В этот миг Сюзи пришла какая-то неясная мысль — и мигом переполнила ее существо. Колени задрожали, кровь застучала в висках. Только не надо суетиться, напомнила себе Сюзи. Посмотрела на языки пламени в камине, медленно повернулась к Доку.
— Я отлучусь ненадолго.
— Конечно, пожалуйста, — Док подлетел, помог отодвинуть стул. Не чуя под собой ног, Сюзи царственно прошагала к двери. Док посмотрел ей вслед. Непостижимо, подумал он, но к ее походке больше всего подходит слово «девственная»: походка говорит об одиночестве и о величайшей скромности. Откуда такая перемена? Может быть, это актерская игра; Фауна ее вышколила? Но нет, как ни играй, не сыграешь таких глаз, не сумеешь так чудесно краснеть. Док покрутил шампанское в серебряном ведерке и поймал себя на том, что ждет не дождется возвращения Сюзи. Глаза его против воли вперились в темное окно, в котором отражалась дверь туалета.
Тем временем за этой дверью Сюзи намочила бумажную салфетку и приложила ко лбу. Погляделась в зеркало, не узнавая собственного лица. «Терпеть ненавижу рыбу, — громко произнесла Сюзи. — Меня от нее всегда тошнит. Однако сегодня почему-то не тошнит…» И тут наконец мысль, так поразившая ее за столом, обрела четкость: Сюзи уразумела символ, таинственный и неотвратимый знак Судьбы! Как можно было не понять этого сразу… Судьба не просто указывает путь, а прямо-таки тянет за руку! Перед глазами Сюзи вновь возникли два блюда: на одном клешни рака, на другом рыба. Рак и рыба! Рыба и рак! Гороскоп! Они с Доком съели свои знаки зодиака…
— Боже мой! — вымолвила Сюзи и слепо вверилась Судьбе.
Сынок подошел к столику.
— Ну как? Все в порядке?
— Да, спасибо.
— Все в точности, как вы наказывали…
— ?
— То есть не вы, а ваша секретарша.
— Да, да, — сообразил Док, — все, как я просил…
Когда Сюзи вернулась, жизнь ее была осенена новым смыслом. Человек силен не тогда, когда борется с Судьбой, а тогда, когда действует с ней в согласии: все силы можно употребить в одном направлении.
Док поставил стол поудобнее для Сюзи, хлопнул шампанским, понюхал пробку.
— Ну как? — спросила Сюзи.
— Вполне, — ответил Док.
Сюзи взяла пробку со столика, повертела в руках: какая красивая; незаметно положила в сумочку, на память. Взяла из вазы ирис.
— Ты любишь шампанское? — спросил Док.
— Да, очень, — ответила она (интересно, какое оно на вкус, никогда в жизни не пробовала). Шампанское и правда оказалось чудом.
— Знаешь, — сказал Док, — там в дюнах есть такие маленькие ложбинки, защищенные соснами. Давай как-нибудь, как у тебя будет время, сходим туда. Возьмем припасы — мясо и все такое, разведем костер, сготовим ужин. Вот будет хорошо.
— Это тебе огонь в камине подсказал?
— Да. Как ты все хорошо понимаешь…
— Может, ты мне как-нибудь расскажешь об этих разных штуках, что у тебя в лаборатории?..
— Конечно, расскажу. — Сердце Дока вздрогнуло и потянулось к Сюзи. Однако он страшился ее незнакомой скромности. Он отвел глаза от ее глаз — посмотрел на дикий ирис у нее в руке. — Знаешь, есть старая валлийская легенда… как один бедный рыцарь сделал живую деву из цветов..
Сюзи уже порядком захмелела. Она два раза проговорила фразу про себя, прежде чем сказать вслух:
— Надеюсь, она не завяла?
Тут-то наконец и вырвался из самого докова нутра нижний голос.
— Знаешь, мне так одиноко… — Док произнес это почему-то спокойно и сам удивился своим словам. И тут же бросился извиняться: —Я что-то не то говорю, я, кажется, немного пьян. — Еще больше смутился. Наполнил бокалы. — Черт подери! Давай, что ли, тяпнем бренди!
Сюзи наполовину отвернулась, на фоне пламени очертился ее профиль.
— Ты хорошо помнишь то место, про которое говорил, — в дюнах?
— Да.
