Свободное племя тайно красться не может. Это вы верно подметили. Но я буду лететь осторожненько. Прощайте!
Алисанда не успела отступить, как дракон подпрыгнул и взлетел, взметая своими громадными кожистыми крыльями песок и мелкие камешки. Королева закрыла руками глаза, потом посмотрела вверх и увидела, что дракон кругами летает над двором. Затем он еще раз взмахнул крыльями и устремился к югу.
— Господь с тобой, мой большой друг, — прошептала королева. — Возвращайся целым и невредимым, и чтобы на тебе верхом сидел мой Мэтью. — Затем королева обернулась к лорду маршалу. — Вы послали кого-нибудь на поиски сэра Ги де Тутарьена?
— Да, ваше величество. — Седой старик рыцарь усмехнулся. — Он носится всюду, как ветер, я это знаю, но он теперь не такой беззаботный, как раньше, поскольку он женат.
Алисанда сама не поняла, понравилось ей или нет то, каким тоном это было сказано.
— Если он женился-таки на леди Иверне, — напомнила королева придворному. — Точнее на принцессе Иверне, хотя этого о ней никто не знал, покуда она не собралась уезжать. Нам ведомо лишь то, что она уехала в горы в обществе сэра Ги и что они собирались по пути разыскать священника.
— А я никогда не слышал, чтобы Черный Рыцарь поступил иначе, нежели собирался поступить, — добавил маршал. — Между тем, как вы справедливо заметили, ваше величество, сыскать его будет непросто. И я послал на его поиски не одного гонца, а десятерых, дабы они обшарили горы и нашли его. Между тем уехал он два года назад: след, что и говорить, старый, так что быстро не получится.
— Если только он сам не захочет, чтобы его нашли, — уточнила Алисанда. — Пошлите также за другом Мэтью, Савлом.
— За знахарем? — удивленно уставился на королеву маршал. — Сомневаюсь, что он приедет, а особенно теперь, когда женился.
— Верно, его жена Анжелика заменяет ему весь мир, — согласилась Алисанда, — по крайней мере это так, если верить слухам. Мы его не видели с тех самых пор, как они с женой уединились в безлюдных местах. Между тем, узнав, что его другу Мэтью грозит опасность, он, может быть, вернется к людям, как было тогда, когда он, волнуясь за друга, попал в наш мир. Уж его-то мы знаем, где искать.
— Знаем. В Шампанском лесу, — пробурчал маршал. — Надо же было такое местечко выискать. Лес, названный в честь равнины! И чародей, который утверждает, что не умеет творить чудеса и не верит в Добро и Зло как в источники магической силы. Ну, ведь явные же противоречия, ваше величество, уж такие явные — дальше некуда!
— Его утверждения парадоксальны, — согласилась Алисанда. — И вообще когда он что-либо утверждает, меня пробирает дрожь от страха. Но нам все равно потребуется его помощь, если Мэтью будет в опасности. Пошлите за ним, милорд.
* * *
— О слепящий блеск Ваала! — выругался Ребозо. — Неужели этот неуклюжий дворянчик действительно оказался так туп?
ЛоКлеркки весь сжался, страшась гнева канцлера.
— Но, милорд, не ожидали же вы, что парнишка сумеет одолеть самого лорда мага.
— Нет, не ожидал! Но искренне надеялся, что он окажет тому достойное сопротивление и чародей вынужден будет прибегнуть к магии! И что же я вижу? Он оказался таким паршивым фехтовальщиком, что этот так называемый лорд Мэтью не то что не начал творить чудеса, он даже и не вспотел!
И что же мы теперь знаем такого, чего не ведали прежде? Мы знаем, что он явился туда под видом рыцаря и представился сэром Мэтью. Людей с таким именем в тех краях предостаточно, и рыцарей в том числе. Еще мы знаем, что он направляется через перевал, и он бы попал туда, если бы сразу пошел на юг! — Канцлер скомкал маленький клочок пергамента и запустил им в стену. — Нет, этот мальчишка Камано ничего, ничегошеньки не добился! Пусть у него желудок от боли скрутит! Пусть на него понос нападет! Я бы ему много еще чего пожелал, но ладно — боль за боль!
— По крайней мере бед не натворил.
— Пусть бы только попробовал! Хорошо, мы хотя бы знаем, что сэр Мэтью попытается пересечь границу.
— Послать солдат, чтобы они устроили ему засаду, лорд-канцлер?
— Нет! Пошли чудовище, чтобы оно уничтожило его, если он попытается хотя бы перешагнуть через границу! Пошли мантикора, чтобы он сожрал его, или химеру, чтобы она его одурманила. Потому что, замышляет он дурное или нет, не в интересах нашего короля, чтобы лорд маг Меровенса проник в Латрурию.
