводит в долину Уая, откуда легко добраться к переправе через Северн и на юго-запад. Вторая, небольшая дорога идет строго на юг. По ней за день езды можно доехать до Маридунума. Я решил, что в любом случае последую за моей матерью на юг и переговорю с ней, прежде чем присоединиться к Амброзиусу. Вести о болезни подтвердили необходимость моего решения. Горлуа отправится прямо к Амброзиусу и передаст ему сведения о передвижениях Вортигерна.
На развилке мы встретились с деревенскими. Услышав нас, они попрятались, благо что кругом были кусты да камни. Но это вышло у них не совсем удачно. Порывистый ветер скрыл звуки нашего приближения, и мы почти что выскочили на них. Люди скрылись, но их несчастные вьючные ослы остались у дороги. По земле еще катились камни.
Снова повторилась сцена, как в Бремии. Мы остановились и окликнули их. На этот раз я сказал им, кто я такой, и через минуту дорогу запрудили люди, размахивая необычным набором оружия, среди которого имелся и погнутый римский меч, и грабли с каменным наконечником. Они повторили рассказ женщин. Они слышали пророчество и видели предзнаменование. Теперь они собирались присоединиться к Амброзиусу, на сторону которого скоро встанет весь Запад до последнего человека. Их дух был высок, но вид и экипировка достойны сожаления. Хорошо, что мы могли им помочь.
– Скажи им, – обратился ко мне Горлуа, – если они задержатся здесь вместе с нами на один день, у них будут лошади и оружие. Они могут выбрать место для засады: кому, как не им, знать эти места.
Я сообщил им, что перед ними герцог Корнуолла, великий военачальник. Если они останутся с нами на день, то получат оружие и лошадей.
– Этой дорогой будут возвращаться люди Вортигерна, – сказал я. – Они не знают, что верховный король бежал на восток. Они проедут здесь, и мы их будем ждать. С вашей стороны было бы разумно подождать с нами.
И мы все остались ждать. Эскорт задержался в Маридунуме дольше обычного: кто станет их винить после проделанного ими холодного и сырого пути? Они появились на закате второго дня, легко передвигаясь кавалькадой, представляя себе привал в Бремии.
Мы застигли их врасплох, и произошла быстротечная, кровавая и довольно неприятная схватка. Все такие дорожные бои очень похожи один на другой. Этот бой отличался хорошим командованием и необычностью использованного оружия. Однако мы располагали численным и ситуационным преимуществом и добились того, что задумали: лишили Вортигерна двадцати воинов, потеряв лишь троих и отделавшись несколькими царапинами. Я вышел из боя с честью, чего сам от себя не ожидал. Я убил выбранного противника, прежде чем вокруг разгорелась схватка. Другой сбил меня с коня и, наверное, прикончил бы, если бы Кадал не отбил удар и не убил его сам. Все закончилось быстро. Мы похоронили своих, а чужих оставили коршунам, забрав у них оружие. Лошади нашими стараниями остались целы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58