— Можно нам туда заглянуть?
— Конечно. Когда?
— Сейчас, по пути домой.
— Ты туфли испортишь.
— Ну и что.
— Правда, их можно снять.
— Так мы и сделаем, — сказала Сюзи
24. ТОМИТЕЛЬНАЯ ПЯТНИЦА
Не всякий полагает пятницу днем несчастливым, однако почти все сходятся на том, что это день томительный. В деловом мире в пятницу уже не заключают сделок… Для школьников она вроде запертой калитки, за которой свобода… Пятница, она уже не работница, но еще и не отпускница, — одним словом, ожидательница. Она не годится ни для дел, ни для развлечений… Женщины обозревают гардероб, прикидывают, что надеть наутро… За ужином уничтожаются недельные объедки…
В «Медвежьем стяге» Джо Элегант объявил, что зажарит на ужин остатки камбалы… «Мокрые спины» вернулись из очередной славной гастрольной поездки; Патрон с великим почетом проводил их в комнаты над лавкой, выдал каждому по бутылке крепкой мексиканской водки — текильи. На всякий случай он держал наготове и снотворное: на «мокрых спин» порой нападала свирепая тоска по родине, и они начинали искать, с кем бы подраться; пусть уж лучше спят.
Док встал в пятницу поздно и тут же отправился в лавку за пивом. За прилавком стоял Джозеф-Мария, веселый и собранный. Сверху волнами накатывало пение.
— Ну как вчера повеселились? — осведомился Патрон.
— О чем это ты?
— В ресторане, спрашиваю, посидели хорошо?
— Да, — Док словно точку поставил.
— Слушай, Док, ты бы поучил меня еще в эти свои шахматы.
— Все не веришь, что в шахматах нельзя жульничать?
— Почему, верю. Просто хочу разобраться получше… У меня, кстати, есть ящик «богемского» пива, из Мексики. Холодное.
— Да, это вещь, — сказал Док. — Самое знатное пиво во всем западном полушарии.
— Тогда я тебе его дарю.
— Что это ты вдруг?
— Так, ничего. Настроение хорошее.
— Ладно, спасибо… — Док начал понемногу беспокоиться.
Дальше — больше. Шагая обратно в лабораторию, он все время чувствовал на себе взгляды. Это все бренди, подумал он. Не надо было вчера пить бренди. Черт знает что чудится! Нервы!
Док сделал яичницу из двух яиц, сдобрил ее приправой из куркумового корня, чеснока и пряностей. Потом взглянул на таблицу приливов и отливов во вчерашнем «Монтерейском глашатае». Так, сегодня в два часа восемнадцать минут приличный отлив, вполне можно набрать хитонов и змеехвосток, если, конечно, к тому времени не задует ветер с моря, не нагонит воды… От «богемского» Док немного успокоился, хотя по-прежнему испытывал какую-то смуту. И любимая яичница с приправой в этот раз показалась не слишком вкусной.
В дверь постучали, вошла Фауна. Щелкнула пальцами на гремучих змей.
— Привет, Док. Как самочувствие?
— Нормально.
— Много вчера выпил?
— Да не то чтобы очень.
— Стол понравился?
— Да, отличный. Ты знаешь, что заказать.
— Еще бы я не знала. Ну как, согласен на дополнительный раунд? Верно я про Сюзи тебе говорила?
— Верно. Кстати, как она?
— Спит еще.
— А я сейчас ухожу на промысел — скоро отлив.
— Сказать ей, где ты?
— Не надо, с какой стати… Вот сумочка ее у меня, уволок нечаянно. Ты бы захватила.
— Что, у Сюзи ног нет? Сама придет да заберет.
— Меня дома не будет.
— Ничего, когда-нибудь вернешься.
— Слушай, — сказал Док, — куда ты гнешь?
Так его и разозлить недолго, подумала Фауна, и тут же заспешила домой.
— Пойду я, дел много. Ты на меня не сердишься?
— За что же мне сердиться?
— Ну, пока. Если чего понадобится, скажи.
— Фауна, а можно тебя спросить… — начал было Док и замолчал.
— Что? Спрашивай.
— Ладно, раздумал. Какое это имеет значение…
Когда Фауна вернулась в «Медвежий стяг», Сюзи сидела сгорбившись над чашкой кофе.