— Но какой от него может быть вред? — непонимающе спросил секретарь.
— Какой вред? — взревел канцлер. — Ты спрашиваешь, какой от него вред? От человека, который выкрал у колдуна Малинго корону королевы Алисанды? От человека, который призвал себе на помощь великана Кольмейна? Ты прекрасно знаешь, какой страх он навел на Ибирию и на Аллюстрию, и еще спрашиваешь, какой от него может быть вред? Какой от него может быть вред в королевстве, король которого никогда не встает на колени для молитв и не посещает храм? Верно, король Бонкорро не так злобен, как правители тех стран, про которые я только что сказал, но я, его канцлер, не желаю, чтобы его свергли. А ты хочешь, чтобы на нашу страну снова обрушились несчастья, как в старые времена — на страну и на тебя лично?
— Нет, господин мой, я этого вовсе не хочу! — запричитал секретарь. — Я немедленно пошлю тех, кого вы велели, чтобы его остановить!
Но канцлер не слушал ЛоКлеркки. Он мерил комнату шагами и бормотал:
— Хороший Бонкорро монарх или плохой, с точки зрения закона он наследником престола не является, поскольку его дед узурпировал престол и свергнул прежнего короля-слабака, а тот тоже был узурпатором, и сыном узурпатора, и внуком узурпатора, который отнял престол у превосходного поэта, но никудышного короля — вот до чего в конце концов докатился род Цезарей!
— Так этот король-поэт действительно был потомком императоров Рэма? — прошептал ЛоКлеркки, выпучив глаза.
— Был, и уверяю тебя, потомков у них было превеликое множество! Кто знает, вдруг этот самый лорд маг вынет из-под земли одного из них, чтобы с его помощью свергнуть короля Бонкорро? Нет, лучше не рисковать. Не пустим его в Латрурию, ЛоКлеркки! Придумай способ! Придумай сто способов, но не пускай его в Латрурию!
Глава 5
Мэт снова задумался, как его угораздило вляпаться во все это, но даже воспоминание, что вляпался он исключительно из-за своей возлюбленной супруги и повелительницы, не очень-то его утешило, особенно потому, что перейти границу он решил сам, и теперь это решение представлялось ему крайне опрометчивым.
Фактически он ее не перешел, пока находился в Меровенсе. До границы оставалось каких-нибудь несколько ярдов, а может, и того меньше. Как тут точно скажешь, если нет ни заборчика, ни какой-нибудь, хоть плохонькой, черты на земле. Зато у мантикора, глядевшего на Мэта, никаких сомнений по поводу того, где именно лежит демаркационная линия, не было.
— Ни с места, — прорычал он улыбаясь. (Собственно говоря, ротик у него был таких размеров, что он только и мог, что улыбаться да скалиться.) — Ступи только на шаг в Латрурию — и ты станешь моей добычей!
Мэт поглядел на оскал мантикора и решил, что рисковать ему вовсе не хочется. Правда, у чудища была говорящая человеческая голова, но в пасти у этой головы — двойные зубы! Два ряда наверху и два внизу, и все зубы длиннющие и острые. Хуже того, эта почти что человеческая голова сидела на теле льва — ну, если можно считать львиным тело, покрытое иглами дикобраза и заканчивающееся скорпионьим хвостом, изогнувшимся вдоль спины. Причем нацелен этот хвост был точнехонько на Мэта.
Мэт боязливо смотрел на чудовище, гадая, почему в этой альтернативной вселенной все сверхъестественные существа так бегло говорят по-человечески. Может быть, потому, что сам воздух здесь пропитан волшебством, а ведь все эти звери были волшебными и жили, следовательно, в самой что ни на есть естественной среде, так сказать.
— Ладно, — ответил Мэт и отвернулся.
— Как это? — изумилось чудовище. — И никаких тебе вызовов, никаких оскорблений? Что, и поединка не будет?
— Ни за что, — отвечал Мэт. — Я поищу другое место, где перейти границу. Для тебя, видать, на этом перевале свет клином сошелся, а я не сомневаюсь — можно и еще где-нибудь счастья попытать.
— Это что же ты за рыцарь? Тоже мне, рыцарь называется! — возмутился мантикор.
— Вот такой уж рыцарь, — огрызнулся Мэт. — А называется — странствующий менестрель. — И Мэт показал на висящую у него за спиной на веревочке лютню. — А что, я разве смахиваю на рыцаря?
— Так у тебя же меч!
— А вот и не меч, а кинжал, — возразил Мэт. — Он, правда, очень большой, но все равно кинжал.