— С добрым утром, — сказала Фауна. — Что молчишь? Отвечать надо, когда здороваются.
— Да, прости, пожалуйста. Доброе утро.
— Ну-ка, посмотри на меня.
— Ну, смотрю.
— Ладно, все ясно…
— Что ясно? Ты ведь ничего не знаешь.
— Хорошо, не знаю. И вообще, какое мне дело? Джо, принеси мне тоже кофе! — Фауна катнула к Сюзи круглую жестяную коробочку с таблетками от головной боли.
— Спасибо, — Сюзи положила в рот три таблетки, запила кофе.
— Док на свой промысел отправился, — как бы между прочим сказала Фауна.
— Ты у него была?
— На улице встретила. Ну, как там у вас вчера?
Сюэи подняла голову, широко распахнула глаза — словно душу распахнула.
— Он до меня за весь вечер ни разу не дотронулся, — произнесла она чуть слышно. — Мы с ним гуляли в дюнах, он ко мне даже не прикоснулся.
Фауна улыбнулась.
— Ну, а говорил-то он с тобой хорошо?
— Да, немного говорил, но душевно.
— Это радует, — сказала Фауна.
— Я, наверное, сумасшедшая. Я ему всю свою жизнь рассказала…
— Почему же сумасшедшая. Молодец.
— Сама рассказала, он и не спрашивал.
— Ну, а сам он что говорил, что рассказывал?
— Рассказывал: жил-был давным-давно один парень, сделал себе живую девушку из цветов…
— Это еще зачем, господи прости?
— Кто его знает. Но когда рассказывал, мне это было понятно.
— А еще что говорил?
— Понимаешь, там, в дюнах, больше говорила я, а он слушал. А как замнусь, в словах запутаюсь, он поможет, направит так ласково…
— Да, — сказала Фауна с гордостью, — у него на это талант.
— Ой, чуть не забыла! — Глаза Сюзи чудесно заблестели от волнения. — Я сроду не верила в гадание по звездам, но вчера!.. Знаешь, что нам подали на ужин?
— Шампанское? — спросила Фауна.
— Ни за что не угадаешь. Рыбу и рака. И меня от рыбы даже не затошнило.
— Ну и что?
— Как что! Помнишь, ты говорила, будто я Рыба, а он Рак?
Фауна отвернулась, скрывая улыбку:
— Что-то у меня в носу свербит. Наверное, простуда начинается…
— А может, это неспроста, что мы съели свои знаки зодиака? Может, это судьба?
— Что ж, очень вероятно. Просто так на свете ничего не бывает.
В глазах Сюзи сверкнуло ликование:
— Съели мы свои зодиаки, а он потом и говорит: «Знаешь, мне так одиноко…»
— А вот это на него не похоже! Неужто выдумал, чтоб завлечь?
— Нет, не понарошке он это сказал. Слыхала я в жизни такие речи, чай, отличила бы. Он сказал это как будто против своей воли, даже сам удивился! Ну, что ты про все это думаешь, Фауна? Не молчи.
— Что я думаю? Думаю, что скоро у меня будет еще одна золотая звездочка.
— Да как же это? Если, предположим — ведь ничего, что я так говорю? — предположим, я к нему перееду. Через дорогу. Но ведь все люди знают, где я работала. Не будет ли его это задевать?
Фауна фыркнула.
— Как будто он сейчас не знает, где ты работаешь… Сюзи, дочка, обещай мне одну вещь. Никогда не убегай от призраков, незачем. Будь человеком — никто тебя не обидит… И мужик, который бежит от судьбы, тоже далеко не убежит. Она его сама найдет.
— А Док?
— Что Док? Если он решит, что ты для него не хороша, значит, сам он тебя не стоит.
— Я не хочу его ловить ни в какие капканы…
Фауна улыбнулась своим мыслям и ответила:
— Не волнуйся, мужик — это такой зверь, что сам капкан насторожит, сам приманку положит, да сам в него и попадет. Ты, знай, спокойно жди. Делать тебе ничего не надо. А не будешь ничего делать, так никто потом и не скажет, что ты его в капкан поймала.
— Но ведь он мне пока не говорил… что я ему нужна…
— Ишь чего захотела. Мужики такого говорить не любят.
— Ой, у меня даже дух захватывает…
— Между прочим, — заметила Фауна, — ты за все утро ни одного скверного слова не произнесла!
— Правда? — удивилась Сюзи.
— Не скрою, когда я отдавала замуж своих прежних золотых звездочек, для меня это была большая потеря. А тебя отдать — совсем не жаль. Никакого убытка. Знаешь, что про тебя Патрон говорит: эта, мол, в дело не годится, задница слишком маленькая, а грудь слишком большая…
— Я только не хочу, чтоб люди думали, будто я за Доком бегаю, хочу на себе женить!
— Успокойся, ни за кем ты не бегаешь. И не будешь бегать. Знаешь, что мы с тобой сделаем… — Фауна посмотрела на Сюзи, что-то соображая. — Уезжай-ка ты сегодня из города, проветрись.
— Куда же я поеду?
— А хоть бы в Сан-Франциско. С поручением — возьмешь один сверток из моего сейфа в банке. А заодно купишь себе кое-какую одежду. Во-первых, шляпку. Во-вторых… купи-ка себе, пожалуй, хороший костюм, чтоб на несколько лет хватило. Походи там по улице Монтгомери, приглядись, что нынче модницы носят, какой материал в почете… Сразу не покупай, погуляй по магазину для приличия, толком все посмотри. Вернешься завтра.
— Чувствую, ты хочешь меня на сегодняшний день сплавить.
— Верно чувствуешь.
— А зачем?
— Это уж, милочка, не твоего ума дело… Автобуса есть два: в два часа и в четыре. На каком поедешь?
— На четырехчасовом.
— Что так поздно?
— Ты говоришь, Док на промысле? Пока он ходит по берегу, я приберусь у него в лаборатории. Там ведь сто лет женская рука не прикасалась.
— Смотри, еще рассердится!
— Ничего. Я ему поставлю мясо тушиться, на медленном огоньке. Я такое мясо умею, пальчики оближешь.
Сюзи вышла из-за стола и бросилась на шею к Фауне.
— Брось свои телячьи нежности. Иди. Я тебe и так уже свой лучший мех подарила. Не говори мне больше жалостливых слов.
— Что я тебя люблю?
— Ну вот, опять…
— Ладно, ладно, не буду.
25. БРЕХУНЯ
Док вернулся с промысла в половине пятого. Более сотни хитонов были привязаны нитями к стеклянным пластинкам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Я отлучусь ненадолго.
— Конечно, пожалуйста, — Док подлетел, помог отодвинуть стул. Не чуя под собой ног, Сюзи царственно прошагала к двери. Док посмотрел ей вслед. Непостижимо, подумал он, но к ее походке больше всего подходит слово «девственная»: походка говорит об одиночестве и о величайшей скромности. Откуда такая перемена? Может быть, это актерская игра; Фауна ее вышколила? Но нет, как ни играй, не сыграешь таких глаз, не сумеешь так чудесно краснеть. Док покрутил шампанское в серебряном ведерке и поймал себя на том, что ждет не дождется возвращения Сюзи. Глаза его против воли вперились в темное окно, в котором отражалась дверь туалета.
Тем временем за этой дверью Сюзи намочила бумажную салфетку и приложила ко лбу. Погляделась в зеркало, не узнавая собственного лица. «Терпеть ненавижу рыбу, — громко произнесла Сюзи. — Меня от нее всегда тошнит. Однако сегодня почему-то не тошнит…» И тут наконец мысль, так поразившая ее за столом, обрела четкость: Сюзи уразумела символ, таинственный и неотвратимый знак Судьбы! Как можно было не понять этого сразу… Судьба не просто указывает путь, а прямо-таки тянет за руку! Перед глазами Сюзи вновь возникли два блюда: на одном клешни рака, на другом рыба. Рак и рыба! Рыба и рак! Гороскоп! Они с Доком съели свои знаки зодиака…
— Боже мой! — вымолвила Сюзи и слепо вверилась Судьбе.
Сынок подошел к столику.
— Ну как? Все в порядке?
— Да, спасибо.
— Все в точности, как вы наказывали…
— ?
— То есть не вы, а ваша секретарша.
— Да, да, — сообразил Док, — все, как я просил…
Когда Сюзи вернулась, жизнь ее была осенена новым смыслом. Человек силен не тогда, когда борется с Судьбой, а тогда, когда действует с ней в согласии: все силы можно употребить в одном направлении.