На самом деле то, о чем говорил Мэт, представляло собой искусно выполненную копию римского гладиуса с кое-какими модификациями. Кузнец королевы Алисанды ковал его с особым тщанием по рисунку Мэта, а потом они оба изо всех сил постарались вложить в клинок как можно больше магии. При этом они пели песни. Надо сказать, Мэт немного побаивался работать этим клинком, поскольку был не слишком высокого мнения о своем пении.
— А я за тобой пойду! — заявило чудовище. — И где бы ты ни задумал перейти границу, я тебя поджидать буду, вот! — И мантикор, крадучись, шагнул к Мэту. — А с другой стороны, если подумать, то чего мне ждать-то, а? Я сейчас тобой полакомлюсь — какая разница, в Латрурии или еще где?
Мэт обернулся и резко выставил перед собой посох.
— Эй, минуточку, погоди! Так не пойдет. Это ведь будет не по правилам!
— Это по чьим таким правилам? — взревел мантикор и прыгнул на Мэта.
Прыгнул и с лету вломился в невидимую стену редкой прочности. Мантикор брякнулся оземь и, наверно, пребольно ударился — неудивительно при такой-то массе — и сам ответил на свой вопрос:
— По чьим, по чьим... Короля Бонкорро это правила, вот они чьи! И как я забыл!
— Что за правила? — нахмурился Мэт. — И почему ты должен был их помнить?
— Да потому, что король возвел вокруг границы Октройскую стену и заколдовал ее так, чтобы в Латрурию никакие чудовища не проникали. Только вот уж не думал, что ему хватит ума сделать так, чтобы чудовища и выйти из Латрурии не могли!
Мэт смерил чудовище оценивающим взглядом и пришел к выводу, что короля Бонкорро вряд ли стоит упрекать в недогляде.
— А по мне так все понятно. Видок у тебя такой, что ты очень даже годишься на службу королю-сатанисту. На кой же ему сдалось уступать тебя своим соседям-соперникам?
— Никакой он не сатанист! Он уравниловкой занимается! — прошипел мантикор. — Раз я не могу выйти наружу, значит, не могу по его повелению пугать крестьян в соседней стране!
Мэту положительно все больше и больше нравился король Бонкорро.
— Может, он прививает тебе вкус к изысканным блюдам?
— Ага! — осклабился мантикор. — Например, к таким, как рыцарь по имени сэр Мэтью, который прибудет в наряде менестреля!
У Мэта кровь похолодела в жилах. А у Бонкорро, оказывается, прекрасно поставлена разведка.
— Так король сам натравил тебя на меня?
— Какой же король когда-нибудь станет делать что-нибудь такое, в чем его потом смогли бы обвинить, подумай дурьей своей башкой? — сердито пробурчал мантикор. — Нет, меня послал подданный подданного, но ты не думай, что тебе удастся отколдовать это повеление потому, что оно исходит не от самого короля. Я стану твоей Немезидой, слышишь?
На миг у Мэта возникло искушение попробовать, не одолеет ли его магия колдовство приспешника Бонкорро. Тем более что латрурийцы и так уже знали, где он находится, а стало быть, прибегнув к магии, он не выдаст себя больше, чем уже выдал. Но тут он вспомнил, что они, вероятно, еще не уверены в том, что он лорд маг, да и маг ли вообще. Лучше пусть пока гадают.
— Да кто я такой? Просто менестрель, и только!
— Ой-ой-ой! «Простой менестрель» — это в мире-то, где чудеса творятся стихами и их действие усиливается музыкой? А как ты думаешь, барды в древней Галлии только потому были такие богатенькие и знатненькие, что у них голоса были приятненькие?
Надо же — какое высокообразованное чудовище!
— Где это ты почерпнул так много знаний по истории?
— Как это «почерпнул»? Да я все своими глазами видел, смертный! Или ты думаешь, что я просто котик, которому уже сто лет стукнуло?
У Мэта мурашки по спине побежали. Он всегда с уважением относился к почтенному возрасту.
— И как же тебе удалось столько прожить?
— Да так, что пока никому из колдунов не пришло в голову приказать мне умереть.
— Так ты живешь, стало быть, потому, что в это веришь?
— Не-а! Потому что вы все в это верите, и ни один волшебник не сделал, чтобы было по-другому!
— Ну так с какой стати ты смеешь пугать меня, если думаешь, что я волшебник?
Усмешка мантикора сменилась беззвучным смехом.
— А с какой стати мне бояться какого-то хилого волшебства, когда во мне сил, как в столетнем дубе?
— Да, пожалуй, бояться нечего, — вздохнул Мэт. — Стало быть, мне нечего и пытаться обойти тебя. Сдается, мне лучше уйти.
И он развернулся.
— Ты только не думай провести меня, смертный, — крикнул ему вслед мантикор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67