Док поставил стол поудобнее для Сюзи, хлопнул шампанским, понюхал пробку.
— Ну как? — спросила Сюзи.
— Вполне, — ответил Док.
Сюзи взяла пробку со столика, повертела в руках: какая красивая; незаметно положила в сумочку, на память. Взяла из вазы ирис.
— Ты любишь шампанское? — спросил Док.
— Да, очень, — ответила она (интересно, какое оно на вкус, никогда в жизни не пробовала). Шампанское и правда оказалось чудом.
— Знаешь, — сказал Док, — там в дюнах есть такие маленькие ложбинки, защищенные соснами. Давай как-нибудь, как у тебя будет время, сходим туда. Возьмем припасы — мясо и все такое, разведем костер, сготовим ужин. Вот будет хорошо.
— Это тебе огонь в камине подсказал?
— Да. Как ты все хорошо понимаешь…
— Может, ты мне как-нибудь расскажешь об этих разных штуках, что у тебя в лаборатории?..
— Конечно, расскажу. — Сердце Дока вздрогнуло и потянулось к Сюзи. Однако он страшился ее незнакомой скромности. Он отвел глаза от ее глаз — посмотрел на дикий ирис у нее в руке. — Знаешь, есть старая валлийская легенда… как один бедный рыцарь сделал живую деву из цветов..
Сюзи уже порядком захмелела. Она два раза проговорила фразу про себя, прежде чем сказать вслух:
— Надеюсь, она не завяла?
Тут-то наконец и вырвался из самого докова нутра нижний голос.
— Знаешь, мне так одиноко… — Док произнес это почему-то спокойно и сам удивился своим словам. И тут же бросился извиняться: —Я что-то не то говорю, я, кажется, немного пьян. — Еще больше смутился. Наполнил бокалы. — Черт подери! Давай, что ли, тяпнем бренди!
Сюзи наполовину отвернулась, на фоне пламени очертился ее профиль.
— Ты хорошо помнишь то место, про которое говорил, — в дюнах?
— Да.
— Можно нам туда заглянуть?
— Конечно. Когда?
— Сейчас, по пути домой.
— Ты туфли испортишь.
— Ну и что.
— Правда, их можно снять.
— Так мы и сделаем, — сказала Сюзи
24. ТОМИТЕЛЬНАЯ ПЯТНИЦА
Не всякий полагает пятницу днем несчастливым, однако почти все сходятся на том, что это день томительный. В деловом мире в пятницу уже не заключают сделок… Для школьников она вроде запертой калитки, за которой свобода… Пятница, она уже не работница, но еще и не отпускница, — одним словом, ожидательница. Она не годится ни для дел, ни для развлечений… Женщины обозревают гардероб, прикидывают, что надеть наутро… За ужином уничтожаются недельные объедки…
В «Медвежьем стяге» Джо Элегант объявил, что зажарит на ужин остатки камбалы… «Мокрые спины» вернулись из очередной славной гастрольной поездки; Патрон с великим почетом проводил их в комнаты над лавкой, выдал каждому по бутылке крепкой мексиканской водки — текильи. На всякий случай он держал наготове и снотворное: на «мокрых спин» порой нападала свирепая тоска по родине, и они начинали искать, с кем бы подраться; пусть уж лучше спят.
Док встал в пятницу поздно и тут же отправился в лавку за пивом. За прилавком стоял Джозеф-Мария, веселый и собранный. Сверху волнами накатывало пение.
— Ну как вчера повеселились? — осведомился Патрон.
— О чем это ты?
— В ресторане, спрашиваю, посидели хорошо?
— Да, — Док словно точку поставил.
— Слушай, Док, ты бы поучил меня еще в эти свои шахматы.
— Все не веришь, что в шахматах нельзя жульничать?
— Почему, верю. Просто хочу разобраться получше… У меня, кстати, есть ящик «богемского» пива, из Мексики. Холодное.
— Да, это вещь, — сказал Док. — Самое знатное пиво во всем западном полушарии.
— Тогда я тебе его дарю.
— Что это ты вдруг?
— Так, ничего. Настроение хорошее.
— Ладно, спасибо… — Док начал понемногу беспокоиться.
Дальше — больше. Шагая обратно в лабораторию, он все время чувствовал на себе взгляды. Это все бренди, подумал он. Не надо было вчера пить бренди. Черт знает что чудится! Нервы!
Док сделал яичницу из двух яиц, сдобрил ее приправой из куркумового корня, чеснока и пряностей. Потом взглянул на таблицу приливов и отливов во вчерашнем «Монтерейском глашатае». Так, сегодня в два часа восемнадцать минут приличный отлив, вполне можно набрать хитонов и змеехвосток, если, конечно, к тому времени не задует ветер с моря, не нагонит воды… От «богемского» Док немного успокоился, хотя по-прежнему испытывал какую-то смуту. И любимая яичница с приправой в этот раз показалась не слишком вкусной.
В дверь постучали, вошла Фауна. Щелкнула пальцами на гремучих змей.
— Привет, Док. Как самочувствие?
— Нормально.
— Много вчера выпил?
— Да не то чтобы очень.
— Стол понравился?
— Да, отличный. Ты знаешь, что заказать.
— Еще бы я не знала. Ну как, согласен на дополнительный раунд? Верно я про Сюзи тебе говорила?
— Верно. Кстати, как она?
— Спит еще.
— А я сейчас ухожу на промысел — скоро отлив.
— Сказать ей, где ты?
— Не надо, с какой стати… Вот сумочка ее у меня, уволок нечаянно. Ты бы захватила.
— Что, у Сюзи ног нет? Сама придет да заберет.
— Меня дома не будет.
— Ничего, когда-нибудь вернешься.
— Слушай, — сказал Док, — куда ты гнешь?
Так его и разозлить недолго, подумала Фауна, и тут же заспешила домой.
— Пойду я, дел много. Ты на меня не сердишься?
— За что же мне сердиться?
— Ну, пока. Если чего понадобится, скажи.
— Фауна, а можно тебя спросить… — начал было Док и замолчал.
— Что? Спрашивай.
— Ладно, раздумал. Какое это имеет значение…
Когда Фауна вернулась в «Медвежий стяг», Сюзи сидела сгорбившись над чашкой кофе.
— С добрым утром, — сказала Фауна. — Что молчишь? Отвечать надо, когда здороваются.
— Да, прости, пожалуйста. Доброе утро.
— Ну-ка, посмотри на меня.
— Ну, смотрю.
— Ладно, все ясно…
— Что ясно? Ты ведь ничего не знаешь.
— Хорошо, не знаю. И вообще, какое мне дело? Джо, принеси мне тоже кофе! — Фауна катнула к Сюзи круглую жестяную коробочку с таблетками от головной боли.
— Спасибо, — Сюзи положила в рот три таблетки, запила кофе.
— Док на свой промысел отправился, — как бы между прочим сказала Фауна.
— Ты у него была?
— На улице встретила. Ну, как там у вас вчера?
Сюэи подняла голову, широко распахнула глаза — словно душу распахнула.
— Он до меня за весь вечер ни разу не дотронулся, — произнесла она чуть слышно. — Мы с ним гуляли в дюнах, он ко мне даже не прикоснулся.
Фауна улыбнулась.
— Ну, а говорил-то он с тобой хорошо?
— Да, немного говорил, но душевно.
— Это радует, — сказала Фауна.
— Я, наверное, сумасшедшая. Я ему всю свою жизнь рассказала…
— Почему же сумасшедшая. Молодец.
— Сама рассказала, он и не спрашивал.
— Ну, а сам он что говорил, что рассказывал?
— Рассказывал: жил-был давным-давно один парень, сделал себе живую девушку из цветов…
— Это еще зачем, господи прости?
— Кто его знает. Но когда рассказывал, мне это было понятно.
— А еще что говорил?
— Понимаешь, там, в дюнах, больше говорила я, а он слушал. А как замнусь, в словах запутаюсь, он поможет, направит так ласково…
— Да, — сказала Фауна с гордостью, — у него на это талант.
— Ой, чуть не забыла! — Глаза Сюзи чудесно заблестели от волнения. — Я сроду не верила в гадание по звездам, но вчера!.. Знаешь, что нам подали на ужин?
— Шампанское? — спросила Фауна.
— Ни за что не угадаешь. Рыбу и рака. И меня от рыбы даже не затошнило.
— Ну и что?
— Как что! Помнишь, ты говорила, будто я Рыба, а он Рак?
Фауна отвернулась, скрывая улыбку:
— Что-то у меня в носу свербит. Наверное, простуда начинается…
— А может, это неспроста, что мы съели свои знаки зодиака? Может, это судьба?
— Что ж, очень вероятно. Просто так на свете ничего не бывает.
В глазах Сюзи сверкнуло ликование:
— Съели мы свои зодиаки, а он потом и говорит: «Знаешь, мне так одиноко…»
— А вот это на него не похоже! Неужто выдумал, чтоб завлечь?
— Нет, не понарошке он это сказал. Слыхала я в жизни такие речи, чай, отличила бы. Он сказал это как будто против своей воли, даже сам удивился! Ну, что ты про все это думаешь, Фауна? Не молчи.
— Что я думаю? Думаю, что скоро у меня будет еще одна золотая звездочка.
— Да как же это? Если, предположим — ведь ничего, что я так говорю? — предположим, я к нему перееду. Через дорогу. Но ведь все люди знают, где я работала. Не будет ли его это задевать?
Фауна фыркнула.
— Как будто он сейчас не знает, где ты работаешь… Сюзи, дочка, обещай мне одну вещь. Никогда не убегай от призраков, незачем. Будь человеком — никто тебя не обидит… И мужик, который бежит от судьбы, тоже далеко не убежит. Она его сама найдет.
— А Док?
— Что Док? Если он решит, что ты для него не хороша, значит, сам он тебя не стоит.
— Я не хочу его ловить ни в какие капканы…
Фауна улыбнулась своим мыслям и ответила:
— Не волнуйся, мужик — это такой зверь, что сам капкан насторожит, сам приманку положит, да сам в него и попадет. Ты, знай, спокойно жди. Делать тебе ничего не надо. А не будешь ничего делать, так никто потом и не скажет, что ты его в капкан поймала.
— Но ведь он мне пока не говорил… что я ему нужна…
— Ишь чего захотела. Мужики такого говорить не любят.
— Ой, у меня даже дух захватывает…
— Между прочим, — заметила Фауна, — ты за все утро ни одного скверного слова не произнесла!
— Правда? — удивилась Сюзи.
— Не скрою, когда я отдавала замуж своих прежних золотых звездочек, для меня это была большая потеря. А тебя отдать — совсем не жаль. Никакого убытка. Знаешь, что про тебя Патрон говорит: эта, мол, в дело не годится, задница слишком маленькая, а грудь слишком большая…
— Я только не хочу, чтоб люди думали, будто я за Доком бегаю, хочу на себе женить!
— Успокойся, ни за кем ты не бегаешь. И не будешь бегать. Знаешь, что мы с тобой сделаем… — Фауна посмотрела на Сюзи, что-то соображая. — Уезжай-ка ты сегодня из города, проветрись.
— Куда же я поеду?
— А хоть бы в Сан-Франциско. С поручением — возьмешь один сверток из моего сейфа в банке. А заодно купишь себе кое-какую одежду. Во-первых, шляпку. Во-вторых… купи-ка себе, пожалуй, хороший костюм, чтоб на несколько лет хватило. Походи там по улице Монтгомери, приглядись, что нынче модницы носят, какой материал в почете… Сразу не покупай, погуляй по магазину для приличия, толком все посмотри. Вернешься завтра.
— Чувствую, ты хочешь меня на сегодняшний день сплавить.
— Верно чувствуешь.
— А зачем?
— Это уж, милочка, не твоего ума дело… Автобуса есть два: в два часа и в четыре. На каком поедешь?
— На четырехчасовом.
— Что так поздно?
— Ты говоришь, Док на промысле? Пока он ходит по берегу, я приберусь у него в лаборатории. Там ведь сто лет женская рука не прикасалась.
— Смотри, еще рассердится!
— Ничего. Я ему поставлю мясо тушиться, на медленном огоньке. Я такое мясо умею, пальчики оближешь.
Сюзи вышла из-за стола и бросилась на шею к Фауне.
— Брось свои телячьи нежности. Иди. Я тебe и так уже свой лучший мех подарила. Не говори мне больше жалостливых слов.
— Что я тебя люблю?
— Ну вот, опять…
— Ладно, ладно, не буду.
25. БРЕХУНЯ
Док вернулся с промысла в половине пятого. Более сотни хитонов были привязаны нитями к стеклянным пластинкам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32